То, чего не можешь заполучить, всегда кажется лучше того, что имеешь. В этом состоит романтика и идиотизм человеческой жизни.

Это, кажется, первая книга, которую мой мозг в принципе отказался оценивать, потому что я чувствую, что у легкой антипатии нет значительных аргументов. Как будто книга не понравилась, но я говорю, что дело не в ней, а во мне — такой период, сложное время, мне хотелось совсем другого, и что теперь, обвинять в этом Ремарка?

Могу сказать, что главной проблемой для меня оказалась вязкость — как текста, так и сюжета в целом. Действие романа происходит в мрачное время, когда инфляция бежит вперед так, что не угонишься, в жизни нет стабильности, а персонажи довольствуются малыми благами — например, купонами на обед, потому что деньги уже ничего не стоят, а хорошее блюдо насыщает всегда. Такой фон задирает тревожность до невиданных высот, причем, если в военных и околовоенных книгах я могла прочувствовать происходящее, то жизнь, вертящаяся вокруг курса валюты мне пока, слава богу, не близка, и сама по себе проблема кажется... безусловно, не мелочью, но чем-то неописуемо странным, и эмоции героев мне было сложно постичь.

А героев много. Мне показалось, будто внятный линейный сюжет был варварски убит и отдан в жертву плеяде персонажей, у которых не так много забот и планов на завтрашний день. При этом я не заметила особой глубины диалогов — напротив, пьяные философствующие персонажи будто переливают из пустого в порожнее, снова и снова обсуждают деньги, судьбу, дружбу, любовь и все прочее, о чем можно знатно лить воду. Любовная линия с больной героиней также не вызвала у меня сострадания, скорее, липкое раздражение; все это и сложилось в невозможность выжать из себя оценку.

Странность даже не в том, что Ремарк — международно признанный классик, а в том, что я сама не ожидала такого смятения. После пары откровенно хороших книг Обелиск показался мне липким, тоскливым и тягучим, откровенно ниочемным, простите мне этот неологизм. И это такое странное ощущение, будто, откусив мармеладку, чувствуешь вкус тухлой рыбы на языке. Остается только непонимание, почему.