НепрОстые (сборник)

Первая старая фотография – единственная недатированная

1. Невысокая стена, сложенная из плоских каменных плит неправильной формы. К тому же плиты очень отличаются размерами: есть тонкие и маленькие, как ладонь с подогнутыми пальцами, а случаются такие длинные, что на них можно удобно лежать; они же – самые толстые, но именно среди этих нет ни единой, отколовшейся ровно по всей длине; однако преобладают все же средние; если держать такую плиту перед собой, упершись подбородком в один конец, то второй едва достигал бы пояса; ограда имеет странную особенность: хотя выглядит очень целостно и, кажется, что никогда не заканчивается – именно так должны были выглядеть все обозначенные пределы – незаделанные щели между сложенным плашмя камнем вызывают желание или поменять плиты местами, или делать с каждой отдельно еще что-то.

2. Важно, что все камни абсолютно чистые. На всей стене – не растет никакого мха, ни единого малюсенького деревца или хотя бы стебля. Если даже какие-то листья и падали на нее с нескольких буков (стена достаточно широка, а листья уже желтеют и кое-где обрываются сухим ветром, как бывает в конце августа, – это понятно даже по черно-белой фотографии), то их кто-то тщательно смел с нагретого послеобеденным солнцем камня.

Между деревьями за стеной – тоже каменная кубическая постройка. Камни безупречно отшлифованы, кажется, что весь дом – монолит без единого окна. Рельеф на фронтоне имитирует четыре ящика, поэтому куб выглядит, как огромный комод. Дом построен так, будто верхний ящик немного выдвинут. На сравнительно небольшой металлической эмалированной табличке простым грубым мелким шрифтом написано YUNIPERUS.

3. А перед стеной – фрагмент дороги, выложенной уже речными плоскими булыжниками. Дорога начинается снизу посередине карточки, ведет в левый верхний угол, огибая высокую наклоненную кедровую сосну, и исчезает снова ближе к середине – естественно, сверху. В самом конце дорога поднимается под таким углом, что служит одновременно фоном снимка. Все время стена справа, а слева – узкий канал с пустыми бетонными берегами. Еще левее, уже за каналом, вместился лишь кусочек высокого дощатого настила, на котором стоят несколько пляжных лежаков и бочек со стройными кустами можжевельника.

4. Франциск в белом полотняном плаще с большими пуговицами стоит на самом краю канала, на берегу, расположенном ближе к дороге. Через руку у него переброшена одежда. Она такого же цвета, как и плащ, но можно различить, что там только рубашка и штаны. В другой руке – черные ботинки. По его позе видно, что он только что отвернулся от воды. А там – голова человека, который плывет по течению канала.

5. Лицо распознать невозможно, но Себастьян знает, что это он. Так бывало не раз: они прогуливались по городу – Себастьян медленно плыл по каналам, а Франц шел рядом по берегу.

Каналы сопровождали каждую из улочек Яливца. Таким образом вода из многих потоков, стекавших по городским склонам, собиралась в бассейн на его нижней границе. Себастьян мог часами плавать в горной воде, и они непрерывно разговаривали. Судя по всему, фотография, скорее всего, была сделана в конце лета 1914 года. Ведь только один раз с ними ходил молодой инструктор по искусству выживания, которого пригласили преподавать на платных курсах в одном из пансионатов – начиная с сентября. Кроме него, в то время приехали еще учитель эсперанто и владелец гектографа. Но на прогулку по городу попросился только инструктор.

6. Сразу после купания и фотографирования инструктор предложил зайти куда-нибудь выпить джина, но Себастьяну с Францем хотелось легкого свежего вина из пушистого крыжовника, и они повели инструктора к Бэде, к броневику, стоявшему между двумя пятнами-островами жребия доли. Бэда все лето собирал всевозможные ягоды, и теперь внутри броневика стояло несколько десятилитровых бутылей, в которых ферментировались разноцветные ягоды, нагретые металлическими стенами повозки.

Они сначала пробовали понемногу каждого вина, а потом выпили все крыжовниковое. Инструктор страшно разговорился и начал проверять, как Себастьян умеет решать легкие задачи по теории выживания. Оказалось, что тот почти ничего не знает и сможет очень легко умереть в самой невинной ситуации. Хотя Себастьян понимал, что такое выживание. Представлял так хорошо, что в конце концов перестал о нем заботиться. И все же выживал.

7. В Африке ему представлялось много удобных случаев погибнуть, но выжить было важнее, потому как интересно, что же такое Африка. Так, он, глядя на любой кусок земли – даже пи´сая утром, – видел, что находится на другом континенте, на неведомой тверди. Так он убедился, что Африка существует. Потому что перед тем перечень местностей, длинный ряд различий в архитектуре, размещении звезд, строении черепов и обычаях стирался принципиальной неизменностью квадратиков почвы и травы на ней.

8. А о выживании он впервые узнал тогда, когда эта трава начала гореть вокруг него. Ветер, преимущественно приносивший лишь психические расстройства, разгонял огонь в четыре стороны от того места, куда упал на высушенную землю. А потом, опередив огонь (возможно, он забежал именно туда, откуда его разгонял на четыре стороны ветер), Себастьян очутился внутри дождя, который накапливался целый год и потом тек затвердевшим красным грунтом многими параллельными потоками, для которых человек весит так же мало, как маленькая песчаная черепашка, и так много, как миллионы, мириады жаждущих течения семян, сброшенных отмершей ботвой, которая жила на протяжении многих месяцев без единой капли.

Инструктор был поражен невежеством Себастьяна. Он не верил, что кто-то позволяет себе спокойно жить, ничего не зная о том, как избежать ежедневной опасности. Поэтому Себастьян решил, что больше не скажет о выживании ни единого слова.

9. Таким образом, единственная недатированная фотография была сделана 28 июня 1914 года. Надо будет надписать эту дату на обороте хотя бы твердым карандашом.

Если бы надпись даже стерлась – а написанное карандашом непременно стирается, и обычно тогда, когда уточнить хоть что-нибудь уже некому, – зато от твердого карандаша должен остаться рельефный след, выдавленный и оставленный острым графитом на самом верхнем слое бумаги.