Таким образом, существа, явления и вещи, растворенные в «пустоте», воспринимаются как «лишенные отличительного знака», и это подводит нас к более глубокому смыслу, характерному для третьей категории - ар- panihita. Мы переводим этот термин как «без наклонностей» или «без устремлений». Пока существовали узы «Я», каждая вещь что-то «говорила» этому «Я»: каждая вещь была причастна субъективности, наделяла иллюзией «склонности», «устремления». Человек проецирует себя на мир, делает его «своим», наделяет его своими чувствами, стремлениями и целями; он проецирует на этот мир некий пафос, наделяет его теми ценностями и различиями, которые так или иначе возвращают к силе, поддерживающей его жизнь, возвращают к его устремлениям, к его неприязни и неведению. Человек не познает мира как он есть в его обнаженности, не познает «голой» природы - как раз потому, что его собственное восприятие - не что иное, как «горение», отождествление себя с чем-то, постоянное связывание себя в стремлении что-то использовать и одновременно самому быть использованным. Но теперь это состояние преодолено. Жажда угасла, нечистый туман рассеялся. Вся природа, всякое восприятие, любое явление и все, что составляло так называемый «внутренний опыт» и «содержание души», - все это освободилось от субъективности, отрешилось от всего сугубо «человеческого» и предстало чистым, свободным от слова, привязанностей и влечений: предстало в той изначальности и невинности, которую на Западе, наверное, назвали бы невинностью первого дня творения.