Не выходя из комнаты: как Гюго создавал «Собор Парижской Богоматери»

И почему история Горбуна из Нотр-Дама не понравилась Пушкину.

Ровно 190 лет назад вышел в свет роман Виктора Гюго «Собор Парижской Богоматери» . Писатель навсегда обессмертил великий Нотр-Дам, а герои книги Квазимодо и Эсмеральда стали одними из самых запоминающихся образов в мировой литературе, персонажами многочисленных экранизаций и постановок этого шедевра. О произведении Гюго горько вспомнили и в те минуты 15 апреля 2019 года, когда легендарный собор горел. Автор биографии Гюго в серии ЖЗЛ Максим Артемьев рассказал «МК» о том, как писатель героически работал над романом, о его семейной драме, а также о том, почему «Собор Парижской Богоматери» не понравился Пушкину.

— Я читал, что в начале XIX века Нотр-Дам чуть ли не собирались сносить. Насколько роман Гюго повлиял на сохранение собора?

— К моменту написания романа, началу 1830-х годов, во Франции не было представления о ценности готического зодчества. Старинная средневековая архитектура котировалась невысоко. Многие церкви и соборы пришли в запустение. Некоторые из них снесли, во время Великой французской революции толпа изувечивала изображения монархов и тех предметов, которые считались символами королевского режима, в том числе и в этом соборе. Роман Гюго оказал большое воздействие на архитектурную и эстетическую жизнь того времени — как во Франции, так и затем в Европе. Люди стали ценить готическое искусство, искусство Средневековья, красоту которого они раньше не замечали. Началось движение в защиту древней архитектуры, памятников культуры и истории. Были найдены необходимые деньги, и под руководством знаменитого архитектора Эжена Виолле-ле-Дюка собор восстановили, в том числе разрушенные статуи, правда, реставрация заняла почти двадцать пять лет. Именно Гюго сделал собор Парижской Богоматери визитной карточкой французской столицы.

— Чем Нотр-Дам так пленил Гюго?

— Он сделал его центром своей художественной вселенной, вокруг которой крутится действие романа. Фигура собора позволяет объединить многочисленных героев книги, поскольку Нотр-Дам находится в историческом центре Парижа, и все персонажи так или иначе стекаются к нему. В этом смысле Гюго был новатором в мировой литературе. Архитектурные сооружения не выступали в качестве героя романа, а в данном случае собор — это полноценный его герой. Не случайно в романе есть целая большая глава, посвященная истории архитектуры Парижа, уникальности этого города. И есть глава специально о Нотр-Дам-де-Пари. В первое издание книги их не включали, посчитав скучными и отвлекающими от повествования. Роман Гюго довольно быстро стал образцом для подражания, и через несколько лет уже у Стендаля вышел роман «Пармская обитель». Притом, что Стендаль отрицал Гюго и был на двадцать лет его старше, он оказался под его влиянием.

— Интересно, что Гюго прибегает к некоторой мистификации и пишет в начале романа о слове АNАГКН — по-гречески «рок», — которое он «обнаружил в темном закоулке одной из башен», а потом надпись исчезла. Так ли это на самом деле?

— Трудно сказать, существовала ли по-настоящему эта надпись. Гюго все же художник и мог присочинить. В любом случае это был сильный ход — привязать содержание романа к року, фатуму. Если мы взглянем на судьбы героев романа, то все они обречены на гибель. Этот символизм Гюго как раз и привязал к собору. Выходит, что всем правит рок, от которого не уйти. А может быть, и правда он видел такую надпись? Но даже если нет, то красиво придумано.

— Причем сам Гюго в этот момент переживал семейную драму…

— Любовный треугольник между Гюго, его женой Аделью и писателем Сент-Бёвом будет чуть позже, как раз после выхода романа. Получится, что Гюго как будто нагадал сам себе свои отношения с Аделью. Кроме того, родной брат Гюго сошел с ума в день их свадьбы. Причем считалось, что он сошел с ума на почве ревности, поскольку они оба любили Адель. Контраст — свадьба и ужасная драма с родным братом — могли появиться в переработанном виде в романе «Собор Парижской Богоматери».

— В этом смысле есть ли у главных героев романа — Квазимодо, Эсмеральды, Клода Фролло, Феба — прототипы?

— Среди главных героев романа прямых прототипов нет. Но есть прототипы среди героев второго плана. Например, поэт Пьер Гренгуар — реальный человек, хотя в 1482-м, когда происходит действие романа, он был еще ребенком. Есть еще некоторые чиновники и судьи, которые действуют в книге, да и сам король Людовик XI, но они на втором плане, и Гюго смело их вводит, хотя кто-то к тому времени умер, кто-то не родился. Это для него не важно. Писатель признавался, что не может рабски следовать за историей. Что касается главных героев — Эсмеральды и влюбленных в нее Квазимодо, Клода Фролло и Феба — это целиком плод его фантазии, но эти плоды фантазии обусловлены его мировосприятием, потому что Гюго были свойственны контрасты: противопоставление белого темному, дня — ночи, красоты — уродству. В этом плане Эсмеральда — олицетворение невинности, чистоты и свежести, Квазимодо — все самое страшное, мерзкое и уродливое. Такие контрасты свойственны писателю и в других произведениях — рельефное, черно-белое видение мира. Но при этом характеры «Собора Парижского Богоматери» оказались настолько впечатляющими, что роман спустя почти двести лет до сих пор читают, и он является источником бесчисленных экранизаций, спектаклей, мюзиклов, картин.

Справка «МК»: Роман Виктора Гюго «Собор Парижской Богоматери» действительно многократно экранизировался. Первая экранизация появилась уже в 1905 году и называлась «Эсмеральда». Именем роковой «цыганки» называлась и первая опера по роману, либретто к которой написал сам Гюго. Постановка 1836 года особого успеха не имела, но она примечательна тем, что ее автором была женщина-композитор Луиза Бертен, что для девятнадцатого века — настоящий прорыв. Кстати, вскоре оперу все с тем же названием «Эсмеральда» создал Александр Даргомыжский. Ее представили на сцене Большого театра в 1847 году. За три года до того состоялась премьера уже балета «Эсмеральда» в трех действиях Цезаря Пуни. Пройдет сто пятьдесят лет, и во Франции появится знаменитый мюзикл «Нотр-Дам де Пари», музыку к которому напишет Ричард Коччианте, а либретто — Люк Пламондон. В 2002 году мюзикл переведут на русский язык и представят в Московской оперетте. Автором русского либретто станет известный бард и поэт Юлий Ким, а главные роли исполнят Вячеслав Петкун, Антон Макарский, Александр Маракулин, Светлана Светикова и Анастасия Стоцкая.

В мировом же кино выйдет еще с десяток фильмов по роману Гюго. Многие из них будут называться «Горбун из Нотр-Дама» — от драмы с элементами ужасов 1923 года до рисованного мультфильма-мюзикла 1996-го. Среди тех, кто играл Квазимодо, — легендарные Энтони Куинн и Энтони Хопкинс, а роль Эсмеральды примеряли на себя и великая Джина Лоллобриджида, и несравненная Сальма Хайек.

— Говорят, что Гюго, работая над романом «Собор Парижской Богоматери», вел чуть ли не монашеский образ жизни, не выходил из комнаты и даже облачился в фуфайку и запретил себе носить торжественную одежду. Это легенды?

— Нет, это не легенды. Он действительно на это время засел, как монах, никуда не выходя из своей писательской кельи, и надел нечто вроде власяницы. Но не для того, чтобы себя истязать, а чтобы ни на что не отвлекаться. Это была такая рабочая одежда, которая не носила религиозного содержания. Гюго самоустранился, никого не принимал, хотя продолжал вести интенсивную переписку с нужными ему людьми.

— А как на роман Гюго повлияла французская революция 1830 года?

— Тут двоякое воздействие. Первое — фактическое. Он тянул долго с началом работы. Издатель выражал недовольство, грозил судебным преследованием за то, что Гюго не соблюдает сроки. Гюго сел в июне 1830 года за роман, а менее чем через два месяца началась революция. Три так называемых «славных дня» в Париже шли бои, строили баррикады. Гюго перевозил свою семью в безопасное место, и при этих переездах потерялась рабочая тетрадь к роману. После революции Гюго пришлось все начинать заново. Но писал он фантастически быстро, и фактически роман был создан за четыре месяца. Второе влияние революции — эстетическое. Гюго своими глазами видел баррикадные бои, народные массы, штурмующие дворец, и это помогло ему создать колорит народных сцен в романе: там тоже толпы, мятеж, штурм. Без этих впечатлений революции, непосредственным очевидцем которой он был, ему было бы труднее написать эти сцены.

— В «Соборе Парижской Богоматери» заметна критика духовенства. Как официальная церковь восприняла роман?

— В 1834 году, то есть через три года после выхода романа, «Собор Парижской Богоматери» был внесен в индекс запрещенных книг Ватикана. Правда, в то время этот индекс уже не оказывал на цивилизованный мир такого сильного воздействия, как прежде. Писатели, для которых мнение католической церкви было важно, сдержанно приняли роман. Поскольку в нем, как вы заметили, нет апофеоза религиозных ценностей, а скорее высказывается критическое отношение к официально установленной религии, что было свойственно для Гюго, особенно в поздние годы. Он отвергал все церкви, оставаясь верующим человеком. В то время, когда он писал «Собор Парижской Богоматери», он не пытался бороться с религией, но переход к такому вольномыслию заметен, и один из главных отрицательных героев — церковный служитель. Налицо отношение к церкви как к оплоту обскурантизма, препятствию прогрессу.

— Какое влияние «Собор Парижской Богоматери» оказал на русских писателей?

— Достоевский и Толстой писали о романе с восторгом. Толстой прямо относил «Собор» к числу немногих книг, прямо повлиявших на него между двадцатью и тридцатью пятью годами. А вот Пушкин роман не принял, и это неудивительно. Если мы сравним, например, «Капитанскую дочку», тоже историческое произведение, с «Собором Парижской Богоматери», то увидим, что Пушкин и Гюго — это разные вселенные. Пушкин писал просто, ясно и ближе к жизни. У Гюго же сразу видны «сценические» эффекты, но они так ярки, что значительно превосходят ценность правдоподобия. Оно ему было не нужно, требовались красочность, гротескность, контрастность, за что его многие осуждали и не принимали — не только Пушкин, но и Бальзак и даже Гёте, который успел отреагировать на выход «Собора». Важно заметить, что для французов Гюго — это в первую очередь поэт, как для нас Пушкин. Тем не менее, будучи по преимуществу поэтом, Гюго смог в прозе создать такой шедевр, который пережил его имя и является одним из столпов его славы.

— Насколько, на ваш взгляд, в двадцать первом веке роман Гюго продолжает жить?

— Конечно, читателю двадцать первого века роман может показаться слишком многословным, риторичным, пафосным. Хотя, я думаю, для значительной части публики в нем как раз есть то, что они ищут в литературе, — роковые страсти, стечение обстоятельств. Сила Гюго в том, что он дал неисчерпаемый источник для всевозможных интерпретаций романа, будь то телевидение, кино, театр, музыка или живопись. В девятнадцатом веке роман читали, а в двадцать первом его смотрят и слушают, он живет в многочисленных переделках, постановках. Это показывает, как Гюго умел попадать в читательские ожидания, создавать произведения на все века.

Беседовал Александр Трегубов