В «Пугачёве» элементарно мало текста — всю драму можно прочесть за 15 минут. А дальше что?

Если бы кто рискнул что-то дописать от себя, добавить реплику-другую, Есенин бы очень рассердился.

Но нет текста, нет движения, нет событийной канвы.

«Пугачёва» поставят на Таганке с молодым Владимиром Высоцким в роли Хлопуши (да-да, он кричит: «Пр-р-роведите меня к нему! Я хочу видеть этого человека!»). Интермедию сделает бывший имажинист Николай Эрдман, но Высоцкий по просьбе режиссёра Любимова допишет в есенинский текст несколько строф.

Вот была бы встреча! Если бы Есенин про это узнал, примчался бы в театр и метался бы за кулисами, крича: «Кто? Кто это сделал? Кто дописал мою поэму? Проведите, проведите меня к нему! Я хочу видеть этого человека!»

Вся труппа в ужасе попряталась бы. А Высоцкий бы вышел, конечно. Сказал бы, как он умел говорить — негромко, с лёгким, едва различимым вызовом: «Я».

Тут самое интересное и случилось бы.