11/22/63

3

В один из дней второй недели октября – к тому времени дубы и вязы на Коссат-стрит полыхали красным и желтым – я вновь посетил закрытый Вестсайдский оздоровительный центр. Уважающий себя охотник за недвижимостью просто не мог удержаться от досконального обследования этого лакомого кусочка, и я опросил нескольких прохожих, интересуясь, что там внутри (на двери, само собой, висел замок) и давно ли закрылся центр.

Среди прочих я переговорил и с Дорис Даннинг. Словно сошла с картинки – так охарактеризовал ее Чез Фрати. Обычно бессмысленный штамп, а тут очень уместный. Конечно, годы взяли свое, в уголках глаз появилась сеточка морщинок плюс две более глубокие пролегли у рта, но сохранились и бархатистая кожа, и потрясающая фигура с пышной грудью (в пятьдесят восьмом году, когда Джейн Мэнсфилд купалась в лучах славы, большая грудь считалась достоинством и нисколько не смущала счастливых обладательниц). Мы поговорили на крыльце. Приглашение в пустой дом – дети-то в школе – считалось непристойностью и вызвало бы соседские пересуды, с учетом того, что муж «живет отдельно». В одной руке Дорис держала тряпку, в другой – сигарету. Из кармана передника торчало горлышко бутылки с полиролью. Как и большинство жителей Дерри, говорила она со мной вежливо, но отстраненно.

Да, сказала она, Вестсайдский оздоровительный центр, когда работал, очень ее устраивал. Это удобно, если рядом с домом есть место, куда дети могут пойти после школы и набегаться вволю. Из окна кухни она видела и игровую, и баскетбольную площадки, и теперь оставалось лишь сожалеть, что они пустуют. По ее словам, центр закрыли из-за сокращения бюджетных расходов, но бегавшие глаза и поджатые губы предполагали другое: его закрыли в тот период, когда на город обрушилась волна убийств и исчезновений детей. Сокращение бюджета играло второстепенную роль.

Я поблагодарил ее и протянул одну из недавно отпечатанных визитных карточек. Она взяла, рассеянно мне улыбнулась и затворила дверь. Мягко, не хлопнув, но изнутри донеслось позвякивание, и я понял, что теперь дверь заперта на цепочку.

Я думал, что центр может подойти для моих целей, когда наступит Хэллоуин, хотя этот вариант устраивал меня не полностью. Я полагал, что без проблем смогу проникнуть внутрь, а любое из окон фасада обеспечивало прекрасный обзор. Даннинг скорее всего приедет на автомобиле, но я знал, как выглядит его «понтиак». Согласно сочинению Гарри, в доме мясник появился, когда уже стемнело, однако на улице ярко горели фонари.

Разумеется, освещенность работала и против меня. Если Даннинг не сосредоточится на доме, он увидит, как я бегу к нему. Да, револьвер у меня был, но точность гарантировалась лишь при стрельбе с расстояния менее пятнадцати ярдов. А я рискнул бы стрелять только с гораздо более близкого расстояния, потому что в вечер Хэллоуина на Коссат-стрит будет полно маленьких призраков и гоблинов. Однако я не мог оставаться в укрытии, дожидаясь, пока он войдет в дом, потому что, согласно тому же сочинению, изгнанный из семейного гнезда муж Дорис Даннинг начал махать молотком, едва переступив порог. И к тому времени, когда Гарри вышел из ванной, убил всех, кроме Эллен. Если я задержусь, то увижу то же самое, что и Гарри: мозги его матери, сочащиеся кровью на диване.

Я вернулся на полвека в прошлое не для того, чтобы спасти только одного из них. А если он заметит, что я бегу к нему? Я – человек с револьвером, он – с молотком, возможно, позаимствованным из ящика для инструментов в пансионе. Если он заметит меня – слава Богу. Я сыграю роль клоуна с родео, отвлекающего быка. Буду прыгать и кричать, дожидаясь, пока он приблизится, а потом всажу ему в грудь две пули.

При условии, что сумею нажать спусковой крючок.

При условии, что револьвер выстрелит. Я проверял его в гравийном карьере на окраине города, и все получилось в лучшем виде… но прошлое упрямо.

И не хочет меняться.