Русская классика для детей — цитаты из книг — стр. 3

— Ты думаешь, что бог не примет тебя? — продолжал я с возрастающей горячностью. — Что у него не хватит для тебя милосердия? У того, который, повелевая миллионами ангелов, сошёл, однако, на землю, и принял ужасную, позорную смерть для избавления всех людей? У того, кто не погнушался раскаянием самой последней женщины и…

Недаром, видно, кто-то сказал, что разлука для любви то же, что ветер для огня: маленькую любовь она тушит, а большую раздувает ещё сильней.

Жилось ему плохо, уже с малых лет он стал бегать из дома; однажды дедушка искал его по лесу с собаками, как зайца; другой раз, поймав, стал так бить, что соседи отняли ребенка и спрятали его. – Маленьких всегда бьют? – спрашивал я; бабушка спокойно отвечала: – Всегда.

– Мачеха меня не любит, отец тоже не любит, и дедушка не любит, – что же я буду с ними жить? Вот спрошу бабушку, где разбойники водятся, и убегу к ним, – тогда вы все и узнаете… Бежим вместе? Я не мог бежать с ним: в те дни у меня была своя задача – я решил быть офицером с большой, светлой бородой, а для этого необходимо…

– Дедушка говорит, что ты, может, фальшивые деньги делаешь… – Дедушка? Мм… Ну, это он пустяки говорит! Деньги, брат, – ерунда… – А чем за хлеб платить? – Н-да, брат, за хлеб надобно платить, верно… – Видишь? И за говядину тоже… – И за говядину… Он тихонько, удивительно мило смеется, щекочет меня за ухом, точно кутенка, и…

Мыла мне лицо, прикладывала к синякам бодягу, медные монеты или свинцовую примочку и уговаривала: – Ну, что ты все дерешься? Дома смирный, а на улице ни на что не похож! Бесстыдник. Вот скажу дедушке, чтоб он не выпускал тебя… Дедушка видел мои синяки, но никогда не ругался, только крякал и мычал: – Опять с медалями? Ты у…

Каждому возрасту соответствует своя мудрость, для сорока пяти лет она заключается, между прочим, в том, чтобы не ложиться спать с пустым желудком.

- Там у вас студенты много балакают о любви к народу, так я говорю им на это: народ любить нельзя, Это - слова, любовь к народу… Усмехнулся в бороду, пытливо глядя на меня, и начал шагать по комнате, продолжая крепко, внушительно: - Любить - значит: соглашаться, снисходить, не замечать, прощать. С этим нужно идти к…

A я незадолго перед этим прочитал книгу - кажется, Дрепера - о борьбе католицизма против науки, и мне казалось, что это говорит один из тех яростно верующих во спасение мира силою любви, которые готовы, из милосердия к людям, резать их и жечь на кострах.

- Незримая нить - как бы паутинка - исходит из сердца его императорского величества государь-императора Александра Третьего и прочая, - проходит она сквозь господ министров, сквозь его высокопревосходительство губернатора и все чины вплоть до меня и даже до последнего солдата. Этой нитью все связано, все оплетено,…

- Вы с нами, а - не наш, вот что я говорю, продолжал он вдумчиво, тихо. - Интеллигентам приятно беспокоиться, они издаля веков присовокупились к бунтам. Как Христос был идеалистом и бунтовал для надземных целей, так и вся интеллигенция буптует для утопии. Бунтует - идеалист, a с ним никчемность, негодяйство, сволочь, и…

- Вы созданы природой для служения науке,- говорил он, красиво встряхивая гривой длинных волос. Я тогда еще не знал, что науке можно служить в роли кролика, а Евреинов так хорошо доказывал мне: университеты нуждаются именно в таких парнях, каков я.

- Умеет жить человек - на него злятся, ему завидуют; не умеет - его презирают, - задумчиво говорила она.

- Мал ты еще, не умеешь жить… - Вот все говорят друг другу: не умеешь жить, - мужики, матросы, тетка Матрена - сыну; а что надо уметь? Поджав губы, она покачала головой. - Уж этого я не знаю! - А тоже говоришь! - Отчего не сказать? - спокойно молвила бабушка. - Ты не обижайся, ты еще маленький, тебе и не должно уметь. Да…

Не могу знать, ваше благородие, – отвечал вахмистр. – Только его высокоблагородие приказал ваше благородие отвести в острог, а ее благородие приказано привести к его высокоблагородию, ваше благородие!

Комендант по собственной охоте учил иногда своих солдат; но еще не мог добиться, чтобы все они знали, которая сторона правая, которая левая, хотя многие из них, дабы в том не ошибиться, перед каждым оборотом клали на себя знамение креста.