Бегущий в Лабиринте (сборник)

Глава двадцать восьмая

Томас и Ньют молча сбежали по лестнице и выскочили из Хомстеда во двор, залитый лучами солнца. Пожалуй, для Томаса все складывалось не самым лучшим образом.

– Есть хочешь, Томми? – спросил Ньют.

Томас не поверил своим ушам.

– Есть? Да мне после всего, что я увидел, блевать хочется!

Ньют ухмыльнулся.

– А я бы перекусил. Пошли на кухню, шанк, может, там чего осталось после обеда. Заодно и обсудим кое-что.

– Так и думал, что ты скажешь что-нибудь в этом роде…

Мало-помалу Томас становился вовлеченным в жизнь Глэйда, поэтому мог предугадывать события все лучше и лучше.

Они прошли прямо на кухню, где, несмотря на протесты Фрайпана, взяли сэндвичи с сыром и немного сырых овощей. От внимания Томаса не ускользнуло, что куратор поваров поглядывает на Томаса как-то подозрительно, но стоило ему, в свою очередь, посмотреть на Фрайпана, как тот немедленно отводил взгляд. Что-то подсказывало юноше, что отныне такое поведение станет нормой – местные обитатели почему-то считали его особенным. Несмотря на то что Томас жил в Глэйде всего неделю, он ощущал себя так, будто находится здесь целую вечность.

Они решили пообедать снаружи и уже спустя несколько минут сидели у основания западной стены, откинувшись спинами на увитый плющом камень, и смотрели на занятых своими повседневными обязанностями глэйдеров. Томас заставил себя есть – судя по тому, с какой быстротой развивались события, очередной неожиданности можно было ожидать в любой момент, поэтому силы ему еще понадобятся.

– Ты раньше такое видел? – спросил Томас, помолчав минуту-другую.

Ньют внезапно помрачнел.

– Ты про Алби? Нет. Никогда. С другой стороны, никто никогда и не пытался рассказать, что именно они вспомнили во время Метаморфозы, а когда мы спрашивали – не признавались. Может, Алби оттого и пошел вразнос, что решил заговорить.

У Томаса кусок застрял в горле. Неужели Создатели за пределами Лабиринта каким-то образом могут их контролировать? От этой мысли бросило в дрожь.

– Надо отыскать Галли, – сменил тему Ньют, грызя морковку. – Спрятался где-нибудь, паршивец. Как поем, так сразу этим и займусь. Давненько он в Кутузке не сидел.

– Ты не шутишь?

Томас несказанно обрадовался словам Ньюта. Он с огромным удовольствием лично захлопнул бы за Галли дверь тюремной камеры, а ключи от нее зашвырнул бы куда подальше.

– Чертов шанк угрожает прикончить тебя, поэтому мы обязаны позаботиться о твоей безопасности. Пусть радуется, что мы не приговорили его к Изгнанию, но обещаю, этот кланкорожий дорого заплатит за свои выходки. Помнишь, что я говорил тебе про порядок?

– Ага.

Томас подумал, что Галли возненавидит его еще сильнее, отсидев срок в Кутузке. Плевать, – убеждал себя он. – Я больше не боюсь этого придурка.

– Вот как мы поступим, Томми, – сказал Ньют. – До конца дня будешь отираться возле меня – нам надо обсудить кой-какие дела. Завтра – Кутузка. Следующий день проведешь с Минхо. Я хочу, чтобы ты какое-то время держался подальше от остальных шанков. Усек?

Томас ничего не имел против.

– Звучит заманчиво. Значит, Минхо будет меня тренировать?

– Верно. Ты теперь бегун, и он станет тебя обучать. Лабиринт, карты и все такое. Многому придется научиться. Надеюсь, будешь работать не покладая рук.

Как ни странно, мысль о том, что придется снова выходить в Лабиринт, Томаса не испугала. Он твердо решил оправдать ожидания Ньюта, к тому же усердные тренировки помогут отвлечься от других проблем. И втайне Томас надеялся покинуть Глэйд как можно скорее – теперь его новой целью в жизни стало избегать контакта с глэйдерами.

Они молча доедали обед, когда Ньют вдруг заговорил о том, что беспокоило его на самом деле. Смяв в комок оставшийся от трапезы мусор, он повернулся к Томасу и заглянул ему прямо в глаза.

– Слушай, – начал Ньют. – Я хочу, чтобы ты признался кое в чем. Мы слишком часто слышали об этом от других, так что нет смысла отрицать. Настало время сказать правду.

Томас понимал, что рано или поздно все к этому и придет, но все-таки вздрогнул. Он промолчал.

– Галли говорил об этом, Алби говорил, Бен говорил, – продолжал Ньют. – Девчонка – и та, когда мы вытащили ее из Ящика, сказала то же самое. – Он умолк, возможно, ожидая встречного вопроса Томаса, но тот молчал. – Все как один сказали, что грядут серьезные перемены.

Ньют отвернулся, посмотрел куда-то вдаль, затем заговорил снова.

– Сомнений быть не может. Галли, Алби и Бен утверждали, что видели тебя в своих воспоминаниях во время Метаморфозы, и из этого я делаю вывод, что там, в прошлом, ты отнюдь не сажал цветочки и не помогал старушкам переходить улицы. Что-то с тобой и правда нечисто, раз у Галли руки чешутся тебя укокошить.

– Ньют, я действительно не понимаю… – начал Томас, но Ньют не дал ему договорить.

– Я прекрасно знаю, что ты ни черта не помнишь! Хватит повторять одно и то же, как попугай! У нас у всех память отшибло, и то, что ты в очередной раз напомнишь нам об этом, пользы не принесет. Я говорю о том, что ты от нас чем-то отличаешься, и, полагаю, пора над этим призадуматься.

Томас почувствовал внезапный приступ злости.

– Отлично! И что, по-твоему, теперь делать? Я не меньше вашего хочу вспомнить прошлое. Или ты сомневаешься?

– Я хочу, чтобы ты открыл свой разум. Будь откровенен и скажи, кажется ли тебе что-нибудь, хоть малейшая вещь, знакомым?

– Ничего… – начал Томас, но запнулся. С момента прибытия в Глэйд произошло столько всего, что он уже и забыл, как, лежа в первую ночь рядом с Чаком, размышлял о том, каким узнаваемым кажется ему Глэйд и как по-домашнему уютно он вдруг здесь себя почувствовал. Эмоции, далекие от тех, которые он должен был бы испытывать.

– У тебя что-то на уме. Я же вижу, – вкрадчиво произнес Ньют. – Говори.

Томас помедлил, опасаясь, как бы признание не обернулось для него негативными последствиями, но держать все в себе больше не было сил.

– Ну… Я не могу ткнуть пальцем в какую-то конкретную вещь и сказать: «Вот это помню». – Он говорил медленно, тщательно подбирая слова. – Но в самом начале мне действительно показалось, будто я бывал здесь раньше.

Юноша посмотрел в глаза Ньюту, надеясь увидеть в них понимание.

– С другими новичками разве не так?

Лицо Ньюта оставалось непроницаемым. Он лишь сказал:

– Нет, Томми. Большинство из нас первую неделю только распускали сопли да мочились в портки от страха.

– Правда? Гм… – Томас умолк, огорченный и неожиданно смущенный.

Что все это значит? Чем он отличается от остальных? Может, с ним и правда что-то не так?

– А мне все показалось знакомым, и я изначально знал, что обязан стать бегуном…

– Черт, а вот это уже интереснее – Ньют изучающе посмотрел на Томаса, уже не скрывая подозрений. – В общем, продолжай прислушиваться к себе. В свободное время покопайся в памяти, напряги извилины и подумай об этом местечке. Хорошенько поройся в мозгу и постарайся найти ответ. Ради всех нас.

– Попробую.

Томас закрыл глаза, собираясь выискать ответ в темных закоулках разума.

– Да не сейчас, болван! – Ньют засмеялся. – Я имею в виду – потом как-нибудь. В свободное время – за обедом, перед сном, во время работы или в перерывах между тренировками. Сообщай мне обо всем, что хоть отдаленно покажется знакомым, договорились?

– Договорились.

Томаса беспокоило, что своим признанием он как бы подал Ньюту сигнал об опасности, и теперь тот станет относиться к нему с подозрением.

– Лады, – непринужденно улыбнулся Ньют. – А начнем с того, что кое-кого навестим.

– Кого еще? – спросил Томас, хотя уже знал ответ. Ему снова стало не по себе.

– Девчонку. Будешь пялиться на нее до рези в глазах. Поглядим – может, хоть так твои чертовы мозги зашевелятся, что-нибудь да вспомнишь.

Ньют встал.

– Кроме того, я хочу, чтобы ты до последнего слова передал мне ваш разговор с Алби.

Томас вздохнул и тоже поднялся.

– Ладно, – ответил он покорно.

Они направились в Хомстед, где лежала девушка, по-прежнему находясь без сознания. Томаса очень волновало, что теперь подумает про него Ньют. Парень был ему действительно симпатичен, поэтому он и открылся. А вдруг теперь Ньют повернется к нему спиной?

– В крайнем случае отправим тебя к гриверам, – заявил Ньют, прерывая ход его мыслей. – Они тебя ужалят, пройдешь через Метаморфозу и все выложишь. Нам очень нужны твои воспоминания.

В ответ Томас саркастически хмыкнул, однако Ньют даже не улыбнулся.

Девушка, казалось, мирно спала и могла проснуться в любую минуту. Томас ожидал увидеть ее истощенной, находящейся на пороге смерти, однако кожа была розовой, а грудь равномерно вздымалась и опускалась в такт дыханию.

Один из медаков – низкорослый парень, имени которого Томас не запомнил, – как раз поил девушку, заливая в рот воду тонкой струйкой. На прикроватной тумбочке стояли тарелка и миска с остатками обеда – супом и картофельным пюре. Без сомнения, медаки делали все возможное, чтобы поддерживать в пациентке жизнь.

– Здорово, Клинт, – бросил Ньют непринужденно, словно навещал незнакомку уже не в первый раз. – Как она, жить будет?

– Ага, – отозвался Клинт. – Идет на поправку, правда, все время разговаривает во сне. Наверное, скоро придет в себя.

У Томаса екнуло сердце. Почему-то он не воспринимал всерьез вероятность того, что девушка может очнуться, полностью выздороветь и запросто разговаривать с глэйдерами. Странное дело, но при этой мысли юноша занервничал.

– Вы записываете ее слова? – осведомился Ньют.

Клинт кивнул.

– В основном это бормотание понять невозможно, но если удается, то да, записываем.

– Давай, выкладывай, – сказал Ньют, ткнув пальцем в лежащий на столе блокнот.

– Да все то же, что и тогда, когда ее из Ящика вынули: что скоро все изменится, о Создателях и о том, что «окончание неизбежно». И еще…

Тут Клинт покосился на Томаса, давая понять, что не хочет говорить в его присутствии.

– Да все нормально. Он имеет право слышать то, что слышу я, – успокоил его Ньют.

– В общем… я не смог толком разобрать все слова, но… – Клинт вновь посмотрел на Томаса, – она постоянно повторяет его имя.

У Томаса чуть не подкосились ноги. Неужели его имя вообще никогда не перестанут упоминать? Неужели они с девушкой действительно знали друг друга? Прямо наваждение какое-то, от которого нигде не скрыться.

– Спасибо, Клинт. – Тон Ньюта не оставлял сомнений в том, что присутствие медаков больше не требуется. – Напишешь подробный отчет обо всем, хорошо?

– Сделаю.

Клинт кивнул обоим посетителям и вышел из комнаты.

– Тащи сюда стул, – сказал Ньют, присаживаясь на край кровати.

Томас облегченно отметил, что Ньют пока не перешел к откровенным обвинениям. Он выдвинул из-под стола стул, поставил его у изголовья кровати и сел, наклонившись вперед, чтобы рассмотреть лицо девушки повнимательнее.

– Что-нибудь припоминаешь? – спросил Ньют. – Хоть что-нибудь?

Томас не ответил и продолжал всматриваться в лицо девушки, силясь разрушить невидимый барьер в мозгу и отыскать ее в своем прошлом. Юноша мысленно вернулся к тому моменту, когда ее извлекли из Ящика и она на короткий миг открыла глаза. Темно-синие глаза, такого насыщенного оттенка, какого он больше ни у кого никогда не видел. Он попытался совместить два образа воедино, представить те глаза на лице спящей. Черные волосы, жемчужно-белая кожа, полные губы… Томас снова поразился необыкновенной красоте девушки.

И вдруг где-то в самом дальнем закоулке памяти как будто что-то всколыхнулось – еле ощутимый трепет крыльев в темном углу, невидимый, но все-таки реальный. Ощущение длилось лишь миг и сразу растворилось в недрах потерянной памяти. Но Томас действительно что-то почувствовал!

– Я и правда знаю ее, – прошептал он, откидываясь на спинку стула.

У него словно камень с души свалился, когда произнес это вслух.

Ньют встал.

– Правда? И кто же она?

– Без понятия. Но в мозгу что-то щелкнуло – где-то я с ней пересекался.

Томас потер глаза, раздраженный неспособностью ухватиться за воспоминание.

– Отлично, тогда продолжай думать, не теряй зацепку. Сконцентрируйся, черт возьми.

– Да пытаюсь я, пытаюсь! Помолчи.

Томас закрыл глаза и попытался увидеть ее лицо в черной пустоте. Кто она? – подумал юноша и осознал всю абсурдность вопроса – он и про себя-то ничего не знает.

Томас подался вперед на стуле и глубоко вздохнул, затем посмотрел на Ньюта, сокрушенно качая головой.

– Я просто не…

– Тереза.

Томас подскочил как ошпаренный, повалив стул на пол, и испуганно стал озираться по сторонам. Ему почудилось…

– В чем дело? – спросил Ньют. – Что-то вспомнил?

Не обращая внимания на вопрос, Томас продолжал оглядываться в полнейшем замешательстве, уверенный, что услышал чей-то голос. Потом снова посмотрел на девушку.

– Я… – Он опять сел, наклонился вперед, вглядываясь в ее лицо. – Ньют, перед тем как я вскочил, ты что-нибудь говорил?

– Нет.

Мог бы и не спрашивать.

– Мне показалось, что я услышал… Сам не знаю. Может, это у меня в голове чей-то голос. Она сейчас ничего не говорила?

– Она? – удивился Ньют. Глаза у него загорелись. – Нет. А что ты услышал?

Признаваться было боязно.

– Я… Я клянусь, что услышал имя. Тереза.

– Тереза? Нет, я ничего такого не слышал. Имя, наверное, всплыло из глубин твоей долбаной памяти. Выходит, ее зовут Тереза. Скорее всего, так.

Томас почувствовал себя крайне неуютно, словно на его глазах только что произошло нечто сверхъестественное.

– Клянусь, я правда слышал голос! Но только у себя в голове. Черт, не могу объяснить…

– Томас.

На этот раз он не просто вскочил со стула, но еще и отлетел от кровати на другую сторону комнаты, по пути свалив со стола лампу – она с грохотом упала на пол и разбилась на мелкие осколки.

Голос. Голос девушки – шепчущий, нежный, но твердый. Томас его слышал. Теперь он не сомневался, что действительно слышал.

– Да что с тобой происходит, черт возьми?! – воскликнул Ньют.

Сердце Томаса бешено колотилось, а в висках пульсировала кровь. В желудке противно заныло.

– Она… Господи! Она говорит со мной! Мысленно! Она только что произнесла мое имя!

– Чего?!

– Точно тебе говорю! – Комната поплыла у него перед глазами, а голову словно сдавило тугим обручем. Томас чувствовал, что сходит с ума. – Я слышу ее голос у себя в башке! Правда, это не совсем голос, а что-то вроде…

– Сядь, Томми. О чем ты вообще толкуешь, на хрен?

– Ньют, я серьезно. Это… не совсем голос, но он возникает прямо у меня в голове.

– Том, мы последние. Скоро все закончится. Так должно быть.

Слова отозвались в голове эхом и коснулись барабанных перепонок – теперь он действительно их услышал. Однако голос звучал так, словно не проникал в уши со стороны, а возникал у Томаса прямо в мозгу, буквально из ниоткуда.

– Том, не сходи с ума.

Он зажал уши ладонями и зажмурился. Рассудок отказывался поверить в реальность происходящего.

– Память постепенно стирается, Том. Когда я очнусь, то не буду почти ничего помнить. Мы можем пройти испытания. Они должны завершиться. Меня послали ускорить процесс.

Томас больше не мог этого выносить. Не обращая внимания на вопросы Ньюта, он бросился к двери, рывком отворил ее и вылетел в коридор. Скатившись по лестнице, он пулей выскочил из Хомстеда и побежал прочь.

Но отделаться от навязчивого голоса оказалось не так-то просто.

– Скоро все изменится, – повторила она.

Ему хотелось кричать и бежать, бежать, бежать – до тех пор, пока его не покинут силы. Оказавшись возле Восточных Ворот, Томас промчался сквозь них и выбежал за пределы Глэйда. Позабыв о Правилах, он продолжал бежать, коридор за коридором, углубляясь в самое сердце Лабиринта. Но голос преследовал его везде.

– Это мы виноваты, Том. Мы их поставили в такие условия. А заодно и себя.