С этого первого дня и в дальнейшем я находился под большим впечатлением от решимости Сноудена и его трезвого осознания того. что с ним может произойти. Я ни разу не видел, чтобы он проявил хоть каплю сожаления, страха или волнения. Без тени сомнения он говорил о своем выборе, о его возможных последствиях и был готов принять их.
В сноудене чувствовалась сила, которая помогла ему принять решение. Говоря о том. что может сделать с ним правительство, он не терял своего потрясающего самообладания. было удивительно видеть молодого, двадцатидевятилетнего человека, который так относился к угрозе провести десятки лет или вс. жизнь в тюрьме для особо опасных преступников - перспективе. способной навести леденящий ужас на каждого, - и это восхищало. Его мужество оказалось для нас заразительным: мы с Лорой много раз пообещали друг другу и Сноудену, что все, что бы мы ни предприняли с этой минуты, будет проявлением уважения к его выбору. Я чувствовал себя обязанным рассказать историю Сноубена именнно в том духе, который определял его поступок, - смелости, коренившейся в убеждении в своей правоте, и бесстрашия перед преследованиями и угрозами, которые могли посыпаться от официальных лиц, желавших скрыть свои действия.