Часть II
Сон Максена Вледига
Максен Вледиг, император Рима, был красивее, добрее и мудрее всех императоров, которые правили до него. Как-то раз он собрал на совет королей и сказал им:
– Завтра я собираюсь на охоту.
На другой день рано утром он вместе со своей свитой поехал в долину реки, что текла по направлению к Риму. До полудня охотился Максен и с ним тридцать два коронованных короля, которые были его вассалами. Но не ради удовольствия отправился император на охоту, а чтобы побыть на равных с королями.
Солнце стояло высоко в небе, и от жары императора разморило. Он заснул, а его подданные окружили его и подняли на копьях щиты, чтобы защитить от солнца. Один щит, покрытый золотом, положили ему под голову.
Максен спал и видел сон. Вот этот сон.
Он будто идет вдоль реки к ее истоку и поднимается на высокую гору. Он думает, что эта гора упирается в небо, а когда переваливает через нее, ему кажется, что перед ним лежит земля, красивее которой он никогда не видел. В море с вершины горы бегут широкие и могучие потоки. Он идет вниз, и в устье самой большой реки стоит огромный город, окруженный крепостными стенами с высокими башнями самых разных цветов. Еще он видит флот, равного которому ни у кого нет. Один корабль выделяется среди других размерами и красотой. Над водой обшивка у него с одной стороны золотая, с другой – серебряная. С корабля на берег перекинут мост из рога нарвала, и императору кажется, что он поднимается по нему. Ветер надувает паруса, и корабль плывет по морю-океану и приплывает к прекраснейшему на свете острову. Максен пересекает его из конца в конец и добирается до самых дальних уголков. Он видит долины и ущелья, скалы немыслимой высоты и крутые откосы. Потом он видит другой остров, а между ним и островом лежит земля, равнины на ней раздольны, как море, а горы бескрайни, как леса. С горы он видит реку, которая впадает в море, а в устье реки – замок, прекраснее которого еще не зрили глаза человека, и он входит в замок, потому что ворота открыты. Потолок в просторной зале золотой, стены сплошь украшены драгоценными каменьями, и двери тоже золотые. В зале серебряные столы и золотые скамьи. Прямо перед императором играют в шахматы два светловолосых юноши, одетые в платье из дорогого черного шелка. На головах у них золотые венцы со сверкающими бесценными бриллиантами, рубинами и другими драгоценными камнями. На ногах – котурны из великолепной кожи с застежками из красного золота.
Возле колонны император замечает седого старца в кресле из слоновой кости с двумя орлами красного золота. Все пальцы у старца в кольцах, запястья в золотых браслетах, на шее – золотое крученое ожерелье, и волосы прихвачены золотой диадемой. Осанка у него королевская. Перед ним на столе – золотая шахматная доска, рядом с ним – золотой жезл, а в руке он держит нож, которым вырезает шахматные фигурки.
Неподалеку в золотом кресле сидит девица, но из-за ее красоты смотреть на нее так же невыносимо, как на полуденное солнце. Белое шелковое одеяние украшено на груди красным золотом, красная накидка покрывает ей плечи, золотая повязка с рубинами и другими драгоценными камнями – лоб. Еще на ней золотой пояс. И она краше всех девиц на земле.
Девица встает со своего кресла, подходит к императору, и он обнимает ее за шею, а потом они вместе садятся в золотое кресло, которое оказывается вовсе не тесно для двоих. Он обнимает девицу за шею и прижимается щекой к ее щеке, но тут лай собак, и клацанье щитов, и удары копий, и ржание коней разбудили императора.
Он проснулся, но сердцем остался с девицей, потому что его переполняла любовь к ней.
– Господин, – услыхал он, – не пора ли тебе обедать?
Император вскочил на коня, и несчастнее его не было человека на земле, когда он ехал в Рим.
Прошла неделя. Все во дворце веселились, услаждая себя вином и медом из золотых кубков, а император тосковал в одиночестве. Все внимали песням и сказаниям, а император тосковал в одиночестве. Он старался заснуть. Когда ему это удавалось, он видел во сне возлюбленную девицу, а когда просыпался, то опять тосковал, потому что не знал, где ее искать.
Однажды его постельничий, который хотя и был постельничим, но был еще королем римлян, заговорил с ним.
– Господин, – сказал он, – народ Рима ругает тебя.
– За что же ему меня ругать? – спросил император.
– За то, что ты совсем забыл о нем. Даже не обращаешься к нему с речами, как должно господину. Вот они и заговорили о тебе плохо.
– Юноша, приведи ко мне мудрецов Рима, и я скажу им, отчего я тоскую.
Мудрецы Рима пришли к императору, и он сказал им:
– Я видел сон, мудрецы Рима, и во сне мне явилась девица, из-за которой я потерял покой.
– Господин, – ответили ему мудрецы, – если ты считаешь, что мы достойны советовать тебе, то слушай. Ты должен послать трех гонцов в три разные стороны, и пусть каждый из них ровно год ищет для тебя красавицу из твоего сна. Ты не будешь знать, в какой день и час тебе привезут добрые вести, и надежда поддержит тебя.
Ровно год гонцы путешествовали по свету, но, возвратившись, смогли сказать не больше, чем когда покидали Рим. Император опечалился еще больше, решив, что не видать ему девицы.
– Господин, – посоветовал ему король римлян, – поезжай на охоту той же дорогой, которой ты ехал во сне.
Император так и сделал. Вскоре он выехал на берег реки.
– Смотрите, здесь я был, а потом повернул на запад.
Тринадцать гонцов императора помчались в ту сторону и увидели высокую гору, подпиравшую небо. Не останавливаясь, они поскакали дальше, привязав к шлемам знаки гонцов, иначе враги могли бы их убить. Перевалив через хребет, они увидели прямо перед собой широкую равнину и стекающие с гор реки.
– Смотрите, эту землю видел наш император.
В устье могучей реки, вливавшейся в море, они увидели порт, и многочисленный флот, и один корабль, который был больше других.
На корабле они одолели море, высадились на острове Британия, пересекли его и оказались в Сноудоне.
– Смотрите, это видел наш император.
Они продолжали путь, пока не оказались в Англеси, а там и в Арвоне.
– Смотрите, это тоже видел наш император.
На пути у них был замок Абер Сайн, и ворота замка оказались открытыми, и зала была в точности такой, как рассказывал император.
– Смотрите, это он тоже видел во сне.
Они вошли в залу, и там, сидя за золотой скамье, двое юношей играли в золотые шахматы, седой старец в кресле из слоновой кости вырезал шахматные фигурки, и девица тоже была рядом в золотом кресле.
Гонцы упали на колени.
– Долгих лет жизни императрице Рима!
– Добрые люди, вы вроде бы с виду достойные мужи, и незачем вам так глупо шутить!
– Госпожа, мы не шутим. Император Рима увидел тебя во сне, и с тех пор жизнь ему стала не в жизнь. Придется тебе, госпожа, решать: или ты едешь с нами по доброй воле и становишься императрицей Рима, или император сам приедет сюда и возьмет тебя в жены.
– Ну нет, добрые люди, как бы я ни хотела, не могу вам поверить. Если император меня любит, пусть приезжает.
День и ночь гонцы гнали коней. Когда одни кони падали от усталости, они покупали других и наконец достигли Рима, предстали перед императором и попросили дозволения говорить.
– Мы проводим тебя, господин, – сказали они, – через море и через равнину к тому месту, где живет твоя девица, потому что теперь мы знаем, кто она и откуда и как ее зовут.
Император немедленно дал армии приказ выступать, и гонцы стали впереди воинов. По суше и по морю добирались они до острова Британия. Император завоевал остров, отобрал его у Бели, сына Маногана, и его сыновей и направился прямо в Арвон. Он узнал места, по которым проезжал, и когда увидал замок Абер Сайн, сказал:
– Смотрите, в этом замке я видел возлюбленную девицу.
Он въехал во двор замка и вошел в залу, а там Канан, сын Айдава, и Адеон, сын Айдава, играют в шахматы, и Айдав, сын Карадаука, восседает в кресле из слоновой кости и вырезает шахматные фигурки, а возле него девица в золотом кресле, которую император полюбил во сне.
– Долгих лет жизни императрице Рима!
Император обнял ее, и в ту же ночь она стала его женой.
На другой день утром девица попросила у императора свою девичью часть, и он сказал ей, чтобы она сама назвала, что хочет получить. Она попросила для своего отца Британию от Ла-Манша до Ирландского моря вместе с тремя близлежащими островами, с тем чтобы они подчинялись императрице Рима, а еще попросила возвести три замка в Британии в трех местах, на которые она сама укажет. Самый большой замок она приказала возвести в Арвоне, и римляне привезли туда много римской земли, благодатной для императора. Еще два замка – Кайрхлеон и Кайрмартен – построил для нее император.
Как-то раз Максен отправился поохотиться в Кайрмартен и оказался на вершине Брев Ваура, где приказал развернуть шатер. С тех пор это место называют Кадайр Максен. Императору потребовалось видимо-невидимо людей, чтобы возвести там замок, и он назвал его Кайрвиртин. Еще Елена надумала провести дороги от одного замка к другому через всю Британию, и их стали называть дорогами Елены Лиатаук. Она была британкой, и ни для кого, кроме нее, мужчины Британии не стали бы строить эти дороги.
Семь лет император жил на острове, а надо сказать, что в те времена у римлян был закон: если император семь лет живет на чужбине, он перестает быть императором Рима и ему даже запрещается въезд в Рим.
Народ избрал другого императора, и тот написал угрожающее письмо Максену, в котором была всего лишь одна фраза: «Приезжай, если собираешься приехать». Максен получил это письмо в Кайрхлеоне и написал ответ человеку, который мнил себя императором Рима: «Если приеду в Рим, то приеду».
Максен с армией все же отправился в Рим, покорив по дороге Францию, и Бургундию, и все прочие земли, и стал лагерем возле Рима.
Ровно год простоял он там и ни на шаг не продвинулся по сравнению с первым днем. Тогда к нему явились братья Елены Лиатаук с небольшим воинством, в котором могучих воинов было в два раза больше, чем во всей армии римлян. Императору сообщили о прибытии британского войска, ставшего лагерем рядом с его армией. Еще ему сообщили, что Рим не видел прежде столь красивого и обученного воинства, в котором все воины были под стать друг другу.
Елена захотела взглянуть на войско, хотя она не удивилась, услышав о красоте британцев. Канан, сын Айдава, и Адеон, сын Айдава, вышли вперед и приветствовали императора, а он, обрадовавшись им, обнял их обоих.
Британцы поглядели, как воюют римляне, и Канан сказал Адеону:
– Если мы не возьмем город, они этого и подавно не сделают.
Ночью братья измерили высоту стен, послали своих людей в лес рубить деревья и сколотили по лестнице для каждых четырех воинов.
Надо сказать, что в полдень оба императора садились обедать и сражение затихало до конца трапезы. Британцы же плотно поели утром, выпили столько вина, сколько было нужно, чтобы укрепить свои силы, и, пока императоры обедали, они приставили лестницы к стенам и вошли в город.
У нового императора не было времени даже взять в руки меч, когда они навалились на него и убили его и с ним многих других воинов. Три дня и три ночи британцы сражались за город, не пуская в него воинов Максена, пока не покорили его.
Тогда Максен сказал Елене Лиатаук:
– Госпожа, меня удивляет, что твои братья сражаются не за меня.
– Господин, – ответила ему Елена, – мои братья – самые мудрые мужи на земле. Иди в Рим и попроси у них город, и, если он в их власти, они с радостью отдадут его тебе.
Император вместе с Еленой отправился в Рим, и там он потребовал, чтобы ему отдали власть в городе, а ему ответили, что никто ее не брал и никто не может отдать ее, кроме воинов с острова Британия. Ворота Рима отворились, император взошел на свой трон, и народ Рима покорился ему.
– Теперь, когда вся империя в моей власти, – сказал Максен, обращаясь к Канану и Адеону, – я даю вам войско, чтобы вы могли завладеть любыми землями, какими пожелаете.
Братья покинули Рим и завоевали много земель, замков и городов. Они убивали всех мужчин и щадили всех женщин. Так продолжалось, пока самые юные воины не стали седыми старцами.
– Скажи, ты остаешься тут или возвращаешься в страну, откуда пришел? – спросил в конце концов Канан своего брата Адеона.
Адеон решил идти домой, и с ним ушли многие воины, а Канан с остальными воинами поселился на завоеванных землях.
Он держал совет с теми, кто остался, и они отрезали языки всем женщинам до единой, чтобы они не испортили их британскую речь. За это мужчин из страны Арморики прозвали бриттами, и посейчас у них в ходу язык с острова Британия.
Этот сон называют сном императора Максена Вледига, императора Рима. Конец.