Рецензии — стр. 5

Книги Наринэ Абгарян отличают невероятное душевное тепло и безграничная человечность. А ещё её романы необычайно атмосферны и радуют читателя живописнейшим визуальным рядом.

Роман "Симон" хотя и комично печален, стилистически невероятно красив. А история, которую он повествует, вполне жизненна. В одном маленьком армянском городке умер пожилой Симон, и на похороны пришли все женщины, с которыми у Симона были продолжительные или не очень отношения. История каждой из них по-своему печальна, но в каждой присутствует любвеобильный Симон, который помог всем этим женщинам вернуть веру в себя.

С моральной точки зрения Симон поступал не очень-то хорошо, ведь всё это время он был женат и попросту изменял своей жене. Но его человечкское желание хотя бы таким образом помочь не слишком счастливым женщинам, обделённым судьбой, вызывает искреннее восхищение своей беспардонностью. Поэтому Симон вызывает скорее симпатию, чем недовольство своим моральным обликом. И не стоит забывать, что никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь.

Какие у вас воспоминания о детстве? Прекрасная пора, счастливое беззаботное время, любящие родители, друзья-сверстники, дискотеки, проваленные контрольные. Мне повезло с множеством ярких моментов, но самым въевшимся в подкорку сознания, всплывающим неоднократно, является одно: конец мая, сдача школьных учебников, печет солнце, легкость и необъясное чувство свободы от предстоящих каникул. А вот Кате, десятилетней героине данной книги, с детством не очень повезло.
Она живет с родителями в маленьком городке. Таком маленьком, что до настоящего "гулливеровского" города, что распух от домов, улиц и людей, нужно добираться на электричке. Катя одинока, безразлична уставшим родителям, одноклассники ее не понимают. Она часто прячется в сон, а список ее любимых интересов состоит из побегов от кашляющей собаки и разглядывания дыма заводской трубы в окно. Не такое детство и хобби представляется у счастливых детей. Катя потерялась среди выросших и невыросших, в ее косе колтуны, она забита травлей, заперта под тяжестью комплексов, завязла в болоте одиночества. И ее нашла Кикимора.

Текст удивительный и очаровывающий. Евгения Некрасова мастерски наделяет душой предметы в квартире главной героини, тем самым атмосфера жилища оживает не только с наступлением "настоящего" вечера, когда выросшие мама и папа возвращаются с работы. Все вокруг Кати волшебно и сказочно: цветы на обоях выпирают из стен, столбики в домашке шатаются и разваливаются, болезни нападают, страх не понимает и застывает. Но сама атмосфера книги угнетающая, она прямо таки душит тебя во время чтения, но заметить это возможно лишь после того, как ты книгу отложил, когда Кикимора убрала свои лапы. Она наверняка лишь на секунду отвлеклась, чтобы приготовить для тебя сетку из лески. Но ты вновь задышал полной грудью, организм наконец наполнился воздухом, ее чары развелись. Больше не увидеть жёлтые глаза, не услышать растаявшие в воздухе «ки-ки-ки».

Если бы в нашей стране была Пулитцеровская премия, то «Зона затопления» стала бы лауреатом. Формулировка премии: «Лучшее произведение художественной прозы, принадлежащее писателю-американцу, изданное в виде книги и предпочтительно посвящённое проблемам американской жизни».

Проблем российской жизни в книге освещено не мало, сама суть книги тыкать и ковырять эти проблемы, рассказывать о них людям, показывать со всех сторон. В книге нет привычных нам пары главных героев и увлекательного сюжета, вместо этого мы наблюдаем почти журналистское расследование, но исключительно языком души. Мы видим проблематику глазами жителей зоны затопления, глазами тех, кого переселяют с родных земель, но это не сколько история злости на судьбу, сколько описание быта жизни, с раскрытием откуда эта злость берётся. Мы живем жизнью пенсионерки, кормим куриц, ковыряемся в огороде, питаемся картошкой. Мы живем жизнью молодой семьи, со своими претензиями между супругами и детьми. Мы живем жизнью журналистки, которая приходит в этот чужой ей мир и видит несправедливость, с которой ничего нельзя сделать. На все эти темы легко говорить поверхностно, но Сенчин говорит об этом изнутри, языком полного погружения.

Но что меня удивило, такой глубокий внутренний анализ пострадавшей стороны выглядит совершенно одиноко, в отсутствии внутренностей мира стороны причиняющей вред. У нас есть разговор двух виновников в самом начале книги и некое внешнее описание еще нескольких чиновников в процессе книги и все. Из-за этого роман выглядит не цельным, не завершенным. Авторский талант музеефицирования быта и места восхищает, но сильное смещение в одну сторону слишком ограничивает огромный потенциал романа.

Хочется сказать, что в романе глубоко разобрана проблематика. Отлично подчеркнуто, как удешевление производства происходит за счет человеческих жизней и экологических катастроф. Как бюрократическая волокита все еще остается «Процессом» Кафки, совершенно не учитывается человеческий фактор и все это непереводимо на человеческий язык. Но это все явления постфактум. Не хватает разбора как это все произошло, тогда роман был бы полнее, проблема яснее, вывод мощнее. Книга мне очень понравилась, но не хватило мне «второго тома».

Что подвигло Басинского посвятить книгу малоизвестной широкому кругу читателей девушке, прожившей недолгую жизнь? Автор, который 12 лет изучал дневники героини, называет свою историю о Елизавете Дьяконовой нехудожественным романом. Документалистика здесь уживается с детективом.

Однако начнём с конца. В конце лета 1902 года в горах Тироля, на уступе водопада Луизенбах (aka «Лизин ручей»), была найдена голая мёртвая девушка без следов насилия. Одежда Елизаветы Дьяконовой была аккуратно сложена неподалёку.
Несчастный случай или самоубийство? Автор пытается разобраться в этом и других вопросах, анализируя дневники Лизы и другие материалы (письма, газетные выдержки). «Недолгий с жизнью разговор» героини можно условно разделить на три периода, каждый из которых нашёл отражение в её личных записях.
«Я начала вести дневник с 11 лет, значит, этому занятию уже около двух лет, но проклятая лень мне мешает писать: я вела дневник с такими перерывами, что и сама им удивляюсь». (Из дневника Лизы)

У Лизы несколько идентичностей. Она - купеческая дочь и автор статьи о «женском вопросе» (по версии автора, Дьяконова - одна из пионерок русского феминизма), внучка православных бабушек, для которой важна обрядная сторона религии, и девушка, готовая бросить вызов устоям. Елизавета была привязана к Нерехте, где она родилась в 1874 году, но с определённого момента серьёзно рассматривала переезд за границу.
Вернёмся к дневниковым записям.
В первом по хронологии дневнике, где собраны ещё детские переживания, Лиза описывает свою жизнь в Ярославле, раннюю смерть любимого отца, натянутые отношения с матерью, учёбу в гимназии и стремление продолжить образование. Она поглощает книги из домашней библиотеки, среди которых много французских романов.

Моя сестра, несмотря на свой 17-летний возраст, читала все романы Золя и Гюи (sic) де Мопассана, и я помню, как часто мы возмущались бездной порока и разврата, описываемой так откровенно Мопассаном, невольно чувствуя отвращение к этим “порядочным молодым людям”, которые на нас женятся...

Юная Лиза решает, что вряд ли когда-нибудь выйдет замуж, так как её потенциальный муж должен, как и она, не иметь добрачного сексуального опыта.
Она боготворила мужчин, считая их во многих отношениях умнее себя, и одновременно презирала за слабости плоти и лицемерие. Как они могут требовать чистоты от своих избранниц, если себе они в плотских утехах не отказывают? На мировоззрение девушки повлияла и «Крейцерова соната», ставшая своеобразным манифестом для части молодёжи рубежа эпох.

Одна из любимых героинь Лизы – тургеневская Анна Одинцова. Её привлекает образ красивой, состоятельной вдовы, которая вольна делать, что хочет.
Один из ключевых моментов в жизни Лизы связан с решением поехать учиться в Петербург вопреки воле матери. Последняя считает, что её старшей дочери нужно поскорее выйти замуж, и препятствует её желанию поступить на Бестужевские курсы.
Помимо присущего ей консерватизма, вдова Дьяконова могла руководствоваться мотивами личного свойства. У неё были основания предположить, что Лизе будет трудно учиться по состоянию здоровья (так оно отчасти и вышло). Лиза будет впоследствии считать, что отец «наградил» её наследственным сифилисом. Но это только предположение, которое омрачало её жизнь.

Елизавета проявляет упорство и, достигнув совершеннолетия, добивается своего. Вот она студентка первого курса единственного в России высшего учебного заведения для женщин.
Петербургские записи (второй дневник) отражают её впечатления от преподавателей, среди которых философ Введенский, историк Гревс и геолог Мушкетов, и отношения с однокурсницами.
Уровень преподавания на высших женских курсах был достаточно высоким.
Во время учёбы Лиза толком ни с кем не подружилась. Проявляется противоречивость её натуры. Она одинока по своему выбору, но при этом страстно хочет найти родственную душу. Та же амбивалентность на романтическом фронте. Лиза не хочет замуж, но ей не хватает внимания, и она ревниво относится к личному счастью младшей сестры Вали.
Она стремится управлять жизнью сестры, не желая признавать, что Валя независимая личность с другими приоритетами.
Лизе сложно выстраивать отношения с людьми. Автор недаром сравнивает её с mimosa sensitiva. Как и это растение, Лиза могла закрыться в своей раковине под воздействием нескольких неосторожных слов.

Важную роль в последнем «парижском» дневнике девушки («Дневник русской женщины») играет француз по фамилии Ленселе – аллюзия на Ланселота и рыцарские романы.

В истории отношений Лизы и Ленселе есть целый ряд вроде бы незаметных обстоятельств, которые указывают на то, что парижский дневник Дьяконовой сознательно или бессознательно писался именно как роман.

В Париже действительно существовал интерн-психиатр, к которому Лиза обратилась за врачебной помощью. Однако, как отмечает Басинский, нет никаких доказательств, что этот молодой специалист испытывал какие-то чувства к девушке, с которой он, вероятно, встречался всего несколько раз.
Какова доля фантазии в представленном Лизой читателю образе Ленселе? Возможно, Дьяконова довела до высшей точки то, что в той или иной мере присуще влюблённости, особенно, когда это первое чувство, – создавать иллюзии, творить прекрасный образ в своей голове и верить в него.
В Париже Лиза поняла, что она может быть привлекательной. В этом ей помогла собственная фотография.

Глядя на свою фотографию, Лиза замечает: распущенные волосы – символ то ли греховности, то ли раскаяния, то ли невинности, когда незачем прятать волосы под чепчик.

Автор окаймляет историю жизни Дьяконовой штрихами эпохи. Так, Лиза не могла выучиться на родине, «потому что в России не может быть женщин-юристов». Она поступила на юридический факультет Сорбонны. После получения диплома она планировала вернуться в Россию и защищать права женщин.
Однако это, как утверждает Басинский, не значило, что во Франции ситуация с «женским вопросом» была существенно лучше, отнюдь.

И еще в России дочери получают четырнадцатую долю от наследства, остальное получают сыновья. “Как это так?! – с негодованием закричали все. – Разве дочь не такое же дитя, как они?” Да, во Франции сестра получает столько же, сколько и брат. Но, выйдя замуж, все отдает мужу.

Мы также узнаём о проблемах образования крестьян и т.н. деле Ветровой, которое стало символом произвола властей и спровоцировало широкое недовольство в обществе. В этот переломный период складываются новые, более свободные, типы отношений – отцов и дочерей, мужей и жён. Далеко не все живут согласно «вековым» традициям. Многие молодые люди едут в деревню учить детей.
Период характеризуют сложные отношения с религией, по крайней мере в среде интеллигенции.
Лиза отмечает, что студентам было неприлично признаваться в своей церковности. Религиозность самой девушки, приехавшей в Петербург учиться на курсах, претерпевала изменения.

Некоторые авторские интерпретации вызвали у меня лёгкое недоумение. К примеру, Басинский довольно категорично разделяет дневники на «мужские» и «женские».

В любом случае женские дневники – это особого рода литература. Они сильно отличаются от дневников, написанных мужчинами. Женский дневник – это всегда [!] куда более индивидуальный “случай”, нежели мужской дневник. Возможно, это происходит потому, что женский дневник отличается двойной рефлексией. Автор дневника по определению мужчина, так же, как сам дневник – мужского рода. Другое дело – записки. Они кокетливо прячут свой женский род во множественном числе. Дневник – серьезен и благороден. Записки – болтливы и необязательны.

С трактовками автора не всегда хочется соглашаться, но создать запоминающийся образ Дьяконовой ему удалось. Елизавета всю жизнь боролась за то, чтобы быть свободной в своих выборах - в решении получить образование, не выходить замуж (даже за перспективного кандидата) и поехать жить за границу...
С этой девушкой, самобытной, а в чём-то вполне заурядной, можно ощутить сопричастность. С помощью дневников и работы воображения она, по сути, пытается разобраться, для чего она живёт и есть ли в жизни смысл.
И в преждевременной смерти она сохранила свободу поступать так, как считает правильным. В тот роковой день девушка «поставила красивую точку в своей судьбе».
Гибель Лизы при невыясненных обстоятельствах привела к тому, что её заметили.
Уже в 1904-5 гг. благодаря усилиям её брата выходит первое издание дневника Дьяконовой. Её начинают сравнивать с Марией Башкирцевой.
По мнению Басинского, дневники Лизы не уступают по историко-культурной значимости текстам её более известной предшественницы.

P.S. Полистала дневники, без которых не было бы этой книги. Лиза мне показалась довольно проницательной девушкой, у которой есть чувство юмора и которая умеет иронизировать над собой.

Я не мог пройти мимо этой книги, потому что очень доверяю Эдуарду Веркину. Всё, что было прочитано до этого, оценено выше четырёх звёзд, это один из моих любимых современных авторов книг для подростков. "Сахалин" же полноценный "взрослый" роман, в котором автор попробовал охватить множество вопросов, совсем-совсем непростых. После прочтения остались вопросы, хотя старался читать максимально внимательно, а для большего погружения - параллельно с одноимённым романом Чехова. Перед нами отчёт научного деятеля придуманной звучной профессии футурологии девушки с милым именем Сирень. Аналогично классику она отправляется на задворки Империи с целью сбора статистики, общей информации и по возвращении в цивилизацию предоставляет своему руководителю отчёт. К неудовольствию профессора сильно беллетризованный, кстати, в отличие от чеховского, довольно казённого, изобиловавшего цифрами. История с отчётом вообще интересная - ниже я подробнее остановлюсь на этом. Вообще почти любой аспект при обсуждении этой книги может быть воспринят двояко, постараюсь осветить большую часть.

Диспозиция и место действия общие с Чеховым. Сахалин - буфер между оставшейся после ядерной катастрофы Японией, несущей факел цивилизации, и остальным миром, "погрузившимся в пучину хтонического хаоса", что бы это ни значило с точки зрения автора. Со времени путешествия Антона Павловича мало что изменилось - воры воруют; проститутки проститутничают; Сахалин всё ещё в ж... где-то там далеко, так, что жители там вовсе даже не разделяют европейские ценности, а повернуты лицом на Восток. Маленькие поселения каторжан разрослись и распухли двадцатью миллионами беженцев с континента, но власти всё так же лебезят перед проверяющими, кормят их креветками, задабривают подарочками в то время, как низы пухнут от голода. Первая треть книги показалась мне стилизацией под этнографический очерк с вкраплениями сюжета, который тут же сворачивался. Единственное место, где я узнал стиль Веркина - первая глава от лица Артёма, его воспоминания, как они с Чеком вылавливали в море трупы и вообще про тот день. Это было остро, с юмором и философией, с четким пониманием стиля персонажа, его модели поведения, безумия, но глубины. Так интеллектуально, но ядовито, желчно и со злобой мог бы говорить, к примеру, герой "Кусателя Ворон", если бы отсидел в ссылке. Это не занудное рваное повествование, когда Сирень многословно и дотошно описывает, как чинит макинтош деда или беседует с островным чиновником, выбившим себе на руке экстремистскую татуировку (очень важно, не так ли?).

Сирень - главная героиня, чей отчёт мы как раз и читаем. И вот она показалась очень слабым персонажем, фактически без какого-либо развития. Без эмоций, практически без оценочных суждений о встречных. Я списал на то, что это отчёт, переписанный уже несколько раз, а также на то, что она хладнокровный потомок самураев. Но грустно, когда учёная, выращенная в тепличных условиях, не бывавшая в полях, ведёт себя как опытная таёжница и закалённый боец. Стреляет с двух рук исключительно точно, жалуется, дескать, пистолеты для поездки выбрала тяжеловатые, папеньку не послушала. По-моему, после первого убийства, её бы дергало ещё много ночей, но нет. В самом начале романа она вспоминает, как упражнялась в стрельбе по мишеням в тире, так что формально всё честно, однако осадок остался. Но самое странное не это. Кроме двух-трёх человек, все встреченные очень уважительно к ней относятся, прям трепещут, поят чаем и дефицитным алкоголем, не посылают к чёрту, рассказывают истории и предоставляют любой возможный транспорт, чтобы Сирень могла дальше путешествовать. Вот это маразм, в который я не смог поверить или чем-то объяснить. А может, всё было наоборот? Она слабый персонаж, но является катализатором для остальных. При её появлении персонажи раскрываются, показывая свою сущность. Можно даже сказать, что природа Сахалина просыпается и начинает действовать - трясется при землетрясении. "Огонь идет за тобой…", - кричит ей Чек, один из двух людей Сахалина, называвших Сирень ангелом. Такой божественный мотив многое объясняет в нашей истории, особенно если воспринимать происходящее как некую обратную вещь: сперва героиня низвергается в ад на Земле (на Сахалин), получает благословение верующего человека (отца Павла), ищет ответы в ужасающей действительности, видит ангела (в пламени ракет), получает новый облик и видение мира (пересадка кожи и сожжённых глаз), а заканчивается всё непорочным зачатием.

В самом начале я писал о двояком восприятии идей романа, выше привел хороший пример, как мне кажется. Вначале кажется, что это такой оммаж Чехову в ядерных тонах, этакий Кандинский в барочной рамке. Потом - что это бодрый такой современный постап и мешап в одном флаконе. Перевалив середину - что это роуд трип, напоминающий "Дорогу". А в конце - что тебе неимоверно сложно классифицировать роман. Потому что весь он ненадёжный от сюжета до рассказчиков. Можно все дикие ляпы списать на непричёсанность. Майор становится капитаном, мальчик, который "никогда не смеялся", делал это десять страниц назад, название гостиницы менялось по ходу пьесы и самое опасное - это подарок отца Павла. Кусок рения, который послужит деталью для двигателя космического корабля новой формации. Прям неразменный пятак, один раз выбросили, другой раз - воды за него купили, но он всё равно в кармане. И вишенкой на торте служат её отношения с мужчиной. А был ли мальчик? Сын-то вроде родился, значит, что-то и было, но об этом в отчёте ни слова. Значит, отчёт - фикция или просто она много где противоречит себе, порою врёт или забывает, как и все мы, это ясно. Логично, что профессора не интересуют её отношения, но чему тогда верить? И если это отчёт, то откуда главы от лица Артёма? Так до конца и не определился, что это было, Пух.

Вы спрашиваете, понравилась ли мне книга? Давайте я вам расскажу историю.
Далеко-далеко, на краю земли, на берегу всемирного океана стоит черный дом. В этом доме – мертвая птица и поэт. Они не мешают друг другу и отлично ладят. Идут дни, плещутся волны, птица мертва, поэт жив, но стихов не пишет. Но однажды, раз в миллион лет, к черному дому подъезжает автобус и из него выходят туристы, говорят, это дети. Они убивают поэта и разрывают голодными руками его тело на куски. И в этом момент оживает птица и начинает хлопать крыльями. Понятно, да?
А книга... книга не скажу, что понравилась, но вытрясла у меня всю душу. А потом еще одну. И еще. Вытрясла все залежавшиеся во мне души. И я не знаю теперь, осталось ли хотя бы одна мне, или это просто мертвая птица внутри меня машет крыльями…

Я написал в заголовке про синие сны, это не соответствует книге, там все сны черные. Но эта фраза из короткого стихотворения неизвестного автора. Много лет назад, я случайно нашел его на просторах интернета, и был сильно впечатлен. Однако после, сколько я не пытался, никаких его следов не нашлось, интернет помнит все, но кое-что забывает. Может, приснились мне эти строки, не знаю. Пусть интернет хранит свои тайны, я не опубликую стихотворение целиком, насколько оно врезалось мне в сознание, но одной строкой почту его память. Просто из-за того, как автор закончила свою книгу, мне тоже захотелось хоть что-то увековечить. Хотя подлинное название моей рецензии должно было бы быть: «Чудовища разума рождают сны».

Видит Аид, я долго избегал этой книги. Я убегал от нее. Но она оказалась быстрее. И догнала, и ударила под дых. Все мрачное, что таит в себе бездна, вывернулось наизнанку, и у моих ног поскакали разноцветные шарики. А ведь жизнь долго готовила меня к встрече. Я прочитал не одну книгу про интернаты и детские дома. Я обожал «Горе одному» Дубова в детстве. Но я не осознавал, не мог осознать, зачем все это было. Теперь знаю. Может быть, встреча с Домом – это те магические формы счастья, которого никто не может избежать, о которых писал Артюр Рембо. А может быть, это эликсир, чтобы пробудить мою мертвую птицу или утопить меня в океане депрессии. Я не знаю.

Дом – это не то, что можно любить стороннему наблюдателю. Дом – не рай и не покой, это паук, паутина которого продолжает держать даже вырвавшихся и повзрослевших персонажей. А многие вырваться не смогли, они мертвы, и это не ужасно. Как у кольца нет конца, так и у дома нет окончания истории, она снова повторится, снова будет и изломанный Слепой, и хранитель дома Табаки, и пытающийся вырваться Сфинкс и все другие персонажи этой книги, сновидцы, драконы, прыгуны и ходоки. Безрукие, безногие, умственно-отсталые, творцы, социопаты, личности. Снова и снова в воду падают камешки, и по воде расходятся круги.

Я не напишу ничего о сюжете, ничего об истории Дома, его темной стороне и его обитателях. Если хотите узнать, прочите сами. Сначала будет непросто разобраться, но вы втянетесь. Только если у вас тоже внутри есть мертвая птица или что-то подобное, берегитесь – влияние книги может быть непредсказуемым.

Прочитала свою рецензию на книгу Ксении Букши "Открывается внутрь" и мне немножко стыдно, потому что рецензия получилось какой-то токсичной и злой. Мне не очень понятна причина этого, возможно в тот момент я была очень расстроена. Мне кажется, если сейчас я перечитаю сборник у меня будут совсем другие ощущения, возможно я набрала какого-то опыта, как жизненного так и читательского, чтобы смотреть на литературу шире, видеть и чувствовать её, ощущать вложенные труды, осознавать её (литературы) возможности.

Чуров и Чурбанов - это достаточно интересная книга, несмотря на то что я не люблю мистику и смазанные жанры, эта книга всё равно смогла меня в чём-то покорить. Её нельзя назвать чисто фантастикой или нельзя назвать реализмом, нельзя назвать мистикой, это нельзя назвать детективом, это просто современная русская проза которая обитает в каком-то своём ещё заклейменным ярлыком жанре, поэтому она считает себя в праве пользоваться всеми средствами, которыми только располагает.

Чуров и Чурбанов являются противовесом друг для друга, несмотря на схожий старт в медицинском учреждении их жизни расходятся и складывается совершенно по-разному, в то время как их сердца продолжают биться в унисон. Мне понравилось идея, вот именно та фантастическая часть, которая заложена в книгу, выглядит очень реалистично, настоящей. Ты умом понимаешь, что в реальности такого нет, но чувствами тебе кажется, что в принципе это возможно, благодаря чему книга выглядит все таки реализмом (для меня это почему-то важно, поэтому я там много вокруг этого топчусь). Поднимается достаточно сложная тема (и в книге всё благополучно складывается, но в жизни как правило все происходит совсем не так) - оба героя пришли к некому финалу, когда жить ещё можно очень долго, но сил и возможностей для этого уже нет никаких, и предоставляется возможность уйти из жизни, но при этом заодно подарить жизнь огромному количеству других людей, вылечив их заболевания раз и навсегда без побочных последствий, если таким последствием не считать жизни главных героев.

Выбор очевиден и, возможно, поэтому мне понравилась книга. Потому что, как правило, авторы всегда оставляют вопрос открытым, они просто описывают боль, но не дают никакого оценочного суждения, никакого выхода из этой боли, а у Букши всё достаточно благополучно складывается (хотя смотря с какой стороны для кого это благополучно) и вот этой легкости в купе с поэтичностью языка, которая формировала этот фантастический натуралистический сюжет меня очень приятно обволокло и порадовало.

Часто читая книгу, понимаешь, что чувствовал автор (по крайней мере так кажется), это тот случай когда увлечение автора передается и читателю. Сама я о Льве Гумилеве знала лишь то, что он сын Анны Ахматовой и Николая Гумилева. О популярных родителях знала чуть больше, в юности зачитывалась стихами Ахматовой. Подробней о моем отношении к семейным ценностям знаменитой семьи, написано в истории к этой книге, чтоб рецензия не вышла слишком длинной.

Данный, очень объемный труд описывает жизнь историка, географа, этнографа и писателя - Льва Гумилева. Читатель имеет возможность узнать подробности не только жизни самого Льва Николаевича, но и о многих знаменитых людях с его окружения и окружения его знаменитой мамы. Также автор очень доступно, относительно коротко рассказывает о многочисленных трудах Гумилева младшего, о их ценности, доказуемости и отношении к ним многочисленных критиков и поклонников. Вообще манера изложения информации замечательная, даже очень похожа на научную, автор пытается не давать оценок, в крайнем случае пишет о чужих оценках и подчеркивает подтверждаются они фактами или нет, а читатель имеет возможность делать собственные выводы.

Жизнь Левушки-Гумилевушки (как его называли многочисленные друзья семьи в детстве) очень трагическая и интересная. Она насыщена трагическими событиями, но несмотря на это Гумилев остается оптимистом до конца жизни, хотя его научная теория может свидетельствовать о обратном. Характер главного героя сложно воспринимать отрицательно или положительно по нескольким причинам: первое, то что сам автор биографии не дает оценки ему; второе, понимая, что пришлось пережить Льву, становиться ясно, что он еще обошелся "малой кровью" в плане влияния жизненных перипетий на формирование его личности; все в мире относительно, то что для одного недостаток, для другого - достоинство, поэтому я не берусь судить о герое данной биографической книги. У меня щемило сердце когда читала о его отношениях с матерью и вообще с людьми. С одной стороны Лев Николаевич не ценил людей которые его окружали, многих преданных ему - забывал, но при этом его тоже предавали не раз, так что его отношение вполне объяснимо. То, что он многим не нравился, явление вполне объяснимое и абсолютно нормальное, как показывает жизнь, часто у самых выдающихся личностей очень много критиков, но при этом есть и сторонники.

В книге очень много информации о выдающихся личностях в разных областях, от поэтов и писателей, до всевозможных ученых. Очень интересно читать о них чуть подробней в википедии, просто невозможно не попасть в паутину которую расставил автор собственным увлечением темой. Меня очень заинтересовала Эмма Герштейн, которая любила Гумилева и очень много для него сделала, что он недостаточно оценил, я еще и мемуары ее нашла, точно придется прочитать, просто невозможно пройти мимо.

Отношение Льва Николаевича к религии, евреям, политике, пагубным привычкам и т.д. могут не совпадать с мнением читателя, с моим отношением не совпадают по всем параметрам, но при этом это не влияет на мое отношение к талантливому историку и писателю. Так бывает не всегда, часто биографии писателей накладывают неприятный отпечаток на мое отношение ко всему их творчеству, это точно не тот случай, хотя книг самого Льва Николаевича я не читала пока, но в скором времени обязательно что-нибудь почитаю, несмотря на то, что вообще не разделяю его любовь к азиатским народам.

Очень рекомендую данную биографию всем любителям жанра, даже тем кто не знаком с самим героем повествования. Автор проделал огромную работу и написал книгу очень качественно, как писали уже до меня в рецензиях, эту книгу можно использовать как образец.

Коты не редкие герои историй, но лично я еще не сталкивалась с настолько удачной именно в реалистичной форме. Если откинуть внутренние переживания кота Савелия, снаружи происходит увлекательная современная русская проза, про быт современности, про современные взаимоотношения.

Мне понравилась приключенческая манера сюжета, не смотря на то, что я приключения как правило не люблю. Здесь же, это оказалось достоинством, которое помогло познакомить нас с многими людьми, и при этом познакомить с отдельными не по разу. Удивительное совпадение встречи с одним и тем же ветеринаром как-то по своему согревало. В какой-то момент привыкаешь к размышлениям Савелия, начинаешь по другому воспринимать котов, по другому смотреть на людей. Люди, о которых думаешь хорошо могут показать себя и с плохой стороны, а люди, которых все привыкли хаять, могут последние деньги отдать за спасение бродячего кота. Мир с высоты двадцати сантиметров может заиграть весьма не стандартными видами. А главное очевидным становится то, что и до этого было понятно - люди нуждаются в котах, а коты в людях не особо. Мы должны их беречь и защищать ради самих себя в том числе.

Думаю, не мало и в книге очарования от московских реалий, но я в Москве была полтора раза, поэтому прочувствовать по настоящему не смогла, но целостность мира увидела.

Если переложить жизнь Савелия на жизнь человеческую, она потеряет все свое очарование. Получится сирота, сбежавший от приемных родителей, подрабатывающий тут и там, несколько раз тяжело избитый, встретивший первую любовь, имеющий тягу к закрытому, неизвестному прошлому. Печальная болезненная жизнь, полная утраты и одиночества становится интересным приключением кошачьей жизни. Я немного завышаю оценку, потому что мне понравилась атмосфера, киношность, игра с читателем. Но по содержанию мне все время чего-то не хватало. Возможно потому что и кот не совсем человек, и человек не совсем кот.

Очень странная книга которая оставила после себя такие же странные впечатления. И здесь сложно сказать понравилась она мне или нет, она читалась ровно и довольно быстро, но при этом я частенько ловила себя на мысли - "Что, блин, за бред тут творится?" Особенно часто возникало это чувство ближе к концу книги. Берясь за эту книгу я рассчитывала на веселую сатиру современного общества, а в итоге получила, да возможно сатиру, но под каким-то уж очень странным соусом. Возможно я не совсем поняла суть книги, но если честно эта самая суть как-то прошла мимо меня.

Все герои меня крайне раздражали, да я понимаю, что автор специально их такими сделал и это искаженное подобие людей ничто иное как высмеивание современного общества и в частности конкретного пласта этого общества, но мне все эти люди были крайне неприятны. Вторая часть истории о Тане мне была очень неприятна, в частности тот бред и фарс во что превратилась ее жизнь. Это изуродуванное понятие феминизма, мне было отвратительно.

В общем и целом книга довольно специфическая, с некоторыми неплохими мыслями, но в крайне странном антураже, который к сожалению мне не зашёл. Советовать книгу или отговаривать ее читать не буду, на ваше усмотрение.

Если сказать, что читать эту книгу мне было сложно, то это ни чего не сказать. Неимоверно сложно и долго я её мучила. И реально мучила, я уже сбилась со счета сколько раз откладывала и столько же мне приходилось к ней возвращаться, потому что если бы не игра на LL отложила и забыла бы её.
Сложна была не только тема произведения, но и его изложение.
Местами очень даже просто и понятно, но моментами ощущение дезориентации, читаешь и не понимаешь, что это, где ты, масло в огонь подливали непонятные слова, короче говоря, ощущение "дурдома" во всех красках. Хотя, возможно, автор и хотел передать не только больничную атмосферу психиатрической больницы, но состояние его обитателей. И тут она действительно чувствуется на столько, что мне очень хотелось уйти))
И вот когда я подобралась практически к финалу, мой раздробленный мозг вдруг собрался по кусочкам, фрагменты пазла сюжета начали сходится, меня настигла мысль наконец то я поняла о чем читаю.
Принц инкогнито в каждом из нас. По моему мнению нет психически здоровых людей, каждый периодически пребывает в мире своих фантазий...

...Самые красивые на свете
Самые капризные и злые,
Самые на голову больные.
Перевернута последняя страница "Дома, в котором", а я никак не могу отвлечься, никак не могу их отпустить в Наружность, таких ставших уже практическими родными Слепого, Сфинкса, Табаки, Черного, Рыжую, Русалку, Курильщика и многих-многих других. Такие настоящие, такие живые, местами неприятные, местами самые любимые, местами драчливые, местами сентиментальные, замечательные ребята. Я ничем не могу заниматься, я банально сижу и жду, когда же меня отпустит. Но что-то меня не отпускает.

Хотя главный герой в этой книге, - конечно же, Дом. Построенный на деньги уродливого мецената, простоявший около сотни лет, поскрипывающий, покореженный Дом, сам как увечный, умеющий как впустить в себя нуждающегося, обогреть, защитить от злобной Наружности, так и могущий переварить и выплюнуть того, кто не сумел приспособиться к его естеству, к тайной жизни. Меня впустил, да ой-ой-ой как, что-то не могу выйти. Но знаете, кого он не примет? Тех самых реалистов, которые ни за что не допустят в своей жизни никакого волшебства, да прилети им письмо из Хогвартса, они подумают: "Что за закорючки", и выбросят в урну. Как раз те самые реалисты и спрашивают, а откуда же у них деньги на сигареты, а почему после первой же смерти не набежали родители, а третий том они просто откинут в сторону как непотребный. Плавали, знаем. Я и сама не вот прям дружу с жанром маг. реализма, так что есть во мне задатки первостатейного зануды, и третий том дался нелегко (меня спасло другое), но у меня все же получилось влиться в ритм Дома, почувствовать и прочувствовать. Главное при этом, не смотреть на время, убрать вообще часы, не зря их ненавидит Табаки, и бежать, бежать глазами по буквам, и тогда все получится.

...Как сильно отличаются друг от друга рассказы об одном и том же, притом что ни один из рассказчиков по-настоящему не врет.

Тогда обязательно получится совместить ребят из первого круга с повзрослевшими подростками из круга второго, это вообще одно из главных развлечений книги, вычитывать, выискивать в мелочах - а куда делся Кузнечик, а он же вот, а кто такой Стервятник, и причем тут Сиамцы. А сколько радости, когда догадываешься о чем-то, что Мариам Петросян зашифровала совсем уж на дне. Ближе к финалу Домом проникаешься настолько, что некоторые странные, наружные вещи просто ужасают, вроде истории с Крестной - да как она посмела.

...Слова, которые сказаны, что-то означают, даже если ты ничего не имел в виду.

И все никак я не приближусь к сути, все хожу вокруг да около, но не могу рассказать, о чем же собственно книга. Она о детстве, и совсем неважно, насколько главные герои увечны. Это как раз о том самом внутреннем ребенке, который сидит внутри каждого из нас, и который наверняка пострадал когда-то давно, кому-то родители обрубили руки, и он не может действовать, кто-то без ног, кто-то вообще внутренне слепой. Интересный психологический парадокс, кстати, что Хозяин Дома - Слепой - вообще не видит и не видел реальности (Наружности), зато Дом знает от чердака до подвала. Наверное, так и взрослые люди с такими внутренними детьми-Слепышами, не могут соотнести реальный мир со своим раненым собственным. И так страшно взрослеть, так страшно расти, так страшно выходить во взрослую Наружность. Кто-то справится, кто-то не совсем, кто-то и вовсе не сможет ее принять. Хотела написать "Забавно", но это ни разу не забавно, а вовсе даже пугающе - читать и при этом находиться в когнитивном диссонансе: понимаешь, что "неправильный" человек с точки зрения Дома (с которой мы видим все происходящее в книге) наоборот самый здоровый из всех героев. Такой психологический перевертыш, вроде того, что происходит в фильмах "Шестое чувство" и "Другие", обожаю!!!

А вообще к черту психологию, к черту анализ. Где-то с месяц назад меня угораздило провести неделю в больнице, а это же отдельная субкультура, свой собственный замкнутый мир. И я по полной ощутила тогда этот самый Дом, правда, в уменьшенном варианте. Попадаешь туда и поневоле становишься заложником традиций и уставов, там все по накатанной, палаты с собственным вожаком, пусть даже вожак этот на неделю, Пауки-врачи, не допросишься от них ответов, свои отношения складываются (или не складываются) между пациентами. Чьи-то кровати становятся общими, к чьим-то на пушечный выстрел не подойдешь. Обязательные перекусы между основными приемами пищи, душевные разговоры, когда (изредка) люди обнажаются душевно, наружность, видимая только из окна... Дом в миниатюре. И по собственному опыту могу сказать, если за неделю так проваливаешься из реальности в чужой больнице, что же говорить о 7 годах в собственном Доме. Фиг вам, а не наружность, никакая это не Игра, как поначалу думал "реалист"-Курильщик.

Встречала в рецензиях жалобу на недостаток действия, вот уж на что не могу пожаловаться, мне показалось, насыщенность действия такова, что некогда вздохнуть. И вообще все три тома прочитались на одном не дыхании даже, а вздохе. Вдохнул того воздуха, а выдохнуть некогда, Табаки уже рассказывает Сказки, Курильщик ползет через рюкзаки к Черному, Слепой ощупывает стены, прикованный к кровати Рыжий встал наконец с нее, тут же Габи затесалась... Я бы читала и читала и читала даже и без магической изнанки, просто как они позавтракали, как пообедали, как погуляли, умылись и сменили рубашку. Еще, еще мне чистейшего удовольствия, запечатанного на страницах волшебных трех томов! Эх. Нескоро меня еще отпустит.

Книга мне досталась в рамках Флешмоба 2021, но я бы всё-равно её прочёл, она привлекала моё внимание, как и знакомство с автором, точнее с популярностью его работ.
Мне эта книга не понравилась, редко такое пишу, но я даже и не могу назвать это целостным произведением.... читаю рецензии на книгу, а люди даже готовы перечитывать её.... вот это для меня был поворот...
Знаете, сам автор в своём послесловии, говорит, о том - что это взято оттуда, а вот это я придумал, а вот за это благодарен кому-то, а вот тут я прочитал это ... Это для меня, и расставило точки. Да, все произведения пишутся, благодаря приобретённому жизненному опыту, но тут явно прослеживается определённый сумбур...
Теперь к плюсам: в самом начале, мне было очень интересно, эпоха СССР, тайные расстрелы невинных граждан, следующее поколение , которое пытается найти разгадку... но что-то пошло не так, или не туда ....
Тема сект- довольно актуальна, и тут я автора похвалю, общий надрыв и боль... он передал - отлично! Конечно, безумное горе , когда родной тебе человек, попадает под влияние... неважно что это: секта, зависимости, или просто полное отрицание действительности... Ещё тут прослеживается смена поколений, по женской линии, и их судьба... местами правдоподобно, даже жестко, но я не проникся...
Писать, на целую главу текст, о том что девушка из США не может выговорить наши станции метро, и название аэропорта Шереметьево... Зачем? Каждый, кто бывает заграницей сталкивается с определёнными трудностями...
Вывод: книга не такая большая, по размеру , чтобы я говорил, о потраченном времени впустую, там были моменты, над которыми стоит задуматься, но не более... автор не добился своей цели, нет тут законченных линий, которые приведут нас к размышлениям, но опять же, каждый найдёт для себя что-то полезное, или наоборот...дело вкуса ...

А ведь так сходу и не скажешь, о чем роман, потому что о многом...Об одиночестве (глобально-локальном, большей частью надуманном), об ошибках юности и молодости, о страхах, которые отравляют жизнь и приводят зачастую к тем самым ошибкам, о бесконечных поисках счастья, покоя, смысла жизни, удовольствий, "своего" человека" (бессмысленных по сути своей поисков, потому и безрадостных; нельзя найти счастье где-то извне, его можно найти только в себе самом (самой)...

Впечатления от книги у меня двойственные и противоречивые (иногда при чтении вообще казалось, что написана она двумя разными людьми)

Первая часть книги - довольно нудная, если честно (из-за этой части я долгое время склонялась к оценке книги в 3/5, но к концу все же стало не так уж печально...). Герои малопривлекательны, язык так себе (до невозможности упрощен, видимо, с прицелом на соответствующую аудиторию), сюжет не впечатляет (или вернее сказать, впечатляет свей заурядностью и банальностью). Повествование вялое, что-то типа "встал, умылся, пошел на работу..." - одна констатация фактов, без анализа, без описания каких-то внутренних переживаний героев (главная героиня, Лена, какая-то апатичная, раздражает бОльшую часть книги, в жизни плывет по течению и замуж выходит, и рожает детей от безысходности (вдруг потом на нее никто уже не обратит внимания) - стратегия проигрышная с самого начала.

Но вот во второй части, где дети (сестры-двойняшки), Аня и Вера, подрастают, им по 16 лет), сюжет становится гораздо увлекательнее, живее (может. потому что автор наконец-то показал нам в главной героине что-то человечное - а мы видим, как она переживает за дочек, как пытается наладить с ними контакт, а это непросто (переходный возраст и проч.), как она сомневается в себе с точки зрения родительства. И вот эти семейно-родительские, семейно-материнские, семейно-отцовские отношения показаны в книге так ярко, так душевно, что даже книга заиграла для меня новыми красками (иногда хочется у книги убрать конец, а в этот раз хотелось отрезать начало:)

Совершенно 2 разные по настрою части (и 4 как среднее арифметическое между 3 и 5:) Да и героиня, к слову. сказать, математик))

Стоило мне подумать об этой книге вечером, как утром на работе я нашла её на полке - был очередной привоз. И тут же схватила, села за кассу, и пока никого из покупателей не было, открыла, начала читать. И пропала.
За окном была осень, яркая, желтая, солнечная. Осень с её ароматами пожухлой травы, последнего по-летнему греющего солнца, осень надежд, когда природа умирает, а у тебя в душе что-то новое.
То же было и в книге - героиня просыпается осенним днём и понимает, что сегодня особенный день и что-то ждёт её за беспросветной депрессией и повторимостью скучных дней.
Просыпается...

Лёгкий роман. Лёгкий. Но в то же время особенно близкий, личный и оттого трудный, вырывающей из души с корнями то, что давно и долго прятал - твою запретную потаённую любовь.

Кажется, что всё так просто здесь. Тётя Мотя (Марина) живёт с мужем. Неплохо так живёт, вроде всё есть: филологическое образование, оплачиваемая и не столь нервная работа (школу сменила на газету), любимый и любящий сын. Но только что-то не то. Муж другой, чужой совсем. Он ведь и воспитывался в деревне, и родители у него не такие совсем, а чужие, другого круга, другого мира, они может и школьную программу по литературе не освоили, а после школы кто из них просто так сядет читать, книжку. Да никто, потому что не задавали ведь, не нужно больше читать. И вот понимает Тётя Мотя, что с мужем всё не так, что поторопилась влюбиться, поторопилась замуж, и ребёнка тоже поторопилась. Хотя Тёма, Тёплый, есть. И как теперь без сына своего? Да никак. Господи, спасибо, что он здесь.

А потом появляется тот, другой, который и красивый, и романтичный, и словами зубы заговаривает, и красотой её восхищается. Мамонт. Ланин.
Как не влюбиться?
Тем более начальник. Тем более благоволит. Тем более заметил.

И она плюёт. Плюёт на Колю своего - мужа неродивого, который только и умеет, что напиваться да груди её мягкие до боли мять, прижимать к себе и наваливаться, наваливаться, что только и делаешь, что ждёшь "Да когда всё это кончится?! Спать когда?!". А потом, когда он наконец успокоится и захрапит алкогольными парами, достанешь из-под подушки телефон и напишешь тому, другому, смс-ку, а в ответ получишь:
"Скрылся шар багряный за кружевом листьев, в дар оставив облако, танца дитя" и другое, более личное, "Спокойнойночирадостьмоя".

И вроде всё. Сюжет стар: муж, жена, любовник. Любовный треугольник. Да нет. Здесь и начинается самое интересное. Интересное, потому что Майя Кучерская не романчики пишет, а делает настоящую русскую женскую прозу.

Начинается другое. Начинается история.
История.
Вчитайтесь в это слово. Что оно для вас говорит?
Что такое история?
Пётр Первый? Восстание декабристов? Вторая мировая война? А может побоище на Мамаевом кургане? Или Киевская Русь?
Да. Но не только.
История - это я, это ты, это стол, за которым ты сидишь, скатерь, которой накрыт стол, это слёзы твои, это твой смех сквозь белые зубы и руки твои - тоже история.
История - это здесь и сейчас. История - это каждый из нас. Потому что мы потомки тех, кто история, и родители тех, кто ещё только будет.
История - это традиция, это уклад, это культура.
И нужно историю вести в правильном направлении. Нужно просто её не уничтожать - не забывать свои корни, не забывать традицию. А если оторвёшься от уклада, от истории, то будешь одинок настолько, что не будешь понимать, зачем и для чего живёшь, и кто ты есть.
Не отрывайся.

Появляется он, тот, кто несёт историю, несёт уклад - Голубев, скромный учитель истории из города Калинова, который пропадает в архивах и собирает её, свою историю.
История семьи Голубева разрывает бесконечный круг терзаний Тёти Моти муж-любовник. Эта история становится глотком свежего воздуха в книге. И ты вместе с Тётей читаешь письма Голубева про жизнь и судьбы живших когда-то людей. И становятся тебе эти люди своими, ты их понимаешь настолько, что расстаться с ними не можешь, хотя и не встречался никогда.
Отец Илья, священник. Таких теперь не встретишь. Мудрый, настоящий, добрый, готовый жизнь за человека отдать.
Мальчики его: Федя, Митя, Гриша. Каждый верил в своё. Каждый избрал свой путь. Правилен ли? В угоду отца, матери? Нет, просто свой. И каждому сочувствуешь и веришь, хоть и правды у них разные, и жизни тоже.
И девочка Ириша, любимица батюшки, мама Сергея Петровича Голубева. Сопровождаешь её от самых малых лет до самой смерти и любишь, любишь, потому что по-другому не можешь.

Вот она, история.

И тайна отцовства раскрывается благодаря одной фотографии архивной. А благодаря простому личному дневнику, в котором лишь о повседневностях, ты узнаешь о детстве своего отца, которого никогда не видел.

Вот она, история.

И что здесь настоящее? Где здесь настоящее?
В глубине. В сердце.
Не нужно заграниц никаких, и Китая Ланинского не нужно.
Ходит Ланин по миру, страны посещает, но не находит себя.
А вот Коля нашёл. И не книжка Мо Цзы открыла ему себя. И не страны другие. И не кайт его любимый. А один буддист из Вьетнама, который показал ему душу, показал то, куда смотреть нужно - вглубь, внутрь, не наружу.
И стал Коля спокойней. И полюбил свою жену ещё сильнее. И стало у них всё хорошо.

А Мотя - это такая Тётя, живущая в каждой женщине, которую нужно принять. И потом, когда она совсем-совсем надоест, отшвырнуть её, снять с себя, словно кожу лягушачью и обернуться принцессой. Нет, обернуться собой.
И жить.

Потому что женщина несёт уклад, несёт традицию, историю несёт - рождает новую жизнь.

Давно хотела познакомится с творчеством Поляринова, и наконец-то это знакомство состоялось. Несомненно, роман "Риф" можно считать качественной современной прозой, так как автор ответственно и продуманно подошёл к его написанию, выбрав такую актуальную тематику, как секты и образование культов. Мы все более ли менее знаем, почему адекватные люди могут попасть в секту. Почему один единственный человек может убедить сотню людей совершить, к примеру, массовое самоубийство; или почему психически нормальный человек вдруг продаёт квартиру, машину, бросает близких и уходит жить в какие-нибудь леса, чтобы с утра до вечера заниматься собирательством и водить хороводы вокруг костра. Поляринов углубил тему, показав читателю, что происходит в мозгу у человека, подвергшегося психологическому насилию, так называемой "промывке мозгов".

Перед нами три истории, которые изначально не кажутся взаимосвязанными. Мы знакомимся с Кирой, которая живёт в северном городе Сулиме, небольшом промысловом городе, и работает в библиотеке; с москвичкой Таней, которой нравится снимать документальное кино; и с Ли, получившей заманчивое предложение перевестись в университет в Колумбии, небольшом городке в штате Миссури, на кафедру антропологии, под управлением харизматичного профессора Юрия Гарина.

Юрий Гарин сыграет потом важную роль в судьбах этих трёх женщин. К сожалению, это будет роль самого настоящего злодея, ломающего человеческие судьбы. То, что Гарин по натуре непререкаемый авторитет и ловкий манипулятор понимают все, кто его не боготворит. Его слава опережает его самого, и Гарин этим активно пользуется, подчиняя "избранных" своему абсолютному влиянию.

На самом деле порой читать было страшно. Страшно наблюдать, как люди постепенно, незаметно, всё сильнее и сильнее становятся зависимыми от чужой власти. Как потом этот процесс становится необратимым, стирая человеческую индивидуальность и подавляя разум. Эта история заканчивается хорошо, нашим героиням повезло, но можно лишь представить, сколько людей исчезли, канули в забвение, не получив шанса выбраться из липкой трясины психологического рабства.

Всё равно я не хочу больше сюда возвращаться, — отвечает Оля, а про себя добавляет: потому что никуда нельзя вернуться. Потому что мне не восемнадцать, а пятьдесят, потому что жизнь прошла — и прошла не так, как я хотела, когда жила здесь.

Современная русская литература постепенно реабилитируется в моих глазах. Началось всё с книги Романа Сенчина "Елтышевы", а теперь и "Учитель Дымов" Кузнецова приятно удивил. Роман однозначно войдёт в мой книжный топ 2021 года. Меня не только невероятно увлёк сюжет, но и порадовал стиль повествования. Было ощущение, будто я читаю добротный классический роман. Психологизм в произведении тоже на высоте, ты сопереживаешь героям, чувствуешь то же, что и они, понимаешь их, погружаешься в их историю, словно всё это происходит с тобой.

В романе рассказывается о трёх поколениях семьи Дымовых. Началось всё с того момента, когда молодой химик Володя появился в жизни двух юных сестёр — Оли и Жени. Неудивительно, что милая, весёлая, романтичная и красивая Оля очаровала его с первой встречи. А Женя... Ну что Женя? Умная, серьёзная, вовсе не такая смешливая, как старшая сестра... Не запала она в сердце молодого человека. Он всегда выбирал Олю, даже если и понимал в глубине души, что именно Женя близка ему по мировоззрению.

По ходу чтения мы знакомимся со следующими поколениями семьи — с Валерой, который не оправдал надежд родных и не стремился к учёбе, что, однако, не помешало ему состояться в жизни и стать интересной личностью; с Андреем, который оказался совсем не похож на своего отца и выбрал довольно стабильную жизнь, став "офисным планктоном". Трое мужчин из семьи Дымовых абсолютно разные, и всё же кое-что их объединяет — они учителя. Пусть и не всегда в прямом смысле этого слова, но каждый из них чему-либо учил окружающих, имел последователей, учеников, подражателей.

Если говорить о моём личном отношении к персонажам, то сначала мне очень понравилась Женя. Меня затронули её любовь к знаниям, самоотверженность, честность, порядочность. Да, я не всегда могла понять и принять её поступки, но постепенно увидела, что никак иначе она и не могла бы прожить жизнь. Именно в том, что она выбрала, был смысл её жизни. Этот путь делал её счастливой и позволял чувствовать себя нужной.

А потом появился Андрей, в котором я узнала себя. Именно этот персонаж оказался мне наиболее близок. Я полюбила всех героев: и мудрую Женю, и спокойного Володю, и оригинального Валеру, и даже Иру, но именно Андрей стал для меня самым любимым персонажем произведения. На первый взгляд может показаться, что он не делал ничего выдающегося, но на самом деле именно он оказался самым смелым человеком из всей семьи. Когда тебе за 40, довольно трудно отказаться от прежней комфортной жизни, трудно отринуть всё, что раньше ты считал своими обязательствами, и отправиться на поиски себя. А он смог, решился. И за это я его особенно уважаю.

Прекрасная семейная сага, рассказывающая о судьбах людей в послевоенной Москве, в провинциальных городках, во времена перестройки и трудные 90-е, когда рухнули прежние идеалы и люди не знали, куда идти и к чему стремиться. А затем — новые времена: стеклянные высотки, бесконечные пробки на дорогах, состоящие из тянущихся друг за другом иномарок, ЕГЭ, митинг на Болотной... Всё это наша страна, такая большая и противоречивая.

Есть вещи, к которым ты настолько привыкаешь, что они становятся частью твоей жизни. Вот и Пелевин уже стал частью жизни российского читающего человека.
Что мы ждем от вещей, которыми мы пользуемся постоянно, которые стали родными, как разношенные тапки, в которых мы уже лет 10 ходим по дому (я хожу босиком, если честно, но лучшей аналогии не нашел)? Должны ли нас эти разношенные старые тапки чем-то удивлять? Ну так чем они нас могут удивить? Каждый миллиметр этих тапок уже исследован, и удивить они нас могут разве что порванной подошвой. Мы знаем их каждую особенность – знаем, когда они шаркают, где скользят, а где трещинка, которая грозит превратиться в дырку. Но мы не выкидываем их – несмотря на то, что они старые, они уже давно для нас родные. Так и Пелевин.
Должен ли В.О. Пелевин в своей книги 2018 г. выпуска нас взять и чем-то удивить? Увы, боюсь, как и старые разношенные тапки – он может нас удивить только чем-то плохим. Хорошее мы у Пелевина все знаем (за что и любим) – ну и странно ожидать, что его приемы вдруг кардинально изменятся, или он возьмет и помолодеет лет на 30 (в случае с тапками – на 10).
Что мы имеем в этой книге? Да того же самого Пелевина, который был на протяжении последних лет 15 – возможно, несколько в других пропорциях. После, прямо скажем, неудачной последней книги – автор явно решил вспомнить молодость, работу в журнале «Наука и религия» по своей восточной теме – и ударился в нее. Надо сказать – вообще вся эта книга эта масштабная «работа над ошибками» после «Лампы Мафусаила…» и «iPhuck 10». Наш автор решил немного поменять соотношение ингредиентов в своем супе, и, надо сказать, – сделал это небезуспешно, критика на этот раз хорошая.
Что сделал В.О. Пелевин?
1. Почти абстрагировался от темы государства. Именно политической сатиры в книге, фактически, нет, кроме пары-тройки уколов. Весь фокус направлен на куда менее опасную тему – издевательства над бизнесменами;
2. Чуть-чуть поубавил свою ненависть к феминизму в целом (что, в принципе, нормально), и к женщинам в частности (что, если честно, уже совсем нездорово). Нет-нет, не пугайтесь – ненависть сияет ярким пламенем, но, если в двух последних книгах, дабы смотреть на нее, нужна была сварочная маска – сейчас достаточно просто очень-очень темных очков. Плюс, автор даже обеспечил феминисткам… (здесь я умолкаю, ибо пойдут спойлеры), что для Пелевина вообще не свойственно;
3. Подпустил «старого Пелевина» - времен тех, когда тапочки были новые, а люди зачитывались Желтой стрелой, Омоном Ра или Чапаевым. И пусть я на 100% уверен, что буддисткой белибердой он просто нагонял объем (видимо, отрыл какие-то свои старые выписки по теме. Судя по всему, последние лет 10 буддизм и подобного рода практики автора не интересуют вообще) – взращенные именно на раннем Пелевине критики стали наматывать сопли ностальгии на кулак, и расхваливать в т.ч. и этот бессовестный нагон текста.
Т.е. Пелевин взял три темы, за которые его критиковали (жесткую иронию над государством/ мягкую иронию над государством, женоненавистничество и требование поностальгировать о временах, когда Чапаев еще был с Пустотой), исправил их, и выкатил фактически образцовый, с позиции критики на него за последние лет 10, роман.
Что в нем есть? Ну это Пелевин – что было в его книжка за последние 20 лет, то есть и в этой. Известная афористичность, ядовитый юмор, сатира на сегодняшние тренды, слова паразиты (во времена Empire V главным словом-паразитом был «дискурс», сейчас мы уверенно можем сказать – «дискурс» пост сдал, «нарратив» пост принял), чуток буддизма (или, в более широком смысле – тренда на «виртуализацию» всего и вся), олигархи (здесь они какие-то совсем человечески вышли) – да, это те же старые тапки, в которых мы ходим уже много лет, из которых вываливается уже палец, и которые, по хорошем, надо бы уже сменить – но мы их любим. Не за то, что они хорошие (чего хорошего в старых, рваных, вонючих тапках?), а за то, что они наши, и «наши» они уже давно.
Мне, в принципе, понравился этот текст Пелевина – просто потому, что мне нравились и его предыдущие тексты (в отличии от ранних – здесь я с критиками уже не согласен, и считаю, что расцвет Пелевина был не во времена Чапаева, а во времена «Т» и «Снаффа») - так почему не должен понравиться этот, если сделаны они по одной схеме, написаны с одной позиции, и, надо сказать, вообще весьма условно представляют собой «разные» тексты. Фактически, это все-таки один большой-большой текст – просто автор работает над ошибками, настраивает свое письмо под тренды, ну и придумывает актуальные шутки:

– Это что-то мифологическое, да? – продолжал Дамиан, прищуренно оглядывая фрески. – Виноград, колесница, руины… Похоже на «Триумф Вакха» этого… как его… Корнелиуса де Воса. Может, современная вариация? Как называется?
– Это триптих, – ответил Федор Семенович, подписывая очередную бумагу. – Харви Вайнштейн насилует Николь Кидман, Уму Турман и Натали Портман.

Своим дискурсом (ой, простите, это слово уже не в фаворе у Пелевина – нарративом, конечно нарративом), сюжетом, Пелевин как-бы объясняет, почему он такой, и другого уже не будет. Ибо это: а) Невозможно для нынешнего Пелевина; б) Если возможно – это уже будет не Пелевин. Ну т.е. мы получили то, что и должны были получить – старого, удобного писателя, который пишет абсолютно ожидаемые от него вещи, грустит, оттого что публика, ждущая какого-то нового Пелевина (и что их тапочки дома возьмут, и помолодеют лет на 10), вдруг этого Пелевина не обнаруживает, начинает возмущаться – но, вздохнув, садится за стол, и продолжает писать, ибо контракт еще действует, он все-еще на цепи в подвале издательства «Эксмо», его по прежнему пытают редакторы, в результате чего и развилось это его женоненавистничество, и вырваться оттуда он может только в буддистком ключе – умерев и родившись заново. Когда ему скучно - он активно рассыпает по тексту отсылки к песням 90-х - Кино, Алиса, БГ, ДДТ и пр. Эх, если бы молодость знала, если бы старость могла...
Закончить рецензию хочу цитатой, которая прям про меня написана:

Что хотел сказать рецензент по существу? Черт его знает, но желчь так и брызжет. Работу критика я еще могу понять – пересказал кое-как чужой сюжет, добавил запаха своих подмышек, и готово. Но этот-то даже объяснить не смог, о чем книга. Зато насрал.

Лучше и не скажешь.

«Авиатор» Водолазкина — уникально изданная книга. «Спасибо» — причём именно так, в кавычках, следует сказать издателям, которые решили прямо на обложке разместить достаточно большой спойлер. Так что, если вы лелеете в себе спойлерофобию, то заверните «Авиатора» в газетку, а заодно дальше не читайте мой отзыв, потому что мало ли что.

Спойлер в следующем, чтобы долго не гадать. Главный герой просыпается в больничке и ничего о себе не помнит, потом начинает потихоньку вспоминать (ага, снова Эко! В «Лавре» был «Баудолино», а тут явно «Таинственное пламя царицы Лоаны»)… Вот только со временем какие-то несостыковки. В памяти у дяденьки начало XX века, а за окном уже вовсю кутит безалаберная постсоветская Россиюшка. Тут бы читатель долго гадал вместе с главным героем, что и как, как так получилось — злобные ли инопланетяне промыли его мозг; может быть, душа его вспоминает предыдущее перерождение; галлюцинирует ли он; начитался книжек… Да мало ли что там можно навыдумывать! Авиатор, в конце концов, — наверняка долетался. Упал темечком с небес о землю бренную, да и поехал умишком прямо во времена братьев Райт. Но обложка однозначно показывает, что именно произошло с бедным авиатором. Прикройте её, ради б-га. И аннотацию прикройте.

Теперь бугурт немножечко прошёл, так что пляшем дальше. Авиатор, как можно уже догадаться, с самолётами связан мало. Не летал, не служил, крылья из птичьих перьев на воске не создавал. Вообще, мы с вами, то бишь читатели, куда большие авиаторы, чем он. Парим над текстом, взираем сверху на связь времён, параллели и судьбы. Главный герой тоже так «парил» — над временем, ввинтившись в спираль прошлого и будущего. И эта его историческая память очень всех интересует. Бедного авиатора спрашивают, ну как там, что там было в начале века? Где великие события? Трогал ли ты Ленина за бороду, чувствовал ли запах революции, трепетало ли твоё сердце, когда валы истории крушили всё вокруг? А ему и рассказать-то нечего. Обычный день. Кажется, дождик моросил, на завтрак съел яичницу, чесалась левая нога. Все вздыхают разочарованно, эх ты, всё проспал. Можно подумать, мы сами сейчас чувствует шевеление великой истории, а она ведь постоянно бурлит, вот прямо сейчас, в новостях, за окном. Но мы об этом узнаем только через лет N-десят — из учебников истории.

Автор поднимает интересный вопрос, насколько является воспоминание реальностью. Или это всего лишь нейроны, которые можно потыкать палочкой, сфабриковать, сфальсифицировать, упаковать в баночку, как консервы. Что такое наша с вами память? Что такое память историческая? Если все будут говорить, что кошка белая, а она была чёрная, то какого цвета она будет для будущего?

Отличной приправой к авиаторству стал выбор места действия. Петербург — связь времён видна даже архитектурно, он существует слегка экстравагантно, вне времени, так что никто не будет в нём удивляться конному экипажу или булыжной мостовой. Впрочем, общий ритм жизни по Водолазкину всё-таки изменился. И не только ритм. Вот раньше деревья были больше, трава зеленее, а всё настоящее, хоть и нет такого слова в сравнительной степени в русском языке. Современная жизнь для главного героя похожа на безвкусный соевый «шоколадный» батончик, в котором от изначально заявленного шоколада остался лишь слабый отзвук вкуса. Слишком пресно, слишком утилитарно, слишком быстро. Нет смакования, наслаждения мелочами, всё бы только побыстрее, попроще, поэргономичнее что ли. Для контраста авиатору дана его современная жёнушка. Так как повествование идёт в форме дневников разных лиц, то мы можем и её глазами глянуть на ситуацию. Она не отрицательный персонаж, её прагматичность не является чем-то порицаемым. Скорее, автор сожалеет, что она не даёт современным людям воспарить в небеса, прижимая прочно тяжеленным якорем к материальному миру. У молодого поколения нет памяти, ни исторической, никакой, лишь мещанство и безвкусица. Зато попа в тепле.

Летающий по времени Робинзон Крузо, авиатор без крыльев, художник без кисти, всегда кто-то без… Главный герой оброс воспоминаниями, странными двойниками, окружён «летающими» фамилиями, даже окунулся немного в так активно всплывшую в современной русской литературе тему лагерей (ага, вновь Соловки, но уже скупо, нехотя, как и рассказывал бы, наверное, настоящий очевидец, которому хочется больше сохранить в памяти запах этой мягкой французской булки, а не вонь барака). Он действительно ровесник века, так что вопрос в итоге встаёт такой: если ты ровесник века, несёшь ли ты ответственность за него? Будешь ли ты виноват в том, что сохранил в памяти своей и для памяти потомкам мелочную ерунду — или что-то великое? Что вообще следует помнить: тяжёлый грохот колёс времени или симпатичную незнакомку в трамвае нумер три? Надеюсь, что с меня никто никогда не спросит чего-то подобного.

Эта книга не явилась для меня шоком, именно такой роман я и должна была получить.
Страшная книга. И и одновременно — прекрасная.
Страшная по масштабам гибели людей, несправедливости, преступлений против своего же народа. И это касается не только татар. В поселке Семрук ( а на самом-то деле название было Семь рук — это в честь первых поселенцев, четвёрка которых сделала больше всего для выживания, но так как один из них был одноруким, вот и получилось — семь рук) изначально было 19 (!) национальностей. Потом привезли людей ещё двух — греков и крымских татар. Вот ведь — сплошной Интернационал, как справедливо отмечал комендант Игнатов.
А прекрасная, потому что удалась молодой писательнице Гузель Яхиной её "Зулейха..." Да ещё как!
Практически невозможно на таком жутком историческом материале создать что-то не депрессивно-упадническое. И эта книга тоже не мажорно-искрящееся чудо. В ней много горя и боли, много тяжёлых страниц, много негодяев разного пошиба. Но есть в ней и такие люди, что не позволяет скатиться роману в беспросветный ужас и мрак.
Прежде всего, это сама Зулейха. Молодая, неграмотная, забитая мужем и злобной свекровью женщина из татарской деревни. Вот откуда в ней столько силы, стойкости, внутреннего достоинства? Она далеко не героиня. Она — живая. Были и моменты отчаянья, и желание опустить руки, но ведь выдержала. И сына у судьбы вымолила, и любовь познала (пусть даже такую, от этого она ещё ценней кажется). Маленькая женщина страшного времени...
А Игнатов? Очень неоднозначный персонаж. Убийца, надзиратель и ... Герой. Да-да, всё-таки герой. Человек дела и совести, хоть и живёт в своём собственном Аду. Не дай, Бог!
Доктор Лейбе. Человек потрясающей судьбы. Вот для него, наверное, эта ссылка была благом, иначе он так бы и не освободился от "яйца" и умер бы в какой-нибудь психиатрической лечебнице.
Художника Иконников. Талант, пьяница и слабак. Но ведь настоящий какой! Сколько их было таких пропащих! Жаль, просто жаль...
Они очень разные, эти переселенцы. И простые работяги, и крестьяне, и творческая и научная интеллигенция, но они выжили, не сломались и смогли остаться людьми.
Потрясающая книга. Из тех, которые читаешь всю ночь, а потом всё равно не можешь заснуть — вспоминаешь, думаешь, переживаешь...
Очень советую!

В детстве, когда я смотрела выступления художественных гимнасток, меня особо восхищали их упражнения с лентой, ожившей, казалось, в их руках, как будто они держат за хвост волшебную змейку, которая никак не может вырваться на свободу. Ольга Славникова с ловкостью олимпийской чемпионки демонстрирует невероятную гибкость и метафоричность русского языка. Легко представить ее: вместо палочки - шариковая ручка, вместо ленты - длинная вязь слов.
Это выступление достойно золота.

Олег Ведерников с детства отличался особой прыгучестью, как будто вместо воздуха дышал каким-то летучим газом, каждый день заставлявшим его бросать вызов гравитации. У мальчика был дар, который с годами под чутким и умелым тренерским надзором мог воплотиться в олимпийскую медаль и не долговечную спортивную славу. Олег исправно ходил в спортшколу олимпийского резерва, где учился уже не столько прыгать, сколько парить над взрыхленным песком. Был близок день, когда он должен был оттолкнуться от доски и улететь в свое светлое будущее, но фатум поставил на его пути глыбу, о которую разбились все надежды. Майским днем, который Олег посекундно будет вспоминать всю оставшуюся жизнь, он увидел, как на дорогу в погоне за прыгающим красно-зеленым мечом вылетел маленький мальчик Женечка Караваев почти прямо по колеса огромного джипа. Олег не задумывался, он не мечтал о славе героя-спасителя, это был почти рефлекс. Он совершил свой самый лучший и последний прыжок, который в другом месте мог быть стать новым мировым рекордом. Он спас мальчишку.
На этом закончилась его карьера возможно великого легкоатлета.
С этого начался роман Ольги Славниковой.

Чтение «Прыжка в длину» - это такое изощренное, мучительное наслаждение, почти непристойное, потому что, войдя в читательский транс от безупречного слога, ты вдруг ловишь себя на мысли, что твой внутренний мизантроп сорвался с цепи, вырвался на волю и, как оголодавший пес, жадно глотающий куски мяса, презирает окружающий его мир изо всех своих скопившихся в заточении сил. Загнать мизантропчика на место непросто, он уже почуял слабину, почуял “запах крови”, почуял, что этот роман даст ему богатую пищу, которой хватит надолго. Тут каждого персонажа он может обсасывать, как куриную косточку, до шершавой сухости. Например, вылетевший на дорогу, как пушечное ядро, и спасенный Олегом Женечка Караваев вырастает из неуклюжего, насупленного ребенка в гаденького взрослого, убежденного в своей исключительной ценности. Эта абсолютная его вера в себя так огромна, что создает какую-то атмосферную аномалию вокруг Женечки, наносящую урон людям, имевшим несчастье попасть на орбиту его жизненного пути. Выскочив на дорогу в начале романа, Женечка продолжает лететь через него с разрушительной силой снаряда, оставляя за собой борозду из пострадавших. Здесь каждый персонаж в той или иной степени побит жизнью, все они здесь, как яблоки-паданцы - с гнилым бочком, с изъяном, с червоточиной.

Кто смотрел «Аббатство Даунтон», наверняка помнит графиню Вайолет в исполнении великолепной Мэгги Смит, широко известной также, как профессор Минерва МакГонагалл.
У этого романа полностью ее нрав. Когда она достаточно благосклонна, чтобы сообщить свое драгоценное мнение, она делает это неизменно свысока, но всегда изящно, несколько презрительно даже по отношению к близким и ровне по положению в обществе, но с обаянием, за которое можно всё простить, и остроумием, которым невозможно не восхищаться. Это роман с трудным характером, как аристократ самых благородных кровей и близким родством с королевским двором, он красив, статен, капризен, заносчив и временами жесток. Он особенный. Элита.

Вчера дочитала книгу Владимира Данихнова «Тварь размером с колесо обозрения». Отзыва в этот раз не будет. У меня просто нет ни слов, ни права его писать. Я не могу говорить, что мне было страшно просто даже читать о том, что Владимиру и его жене Яне пришлось пережить лично. Это было бы мелко и малодушно. Хочу только сказать, что новый роман Данихнова - книга, которую надо прочитать. Это - без преувеличения - жизненно важно! Именно об этом я и хотела бы поговорить сегодня.

В предисловии к книге написано - «Не пугайтесь, это совсем не то, что вы думаете: не еще одна книга о борьбе с раком». Но, вообще-то, это именно она, и именно что о борьбе, а не о победе. Чувствуете разницу? И борьба эта продолжается по сей день. 5 апреля этого года у Владимира случился второй(!) рецидив. Я долго думала, для чего были эти слова в начале книги, которая начинается со слов - «22 июня - день особый. Для меня еще и по причине того, что в этот день в 2015 году мне вырезали злокачественную опухоль. К сожалению, вместе с глазным яблоком». И поняла для чего. У этих слов успокоительно-обезболиваяющая функция, это как медсестра перед какой-нибудь процедурой говорит пациенту, что больно не будет, а если и будет, то совсем чуть-чуть. Потому что оглоушь читателя сразу этим предложением, и мало кто преодолел бы первый болевой порог книги, которую, поверьте мне - мне, которая панически, до потных ладоней, боится этой темы - читаешь, не отрываясь.

Когда Владимир показал рукопись книги своей жене Яне и спросил читать будут, она ответила: «Не знаю. Правда, Вов. Людям страшно. Мне про тебя интересно. А люди боятся. Вот я со знакомой недавно на эту тему хотела поговорить, она сначала такая «да-да», и вроде бы интересно ей, а потом быстро на другую тему перевела. И видно: боится. Людям очень страшно про рак». Поэтому да больно будет, а как же иначе могло быть в биографической книге, где жена должна сказать мужу, что ему удалят глаз. Надо сказать, что Яна Данихнова - это не просто жена, это Ангел-хранитель во плоти, Героический человек, Друг и Боец. Так вот, не надо отворачиваться от людей, которые хотят поговорить о своей беде, выслушать - господи, это же так просто - это меньшее, что мы можем сделать для них.

Чуть больше 7 лет назад, когда я начала вести свои заметки о прочитанном, я взяла за правило не давать советы, когда меня о них не просят. И тем более не призывать никого покупать книги. Для книг Данихнова я хочу сейчас сделать исключение. Прочитайте. Будет страшно, но вы читайте.

Мне кажется, знание автором, что его книги нужны, что их хотят, что их читают - это если и не еще одно лекарство, то, по крайней мере, полезный для здоровья энергетик. Это та моральная поддержка, которую мы с вами - читатели - можем дать. Тем более, что книги эти стоят того, чтобы быть прочитанными. Это та самая новая русская проза, о которой все говорят, которую все ищут, зовут аукают, а она, как водится, лежит на самом видном месте, но многие проходят мимо. Не проходите.

Закрыв последнюю страницу «Твари», я знала, что мне совершенно точно нужна «Колыбельная» и «Девочка и мертвецы». Нужны здесь и сейчас. Немедленно. Сначала пошла по привычке в крупные интернет-магазины, но не всё было в наличии. И тут я вспомнила, что есть же сайт! А там - хорошо-то как - можно купить эти книги прямо у автора за, честное слово, сущий пустяк. Я могла их прочитать по читательскому билету в ЛитРесе или по подписке на МайБук, или на Букмейте, но почему-то в данном случае это мне казалось в корне неправильным. Мне нужен был именно авторский экземпляр, пусть и электронный. Что-то не давало мне это сделать, что-то ворочалось во мне. Видимо, это была совесть размером с колесо обозрения.

Владимир, выздоравливайте! И пишите еще. Пожалуйста, пишите еще! Сил Вам и Яне!

П.С. В телеграме я сделала именной стикер для неофициального флэшмоба «А ты прочитал книгу Данихнова?».

Это как значок, по которому узнают своих. Берите здесь, кто в теме.

К сожалению, я не могу полноценно оценить роман, слишком сквозит зарубежная культура, которая мне неизвестна. Я практически не знакома с Арменией, с ее нравами и обычаями, я даже не знакома со стереотипами и ее массовой культурой. В этой книге мне приходится проходить по коридору истории в полной темноте, на ощупь, я примериваю сюжеты на свой опыт, на свою культуру и что-то откликается, что-то остается непознанным. И только исключительно из собственного незнания, книга не задела меня так, как должна была.

Предыдущий роман Наринэ Абгарян - Дальше жить (сборник) произвел на меня неизгладимое впечатление. Мне очень понравился метод повествования, когда мы смотрим на мир глазами одного персонажа, и его словами осуждаем другого персонажа, а потом переносимся в истории назад и узнаем жизнь второго персонажа, узнаем причины его поступков и что осуждение было неправомерным, и так назад до бесконечности. В "Симон" снова использован этот прием, но в иной, более громоздкой, на мой взгляд, форме. Перед нами история четырех женщин и одного мужчины. У каждого из них жизнь не сложилась как хотелось. В сюжетах жизни героев отражена и история Армении, взаимодействие с Россией и другими соседними городами и странами, отражены в большом количестве предрассудки, которые зачастую и являлись причиной несложившейся судьбы. И параллельно с нелюбовью соседствует и любовь, автор делится своими переживаниями и эмоциями, своей тоской по родине, печалью по сложным политическим ситуациям.

Мне показалось, что каждого из пяти обозначенных героев, изначально показывают максимально отрицательно, затем, обращаясь в прошлое, раскрывают причину этих негативных черт. И, возможно, из-за культурного недопонимания, часто эта "расшифровка" для меня выглядит скорее как оправдание, чем как "непреодолимые обстоятельства судьбы". Из другого поколения, из другого географического расположения, я все поступки оцениваю по себе и все они мне не свойственны, непонятны, неприятны, и местами слишком уж отвратительны. Как, впрочем, я понимаю, что мое видение, которое зачастую называют "новой этикой" для поколения, описанного в этой книге, будет еще отвратительней.

Мне грустно от того, что все эти женщины глубоко несчастны. Мне грустно от того, что все они испытали счастье только с одним мужчиной и без возможности поделить его поровну, все остались без него. Мне грустно, что люди так слепы друг к другу, что в глубине у многих кипит котел ненависти, нелюбви, грусти, потери, одиночества. "Ибо если и упадут, то один поднимет товарища своего. А одному беда: если он упадет, то нет другаго, кто бы поднял его." Мы все нуждаемся в поддержке, мы все зависим от других людей, от общества. Поэтому в культуре замалчивания, в культуре неприятия, в культуре, несопоставимой с новой жизнью на практике, люди ломаются и страдают. Мир меняется и перемалывает тех, кто хуже всего приспосабливается к изменениям.

Удивительно, но самой живучей в этой истории оказалась Косая Вардануш. Именно по причине полного игнорирования общественного мнения, отсутствия осуждения, полного непонимания "культуры общения" и вообще общества как понятия, она жила в реальном мире, с реальными проблемами и решала их по мере поступления. Мы не знаем ее внутренних переживаний, были ли они, но ее внешняя, всегда спокойная и уверенная в себе линия поведения спасала всю пятерку даже больше, чем Симон своих женщин.

Это очень важный роман, который досконально музеефицирует эпоху, культуру, этику, общество. Он помогает взглянут на людей, которые нас окружают по другому, узнать причину их озлобленности, подавленности, апатии. Этот роман помогает взглянуть на жизнь под иным углом и, быть может, даже кому-то помочь стать чуть менее несчастным.

Я — Кикимора лесная,
Первая красавица,
Озорная, заводная,
Всем хочу понравиться!

Десятилетняя девочка Катя живёт с мамой и папой в небольшом "лилипутском" городе на одиннадцатом этаже обычной многоэтажки. Родители целыми днями работают в соседнем "гулливерском" городе, а вечером дома у них хватает сил лишь на проверку дневника у дочери и нехитрые домашние дела. Да, и поскольку мама не успевает заплетать косу дочери утром, она делает это с вечера (что уж тогда сразу и не одеться заранее?), а любящий папа вместо "спокойной ночи" спрашивает у Кати, не умственно отсталая ли она.

Вдруг Катя заговорила, запричитала, что она поняла, что её никто не любит и не хочет слушать, и понимать, и помогать. Что Катя любит маму, а мама любит её не так, как нужно. Что Катя любит Лару, а Лара не любит её совсем. Что Катя чуточку любит папу (может быть, потому, что знает его со своего рождения), а он, кажется, её и вовсе ненавидит.

Раньше с ними жила бабушка. Бабушка любила Катю почти так же, как яблочное пюре и молочный суп, и иногда с ней было весело: бабушка учила Катю играть в карточного дурака и в бадминтон. Потом бабушка умерла, и Катя вспоминала о ней пока мама заплетала ей косу, сидя на одной из табуреток, на которой до этого стоял бабушкин гроб. После бабушкиной смерти Кате стало совсем одиноко, и её единственным лучшим другом остаётся её богатое воображение. Оно превращает протечные жёлтые пятна на потолке в города и фигуры людей, автостоянку и детскую площадку в древний акведук, и заставляет Катю карабкаться пешком по лестнице в подъезде, убегая от кашляющей собаки с лысой человеческой головой.
В школе Кате не нравится: она не успевает на уроках, не задерживается ни в одном кружке, у неё нет друзей, над ней издеваются одноклассники и гнобит учительница. Учительницезавр, как называет её Катя, Вероника Евгеньевна не только измывается над девочкой при всём классе "невыросших", но и с завидным для педагога постоянством пугает ребёнка переводом в школу на улице Савушкина, где учатся отстающие дети. Страх Кати перед будущим достиг точки невозврата, и на краешке отчаяния она нащупывает выход - будущее надо просто отменить. Сделать так, чтобы оно не наступало вовсе. Пытаться покончить жизнь самоубийством, отравившись газом, в десять лет - это конечно жесть. Попытка оказывается неудачной, но после неё жизнь Кати неожиданно меняется - она знакомится с Кикиморой, живущей за кухонной плитой в Катиной квартире.
Я всё-таки считаю, что магический реализм в данном произведении не имеет места быть, а образ Кикиморы - маленькой старушки-ребёнка с когтистыми куриными лапами, щучьими зубами и закрученным, как хвост у свиньи, носом - лишь плод Катиного воображения, оживившего затерявшуюся под плитой обычную соломенную куклу в виде девочки в тряпичном платке, сарафане, и соломенных сапогах. Несмотря на то, что книга о девочке, любопытном созданьице и их совместных приключениях, детям с неустоявшейся психикой я бы эту книгу не рекомендовала: сцены булизма, а также наличие мальчиков-эксгибиционистов и дядечек-педофилов могут подорвать неискушённую детскую веру в человечество.