Тут на помощь пришла мудрейшая Лиля Брик, у которой были связи в верхах еще со сталинских времен. Как мы помним, Сталин провозгласил Маяковского “лучшим, талантливейшим поэтом нашей советской эпохи”. Эта фраза долго служила Лиле своего рода охранной грамотой.

Новобрачные Щедрин и Плисецкая поселились в том же московском доме на Кутузовском проспекте, где жила Лиля, и стали у нее желанными завсегдатаями. (Мне тоже довелось бывать в этой необыкновенной квартире, где гостя поражали висевшие на стенах оригиналы Шагала, Малевича, Пиросмани, а Лиля угощала экзотическими яствами и, главное, одаривала доверительной беседой, исполненной неподдельной живости и блеска.)

Лиля решила, что письмо Плисецкой Хрущеву надо бы вручить вождю прямо в руки. Но как это сделать? Через Лилю добились приема у генерала Евгения Питовранова, заместителя тогдашнего главы КГБ Александра Шелепина. Щедрин заверил его, что Майя оставаться за рубежом не собирается, что он за это ручается – а иначе “отсеките мне руку!” Питовранов в ответ пообещал передать письмо лично Хрущеву и сдержал слово.

Вот как об этом вспоминал в своих мемуарах сам Хрущев: “Мы обсуждали этот вопрос на заседании Президиума ЦК, решали: как быть?