Мост через реку Сан. Холокост: пропущенная страница

Дорога домой

Что же дальше происходило с польскими евреями, бежавшими из оккупированной Гитлером Польши в ту ее часть, куда вступили части Красной армии? По данным Зеева Левина, с сентября 1939 года по май 1941 года на границе западных аннексированных территорий были задержаны 107 тысяч человек, в своем большинстве евреев, из которых 43 тысячам было предъявлено обвинение по статье Уголовного кодекса (УССР или БССР), называвшейся «Незаконное пересечение границы». «Въезд в Союз ССР без установленного паспорта или разрешения надлежащих властей, – говорилось в ней, – карается заключением в лагерь на срок от одного года до трех лет». Это если дело попадало в суд. А если становилось предметом рассмотрения ОСО – Особого совещания при НКВД СССР, последнее имело право применять к лицам, признаваемым общественно опасными, заключение в исправительно-трудовые лагеря на срок до 5 лет.

Задерживали за незаконный переход границы не всех подряд. Кто-то сумел пройти границу незамеченным, кого-то пограничники разворачивали обратно, кого-то отпускали, даже советовали, куда им лучше поехать. Первые беженцы проскочили свободно, поначалу и границы-то толком не было. Пограничники начали задерживать нарушителей более-менее в массовом порядке лишь с середины октября 1939 года. Читаю материалы уголовных дел на беженцев и никак не возьму в толк, почему одних – задерживали, а других – нет, а кого-то из задержанных на границе потом отпускали. Вероятно, кое-что зависело от «пропускных» возможностей погранотрядов. Или же был какой-то лимит на задержания, ведь мест в тюрьмах не хватало и многих отправляли для следственных действий из Львова в Полтаву и Днепропетровск? Или не было в том никакой логики?

Судя по изученным мною делам, беглецы шли группами, до ста человек в каждой. Это ж сколько бумаг надо было каждый раз заполнять! В уголовных делах хранятся протоколы задержания и допросов задержанных, составленные пограничниками 92-го погрантряда НКВД, штаб которого находился в Перемышле. Взять хотя бы подписанный Коваленко из штаба этого погранотряда ордер на арест Рехтера Герша, 1911 года рождения, кустаря из Радома, перешедшего 28 октября 1939 года «из Германии на советскую сторону, потому что немцы не дают евреям жить».

А уже упоминавшийся Юзеф Синай из города Тарнова был задержан бойцами погранотряда вблизи городка Леско, основанного в XVI веке (до войны больше половины населения – евреи). Вброд обычно переходили там. До июня 1940 года Юзеф пребывал сначала в львовской, потом в днепропетровской тюрьме, а 25 июля того же года получил от Особого совещания НКВД свои три года. Обычный маршрут, обычный срок. Немного необычен возраст Юзефа – 49 лет, ведь большинство беглецов, судя по просмотренным мною делам, были куда младше.

19-летний Герман Фельд, рабочий, 24 февраля 1940 года переходил границу, чтобы найти работу «на советской стороне», на германской – евреев заставляли работать бесплатно.

Обвиняемые – в основном молодые мужчины, юноши, среди них много братьев, родители отправляли их подальше от опасности. Некоторые рассчитывали позже перевезти близких. Возможно, кто-то надеялся на то, что построит в Советском Союзе новую успешную жизнь, найдет работу, сумеет получить образование. В Польше у них практически не было к нему доступа, а в СССР по числу лиц с высшим образованием евреи лишь в 3,5 раза уступали русским (уступая им по общей численности почти в 33 раза), а украинцев опережали и в абсолютных цифрах.

Женщин – куда меньше. Фейга Фримерман, 1912 года рождения, портниха, «7 февраля 1940 года в районе Перемышля перешла границу с целью найти своего мужа, в ноябре 1939 года перешедшего во Львов». Хейля Вольраух, тоже портниха, 1918 года рождения, «4 ноября 1940 года в 4 утра вброд перешла реку Сан с целью найти отца, который уже должен был быть во Львове».

С Меней Файфель, 1914 года рождения, вышло иначе. Она возвращалась домой в Ровенскую область из Кракова, где окончила медицинские курсы и работала медсестрой в еврейской больнице. 16 октября 1939 года явилась к германским военным властям в Кракове и получила пропуск на право перехода границы на территорию Западной Украины, где жили ее родители. «По прибытии в г. Дынув нас всех задержали немецкие солдаты и привели в комендатуру, где мы предъявили пропуска и были обысканы. Во время обыска одним германским офицером у нас были изъяты деньги 80–90 злотых, и у меня лично забрали ботинки. После обыска офицер отметил пропуска и направил нас к границе». Там за плату их перевез на лодке до середины реки местный крестьянин, дальше они пошли вброд. На советской стороне Меню задержали пограничники.

«Несчастные родители обращаются к вам по делу их единственной дочери, – 15 мая 1940 года писали из города Красноармейска Ровенской области ее отец и мать первому секретарю ЦК КП (б) У Никите Хрущеву. – Умоляем вас, сжальтесь над нами и помогите!» К этому моменту Меня Файфель пребывала в днепропетровской тюрьме, поэтому письмо их переправили в УНКВД Днепропетровской области. 8 июня ее отца Гирша Файфеля вызвали в Днепропетровск и допросили в качестве свидетеля. На том рассмотрение родительской жалобы завершилось, а дело их дочери пошло своим чередом.