Королева Марго

Часть четвертая

I. Морвель

В то время как вся эта молодежь, веселая и беззаботная, по крайней мере с виду, неслась золотистым вихрем по дороге на Бонди, Екатерина, свернув в трубку драгоценный приказ, только что подписанный Карлом, велела ввести к себе в комнату человека, которому командир ее охраны отнес несколько дней тому назад письмо на улицу Серизе близ Арсенала. Широкая из тафты повязка, похожая на погребальный венчик, скрывала один глаз этого человека, оставляя на виду другой глаз, горбинку ястребиного носа меж двух выпиравших скул и покрытую седеющей бородкой нижнюю часть лица. На нем надет был длинный плотный плащ, под которым, видимо, скрывался целый арсенал. Кроме того, вопреки обычаю являться ко двору без оружия, у него сбоку висела большая боевая шпага с двойной гардой. Одна рука все время скрывалась под плащом, нащупывая рукоять кинжала.

– А-а, вот и вы! – сказала королева-мать, усаживаясь в кресло. – Вы знаете, что после дня святого Варфоломея, когда вы оказали нам отменные услуги, я обещала, что не оставлю вас в бездействии. Теперь явилась для этого возможность, вернее – я создала ее сама. Поблагодарите же меня за это.

– Мадам, нижайше вас благодарю, – раболепно, но не без наглости, ответил человек с черной повязкой.

– Воспользуйтесь этой возможностью, месье; она не повторится в вашей жизни.

– Мадам, я жду… только поначалу я опасаюсь…

– Что это дело не очень громкое? Не такое, до каких охотники те, кто желает выдвинуться? Однако поручение, которое имею я в виду, такого рода, что вам могли бы позавидовать Таван и даже Гизы.

– Мадам, поверьте мне, каково бы оно ни было, я весь в распоряжении вашего величества.

– В таком случае прочтите, – сказала Екатерина, передавая ему королевский приказ.

Человек пробежал его глазами и побледнел.

– Как! Арестовать короля Наваррского?! – воскликнул он.

– Ну и что же тут необыкновенного?

– Но ведь короля, мадам! Воистину, я думаю, что для этого я слишком низкого ранга дворянин.

– Мое доверие делает вас, месье Морвель, первым в ряду моих придворных дворян, – ответила Екатерина.

– Приношу глубокую благодарность вашему величеству, – сказал убийца с волнением, в котором чувствовалось колебание.

– Так вы исполните?

– Раз ваше величество прикажет – мой долг повиноваться.

– Да, я приказываю.

– Тогда я повинуюсь.

– Как вы возьметесь за это дело?

– Пока не знаю, мадам. Я очень бы желал, чтобы ваше величество дали мне наставление.

– Вы боитесь шума?

– Сознаюсь – да!

– Возьмите с собой двенадцать человек, а если надо, то и больше.

– Конечно, ваше величество, я понимаю это как разрешение мне принять все меры для успеха, за что я очень вам признателен; но в каком месте я должен взять короля Наваррского?

– Там, где находите для себя удобным.

– Если возможно, то лучше в таком месте, которое само своей почтенностью обеспечило бы мне безопасность.

– Понимаю. В каком-нибудь королевском дворце… например, в Лувре. Что вы на это скажете?

– О, если бы ваше величество мне разрешили, то это было бы великой милостью.

– Хорошо, возьмите его в Лувре.

– А в каком месте Лувра?

– У него в комнате.

– Когда, мадам?

– Сегодня вечером или лучше – ночью.

– Хорошо, мадам, а теперь соблаговолите дать мне указания в одном отношении.

– В каком?

– В смысле степени уважения к сану…

– Уважение… Сан!.. – с иронией повторила Екатерина. – Вам разве неизвестно, что король Франции никому не обязан оказывать уважение в своем королевстве, где нет ему равных по сану?

Морвель еще раз низко поклонился.

– И все же, ваше величество, разрешите мне остановиться на этом вопросе?

– Разрешаю, месье.

– А что, если король Наваррский будет оспаривать подлинность приказа? Это маловероятно, но все-таки…

– Наоборот, месье; наверно, так и будет.

– Будет оспаривать?

– Несомненно.

– Но тогда он откажется повиноваться?

– Боюсь, что да.

– И окажет сопротивление?

– Вероятно.

– Ах, черт возьми! – произнес Морвель. – Но в таком случае…

– В каком? – спросила Екатерина, пристально глядя на Морвеля.

– В случае сопротивления – что тогда делать?

– А как вы поступаете, месье Морвель, когда вам в руки дан королевский приказ, то есть когда вы представляете собою лицо короля, а вам оказывают сопротивление?

– Мадам, когда я почтен таким приказом и дело касается простого дворянина, я убиваю.

– Я уже сказала вам, месье, и вы не могли этого забыть, что король Франции в своем королевстве не считается ни с каким саном! Иными словами, во Франции есть только один король – король Франции, а все другие перед ним, даже носящие самый высокий титул, – простые дворяне.

Морвель начинал понимать и побледнел.

– Ого! Шутка ли, убить короля Наваррского!

– Кто вам сказал – убить? Где у вас приказ убить его? Королю угодно отправить Генриха Наваррского в Бастилию, и приказ говорит только об этом. Если он даст себя арестовать – отлично! Но так как он не даст себя арестовать, окажет сопротивление и попытается вас убить…

Морвель снова побледнел.

– Вы будете защищаться, – продолжала Екатерина. – Нельзя же требовать от такого храброго человека, как вы, чтобы он дал себя убить, не пытаясь защищаться; а при защите – ничего не поделаешь! – мало ли что может случиться! Понятно вам?

– Да, мадам; а все-таки…

– Хорошо, вам хочется, чтобы после слова «взять» я приписала своей рукой «живого или мертвого»?

– Мадам, признаться, это облегчило бы мне совесть.

– Если вы думаете, что без этого нельзя исполнить поручение, придется сделать так.

И Екатерина, пожав плечами, развернула приказ и приписала: «живого или мертвого».

– Возьмите, – сказала она, – такая формулировка приказа удовлетворяет вас?

– Да, мадам, – отвечал Морвель. – Но я прошу ваше величество предоставить исполнение приказа в мое полное распоряжение.

– А чем может повредить исполнению то, что я предложила вам?

– Ваше величество предлагает взять двенадцать человек?

– Да, чтобы было надежнее…

– А я прошу разрешения взять только шестерых.

– Почему?

– Видите ли, мадам, весьма вероятно, что с королем Наваррским случится неприятность… А если случится такая неприятность, то шестерым ее простят, потому что шестеро боялись упустить подлежащего аресту, но никто не простит двенадцати, что они подняли руку на королевское величество раньше, чем потеряли от его руки половину своих товарищей.

– Хорошо королевское величество – без королевства! Нечего сказать!

– Мадам, королевский сан дается не королевством, а происхождением, – ответил Морвель.

– Ну хорошо! Делайте, как знаете, – сказала Екатерина. – Только должна вас предупредить, чтобы вы не выходили никуда из Лувра.

– Но, мадам, мне надо собрать своих людей.

– У вас есть какой-то там сержант; вы можете это поручить ему.

– У меня есть слуга; он парень не только верный, но уже помогавший мне в таких делах.

– Пошлите за ним и сговоритесь. Вы ведь знаете Оружейную палату короля, да? Там вам дадут позавтракать; там же отдадите ваши приказания. Само это место укрепит вашу решимость, если она поколебалась. Потом, когда мой сын вернется с охоты, вы перейдете в мою молельню и там ждите, пока наступит время действовать.

– А как проникнуть в его комнату? Король Наваррский, наверно, подозревает что-то и запрется изнутри.

– У меня есть запасные ключи от всех дверей, – сказала Екатерина, – а задвижки в комнате Генриха все сняты. Прощайте, месье Морвель, до скорого свидания. Я велю проводить вас в Оружейную палату короля. Да, кстати! Не забудьте, что повеления короля должны быть выполнены независимо ни от чего, недопустимы никакие оправдания. Провал, даже какая-нибудь неудача нанесут ущерб чести короля, – это тяжкий проступок…

Екатерина, не давая Морвелю времени ответить, позвала командира своей охраны, месье Нансе, и приказала ему отвести Морвеля в Оружейную палату короля.

«Черт возьми! – говорил про себя Морвель, идя за своим проводником. – В делах убийства я иду вверх по иерархической лестнице: от простого дворянина до командира армии, от командира армии до адмирала, от адмирала до некоронованного короля. А кто знает, не доберусь ли я когда-нибудь и до коронованного?»