Ещё острее он ощущал своё одиночество, как потерявшийся в Космосе астронавт, чьи приборы утратили из вида Землю, чей повреждённый корабль ушёл с траектории и без топлива, без навигации, с молчащими передатчиками мчался в ледяной пустоте, среди разноцветных светил, мёртвых, как полярные льды. Однако это не разрушило, не подавило его, но странным образом укрепило в одиноком и безнадежном стоицизме. Исполненный мессианства, один, он упрямо и, казалось, бессмысленно продолжал борьбу, имевшую смысл не в победе, не в одолении могущественного врага, а в своём собственном одиноком стоянии, среди нанавистных врагов, перед лицом гибнущего народа.