Блистательные годы. Гран-Канария

Глава 65

На следующее утро Дункан проснулся с мучительным чувством тревоги. Его комната была рядом с комнатой Мердока, и по привычке, едва открыв глаза, он прислушался к звукам в соседней комнате. Он слышал, как медсестра из местных сменила дежурившую ночью Джин. Охваченный смутным беспокойством, он вскочил с постели, побрился и быстро оделся. Рано утром ему предстояло отправиться к очень серьезно пострадавшему пациенту в лесничестве Россдху, в тридцати милях отсюда. Но сначала он зашел к Мердоку.

Сестра Гордон, коренастая женщина средних лет в выцветшей синей форме, с простым, деловитым лицом, отмеченным десятью годами медицинской службы в графстве, уже почти закончила утренний уход за больным. Она прошептала:

– Сегодня ему не очень хорошо, доктор. Во всяком случае, я думаю, что он слабеет.

Дункан пощупал пульс Мердока и произвел обычный осмотр. То, что она сказала, было правдой. Он просмотрел медкарту, которую она положила на стол, и записал свои инструкции.

Спустившись, он кое-как позавтракал, а затем поспешил в гараж, завел машину и уехал.

В глубине души он знал, почему так нуждался в каких-то срочных и отвлекающих делах. Это было отчаянное желание убежать – от себя, от Мердока, от кризиса, в котором они оба оказались.

Когда он вернулся, в холле его встретила Джин, опрятная в своем сером платье, со свежим, несмотря на бледность, лицом и темными тенями печали под глазами.

Удивленный, что она не в постели, хотя не спала всю ночь, он при виде ее почувствовал, как больно сжалось его сердце. Теперь он знал без всяких сомнений, что любит ее. Наконец-то это было настоящим, непоколебимым и бесповоротным. Но ее отношения с молодым Эглем не давали ему покоя.

– Почему ты не отдыхаешь?

Ему пришлось взять себя в руки, чтобы встретиться с ней взглядом.

– Я ничуть не устала. – Она изобразила бодрую улыбку. – Возможно, я прилягу, когда сестра Гордон вернется к часу дня. Я думала, мы поедим пораньше.

Аппетита у него не было. Когда он наконец справился с курятиной, Джин предложила ему гроздь винограда.

– Попробуй, – попросила она. – Сэр Джон Эгль прислал это из своих собственных теплиц.

Он покачал головой. Больше, чем когда-либо, фамилия Эгль вызвала у него волну неприятия. Он с иронией подумал, что цветы и фрукты, которые посылал сэр Джон, совершенно бесполезны для лежащего без сознания Мердока.

– Очень вкусный виноград. – Джин выглядела разочарованной, оттого что он не захотел попробовать. – Мы многим обязаны сэру Джону.

– Не смею возразить, – с горечью признал он и добавил: – Но я не хочу быть у него в долгу.

– Мне жаль. У него добрые намерения. – Она поколебалась, затем заставила себя продолжить: – Он сказал мне, что позаботится о медицинской помощи отцу, если тебе придется уехать.

Он уставился на нее, ошеломленный тем, что она, вероятно, знала о его тайных терзаниях.

– Ты же не можешь оставаться здесь вечно. Мы очень благодарны за все, что ты сделал. – Ее улыбка едва напомнила ту ее обычную, яркую. – А сейчас, похоже, от тебя уже мало что зависит.

Для него все стало ясно как божий день – причина ее нервозности, ее вымученное бодрствование. Вчера с ней поговорила Анна, и Джин открывала для него ворота, ворота свободы.

Едва эта мысль вспыхнула у него в мозгу, как раздался стук в дверь и в комнату с кепкой в руке вошел Хэмиш.

– У меня тут ваш чемодан, доктор Стирлинг. Положить его в машину?

– Оставь его пока в холле, Хэмиш.

Дункана потрясло сознание того, что в ближайшие несколько секунд он должен принять решение, которое определит все его будущее.