Трудно представить, чтобы Сципиону Африканскому могло прийти в голову сражаться с режимом, преждевременно вычеркнувшим его из общественной жизни. Если бы он все же отважился на такой шаг, то маловероятно, что кто-нибудь из его бывших солдат, демобилизованных и вернувшихся к себе домой, захотел бы силой оружия защищать своего прежнего командира. Легионы в то время набирались из представителей состоятельных классов, которые могли влиять на политическую жизнь республики, голосуя на выборах.
Однако в течение последующих ста лет отношения между армией, ее командирами и республикой изменились, поэтому в 88 г. до н. э. и позже полководцы могли направить свои легионы против соотечественников. Новая ситуация прежде всего была связана с появлением профессиональной армии, в которую большинство легионеров набиралось из самых бедных граждан. Для подобных людей военная служба была не воинской обязанностью перед республикой, прерывающей обычный ход их жизни, а источником работы и стабильного, хотя и низкого заработка. После демобилизации пролетариям, не имевшим ни собственности, ни работы, не к чему было возвращаться в гражданской жизни.
Добившиеся успеха военачальники, такие как Марий, Сулла, Помпей и Цезарь пытались добиться создания колоний и выделения земли для своих ветеранов. В каждом случае подобные предложения встречали резкий отпор главным образом из-за того, что никто из сенаторов не желал, чтобы у какого-то аристократа появилось так много клиентов — людей, которые всю жизнь должны были чувствовать себя обязанными своему благодетелю. Сенат официально не желал признавать, что легионы отныне набирались из бедняков, и потому отказывался брать на себя ответственность за их благосостояние после демобилизации. Это только способствовало созданию более тесной связи между военачальником и войсками, и легионеры зачастую хранили верность своему командиру, а не республике, которая отныне предлагала им столь мало. Легионеры, в сущности, становились клиентами или частными армиями популярных и могущественных полководцев.