Мурлин

Глава 3. Замарашка

– Всё равно мне не верится, – сказал Тиббе, – что вы можете разговаривать с кошками. Наверное, это что-то другое. Может, вы читаете их мысли или вроде того?

– Может быть, – мечтательно ответила Мурлин и зевнула. – Я пойду спать в коробку. Можно взять эту газетку?

– Вы уверены, что вам не нужны одеяло и подушка?

– Нет-нет, это ни к чему. Я слышала, Пушок спит у вас в ногах. У всех свои привычки. Доброй ночи.

– Доброй ночи, Мурлин.

В дверях она вдруг остановилась:

– Пока я добиралась к вам, я услышала парочку новостей, – сказала она. – Здесь, на крышах.

– Что же это за новости?

– У Замарашки скоро снова будут котята.

– Вот как… – вздохнул Тиббе. – К сожалению, мне запретили писать о кошках. В редакции считают, что это не слишком интересно читателям.

– Жаль, – пожала плечами Мурлин.

– А больше никаких новостей не было?

– Только о том, почему господин Смит такой грустный.

– Господин Смит? Вы про старика учителя? Я с ним только сегодня виделся. Мы же вместе помогли вам спуститься с дерева. И он вовсе не выглядел грустным.

– Но он грустный.

– Эта новость не кажется мне интересной, – сказал Тиббе. – Мало ли какое у человека бывает настроение.

– Через неделю будет ровно двадцать пять лет, как он работает учителем в школе, – рассказала Мурлин. – Он так надеялся, что в его честь устроят праздник. Это же юбилей. Но никакого праздника не будет.

– Почему же?

– Потому что об этом никто не помнит. Все забыли.

Он думал, что в школе будут готовиться к празднику… а никому и в голову не пришло.

– Разве он не может напомнить сам?

– Он ни за что не станет, слишком гордый. Косой Симон так сказал.

– Косой Симон? Это тот сиамский кот?

– Да, именно он. Я с ним говорила, и он мне рассказал. Ну, теперь я пойду спать.

Напоследок она сказала Пушку «мр-мау». А тот сказал ей «мр-миу» в ответ. Вероятно, это означало «спокойной ночи».

Тиббе быстро достал телефонный справочник. Было уже поздно, но он всё равно набрал номер господина Смита.

– Простите за поздний звонок, – быстро извинился он. – Но я только что узнал, что вы скоро будете отмечать юбилей. Вы ведь работаете в школе уже двадцать пять лет, верно?

На другом конце долго молчали. А потом господин Смит сказал:

– Значит, всё-таки есть люди, которые помнят об этом.

«Нет, не люди, кошки», – чуть было не вырвалось у Тиббе.

– Конечно же! – радостно сказал он в трубку. – Разве можно о таком забыть? Я надеюсь, вы не будете возражать, если я напишу об этом в газете?

– Мне было бы чрезвычайно приятно, – смутился господин Смит.

– Может, вы тогда позволите мне зайти к вам? Сейчас, конечно, уже поздно… но мне бы так хотелось, чтобы эта статья уже завтра попала к нашему редактору. Что-нибудь интересное о вашей жизни и о вашей школе…

– Буду вас ждать, – ответил господин Смит.

Было уже три часа ночи, когда Тиббе вернулся домой. Он прижимал к себе записную книжку, полную историй о жизни и работе господина Смита. Тиббе на цыпочках пробрался на чердак и поспешил к своей пишущей машинке, а по пути мельком заглянул в кладовку.

Мурлин лежала в коробке, свернувшись калачиком, и крепко спала.

«Она ведь меня спасла, – подумал Тиббе. – У меня есть статья для газеты. Нужно только её перепечатать».

Уже ложась спать, он сказал сонному Пушку:

– Завтра сдам свой материал главному. Хорошая получилась статья. И настоящая новость.

Пушок улёгся в ногах у Тиббе и тут же снова заснул.

«Завтра с утра непременно скажу ей спасибо, этой странной Мурлин», – подумал Тиббе и тоже заснул.

Но когда он утром проснулся, девушка уже ушла.

Коробка была пуста. В ней лежала чистая газета, всё было аккуратно убрано. Ни одежды, ни чемоданчика.

– Она ничего не сказала, Пушок? Не просила ничего мне передать?

– Мр-мау, – сказал Пушок.

Но Тиббе ничего не понял.

– Ну и ладно, – сказал он. – Наверное, это к лучшему. Чердак снова в моём полном распоряжении.

Тут он увидел на столе свою статью.

– Как здорово! – воскликнул он. – Пойду на работу не с пустыми руками! И меня не уволят. По крайней мере… не сегодня.

Вдруг его радость куда-то делась. Он понял, что сегодня вечером опять будет грустно бродить по городу в одиночестве.

Он почувствовал приятный запах и пошёл на кухню.

Оказалось, Мурлин сварила для него кофе. И перемыла всю посуду. Это было так мило.

Чердачное окошко было открыто. Видимо, бродячая гостья выбралась через него на крышу.

«Хоть погода не такая ужасная, – подумал Тиббе. – Мурлин не будет бродить под дождём. Интересно, она опять болтает с котами? Если бы она осталась здесь… – представил себе Тиббе. – Если бы я взял её в дом. Может, тогда бы она каждый день приносила мне новости».

И ему вдруг ужасно захотелось крикнуть в окно:

«Кис-кис! Мурлин!»

Но Тиббе сдержался.

«Гадкий эгоист, – сказал он сам себе. – Только ради собственной выгоды готов взять в дом девушку-кошку. Как это нехорошо! Забудь её и сам ищи интересные новости. И прекрати уже стесняться. А она ушла навсегда. Наверное, она уже очень далеко…»

Но Мурлин в этот момент была совсем близко. Она сидела на крыше Страхового банка, самого высокого здания во всей округе, и разговаривала с кошкой Замарашкой.

Замарашкой её звали потому, что она всегда была грязной и потрёпанной и даже лапы у неё были испачканы. У неё был тонкий облезлый хвост, порванное левое ухо, а мех на шубке подран и местами свалялся.

– У тебя скоро будут котята, – сказала Мурлин.

– Лучше молчи, – сердито буркнула Замарашка. – Я иногда думаю, интересно, это хоть когда-нибудь прекратится? Ничего в жизни не вижу, кроме этих мелких проглотов. Одни за другими, одни за другими…

– А сколько у тебя уже детей? – спросила Мурлин.

Замарашка усердно почесалась.

– Понятия не имею, хоть ты тресни!

В выражениях Замарашка обычно не стеснялась. Но на то она и бродячая кошка.

– Ну да ладно. Чего это мы всё обо мне да обо мне, – сказала она. – У тебя-то делишки похуже моих. Это ж надо такому приключиться… Как тебя так угораздило, подруга?

И она посмотрела с испугом в жёлтых глазах.

– Если бы я знала, – ответила Мурлин. – И знаешь, что самое ужасное? Была бы я человеком целиком и полностью! Так нет, я как будто человек наполовину.

– Но ты же вся – человек. И сверху и снизу, – удивилась Замарашка.

– Да я имела в виду то, как я себя чувствую, – объяснила Мурлин. – Ведь у меня остались почти все кошачьи повадки. Я мурлычу, я могу зашипеть, мне всё время хочется об кого-нибудь потереться. Только моюсь я теперь мочалкой. И вот ещё вопрос – понравятся ли мне теперь на вкус мыши? Хотелось бы попробовать.

– А нашу главную «Ми-и-и-ааа-уууу» песню ты хоть помнишь? – спросила Замарашка.

– Думаю, да.

– Ну-ка, напой мне мотивчик.

Мурлин открыла рот и оглушительно завопила, как настоящая мартовская кошка. Замарашка тут же подхватила, и они изо всех сил истошно заорали на два голоса. Эти кошмарные кошачьи вопли продолжались до тех пор, пока где-то поблизости не открылось окошко и в них не полетела пустая бутылка. Она с грохотом разбилась, и кошки бросились врассыпную.

– Всё как положено! – радостно закричала Замарашка. – Знаешь, что я тебе скажу? Это у тебя пройдёт! Всё будет хорошо. Уж если кто так отменно поёт, он навсегда останется кошкой. Над верхней губой ничего не чувствуешь? Усики не пробиваются?

Мурлин потрогала лицо и покачала головой:

– Нет.

– А хвост? Как у тебя с хвостом?

– Исчез.

– И не зудит даже? Не чувствуешь, что опять отрастает?

– Чувствую. Но ничего нет, ни бугорка, ни шишечки.

– А дом ты себе нашла?

– Думала, что да. Но теперь боюсь, что ничего не получится.

– Хотела поселиться у этого парня из газеты?

– Да, – кивнула Мурлин. – Я всё ещё надеюсь, что он позовёт меня назад. Я даже чемоданчик свой там оставила, за трубой у водостока.

– По мне, так лучше тебе бродяжничать, – посоветовала Замарашка. – Милое дело. Давай вместе? Познакомлю тебя с оравой моих детишек. Многие далеко пошли. Один мой сынок – при фабричной столовой. А одна из дочек – так та вообще в начальство выбилась, при городском правлении, в ратуше живёт! А ещё один…

– Тс-с, тихо, – вдруг прислушалась Мурлин.

Они притихли.

– Кис-кис-кис! Мурлин! – громко звал чей-то голос.

– Это он! – встрепенулась Мурлин. – Он меня зовёт.

– Не вздумай, не ходи, – прошипела Замарашка. – Стань нормальной бродячей кошкой. Свобода – вот самое главное! А то дождёшься, запихнёт тебя в корзинку и потащит к ветеринару делать прививки!

Мурлин на секунду замешкалась, а потом сказала:

– Я всё-таки пойду.

– Вот сумасшедшая, – фыркнула Замарашка. – Пошли со мной, говорю тебе! Я знаю один брошенный фургон на пустыре… Там и поселимся. Потихоньку-помаленьку, и ты снова станешь кошкой.

– Кис-кис-кис! Мурлин!

– Я пойду, – сказала Мурлин.

– Нет! Не смей туда идти! Подумай, вот будут у тебя котята – он же их утопит!

– Кис-кис! Мурлин! – звал голос.

– Я непременно буду тебя навещать, – быстро пообещала Мурлин. – Встретимся тут, на крыше. Пока!

Она ловко перепрыгнула на крышу пониже, потом вскарабкалась по черепице наверх и затем съехала вниз по скату. Там она забралась на трубу, подхватила свой чемоданчик и уже в следующее мгновение оказалась перед окошком кухни Тиббе.

– Вот и я, – сказала она.

– Прошу вас, проходите, – вежливо пригласил Тиббе.