Блистательные годы. Гран-Канария

Глава 10

Только оно слишком скоро настало для него – то роковое утро четверга. Когда он сел за парту в Большом зале университета, от напряженного ожидания и невыносимого волнения его ладони вспотели.

Ряды за рядами маленьких лакированных желтых парт, таких же, как у него, и за каждым сидит претендент. Сотни молодых людей, заполнивших зал до отказа, и все готовы соперничать, бороться с ним. Есть ли у него хоть один шанс в этой борьбе?

С усилием он сфокусировал взгляд на высокой трибуне, где сидели два экзаменатора. Вокруг них суетились в своих мантиях младшие преподаватели, а также старшекурсники, среди которых был доктор Йэн Овертон.

Войдя в зал и увидев Дункана, он кивнул ему, но его холодный взгляд был сверхкритичен, как бы говоря: «Пожалуйста, не вздумай злоупотреблять нашим знакомством». А ведь Овертону ничего не стоило улыбнуться, шепнуть: «Удачи, Стирлинг! Иди и побеждай».

Наконец стали раздавать писчую бумагу. Нервничая, Дункан взял ручку. Прошла мучительная вечность, прежде чем он получил листок с первым заданием: комплексный экзамен по математике.

Да, это было трудно. Но не слишком. Причем он забыл обо всем на свете – не слышал вокруг себя ни шелеста бумаги, ни скрежета перьев. Когда он начал отвечать на первый вопрос, все окружающее растворилось в тумане забвения.

В одиннадцать часов ответы были собраны и выдано второе задание. Греческий язык. Теперь Дункан перестал нервничать. В лихорадочном порыве он целеустремленно двигался вперед.

В час дня наступил обеденный перерыв. Дункан, чувствуя легкую дурноту, поднялся и вышел за остальными из зала. Большинство претендентов набились в помещение «Студенческого союза», с шутками и смехом обмениваясь комментариями.

Пока Дункан стоял на ступеньках у входа, Овертон, поколебавшись, направился к нему:

– Что, Стирлинг, чувствуешь себя не в своей тарелке?

Дункан кивнул, не сводя глаз с собеседника.

– Как ты решил вторую задачку по тригонометрии?

Дункан дал свое решение.

Снисходительная ухмылка Овертона стала шире.

– Да, я так и думал, что здесь ты ошибешься! Ну, хуже некуда. Что ж, я обедаю с деканом Инглисом – мне пора!

Кивнув, он ушел.

В какой-то тайной муке Дункан пробормотал себе под нос:

– О Боже, дай мне возможность доказать, что я не хуже него.

В два часа начался экзамен по латыни. Затем последовал английский, после чего – получасовая передышка.

В очередной раз забыв о еде, Дункан схватил привезенный из дома учебник. Впереди был последний экзамен, по истории, предмету, по которому он чувствовал свою слабину. В отчаянии он открыл его наугад.

Перед ним была глава о Французской революции и, в частности, полный анализ роли, которую сыграл в ней Робеспьер. Напрягая подуставший мозг, Дункан упорно, до последнего звонка, читал эту главу, а затем в последний раз пошел в зал.

Роздали писчую бумагу. Первый, главный вопрос на листе, гласил: «Напишите эссе о характере государственного деятеля Робеспьера». Дункан издал вздох, похожий на рыдание, и яростно заскрипел пером.

Наконец все закончилось. Снаружи было прохладно и темно, уличные фонари рассыпали звездный блеск, который Дункан всегда любил. Он чувствовал себя совершенно измотанным, как будто в течение нескольких часов растрачивал свои силы в бесполезной борьбе.

Он поднялся по темной лестнице в свое жилище, сбросил одежду, упал в постель и заснул как убитый.