Филиппины: дорожные заметки

Посадка на филиппинский теплоход. Его устройство

Пароходная компания SuperFerry, чьими услугами я воспользовался, настойчиво требовала от пассажиров явиться на регистрацию как минимум за четыре часа до отправления – хуже, чем в аэропорту. Я последовал инструкции и прибыл к причалам за пять часов до намеченного отплытия, в 16.45, недоумевая, что там можно делать, на причале, в течение многих часов. Явился.

На входе в причальную зону посмотрели билет, просканировали рюкзачок в сканере-металлоискателе, потом в других воротах опять посмотрели билет (всё ту же распечатку с Интернет-кафе), в третьем месте опять все вещи пропустили через сканер-бомбоискатель, но, мне кажется, что небрежность секьюрити позволит кому угодно везти что угодно. Потом вещи проверили собакой, но и та не нашла у меня ничего запретного. Все прочие пассажиры тащили огромные телеги, короба и мешки – разрешено бесплатно везти 50 килограмм, но никто не взвешивает – где 50, там и все 100 можно провезти, лишь бы хватило грузоподъёмности самого пассажира.

На входе в основной зал-накопитель всё было серьёзней – не только проверили билет, но и ввели что-то в компьютер, убедились, что билет настоящий, попросили предъявить кредитную карточку, которой я платил (впервые в моей транспортной жизни), потребовали и показать паспорт, скопировали какие-то цифры куда-то и сфотографировали меня на камеру, тут же приставленную. Моё фото появилось в досье будущих утопленников, чтобы удобней было потом опознавать, если обломки судна и нас прибьёт к какому-то филиппинскому берегу. Да, в билете написано, что пароходная компания, разумеется, ни за что не отвечает, имеет право утопить пароход, потерять багаж, увеличить цену, затормозить отправку или прибытие судна, а также изменить правила перевозки пассажиров в любой момент без дополнительных извещений. Ну почти как банкиры, у которых тоже меленько написано, что в любой момент они могут изменить условия, комиссии, процентные ставки, украсть ваши деньги или прочее, а пользователь, подписываясь, соглашается с этим.

Итак. Большой зал-накопитель, человек на пятьсот, постепенно наполнялся. Указание прийти за четверо часов не все выполнили. Все пассажиры накопителя ждали одного судна, а именно «SuperFerry №5», которое уже стояло у причала. Но туда никого не пускали, надеясь, что пассажиры сделают какую-то выручку в местных буфетах. Видимо, была договорённость, что пока в буфете не соберётся, скажем, сто тысяч песо, на пароход не пустят. По крайней мере, в динамиках что-то неясное объявляли, но люди никуда не шли. Из обрывка английского текста я понял, что нужно сидеть и ждать, что все пассажиры и делали, продолжая закупаться в буфетах. Среди них было большое количество солдат (или полицейских) в зелёно-пятнистой форме, целый полк, в типовой форме и с одинаковыми рюкзаками. К каждому пристёгнута фляжка алюминиевая, верёвки моток очень толстой (вешаться, что ли? Или врагов связывать? Верёвка толщиной в большой жирный палец!) Оружия у них не было, выдадут на месте назначения. Кроме солдат, было некоторое количество мусульманских женщин, которые обычно в городе не встречались. Эти женщины, по моему предположению, ехали в Замбоангу, куда и я направлялся. Все пассажиры молодые, или, реже, средних лет; некоторые с детьми; стариков и старух не было видно.

Наконец, по громкой связи объявили, что в первую очередь инвалиды и пассажиры с детьми могут грузиться в пароход. Возникла толкучка; очень многие устремились; какие-то «дети-инвалиды» волокли чемоданы весом и размером поболее себя. Я тоже проник в очередь «инвалидов» и быстро потопал на судно. Уже было темно. На входе ещё несколько раз проверили, но не билет, а посадочный талон, который дали, когда сканировали меня в компьютер; один из контролёров оторвал у посадочного талона частичку.

Здоровенная посудина «Суперферри», длиной метров сто, стояла, белея, у причала. Шумно и активно филиппинцы поднимались по трапу в брюхо судна, где на четырёх этажах было выявлено несколько пассажирских отсеков. Основные отсеки состояли из бескрайних рядов двухэтажных коек; места были написаны, но ложились кто где сможет. Я честно выискал своё место, но оно, как и сотня прилежащих к нему, было отгорожено. Занял «свою» койку; представители команды пытались протестовать, но я не обращал внимания. Вероятно, просто часть мест отделяется для того, чтобы загрузить туда потом промежуточных пассажиров, а «места» в билете имеют лишь символическое значение.

Устройство парохода я мог сравнить с уже виденными мною многими и многими индонезийскими судами. По количеству мест – сопоставимо. В судне было 2500 лежачих мест, из них примерно 2000 обычных в общих отсеках, и несколько сотен – в десяти- и шестиместных кабинках. Но был пароход не весь заполнен, только 1500 человек, и ещё полторы сотни человек обслуги. Этим отличалось от Индонезии, где людей всегда было множество во всех проходах, на палубах, в щелях, во всех салонах: там народу было куда больше, чем официальных две тыщи койко-мест. Оно и понятно, Индонезия ведь ещё более населённая страна.

По длине лежачее место тут чуть меньше меня, – ну как наша плацкартная полка, но шире. Вещи нужно складировать в общий проход, так как рядом с полкой никаких сундуков-рундуков нет. Есть большая чистая столовая, где можно нормально поесть (не очень дорого), есть и бесплатный кипяток; крошечная молельная комната со статуэткой Иисуса и Марии, верхняя палуба для прогулок пассажиров, туалеты средней чистости и не очень вместительные, и душ, закрытый. Можно взять почитать книжки-романчики на английском, прокат книжки – 10 песо.

Важно, что на пароходе совершенно нет розеток! Кстати, даже если бы они и были, они тут все для американского штепселя. Но формат штепсельной вилки не так важен сейчас – ведь никаких розеток нет нигде – ни в салонах эконом, ни в шестиместных каютах, ни в столовых, ни в комнатах отдыха! А желающие зарядить мобильник стоят в очередь к аппаратам, которые заряжают – по пять песо стоит десятиминутное удовольствие по зарядке телефона. Сам телефон тоже часто работает, когда мы проплываем мимо разных островов. Острова зелёные, гористые, на них имеется какая-то жизнь. Из 7000 островов, тут примерно 2000 – обитаемы.

Кроме сервиса по зарядке мобильников, пароходчики изобрели ещё один способ отъёма денег – продавать туалетную бумагу через аппарат, взимая по одному песо. Я проверил. Аппарат не работал.

Обитатели судна старались вести боле-мене здоровый образ жизни. Курильщики скапливались в определённых местах. Пьяницы не пьянствовали. Довольно чинно ходили по судну, фотографировались, ели в столовой. В этой же столовой, в противоположном конце от еды, музыколюбивые пассажиры смотрели большой телевизор с песнями и подпевали ему. Продавцы по салонам не шныряли. Я был единственным пассажиром с бородой, но внимания особенного не привлекал, никто вокруг меня не скапливался с расспросами, не то как в Индонезии, где бы все уже облепили. Английский язык тут популярен, и очень многие его знают, и надписи по-английски часто не дублировались даже переводом на местный язык. Пароход почти не качало, море было спокойным, да и такие большие суда почти не раскачивает. Порядки на судне были более строгие, чем на индонезийских пароходах, и проникать повсюду пассажирам, даже иностранцам, не полагалось, и даже из капитанской рубки меня вежливо попросили извлечься.

Плыть до Замбоанги почти двое суток – это означает, что пароход движется очень быстро: километров восемьсот в сутки он проплывает или даже поболее. За бортом почти постоянно попадались другие острова, а иногда и прочие пароходы, небольшие суда и лодки. Да, филиппинское море плотно заселено. Специальные плакаты предохраняли граждан от выкидывания пластика и других ядовитых веществ за борт судна. Днём по судну прошла билетная инспекция и опять проверили билеты.

За двадцать один час доплыли до города Баколод (Bacolod), а это уже реально далеко от Манилы, и остановились там. Целая очередь каких-то бритоголовых зеков в одинаковых одеждах, но с разными номерами на груди, выстроившись в цепочку, подняв руки, стояли ждали, когда их запустят. Менты прощупали «зеков» и они, со всех ног, побежали в пароход – оказалось, грузчики. Похожи на индонезийских, но более организованы: там, в соседней стране, всё более свободно и хаотично, а тут, глядишь, всё проверяют, сканируют, щупают. В каждом приличном магазине, торговом центре, офисе и даже в ларьке «7/Eleven», и в средней руки ресторанчике, стоит мент, открывает вам чинно дверь, говорит: «гуд монинг, сээр», и трогает руками и ковыряется в вещах и в рюкзаке – или делает вид, что ковыряется. А на выходе он говорит: «сенькью, сээр», даже если ничего не купишь, и открывает опять же дверь перед клиентом. А на входе в метро и на пароход – два мента, самец и самка, они и ощупывают лиц соответственного пола… В Баколоде пароход стоял три часа, но на стоянках людей в город не выпускают.

Остров Минданао редко посещается туристами, и виной тому его удаление от Манилы – это самый южный из больших островов. А по размеру он весьма крупный, сопоставим с Чехией или другой небольшой европейской страной. Основной же причиной непосещения туристами является вот что: на Минданао живут, в числе прочих, и сепаратисты, которые не подверглись воцерковляющему действию португальских колонизаторов и сохранили мусульманскую религию, в противовес 90%-му христианскому большинству. И эти сепаратисты уже выделены в отдельную область – Автономный Регион Мусульманское Минданао (АРММ), которое включает в себя маленький клочок острова и город Котабато-сити, который я тоже был намерен посетить. Некоторые мелкие острова (архипелаг Сулу) также относятся к АРММ, а вот Замбоанга нет. В книжках написано, что туристы туда не ездят, и не должны ездить, потому что там якобы «опасно» и нескольких человек за десятилетие там «похитили». Я совсем не против быть похищенным филиппинскими сепаратистами, но только вряд ли так повезёт – похищают иностранцев совсем другого рода.

…Итак, через двое суток, вечером 24 января, «Суперферри-5» высадил меня в городе Замбоанга на юго-западе Филиппинского архипелага.