Погоня

7. Фитц

Подъезжая, мы видим на парковке перед домом сверкающую Audi. Плечи инстинктивно напрягаются, надеюсь, что Хантер не заметил этой реакции. Мне даже не нужно бросать оценивающий взгляд в сторону водительского кресла: и так ощущаю его волнение при виде машины Саммер. По крайней мере, я предполагаю, что автомобиль – ее. Единственное место в гараже на время поездки в Вермонт заняла моя потрепанная Honda, так что больше некуда припарковаться. К тому же, это чертова Audi.

Хантер оставляет Landrover за серебристой машиной и обращается к нам суровым голосом:

– Смотрите не проговоритесь.

– Само собой, – громко зевает Холлис и отстегивает ремень безопасности. Всю обратную дорогу он спал как сурок на заднем сиденье.

– Я не шучу. Если тренер узнает…

– Не узнает, – уверяет его Холлис. – Мы никуда не ездили. Правда, Фитц?

Решительно киваю.

– Никуда.

– Хорошо. Но давайте еще раз повторим легенду на случай, если он спросит завтра на тренировке. – Хантер заглушил мотор. – Мы гостили у родителей Майка в Нью-Гэмпшире. Сидели у камина, нежились в горячем джакузи, играли в «Монополию».

– Я победил, – пискляво добавляет Холлис.

Закатываю глаза. Естественно, он обязательно должен победить в вымышленной игре.

– Не-е-е, я выиграл, – сообщаю самодовольным тоном. – Приобрел целую улицу и построил на ней восемь отелей.

– Иди к черту. Это я купил улицу.

– Никто из вас не покупал улицу, – ворчит Хантер. – Мы не играли в «Монополию».

Он прав. Мы катались на лыжах, то есть совершали самую большую глупость, на какую только оказались способны в середине игрового сезона. Но мы трое дурно влияем друг на друга. Каждый из нас вырос на восточном побережье и обожает зимние виды спорта. Когда Холлис предложил тайком сгонять покататься на лыжах во время каникул, это звучало слишком заманчиво, чтобы упускать возможность.

Тренер будет вне себя от ярости, если узнает. Хоккеистам запрещено подвергать свое тело, а значит исход игрового сезона, риску. Провести выходной под градусом, катаясь на лыжах в Вермонте? Смертный грех.

Но иногда ведь и потехе нужно дать время, верно?

И нет, я не соглашался на эту поездку лишь для того, чтобы подольше не видеть Саммер. Это было бы жалко и глупо, а я не такой.

Ну и что, если Саммер переспала с Хантером? Она не в моем вкусе, к тому же теперь арендная плата понизилась. Я в выигрыше, как ни крути.

– Итак, все запомнили легенду? Нью-Гэмпшир. Камин, джакузи, «Монополия», горячий шоколад.

– Горячий шоколад?! – кричит Холлис. – Какого черта! Ты постоянно придумываешь новые повороты сюжета. Не уверен, что смогу столько всего удержать в голове.

Меня разбирает смех.

– Вы, парни, тренируетесь у Дженсена на год дольше меня, – качает головой Хантер. – Кому, как не вам, знать, что случится, если он узнает правду о выходных. Катание на лыжах – это уже проступок, а за выпивку он нас живьем сгноит.

У нас с Холлисом пропадает желание шутить. Он прав. В последний раз игрока, погулявшего на вечеринке, выгнали из команды. Им оказался Дин, который принял немного экстази, а на следующий день проба мочи это выявила.

В выходные мы всего лишь выпили немного пива и выделывали всякие трюки на склоне, чего, возможно… ну ладно, совершенно точно не должны были делать.

– Пойдем внутрь. Нехорошо заставлять новую соседку ждать, – Холлис прямо-таки светится, у него улыбка до ушей.

– Руки прочь. – Хантер мрачно смотрит на него и выпрыгивает из Range Rover.

– И не подумаю. Ты ее еще не застолбил.

– Во-первых, она не вещь, а соседка, – вскидывает бровь Хантер. – Но если Саммер требуется застолбить, то я это сделал, поцеловав ее.

Мои челюсти непроизвольно сжимаются.

– И то верно, – со вздохом уступает Холлис. – Выхожу из игры.

Мои лицевые мышцы расслабляются от смеха. Он так говорит, словно рассчитывал на победу. Холлис симпатичный парень, но абсолютный мужлан, да к тому же назойливый. Такая девушка, как Саммер, никогда на него не поведется.

– Спасибо, – паясничает Хантер, – это так великодушно с твоей стороны, Майк. Я до глубины души тронут.

– Да, я хороший друг, – соглашается Холлис.

Пока мы поднимаемся на крыльцо, в глазах Хантера разгорается очевидное предвкушение. Этого и следовало ожидать: я видел выражение его лица, когда Дин позвонил и сообщил, что Саммер негде жить. По всей видимости, он не может дождаться повторения событий новогодней ночи.

Будучи по своей натуре прагматиком, я задвинул чувства подальше и предупредил Хантера, что никакие повороты его отношений с Саммер не должны повлиять на условия проживания. На нем висит обязанность по арендной плате, но он уверяет, что проблем не возникнет.

Так, словно уверен, что между ними что-то будет.

Плевать. Даже если и так, мне все равно. Пусть трахаются. У меня и без них есть дела поинтересней.

Закинув сумку с вещами на плечо, я жду, пока Холлис откроет входную дверь. Войдя в помещение, бросаю поклажу, и та опускается на пол с глухим стуком, затем слегка пинаю её ногой. Остальные поступают так же.

– Дорогая, мы дома! – кричит Холлис.

Сверху слышится смех.

Пульс учащается из-за звука приближающихся к площадке шагов. Саммер появляется у перил лестницы, одетая в штаны из флиса и толстовку с логотипом Брайара, волосы небрежно скручены в узел.

Глаза у Холлиса стекленеют. Во внешнем виде Саммер нет ничего неприличного, но она будет выглядеть сексуально даже в мешке из-под картошки.

– Привет. Добро пожаловать! – весело говорит она.

– Привет, – откликаюсь я напряженным голосом.

Хантер сдергивает с плеч пальто и небрежно вешает его на крючок.

– Блондиночка, – произносит он, растягивая слога, – рад, что ты теперь живешь с нами.

– Верно сказано, – кивает Холлис.

– О, спасибо. Я тоже рада.

– Погоди. Нам нужно как следует поздороваться, – ухмыляясь, Хантер бросается вверх по лестнице.

Щеки Саммер слегка розовеют, когда он обнимает ее. Отвожу взгляд и притворяюсь, что очень занят процедурой выбора места для куртки. Неизвестно, поцеловались они или нет, но на лице девушки все еще играет румянец, когда я заставляю себя повернуться обратно.

– Пойду переоденусь, – заявляет Хантер.

Он ныряет в свою комнату, а Холлис отправляется в сторону кухни. Я остаюсь с ней наедине, и мы вместе начинаем подниматься на второй этаж по лестнице.

– Вы втроем хорошо провели время? – Она настороженно смотрит в мою сторону.

– Классно, – киваю я.

Девушка отступает к порогу спальни.

Заглянув поверх ее плеча, замечаю идеально застеленную кровать с белым пуховым одеялом и горой подушек. На полу ярко-розовое кресло-мешок и белый ковер с длинным ворсом. Открытый ноутбук примостился на маленьком угловом столике, которого не было, когда тут обитал Дин.

Устроилась, как у себя дома.

«Это и есть ее дом», – напоминает внутренний голос.

– Спасибо, что разрешили… – Она тут же исправляется: – …что согласились взять меня в соседи.

– Без проблем, – пожимаю я плечами. – Нам все равно нужен был четвертый.

Саммер постепенно увеличивает расстояние между нами, словно не хочет находиться рядом. Интересно, помнит ли она, как буквально вешалась на меня в новогоднюю ночь, а затем принялась сосаться с моим товарищем по команде?

Не то чтобы я огорчился или что-то типа того.

– В любом случае… – говорит она и замолкает.

Я тоже начинаю пятиться.

– Да. Я… пойду приму душ. Перед отъездом у нас был еще один заезд… кхм, заход в «Монополию», – вовремя спохватился я, – поэтому я весь потный.

– Не знала, что игра требует таких физических усилий, – ведёт бровью Саммер.

Слышно, как в дверях комнаты заржал Хантер.

Поворачиваюсь, чтобы смерить его взглядом, ведь это он придумал легенду с «Монополией». Однако вижу лишь пустое место. Хантер прошел мимо, надевая рубашку.

– Настолки – напряженный вид спорта, – неуверенно отвечаю я. – По крайней мере, когда в них играем мы.

– Интересно. Тогда надо как-нибудь устроить турнир на четверых. – Ее отступление заканчивается тем, что она врезается плечом в дверь. – Хорошо тебе отмокнуть под душем, Фитц.

Она исчезает в спальне, а я вваливаюсь в свою комнату. Едва ли не теряю сознание от облегчения, когда слышу вибрацию телефона. Мне нужно отвлечься прежде чем начну без конца прокручивать в голове наш чертовски неуклюжий разговор.

Текст на экране вызывает улыбку.

Вместо ответной СМС просто звоню приятелю. Моррис – мой напарник по видеоиграм, хороший друг. Сейчас он тестирует ролевую компьютерную игру, которую я разрабатывал на протяжении последних двух лет.

– Эй! – тут же отвечает Моррис. – Как мне попасть в Стальной Город, черт возьми?

– Так я тебе и сказал, – хихикаю я.

– Застрял здесь со вчерашнего вечера.

– Так и я буквально вчера ночью тебе ссылку на игру отправил. То, что за это время ты уже добрался до города очень впечатляет. – Я качаю головой. – Сегодня еще не заглядывал на форумы, но в последний мой визит никто из бет даже с уровнем деревни не справился.

– Ну естественно. Это потому что я превосхожу их во всех отношениях. Следует учитывать только мое мнение.

– И как впечатление?

– Чумовая игрушка.

Я испытываю воодушевление. Приятно слышать лестный отзыв от такого профессионального геймера, как Моррис, чей канал на Twitch приносит кучу денег. Да, люди действительно подписываются, чтобы наблюдать прохождение видеоигры онлайн. У него хорошо, даже слишком хорошо, получается транслировать виртуальные приключения.

Не люблю хвастаться, но я тоже вроде как популярен. Только не из-за трансляции видеоигр, а благодаря их обзорам. Вплоть до этого года я писал рецензии на игры для университетского блога и чрезвычайно популярных игровых сайтов в интернете. Пришлось бросить, потому что на это уходила уйма времени, а мне требовалось сосредоточить силы на собственной разработке.

«Легион 48» не самая сложная из ролевых игр, это не мультиплеер, и в ней достаточно жестко прописан сценарий. В этом ее отличие от концепции открытого мира, где игрок может сам выбрать, куда ему направиться, с кем взаимодействовать и в каком порядке проходить уровни. С моим графиком довольно трудно найти время, чтобы сразиться в видеоигру, не то что разработать одну из них. Но я нахожусь в поисках работы в какой-нибудь компании в сфере компьютерных развлечений, поэтому мне необходимо было показать свои навыки. Может быть, «Легион 48» это не Skyrim и не «ГТА», но мне всего лишь нужно дать понять студиям, что я не полный профан.

Моя самая сильная сторона, думаю, заключается в том, что необходимое художественное оформление и программное обеспечение я создал лично. Сначала делал грубые наброски, затем оцифровывал, потом превращал в 3D-макеты. Я потратил на это бессчетное количество времени, а на написание чертовых программных кодов убил его еще больше.

– Уже нашел какие-нибудь ошибки? – интересуюсь я у Морриса.

– Ничего существенного. Когда разговариваешь с драконом в пещере, диалог зависает, а затем перескакивает к следующему фрагменту.

Хорошо, это легко исправить. Я испытываю облегчение, потому что часами подправлял и вычищал все назойливые глюки в пробной версии. Почти целый год я старался довести игру до ума. Первый запуск выявил множество ошибок. Каким-то чудом, несмотря на изнурительный график, я отладил игру достаточно, чтобы она стала полностью функциональной и готовой к заключительному этапу тестирования. Теперь в нее играют десятки геймеров, включая многих моих друзей по университету.

– Еще ни разу не выкинуло из игры, – услужливо добавляет Моррис.

– Еще? Сплюнь, приятель. Я уже отправил ее полудюжине студий. Если у них проявятся глюки…

– Все хорошо, – обнадеживает Моррис. – Игра не глючит. Теперь наконец-то ответь, как открыть третьи врата.

– Не-а.

– Но я умираю от желания увидеть Стальной Город. Может, надо с каким-то оракулом поговорить? Почему у меня не получается?

– Скорее, ты не так хорош, как думаешь.

– Да пошел ты. Ладно. Как хочешь. Я одолею эту штуку, а затем позвоню тебе, чтобы позлорадствовать.

– Не сомневаюсь, – ухмыляюсь. – До связи в сети, бегу в душ.

– Идет. Чао.

Я раздеваюсь и направляюсь в ванную пружинящим шагом. Заинтересованность Морриса «Легионом 48» переключила мое внимание, но ненадолго. Едва заслышав смех Саммер в коридоре, я ощущаю напряжение в мышцах. Бросаю взгляд на свое отражение в зеркале, подмечая огорченный взгляд и стиснутые челюсти. Суровое выражение лица дополняют татуировки: они полностью покрывают обе руки и часть груди, где набито монохромное изображение. Эта часть немного выцвела, но так даже лучше. Я сделал тату, не чтобы казаться крутым. Я художник и привык творить на чем угодно, хоть на холсте, хоть на собственной коже. Но вкупе с угрюмой миной и отросшей бородой татуировки превращают мой образ в настоящего бандита. Если быть честным, именно таким я и хотел стать в период непродолжительного подросткового бунта. Я набил первую татуировку, дракона, на левой руке, когда зависал с парнями, любившими решать все проблемы кулаками. Или кастетом. Они не настаивали, чтобы я делал тату, просто знали о салоне, где наносят рисунки несовершеннолетним без согласия родителей. Если честно, я сделал это назло предкам. На втором курсе программы изобразительного искусства в конце года была устроена выставка ученических работ. Мама и папа на протяжении всего мероприятия переругивались друг с другом вместо того, чтобы поддержать сына. Они прошли мимо моих картин, слишком поглощенные ссорой, и не заметили мои работы. Поэтому пятнадцатилетний бунтарь, считавший себя крутым, решил: «Отлично. Если из-за своей вражды вы не замечаете и не цените мое творчество, я нанесу его туда, где вы точно заметите». Теперь же я считаю татуировки продолжением своего художественного начала.

Мои плечи напрягаются при неразборчивом звуке голоса Хантера. За ним следует еще один взрыв смеха Саммер. Похоже, они продолжают с того места, где остановились.