Рецензии — стр. 2

Я может быть ненормальная, но для меня идеально читать меланхолические, без особой динамики, «тягучие» романы именно весной или летом, а не осенью. Просто в это время года (весна, лето) жизнь бьет ключом, а с такими книгами ты замедляешься и кажется, что и жизнь твоя тоже.

И вот вместе с Норой Вебстер я погрузилась в ее внутренний мир. Я наблюдала как она учится жить одна, без мужа, с детьми. Я проживала ее травму и потерю с каждым воспоминанием о нем, с каждым воспоминанием об их прошлом.

Многие считают этот роман ужасно скучным, я же скажу, что это ужасно реально. И пусть все события происходят в глубинке Ирландии, но, если оглянуться, сколько вокруг нас таких Нор? Вы не поверите, но много. Много женщин, которые всю жизнь тихо живут «за мужем», а без него не представляют как вообще жить, что делать и как вести быт. Только не усматривайте в моих словах нотки феминизма, я сейчас не об этом. ​ А о том, что в этом романе действительно глубокий смысл.

Глубокий смысл и много тоски. Много одиночества, самокопания, которое «плещется через края», и от реальности происходящего щемит сердце.

«Ничто не совершенно. Из таких людей и состоит мир. Поблагодари, улыбнись и не бери в голову»

​

Читали что-то у Тойбина? Я, кстати, влюблена уже давно в его «Дом имен». Чертовски хорошо пишет (для меня!). На очереди «Бруклин»

В собственном кабинете за столом, ссутулившись, перед раскрытой тетрадью сидит худощавый молодой человек. Почти стемнело, но его рука продолжает медленно писать. Лицо не выражает эмоций и похоже на маску, но со лба на бумагу капают капли пота. В какой-то момент глаза стекленеют, а затем закатываются вверх, но рука продолжает неторопливо выводить одно и то же слово мелким почерком. "Помогите помогите помогите"...

- Сегодня нас ждёт захватывающий случай! - провозгласил Чейз с порога, отбросив прелюдию о добром утре.
- Ты услышал по радио гороскоп, пока добирался сюда? - Форман явно не разделял энтузиазма коллеги.
- Ха! Жду вместо острот благодарность - ставлю на то, что диагноз будет по твоей части. Судя по тому, что я слышал по телефону, это определенно неврология...
Хауса всё ещё не было на месте, когда вошли двое мужчин - один был ярко одет и двигался энергично, заполнив собой значительное пространство, второй, напротив, - суров и сдержан в движениях, делая небольшие, но быстрые шаги.
- Я - Мэтт Бейли, звонил вам, - представился яркий. - Я - всего лишь литературный агент и верный друг. А это ваш будущий пациент - мистер Оуэн Стюарт. Тот самый, да, чей роман "Заблуждения" разошёлся два года назад огромным тиражом.
Кэмерон, Чейз и Форман недоуменно переглянулись.
- Серьёзно, вы не читали?! - выдохнул агент. - Вы обязательно должны...
- Было бы захватывающее чтиво, если бы не такое невыносимое предисловие, - прервал его Хаус и обошел господина Стюарта. Писатель продолжал молчать, никакого неудовольствия на его лице не отразилось.
- Чем можем помочь? - воспользовавшись паузой негодования, объявшего агента Бейли, продолжал доктор.
Чейз отвечал за посетителей:
- У мистера Стюарта понизилась продуктивность из-за бессоницы, его беспокоила такихардия, кардиолог посоветовал сократить употребление кофе и по возможности прекратить курить...
- Оуэн волевым усилием совсем отказался от кофе и сигарет, - сообщил агент. - Я восхищаюсь его характером. Уже больше месяца, как это произошло, но бессонница лишь усилилась. И он не написал ни одной главы! За те пять лет, что мы работаем вместе, такого не было никогда!
- Хм... - протянул Хаус. - Творческий кризис - это опаснейший физиологический симптом. Я готов выписать рецепт! Мистеру Стюарту нужны маленькие стимуляторы - никотин и кофеин...
- Исключено! - воскликнул литературный агент. - Он решил, что должен придерживаться здорового образа жизни и жить долго. Я почти уговорил его отказаться от продуктов животного происхождения.
- Достаточно, Мэтт, - голос Оуэна Стюарта, тихий, но уверенный, удивил врачей. - Можешь ехать.
Агент Бейли послушно попрощался и исчез.
Хаус заметно внимательнее изучал пациента после того, как тот заговорил.
- Ваши проблемы с сердцем настолько серьезны, что стоило бросать курить? - спросил он.
- Этот кретин думает, будто я не знаю, что он подкупил кардиолога, - отвечал писатель также негромко. - С моим сердцем полный порядок, вы можете даже не проверять. Со сном проблемы уже давно, это ерунда.
- Что же вы делаете тут? - резонно поинтересовался Чейз.
- Я не могу писать. То есть физически могу, я по привычке пишу от руки, а затем набираю на компьютере, но есть проблемы с мыслями. Я начинаю сочинять, предложение созревает в голове, падает, как яблоко, с чернилами на бумагу, но по дороге пропадает. Я искал его, но чертовы яблоки не падают в корзину.

Дальше...

- Прекрасно, - остановил его признание Хаус. - Я все понял о курении и кофе, но что насчет амфетаминов или чего-то покрепче, а?
Мистер Стюарт улыбнулся, показав, что мимическое проявление чувств всё-таки не совсем ему чуждо:
- Спасибо за предложение, доктор, но я не употребляю. Моего воображения без дополнительных воздействий всегда было более чем достаточно.
- Будьте честны, я листал ваш последний роман! Вам назначали антидепрессанты в этом году? А нейролептики?
- Нет и нет.
- Что ж, ещё пара вопросов, и вы сможете пойти в процедурную, чтобы сдать кровь, стандартные анализы для поступающих. В вашему роду были больные шизофренией?
- Если и были - мне о них ничего не известно. Никаких генетических заболеваний, предвосхищая ваш следующий вопрос.
- Травмы головы? - взволнованно подала голос доктор Кэмерон, пациент, несмотря на отсутствие бросающихся в глаза симптомов, казался ей глубоко больным человеком.
- Нет.
- Спасибо. Медсестра проводит вас.
Когда дверь за писателем закрылась, Хаус уже был у доски, готовый фиксировать варианты. Подчиненные знали, что это говорит о его максимальной увлеченности.
- Форман, это твой профиль, давай! - сказал Хаус.
Чейз победоносно подмигнул коллегам.
- Аромат вошёл раньше, чем пациент. О чем говорит повышенное потоотделение? Синдром отмены объясняет и его, и проблемы со сном, и тремор рук в состоянии покоя.
- О, ты-таки заметил. Молодец! Только вот его проблемы в творчестве синдром отмены, которому, кстати, в течение месяца можно бы и поутихнуть, не объясняет.
- Вы серьезно, Хаус? Исписаться может каждый доморощенный гений. Особенно в случае, когда толком не спит...
- Может быть, дело в депрессии или биполярном расстройстве? - предположила Кэмерон.
- Вряд ли они объяснят его походку, - парировал Хаус и прокрутил в воздухе трость. - Мне ли не обращать внимание на походку.
- Он много курил... И он определенно астеник, - размышлял вслух Чейз. - Мышцы ослаблены, начальный тетрапарез, акинезия. Я предполагаю рассеянный склероз.
Хаус записал на доске.
- Достойный вариант! Проверьте уровень мочевой кислоты и запишите его в очередь на МРТ. Спешить не стоит, проверить мозг проще всего, а я хочу решить загадку без подсказок.
- Но он страдает! - воскликнула Кэмерон.
- Единственная эмоция, которой он сегодня поделился с нами, была точно не страданием, - пожал плечами её босс.
- Кортикобазальная дегенерация! - воскликнул Форман. - Объяснила бы и его ментальные нарушения, и тремор! И ригидность конечностей!
- Хорошая попытка! - Хаус продолжал писать. - Но его интеллект в целом сохранен, а ещё этот диагноз не объясняет потливость и себорею.
- Черт, почему вы думаете, что и себорея - симптом?
- Модная стрижка, гладко выбрит, я не верю, что он не пользуется каким-нибудь специальным кремом для умывания... между прочим, маскообразное лицо без единой морщинки - в его случае симптом болезни, а не метросексуальности, как ты, Кэмерон, подумала.
- Я?!..
- В любом случае, я не исключаю дегенерацию. МРТ многое прояснит, а пока я хочу ещё версий.

... Спустя час в кафетерии Хаус с Уилсоном обедали. Писатель Оуэн Стюарт расположился за соседнем столом.
- Этот мужчина ест суп! - воскликнул Хаус так, что его услышали не только все, кто ел рядом, но и больные из отделения этажом выше. Уилсон недоуменно поднял брови, а вот писатель бровью не повел, уверенной рукой отправляя ложку с жидкостью в рот.
- Мышцы гортани ослабли, - понизив голос до обычных децибелов, произнес великий диагност. - Иначе при виде этой бурды он бы потерял аппетит и взял что угодно другое.
Уилсон покачал головой, не соглашаясь:
- Может, его мама приучила всегда есть первые блюда на обед. Твоё предположение не имеет смысла...
- Тогда предположи как онколог. Каковы шансы, что мы увидим огромную опухоль в его голове на МРТ?
- Такие же, как вероятность того, что на снимке будет всего лишь крошечный след от инсульта. Но если я понадоблюсь - ты знаешь, где меня искать...
Крик сотряс стены кафетерия:
- МУЖЧИНА ЕСТ СУП! - эта громкость, пожалуй, являлась предельной, на которую способен средний человек.
Прокричав это, писатель Стюарт замер, так и держа ложку на весу.
- Эхолалия, аффективное расстройство и кататонический ступор, - вздохнул Хаус, промакивая рот салфеткой и вставая из-за стола. - Придется делать МРТ раньше, чем я планировал.
- Ты спровоцировал его! - возмутился Уилсон.
- И результат превзошёл все ожидания, - довольно заметил его друг.
... - Анализы крови в порядке, сифилис и ВИЧ - отрицательны. А лоразепам не подействовал, он по-прежнему в ступоре, - произнес Форман, останавливая начальника в коридоре.
- Ну, выдерните у него из рук вилку и делайте МРТ так, - ответил Хаус, - С согнутой рукой, если в ней есть непреодолимое сопротивление и если ты так не силен в армтреслинге.
Форман побрел к палате, где усадили больного. Подходя, он обнаружил к своему изумлению посетителя в помещении, а писатель... Не только от кататонии не осталось и следа, но и от непроницаемого выражения на лице. Он смеялся и торопливо рассказывал что-то.
- Это моя сестра Лилиан, доктор, - представил мистер Стюарт. - Мэтт попросил её приехать. Я поделился с ней, что ваш коллега предполагает у меня рак, и что это вызвало у меня бурную реакцию. Но сестра всегда умела меня успокоить...
Форман смотрел на него с огромным изумлением: голос пациента также стал нормальной громкости.
- Я очень рад, что вы в порядке. В течение получаса мы заберем вас на МРТ с контрастом, а пока я оставлю вас.
Подошли Чейз и Кэмерон, и он, выйдя из палаты, поделился с ними потрясающей метаморфозой в облике больного.
- Положительные эмоции от присутствия близкого человека могут оказывать терапевтический эффект подобной силы при невротической природе заболевания, - произнесла Кэмерон.
- Хаус скажет, что виной запоздалый эффект лоразепама, - усмехнулся Чейз.
- Скажу, когда увижу снимки того, что прячет его череп, - подтвердил по обыкновению бесшумно (непонятным образом, как) подкравшийся хромой врач.

...- На МРТ опухоли нет. Никаких признаков рассеянного склероза.
- Взгляните на средний мозг! Едва различимое пятно на чёрном веществе.
- Инсульт?
- Не думаю. Очень похоже на болезнь Паркинсона!
- Не в его возрасте. И он очень хорошо соображает. Паркинсонизм - это всего лишь симптом в его случае, но что было причиной?
- Травму он отрицает, прием лекарственных и наркотических препаратов тоже. Чтобы понять, верна ли гипотеза Формана о дегенерации, дайте больному леводопу, начните с одного милиграмма. Если симптомы будут исчезать, - он не угадал. И ради всех святых, отца и сына, и чистоты эксперимента - не пускайте к писателю его кузину или кто она там, достаточно уже сентиментальности Кэмерон торжествовать!

Утром было ясно, что препарат леводопа действует положительно, и можно было бы успокоиться, обнаружив методику лечения, но для доктора Хауса этого было недостаточно.
- Мы не выпишем вас без диагноза, - сообщил он Оуэну Стюарту в присутствии троих своих подопечных.
- Я готов творить снова, - взмахнув руками, воскликнул писатель. - Корзина полна яблок. Такой творческий подъем я испытывал только однажды!
- Да? - оживился Хаус. - Продолжайте!
- Три года назад, когда я приболел гриппом, на меня нашло вдохновение. Немного болела голова и тошнило, но я должен был писать, потому что такие образы нельзя было упускать. Я почти не спал некоторое время, всего-то несколько дней. И за этот срок я написал почти полностью своё лучшее творение...
- Стойте! - благоговейно прокричал Хаус и бросился к своему книжному шкафу. Коллеги и пациент удивленно наблюдали, как он просматривает полки и наконец достает с них увесистый том. - Вы должны подписать её!
- Да, но это не моя книга... - непонимающе произнес Стюарт, глядя на обложку.
- Но вы имеете к ней самое непосредственное отношение. Вы - уникум, первая и, надеюсь, чего греха таить, последняя её иллюстрация в моей жизни.
- Экономо! - прошептал Форман. А Хаус продолжал:
- Оливер Сакс, практикующий невролог и нейропсихолог, впервые издал эту книгу в начале семидесятых. Тогда у него не было недостатка в исследуемых, которые пережили эпидемию летаргического энцефалита. Болезнь появилась после Первой мировой войны и свирепствовала десять лет, вызывал её неизвестный вирус. Проявлялась она в первую очередь расстройствами сна вплоть для полного его исчезновения, другие симптомы могли различаться. У тех, кто пережил острую фазу болезни, через какое-то время, иногда довольно длительное, она переходила в хроническую стадию. Основным её проявлением всегда был паркинсонизм, отягощенный самыми причудливыми и разнообразными невротическими и психопатическими расстройствами. Вы правильно думаете - вас настигла крайне редкая в наши дни болезнь. Кроме того, я поделюсь, почему вам стало хуже перед тем, как вы приехали в клинику. После острой фазы ваш сон испортился, а воображение усилилось, вам хотелось творить - и вашими спутниками стали кофе и сигареты. Энцефалит вызвал поражение мозга, которое повлекло недостаток дофамина, что, в свою очередь, и означало бы появление на сцене дрожания рук, ослабления мышц, заторможенности, словом - паркинсонизма. Но ваши спутники, кофеин и никотин, доза которых, полагаю, была впечатляющей, приносили вам порции спасительного дофамина. Пока вы по иронии случая не решили "для здоровья" завязать с необходимой стимуляцией. Но есть хорошая новость - берегите сердце и легкие, используйте альтернативу! Речь о леводопе, том лекарстве, что вы уже получаете, испытывая такую волнительную свободу движений. Можно было бы пофантазировать, что это манна небесная, но увы, вынужден капнуть дегтя. Пациенты доктора Сакса всё проверили до вас. Теперь отмена лекарства приведет к состоянию худшему, чем вы были до приезда к нам, вы будете принимать его до конца своих дней. И, кстати, то, что ваша левая ступня выстукивает чечетку под столом последние двадцать минут - это разновидность невротического тика, побочное действие леводопы. Одно из многих, что вас ждут впереди, хотя мы попробуем снизить дозу и поглядим, что получится. Должно быть очень интересно!
Глаза Оуэна Стюарта на этих словах остеленели, а затем закатились вверх.
- Надо же, окулогирный криз, - констатировал Хаус вскочившим на ноги подчиненным. - Ничего, скоро придет в себя. Он ещё много романов о яблоках напишет!

Читающие люди знают, что есть авторы, стиль и манера которых зачастую мало меняется от книги к книге. Ну, вот, например, Андрей Круз — даже если оставить в стороне перипетии сюжета и имена героев его книг, то всё равно всегда найдутся приметы, позволяющие узнавать его фантастические боевики среди многих других книг этого жанра. Или взять уже автора не из когорты фантастов, к примеру Артура Хейли — ведь тоже можно сказать, что его авторская манера и стиль практически одинаков во всех его книгах. Да и других примеров найдётся довольно много. Однако вот по прочтении в (разное время) что-то около пяти книг Грэма Грина у меня сложилось впечатление, что как раз этот автор умеет быть в своих книгах разным. По крайней мере, вот сейчас, в послечтении этой книги и вспоминая другие его романы и повести, у меня это ощущение возникло.

А ещё странным образом вдруг выплыли из глубин и недр ассоциативной памяти описания некоторых фантастических инопланетных миров братьями Стругацкими — Арканар, Саракш и другие инопланетные «прелести». Казалось бы, где Грин и Стругацкие, где Мексика начала 20 столетия и где инопланетное средневековье? Однако и в «Трудно быть богом» и в «Обитаемом острове» (да и во многих других повестях АБС) мы сталкиваемся ровно вот с такими же цивилизованными диктаторскими дикостями и варварством, как и в этом реалистическом романе английского автора, написанном ещё в те времена, когда братья Стругацкие только доросли до школы. Однако важны (в моём случае) именно глубинные ассоциации — вот эта атмосфера давящей мрачности и беспросветности, тупика и зловония — эпитетов можно набрать множество — в этой книге Грина удалась весьма зримо и ощутимо.

Вообще книга конечно заставляет глубже посмотреть прежде всего на самого себя. Когда ты себе кажешься белым и пушистым, то порой всё-таки нужно протереть от пыли некое зеркало и взглянуть на открывающееся в нём отражение без прикрас и приглаживаний. Потому что именно вот такое осознание самого себя главного героя романа пьющего католического священника позволяет ему пройти свой путь до самого конца, от трусости и греха до своей Голгофы, до своего креста.

Мощная книга. Ещё не раз буду её вспоминать и думать над ней.

Книга "Сила и слава" появилась на основе наблюдений Грина за событиями в Мексике и вызвала после публикации волну недовольства у представителей католической церкви.
Вполне понимаю этих представителей. Образ мексиканского католического священника далёк от совершенства, силы и славы. Во время чтения не могла отделаться от мысли, что бОльшее свинство вообще трудно себе представить.
Расстреливать людей за религиозные (и любые другие) взгляды категорически неприемлемо - естественно, политику "красных рубашек" нормальный человек поддерживать не может. Но и некоторые мыслишки священника, за которым ведётся охота в книге, вызывают недоумение и протест.

Люди умерли за него, а им бы надо умереть за святого — и горькая обида за них затуманила ему мысли, ибо Бог не послал им святого.

Не понимаю в принципе такую постановку вопроса. Почему люди, бедные крестьяне-мексиканцы, индейцы из окрестных деревень, должны за кого-то умирать? За бога, за святого, за царя и чёрта в ступе. Вспомнилась трагедия Еврипида "Алкеста", где Адмет всех кругом поносит, что за него не хотят отправиться в Аид. Адмет, священник, святой, остальные желающие, помрите за себя сами. В чем сложность? Почему свой крест эти святые люди тянут по чужим головам?

Священник сказал вслух:
— Я сделал все что мог. Это ваше дело — выдать меня. Чего вы ждали? Мое дело — не попасться.

Этот человек понимает, что выдать его - путь Иуды. Он не хочет сам сдастся, кишка тонка. Пусть кто-то обречет себя на адские муки за предательство. Он знает, что краснорубашечники берут заложников, убивают крестьян, которые дают ему приют, невинных, наугад, но он считает сие своим мученичеством и продолжает прятаться. И как только откровенная угроза жизни пропадает, его "благочестивое" прошлое сразу поднимает голову - появляется осанка, гордыня, стать, ручка сама протягивается для поцелуя, кармашек оттопыривается в надежде на барыш.

Господь прощает малодушие и страсти, обуревающие человека, но можно ли простить благочестие, которое всего лишь привычка?

Позвольте, но о каком благочестии речь? Именно такое поведение католических священников, купание в самодовольстве, привело к появлению лейтенанта в красной рубашке. "Чужие идеи мне не страшны", - говорит он. И это правда. Человек, который с детства рос в религиозной среде и снизу видел цену "благочестию" священников, вполне мог сформировать свою железное мнение, как сделать мир лучше. Избавить его от духовенства. Дать мальчишкам надежду на другое будущее, богаче и счастливее.

Интересно, что на третьем плане книги есть еще линия мальчишки, для которого лейтенант (вчерашний мальчишка) очищает землю от священников. И в его голове идея "сделать мир лучше" снова делает оборот на 180 градусов, возвращаясь к католической вере. Что иллюстрирует факт о дуальности борьбы за и против веры. Эта музыка будет вечной, кровь будет литься веками.

Из героев книги мне больше нравится лейтенант, пьющему падре не удалось ни на секунду вызвать у меня принятие его действий. Кроме трусости. Трусость понятна и она имеет место быть, это вообще очень человеческое качество, которое распространено гораздо шире геройства. Однако размышления вокруг своей слабости падре накручивает неприятные. Он проповедует страдание. Это, наверное, линия католической партии, я не разбираюсь в деталях. Важно, что он несет эту пургу в люди - страдайте, страдайте больше, воздастся на небесах, рай он здесь на земле! именно потому что в этом земном раю надо страдать, что бы в небесном раю было совсем хорошо. Возможно, поэтому священник не спас ни одного заложника и пытался наплодить иуд до кучи. Какая-то идея высшая в этом была, но я не догнала.

Падре постоянно упрекает себя в том, что не чувствует любви вообще ко всем. А молится за одну единственную кровиночку. Не знаю уж, что хотел сказать Грэм Грин, но эти чувства очень человеческие, хотя на католическую веру, наверное, бросают тень. По-моему, чувства к дочери - самое живое и правильное, что было и осталось у героя книги. Впрочем не могу не думать, а мог ли бог произвести рокировку, прислушавшись к молитвам "мученика"? Обменять жизни. Что случилось с Корал, осталось трагически туманным.

Самым удивительным для меня в книге стало отношение католического священника к совести.

Не было рядом с ним исповедника, который обратил бы его мысли от формулы к действительности.

Он не мог найти себе покоя без исповеди. Чтобы осознать грех, чтобы перестало болеть, ему нужен был другой человек. Рассказать, отпустить, получить прощение со стороны. Человек не может обойтись собственной совестью, нужна чужая. Я в этом ущербность вижу. И для самих религиозных деятелей и для паствы. Нельзя жить с совестью раздельно, это же не бывшая жена. До комического доходит:

Что-то многовато у тебя детей, коли священника не было здесь уже три года.

Перед глазами встает сценка из "Тот самый Мюнхгаузен":
— Вы же разрешаете разводиться королям.
— Ну, королям, в особых случаях, в виде исключения, когда это нужно, скажем, для продолжения рода.
— Для продолжения рода нужно совсем другое.

Я к христианству не имею никакого отношения, поэтому даже суть фразы не до конца понимаю - а как связаны священник и количество детей? Он свечку должен держать? Отпускать грех за каждый акт соития? Неужели роды принимает??!

Роман мне в целом очень понравился, честный, грустный, больной и закольцованный, правильно раздражающий. А еще там встретилась фраза, напомнившая любимое у Платонова "лицо как сельская местность":

Его широкое загорелое лицо было похоже на карту горного района: коричневые пятна разных оттенков и два голубых озерца — глаза.

У Платонова сильнее образ, но и тут хорошо :)

Тиберий Клавдий Друз Нерон Германик. Нет, я не забыл проставить запятые и это не пять разных личностей, а всего один исторический персонаж, больше известный как римский император Клавдий I, от лица которого ведется повествование в этой исторической книге. Правда, именно как об императоре, о Клавдии рассказывается совсем немного.

Роберт Грейвз в романе "Я, Клавдий" охватывает период истории римской империи примерно в 50 лет между I в. до н.э. и I в. н.э., с момента рождения Клавдия до момента провозглашения его императором группой восставших преторианцев. Используя в качестве источников труды древнеримских историков Тацита и Светония Транквилла, такие как Анналы. История и Жизнь двенадцати цезарей , автор предоставляет читателю возможность довольно подробно познакомиться с жизнью и деятельностью первых трех римских императоров - Августа, Тиберия и Калигулы.

Сначала чтение романа у меня не заладилось. Я не самый большой знаток древнеримской истории. И все мои знания ограничивались собственно школьным курсом, да еще, пожалуй, просмотром сериалов "Рим" и "Спартак: Кровь и песок".:) Грейвз же с ходу начинает грузить читателя перипетиями родства многочисленных действующих лиц, плюс ко всему у него такие громоздкие сложносочиненные предложения, что мозг отказывался воспринимать новую информацию. Но я напрягся и прочитал первые 50-70 страниц через силу. И был вознагражден. Потому что вчитался, и понял кто есть кто, кто чей брат и сват, кто с кем спит, а с кем не дружит. Привык и к авторскому стилю или Грейвз стал проще излагать материал к середине книги, но факт остается фактом - последние две трети книги читались просто взахлеб. Все же автор на отлично облек в художественную форму первоисточники по древнеримской истории. Меня заинтересовал этот исторический период и мне показалось, что в моей жизни слишком мало Рима.:) Мне захотелось как-то развить тему и тогда я сделал немыслимое. Я достал с полки пыльный диск со знаменитой игрой Rome: Total War и ушел на пару дней в игровой запой, чего со мной не случалось уже много лет...

История Древнего Рима, как никакая другая, насыщена постоянными интригами и борьбой за власть. Жены травят мужей, мужья сводят своих жен с высокопоставленными любовниками, дети убивают родителей, родители ссылают на безлюдные острова детей. И это только внутрисемейные отношения, что уж говорить о противостоянии между не родными людьми. Жуткое падение нравственности приводило к появлению таких форм извращений, что даже инцест казался обычным и рядовым событием.

Жизнь человеческая и сейчас мало чего стоит, а тогда ей и вовсе цена была - медный грош. Террор императоров по отношению к собственным гражданам, похоронивший последние идеалы Римской республики и начатый еще Августом, расцвел при Тиберии и достиг своего апогея при Калигуле, что и привело последнего к гибели от мечей заговорщиков.

Клавдию в некотором смысле повезло. Принадлежа к династии Юлиев-Клавдиев, он являлся потенциальным наследником императорского титула третьей очереди, но, рожденный с тяжелыми физическими недостатками, не воспринимался всерьез никем из конкурентов. Более того, из-за заикания ему приписывали умственную недоразвитость, то есть попросту считали дурачком. В итоге, время шло, в политическом закулисье шла ожесточенная борьба, потенциальные конкуренты умирали, как мухи, а Клавдий в это время оставался в тени и относительно спокойно занимался историческими исследованиями в свое удовольствие. Вел довольно скромный( по меркам Рима) образ жизни, например, не имел гомосексуальных связей, что было редкостью для знатного римлянина тех времен. При Калигуле он все же оказался втянутым в политическую жизнь страны. Но к тому времени, Клавдий уже оказался умнее и хитрее всех выживших. Он смог приспособиться к самодурству и смертельно опасным причудам Калигулы. Сумел выжить, а во время дворцового переворота, в который даже не был посвящен, оказался в нужном месте и в нужное время, что позволило получить ему титул императора. На этом книга заканчивается и, всем желающим узнать о дальнейшем развитии событий, необходимо прочитать продолжение - Божественный Клавдий .

Книга-погружение в Древний Рим, его историю с дворцовыми страстями и перепетиями. Главный герой, Клавдий, от чьего имени и повествуется книга, несмотря на свои физические недостатки, определенно вызвал симпатию и положительные эмоции. Только такие люди, как он, могут спокойно относится к происходящему. Лично меня заинтересовало описание Калигулы и его окружения. На мой взгляд, он показан достаточно нейтрально в отличие от других произведений о нем.
В целом, с автором не поспоришь: принимаешь всю информацию как должное, веришь в его историю, так качественно написанную. Автор поразил своей откровенностью повествования о римской империи. Многие подробности вызвали удивление и радостный вздох о том, как хорошо, что я не живу римской империи рабов, проституток, военных и просто странных для меня людей. Но иногда интересно через книгу побывать в подобной клоаке.

В последние годы я почти не перечитываю книги: и времени нет, и желания не возникает. Увы, классика в массе своей уже перечитана, а современные романы не столь глубоки или хотя бы приятны, чтоб обращаться к ним повторно. Тем удивительнее для меня самой, что в течение последнего года я перечитала все романы Дэвида Лоджа, кроме наименее любимого «Мир тесен». Перечитала с удовольствием.
Полагаю, хитрость тут в том, что до Лоджа нужно дорасти. Нет, читать его, конечно, можно и в юном возрасте, но многие нюансы ускользают, а отношение к жизни у автора и читателя, скорее всего, не совпадают. Ибо, блажен, кто смолоду был молод, блажен, кто вовремя созрел.
Лодж – писатель для тех, кто уже хлебнул в жизни разочарований, пережил пару-тройку творческих кризисов и разной степени удачных романов. Он не обольщается на тему человеческого рода, но и не теряет в него надежду. Лодж циничен, но цинизм это весёлый. Герои его противоречивы, нередко они совершают поступки, которые являются неожиданностью для них самих, но во всех их действиях есть внутренняя логика. Лодж – мой любимый тип автора, который одновременно сочувствует своим персонажам и посмеивается над ними. Причём делает это с чисто британским изяществом. В общем, когда я хочу вернуться на грешную землю, а не парить в эмпиреях, или возлюбить ближнего своего, вместо того, чтоб чихвостить его последними словами, я хватаюсь за томик Лоджа. Подозреваю, что когда-нибудь я перечитаю его и по третьему кругу.

Замечательная вещь! Из тех редких книг, которые отложить просто невозможно. Где-то в полтретьего ночи строго сказала себе: "Ну хватит! Завтра она тоже будет здесь", - и отправилась спать с тревожной мыслью, что наутро какое-нибудь хтоническое чудище проглотит интернет и помешает мне дочитать.
Хороший рассказчик - мне кажется, редчайший феномен. К тому же увлечь постороннего историей своей жизни, байками о дедах и прадедах - очень непросто. Меня - почти невозможно. Увы, я на данном этапе моей жизни не переношу мемуаров. Они повергают в уныние и глупые раздумья на тему: а прочитал бы Александр Великий, например, или Монтень - мои воспоминания? Нет! Тогда и я его не буду. Но тут, в этой книге псевдомемуаров императора Клавдия, есть что-то покоряющее даже самого строптивого антимемуариста. Что же это? Могу только предположить, что - замечательное мягкое ненавязчивое остроумие и доверительный тон, с которым римский аристократ откровенно и внимательно к мелочам рассказывает о событиях и о людях.
Кстати, пришла в голову причудливая мысль, сейчас поделюсь ею.
Поскольку я сама принадлежу к "нижней прослойке среднего класса", всегда полагала, что при чтении романов, действие которых происходит в далёком прошлом, где на сцене появляются рабы, императоры и прочие экзотические персонажи, мне было бы легче идентифицировать себя с бедными горожанами и людьми ниже их по статусу. Ан нет! Выяснилось, что я вообще себе не представляю, что проиходит в голове римского простолюдина - неграмотного, агрессивного, ржущего, когда гладиатору на арене отрубили руку по плечо. Зато Клавдий, тихий начитанный парень, а главное, писатель, которому не удаётся добиться внимания к своим текстам, - мне понятен, как родной. Не просто его личность, а совокупность привычек, определённая свобода передвижений, всё то, что называется стилем жизни. Только рабы у меня механические - термомикс, там, робот-пылесос и т.д..
Жить стало лучше, товарищи!
Собственно, "Я, Клавдий" - история на поверхностный взгляд прямо-таки мыльнооперная: о том, как человек, привыкший подвергаться насмешкам, тот, с кем никто никогда не считался, становится императором. Не случайно, а в результате цепочки интереснейших взаимосвязанных событий. Ощущения по окончании - как от сказки "Золушка", то есть, самые приятные. Однако герой - не сказочный добряк, он откровенно признаёт, что стал причиной, невольным соучастником или дрожащим свидетелем многих преступлений. В том-то, мне кажется, и роскошь: Клавдий получился "настоящий": не триумфатор, а слабый, осторожный человек, не мудрец, а находчивый, удачливый хитрец, не персонаж пыльной древней хроники, а живой участник вполне вообразимых событий.
Имеется даже чрезвычайно занимательный криминальный сюжет. Один из героев гибнет после множества странных событий: у него в доме находят мёртвых животных, жуткие предметы, пропадают фамильные реликвии. Следствию чинятся препятствия из политических соображений, преступление долго остаётся нераскрытым. Лишь случайно, годы спустя, Клавдию становится ясно, что на самом деле произошло. Предполагала всё, что угодно, вплоть до мистики, германского проклятья. Но только не того, кто оказался истиным виновником.
Не удержусь и приведу длинную цитату, навсегда породнившую меня с императором Клавдием.
Убит Калигула, солдаты находят прячущегося Клавдия и принимают решение: быть тому новым императором!

"Как по вашему, какие мысли и воспоминания пролетали у меня в голове в этот поворотный момент? Думал ли я о предсказании сивиллы, об упавшем мне в руки волчонке, о совете Поллиона или сне Брисеиды? О деде и свободе? Об отце и свободе? О трех своих предшественниках — Августе, Тиберии и Калигуле, об их жизни и смерти? Об опасности, все еще угрожающей мне со стороны заговорщиков, сената и гвардейцев в лагере? О Мессалине и нашем нерожденном ребенке? О бабке Ливии и обещании ее обожествить, если я когда-нибудь стану императором? О Постуме и Германике? Об Агриппине и Нероне? О Камилле? Нет, вы никогда не угадаете, какие мысли проносились у меня в уме. Но я буду откровенен и сам скажу вам это, хотя признание не делает мне чести. Я думал: «Так, значит, я — император. Какая чепуха! Но теперь я по крайней мере смогу заставить людей читать мои книги. Стану устраивать публичные декламации для больших аудиторий. Книги-то неплохие, на них ушло тридцать пять лет тяжелого труда. Это не будет нечестно. Поллион собирал себе слушателей, давая великолепные обеды. Он был очень разумный историк и „последний из римлян“. В моей „Истории Карфагена“ полно занимательных эпизодов. Я уверен, что она всем понравится»".

Кажется, есть продолжение - буду его читать. Кажется, есть экранизация. Её смотреть не буду ни в коем случае. Размышления героя - главная драгоценность романа. Их никакими визуальными эффектами не передать.

«Яко Твое есть Царство и сила и слава, Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков. Аминь»

Мексика конца 20-х — начала 30-х годов. Жара. Беспощадное мексиканское солнце слепит глаза, с реки тянет запахом кислятины, а москиты жужжат повсюду, как швейные машинки. Отряды «краснорубашечников» устраивают жестокие гонения на католическую церковь: за головы священников назначена награда, а жителей, уклоняющихся от доносов, берут в заложники и приговаривают к расстрелу. Окружающий мир буквально похож на ад.

Книгу стоит прочитать тем, кто:
- хочет прикоснуться к признанной классике мировой литературы. Книга входит в список 100 величайших романов по версии TIME;
- хочет узнать о гонениях на церковь в послереволюционной Мексике в конце 20-х годов и сопоставить это с советским периодом нашей страны;
- хочет увидеть, как в тяжёлое для церкви время спала «пышная мишура», а её духовная сила и верность подверглись испытаниям.

Книгу не стоит читать тем, кто:
- избегает темы религии;
- любит книги "попроще". Не смотря на небольшой объём, местами книга читается тяжеловато.

*Спойлерофобам читать рецензию дальше не рекомендуется*

В названии романа есть отсылка к завершающим словам молитвы «Отче наш». В центре повествования конфликт двух героев: лейтенанта и «пьющего падре», который постепенно с мировоззренческого уровня перерастает в философский.

Лейтенант — убеждённый революционер, не испытывающий ни малейшего сочувствия к человеческим слабостям. Он честный идеалист, верит в свой образ светлого будущего, ради которого готов пойти на жестокость и убийство.
В то время как падре — последний оставшийся в штате священник, опустившийся, за душой которого есть несколько грешков: пристрастие к алкоголю, внебрачная дочь и несоблюдение церковной дисциплины. В общем персонаж, который совсем не тянет на святого. Сам про себя он говорит: «Я плохой священник и плохой человек». Несмотря на то, что из-за гонений он вынужден скитаться, его «мученичество» подвергается сомнениям некоторыми жителями деревни. Но по мере того, как развивается сюжет, опустившийся священник не утрачивает свою веру и становится к богу ближе, чем был прежде. Он остаётся преданным своему чувству долга, даже когда проклиная себя, всё равно идёт принять последнюю исповедь умирающего убийцы, понимая, что ему устроили ловушку.

Интересно наблюдать за тем, как два персонажа, совершенно противоположных взглядов, перед роковым днём, меняют отношение и проникаются горьким сочувствием друг к другу. Последняя ночь и разговор со священником посеяли в душе лейтенанта сомнение: «пружинка, двигавшая его действиями, лопнула». А вместе с лейтенантом, сочувствием проникаются и все жители штата, с которыми он когда-то пересекался. В то время, когда приговор приводят в исполнение, они как будто чувствуют с ним тонкую связь и вспоминают о нём.

Отдельно стоит упомянуть про Иуду — персонаж, который для меня остался не совсем понятным, но его роль и значение в романе очень важны. Прозвище метиса это явная отсылка к библии, ведь и по сюжету романа он тоже является предателем. Что случилось с Иудой в библии известно, что будет дальше с персонажем у Грина можно только догадываться, последует ли за его поступком раскаяние?
Ещё одной загадочной фигурой в романе я считаю Корал Феллоуз. Мне так и осталось не ясным что с ней случилось в конце романа, т.к. она резко пропадает из повествования и удостаивается упоминания только к концу, в диалоге её родителей: «Но какая она была потом! Вот что мне непонятно. Точно он открыл ей что-то» — из чего можно предположить, что она погибла.

Роберт Грейвз прибегнул к оригинальной форме повествования. Не просто от первого лица, то есть от имени главного героя, то есть будущего римского императора, причисленного позже к богам, а, где можно, в иронической манере. Клавдий, маленького роста, внешне отстающий в развитии, хоть и являлся внуком императора Августа, ни на что не претендовал. Его увлекала история, но не политика. Римские императоры, вообще, народ суровый) Чуть что - ссылка и позже казнь, либо сразу казнь, но с пытками. Однако, коль скоро Августу автор симпатизировал, большую часть его грехов он предпочел списать на его жену, Ливию, кровавую бабушку Клавдия. Но зато, как отмечают историки, это единственный перевир в произведении. Остальное все исключительно исторически достоверно.
Итак, Клавдий, славный малый, знакомый лично с Плутархом и другими знаменитыми римскими историками того времени, ученик одного из них, оказался, как в песне Юрия Лозы, вовсе не так уж плох. Даже напротив. Раз уж Клавдий был выбран главным героем, он-то, в отличие от бабушки Ливии, исключительно положительная личность. Очень переживал за своих друзей и родных, которых бабушка извела. Затем эстафету подхватил дядя, затем племянник, между прочим - Калигула. Сам каким-то чудом не пал жертвой кровавых забав племянничка, повезло. И также повезло ему, глубоко убежденному стороннику Республики, после случайной, но весьма заслуженной смерти Калигулы, оказаться новым Императором.
Повествование проходит путь настроения от легкой иронии до тяжелой скорби. Столько всего пришлось пережить Клавдию до вступления в сан императора, что когда он стал императором, просто решил быть справедливым императором, как Август (допущение автора), народ после стольких зверств заслужил доброго и справедливого императора. Ну а как там сложилось в итоге... у Роберта Грейвза есть продолжение - Роберт Грейвз - Божественный Клавдий .
Сама личность Роберта Грейвза заслуживает отдельного внимания. Это благороднейший человек, гуманист, один из тех, чье дело сегодня так безбожно уничтожают так называемые последователи, трансгуманисты.
Я обязательно буду читать и продолжение про Клавдия, и другие произведения Роберта Грейвза.

К прочтению этой книги я пришла через две другие, схожие с ней по тематике - "Иностранные связи" Элисон Лури и "Везунчик Джим" Кингсли Эмиса. Все названные произведения относятся к столь любимому мною жанру "университетского романа" и раскрывают различные стороны жизни (как рабочей, так и личной) преподавателей из американских и английских университетов. Благодаря тому, что в своих рецензиях многие читатели находили определенное сходство между этими книгами, они все попали мне в руки и я смогла составить о них свое мнение. "Академический обмен" на мой взгляд в этой троице уступает позиции первенства "Иностранным связям", а с "Везунчиком Джимом" идет приблизительно на равных. Я не могу сказать, что эта книга мне понравилась - я не смогла с головой уйти в чтение, увлечься героями и их проблемами. В ней есть свои плюсы и своим минусы - каждый читатель индивидуально выделит для себя что к чему отнести -для меня же их соотношение оказалось приблизительно равным, поэтому впечатление от книги осталось какое-то нейтральное... Пройдемся по основным положительным и отрицательным моментам.

Первым, что хотелось бы отметить большим и жирным знаком плюс, это сюжет. Идея обмена профессиями или домами сама по себе мне весьма импонирует (не знаю, решилась бы я сама на такое или нет, но в фильмах или в книгах меня такое привлекает :) Мне кажется, что когда твоя жизнь размеренная и стабильная уже до такой степени, что ты сам начинаешь скучать от этого, либо когда все зашло в тупик и кажется, что найти выход будет ой как непросто, нет ничего лучше подобной авантюры. С одной стороны, ты сможешь попробовать что-то новое и понять, чего же тебе не хватает, а с другой - посредством того же самого прийти к понимаю, что твоя жизнь на самом деле довольно интересна, богата различными событиями и людьми, за которых тебе стоит сказать "спасибо". Как говорится, все познается в сравнении.

Именно чрезмерно устоявшийся жизненный уклад, скука, проблемы в семьях и подкрадывающийся кризис средних лет заставили Филиппа Лоу и Морриса Цаппа искать уединения и утешения по ту сторону океана. Сложно представить себе двух более непохожих людей, чем они, но тем не менее проблемы у них схожие и путь их решения они тоже избрали один и тот же. В обычной жизни эти двое вряд ли бы встретились и тем более - познакомились и сошлись бы, но поневоле, будучи словно растение пересажены из одной почвы в другую, должны узнавать мир друг друга.

Филипп Лоу. Преподаватель на кафедре английской филологии в английском колледже Раммидж. В своей будничной жизни он мало чем интересен - среднестатистический педагог, не блещущий талантами, не имеющий никаких особых способностей. Таких как он - миллион и если Вы вдруг случайно встретили бы его на улице, вряд ли Ваш взгляд смог бы за что-то в нем зацепиться. Худой, высокий, лысеющий мужчина на пороге своего сорокалетия. Он никак не смог проявить себе ни в работе, ни в личной жизни. Их отношения с женой по мнению самого Филиппа напоминают машину, которую они обслуживали с молчаливой экономией усилий двух монтеров, так долго проработавших в одной связке, что они не натыкались друг на друга, не просили подать инструмент, никогда не делали ошибок и не имели разногласий — только работа эта нагоняла на них смертельную скуку. И такой жизненный уклад вполне соответствовал характеру профессора Лоу - он был, что называется, самым настоящим тюфяком, на котором все вокруг ездят. Он подражатель, неуверенный в себе, всегда готовый угодить и быстро поддающийся внушенью. И самое страшное, что это понимал сам Филипп, его жена, его коллеги, студенты и даже его дети...

То ли дело Моррис Цапп. Уверенный в себе, самодовольный, напыщенный, холеный американец. Вся его аура излучает это, заставляя поверить в его неповторимость и незаменимость всех вокруг. В отличии от своего английского коллеги, он нравится женщинам, его уважают коллеги и перед ним благоговеют студенты... Хорошее положение на кафедре, публикации в лучших научных изданиях, уютный дом, шикарная машина, тугой кошелек - казалось бы, чего еще можно желать? Что может заставить такого человека снятся с места и рвануть за океан в убогий и никому не известный английский колледж, который своим преподавателям не может предложить даже достойную заработную плату? Но и в этой сиропной жизни, оказывается, не все так сладко...

Я не могу сказать, что мне понравился хоть тот, хоть другой главный герой. Да, они разные, каждый по-своему примечателен, но оба они прошли как-то мимо меня. Я не сочувствовала им, не сопереживала, не хотела для них лучшего исхода и благоприятного развития ситуации. Я была просто сторонним наблюдателем - при чем, не очень заинтересованным. То же самое можно сказать и о других персонажах этой книги... Мне было интересно узнать, что вообще получится из всей этой затеи, как она повлияет на судьбы героев, вернутся ли они изменившимися и оставят ли после себя какие-то изменения в той новой среде, куда попали на пол года по обмену... Мне кажется, что главный посыл этой затеи можно выразить так - трудно постоянно любить то, что есть и всегда будет, зато осознание того, что ты можешь все потерять – оживляет притупившиеся чувства, и ты начинаешь замечать то, чего раньше просто не видел, ценить и беречь то, от чего так легко мог отказаться....

В то же время развязкой этой книги я разочарована. Я люблю четкие и ясные концовки. Сам Дэвид Лодж писал о том, что истории бывают трех типов: история со счастливым концом, история с несчастливым концом и история, которая не имеет ни счастливого, ни несчастливого конца, или, другими словами, вообще не имеет конца. Наилучшая история — та, что имеет счастливый конец; затем идет история с несчастливым концом, а история, которая не имеет конца, — наихудшая. Так почему при таком рассуждении автор оставил эту историю с открытым концом? Читатель может понять финал ровно так, как ему заблагорассудится и в зависимости от своих симпатий и антипатий расставить героев словно флажки на политической карте мира... Если говорить обо мне, то я финал смоделировала для себя таким образом, что шестимесячный обмен стал для героев началом новой жизни и абсолютным прощанием со старой - Филипп сменил Англию, Раммидж и Хилари на Америку, Эйфорию и Дезире, а Морисс - соответственно все в обратном порядке. Филипп в Эйфории был не своем месте, Моррис - в Раммидже... Возврат героев к старой жизни только бы усугубил те проблемы, которые были у них накануне отъезда - ведь теперь им было бы с чем сравнивать свою жизнь...

Кстати, в книге есть один довольно занятный персонаж, которого я не могу обойти вниманием, - Чарльз Бун. На его примере прекрасно проиллюстировано то, что если человек не пришелся ко двору в одном месте, это вовсе не значит, что он глупый, плохой или никчемный. Вполне вероятно, что проблема вовсе не в нем. И стоит ему только найти подходящие для себя условия жизни и соответствующий контингент, как он сразу возносится на вершину! И то, что он не хватал звезд с неба при обучении в Раммидже, еще ни о чем не говорит - какими бы не были студенческие работы, баллы, семинары и курсовые, они никому не гарантируют хорошее место в жизни...

Дальше...

В книге есть определенная претензия на юмор. Что ж, пару -тройку раз действительно попадались забавные моменты - не до слез из глаз и колик в животе, но все же. Хотя в основном шутки касались половой жизни, измен, алкоголя и тому подобного, поэтому сами понимаете, что это за юмор... Возможно, конечно, все дело в переводе и тем, кто будет читать книгу в оригинале, она больше придется по вкусу... Хотя в книге в принципе встречаются довольно неплохие, занятные, меткие мысли о семейной жизни, об образовании, о мужчинах и женщинах - это как-то компенсирует промашку с юмором.

Подача материала. Я люблю, когда вся книга изложена в одном стиле - если это письма, например, то это письма от начала и до конца. В этой же книги абсолютное смешение приемов - тут и главы с повествованием от третьего лица, и главы полностью из газетных вырезок, из писем и даже из готового сценария для фильма... Какое-то литературное попурри, которое я, к сожалению, не оценила...

О чем мне было интересно читать, так это о различиях в системах образования Англии и США, о назревающей сексуальной революции и студенческих заварушках по обе стороны океана... Конечно, тема сопоставления Нового и Старого Света в литературе далеко не нова, но все же... В целом книга неплохая, с ней можно провести несколько вечеров. Хотя лично я бы предпочла увидеть фильм, снятый по ее мотивам. Мне кажется, это было интересно...

Я, в отличии от Клавдия, объемом текста ограничена, поэтому постараюсь как античные авторы - понемногу обо всем:
О разных позициях и подаче материала.
Недавно попалась мне передача по хистори, феминистского толка, где неухоженная и немолодая энтузиастка рассказывала об античных женщинах, засветившихся в исторических документах. И вот как раз была серия про Ливию, очень яркую женщину, которой в передаче лились оды восхищения. Слушала я и поражалась ее уму и дальновидности стратегических решений. В данной книге речь тоже начата с Ливии, ибо она была бабкой главного персонажа Клавдия. И львиную долю текста занимает эта чудеснейшая! И насколько же иной взгляд на эту же Ливию тут показан. Нет, в дальновидности и цепкости ей никто не отказал, но насколько же другой оттенок отношения к ее действиям. Ее холодный расчет и пренебрежение к чужим жизням даже родных и близких людей, жестокости и природная интуиция в политических игрищах - не могут не поражать. Однако же ярчайшая личность, бесспорно.
О физических недостатках и отношении к ним
Человек, имеющий некие физические недостатки (в данном примере - хромота, заикание при нервных ситуациях, плохо работающее одно ухо) - взращенный в условиях презрения и неприятия, отождествления его физических недостатков с умственной неполноценностью, да как он вообще не потерял рассудок?! Толика терпения - и вы общаетесь с образованным человеком с обширными познаниями. Но не у всех есть желание проявлять такое терпение.
Об образовании и образованности
Ловлю себя на мысли, что чем больше гаджетов, тем больше мы на них полагаемся, не рассчитывая на свою память. Многие ли способны выучить наизусть и держать в голове нечто, сопоставимое по объему с Иллиадой? А объемы знаний исторических событий, а главное - способность размышлять о них, делать не шаблонные выводы и применять эти знания на практике?! А ораторское мастерство, это отдельное искусство. Кстати поднимаются и вопросы достоверности источников.
О нравственности
Время Тиберия и Калигулы гремит своими нравами и по сей день. Однако книга так удачно, чуть ли не целомудренно все это описывает, не в пример тем авторам, которые смакуют подробности. При этом картина эпохи с падением нравов и отношением к семейным ценностям, к родственным узам и жизни в Риме - вполне ясно формируется.
О ценности жизни
Внезапная и частая смертность делала людей или философами, или фаталистами, или довольно жестокими безумцами. Смерть ждала каждого за углом. А насильственная смерть и того чаще... Отсюда и сбои в нравственности у многих представленных героев.
О мироощущении
Сюжет построен так "затягивающе", что в приятной беседе с очень умным, образованным, а главное интересным собеседником время летит незаметно. Герой ставит себя так, что читатель вроде как и с ним общается, и на срез эпохи любуется во всей красе. Не эгоистично выпячивая себя, но позволяя поучаствовать во многих семейных для него, исторических для нас сценах и событиях.

Очень, очень интересная книга, полная поворотов сюжета,исторических личностей и их разнообразного толка деяний, читается легко и впечатляет гладкостью рассказа. Буду рекомендовать любителям истории и приключений.
п.с. А о "лохматых" - это довольно занимательная загадка-предсказание и те, кто знает историю античного Рима, получит дополнительное удовольствие при ее разгадывании. А те, кто не знает, сможет познакомиться с героями загадки в процессе чтения.

Одна из абсолютно лучших книг, прочитанных мной в этом году.

Банальную вещь сейчас скажу: быть человеком — ужасно сложно.
Писать о человеке ничуть не легче. А Грэму Грину удаётся.
Здесь, может быть, вообще ничего нет в этой книге, кроме человека. И этим она бесконечно прекрасна, и в самом горьком смысле гуманистична.

Да, конечно, "Сила и слава" связана с религией (это, в конце концов, та самая сила и слава), но при этом она не религиозна. Грэм Грин вообще был католиком, что для Англии почти уникально, но католическая церковь роман, мягко скажем, не одобрила.
Главный герой книги, священник, не имеющий имени, проходит через повествование, обдирая душу, чтобы оказаться в итоге у первого и последнего вопроса: "а зачем же тогда?.."
В период гонений на церковь в Мексике он проходит через сомнения, мучения, смертные грехи, мало спит, ещё меньше ест (зато пьёт столько, сколько удаётся найти) и пытается выжить — тут уж не до постов и регулярных молитв. Это хорошо для священника или плохо? А наконец понять и полюбить людей — это плохо для священника или хорошо? Можно ли через греховное приблизиться к божественному?
Ладно, это внешняя сторона вопроса.
А если так: имеет ли право человек предать другого, если это всё равно неизбежно? Можно ли творить добро, принося смерть? Почему, несмотря на все усилия, всё — зря?

Или забудем о священнике. А как насчёт другой стороны баррикады — лейтенанта, открывшего жуткую облаву? Как насчёт такого вопроса: можно ли убить человека оттого, что желаешь ему добра?
А как насчёт падре Хосе, отказавшегося от сана, принявшего новые правила игры? Как насчёт священного права человека на трусость, права не быть героем? Особенно во времена, когда героизм всем приносит одни лишь беды.

А самое невероятное здесь то, что Грэм Грин ничего не декларирует. Он просто показывает, что происходит в душе каждого участника драмы. И тут уж читатель может сам для себя решить, кто был прав — если был хоть кто-то.
Я не могу решить. А для меня это в книге всегда необычайно ценно.
А ещё на последней странице я плакала. И это не спойлер.

Лохматый пятый к власти придет,
Он к власти придет, не желая ее.
Его недоумком считают вокруг.
Лохматый сей впрямь будет лохмат.
Он воду даст Риму и хлеб зимой,
Погубит его жена не жена,
И рад будет гибели сын не сын.

Что-то новое случилось с жанром исторического романа, когда в 1934 году вышел в свет роман Роберта Грейвза "Я, Клавдий".
Необыкновенно интересный по форме, уникальный по содержанию, поэтичный и романтичный по стилю, роман, который сразу же принес своему автору славу и деньги, до сих пор пользуется огромной популярностью и заслуженной любовью читателей и критиков.
В 1998 году роман вошел в так любимый мной список (который я надеюсь скоро закончить) "100 лучших англоязычных романов 20 века " издательства Modern Classic, а в 2005 году в список журнала TIME "100 лучших англоязычных романов с 1923 года до наших дней".

История жизни и смерти нескольких поколений императорской семьи в Риме 1 века нашей эры, полная интриг, заговоров, отравлений, убийств, рассказанная в неожиданной форме автобиографии Клавдия.
Октавиан Август, Тиберий, Калигула, и, наконец, сам Клавдий.
Он совсем не хотел быть императором, его с детства считали странным и неадекватным, его игнорировали, а он рос тихим, слабым, болезненным мальчиком, далеким от борьбы за власть. Он хотел быть писателем и историком, прекрасно знал греческий, серьезно занимался историей, написал несколько исторических трудов.
Он был в стороне, но видел все, и все запоминал, чтобы потом написать правду о том, что было. А когда лучшие (хотя кто знает, кто лучший!) наследники пали в бездну борьбы и интриг, и Клавдию пришлось в очень зрелом возрасте стать императором, этот "идиот" и инвалид удивил умным, мудрым и добрым правлением.

Это конечно роман, но он настолько прекрасно написан и так завораживает, что кажется, что именно так все и было, именно такие слова говорились, именно такие мысли думались... И в этом гениальность Грейвза.

Довольно интересная книга, но, к сожалению не зацепила.
Вообще я очень люблю тему Рима, и мне нравятся книги связанные с ним. Читала про него, как и художественную литературу, так и нон-фикшн. Но если честно, эта книга немного меня угнетала. Я ждала большего от нее.

Мне показалось, что книга будет насыщена событиями, яркими и интересными. Но книга почему-то не особенно яркая, вообще все события описаны довольно сухо и не очень интересно.

Книга охватывает правления Августа, Тиберия и Калигулы. Я просто была поражена, какие интриги были в то время, и вообще смерть людей не считалась чем-то ужасным, в основном это было буднично и обычно.

И хотя книга скучная, но некоторые моменты были, которые зацепили. Особенно мне понравилось, как хорошо писатель создал образ Ливии, жены Августа. Это была действительно роковая женщина, которая сделала множество ошибок, и вообще была крайне жестока.

Думаю, что книга стоит того, чтобы ее прочесть. Но слишком многого от нее ждать не стоит. Но Рим и его империю хорошо описывает, и дает понять, что люди никогда не изменятся.

Сказка. Западная сказка об идеальном уголке, где можно спрятаться от мира и обрести покой и просветление. Когда я брала эту книгу, то надеялась на большее. Ну, как минимум, на то, что это будет попытка понять иную философию, другую религию, образ жизни. У Моэма это хорошо получалось. Хилтон же - это о другом. Это о переносе мечты в легенду. Почему Тибет? Почему буддистские ламы? Почему далекие, почти неприступные горы? Ну, а как вы хотели, нечто чистое и светлое, дарящее радость, безмятежность и счастье, может существовать исключительно в землях заброшенных, труднодоступных, чтобы не лезли туда всякие в больших количествах со своей цивилизацией и прогрессом. Думается мне, что писатели не просто так обращались к созданию разных нетронутым западным человеком мирам, люди просто устало от перемен, катаклизмов, войн, потрясений, всевозможных кризисов, вот и искали, где бы спрятаться, а не находя - выдумывали.

Вот и существует теперь где-то в вымышленной вселенной монастырь, где правит мудрость и справедливость, где время замедляется, где человек перестает стареть и может, наконец, сбежав от суеты, предаться созерцанию и направить свой разум на постижение более глубоких и глобальных вещей, чем дела сиюминутные. На сохранение знаний и благ, собранных и созданных человеком, в эпоху, когда мир катится в пропасть.

Рассказ ведётся от третьего лица, да ещё и не напрямую, а через письмо другу. Составлен рассказ с чужих слов. Эту историю рассказал старый знакомый и однокашник рассказчика, который долгое время считался пропавшим без вести. Рассказчик случайно находит его в одном из госпиталей, раненного и потерявшего память и забирает с собой, надеясь доставить до родного дома. Но в один прекрасный момент, а именно при прослушивании музыки, память возвращается к Конвэю, он "исповедуется" бывшему другу, а затем снова исчезает. Куда? Понятное дело, он явно стремится вновь в Шангри Ла, откуда был вынужден уйти, чтобы сопроводить в нелегком пути своего младшего подчиненного, что так и не смог проникнуться идеями и атмосферой загадочного монастыря. Загадочно? Несомненно.

Красиво. Чудесная, пусть и наивная идея. Очень понятная мечта о мире без войн и тягот существования. Прекрасная утопия о недостижимом, что подчеркивается фигурой персонажа Барнарда - мошенника, что и в столь благословенном месте не потерял своей хватки, начав строить планы насчет обогащения в долине. С другой стороны сестра Христова, что так увлеклась изучением языков..

А с другой стороны история скучна и слишком много вопросов осталось. Я - не идеалист и не мечтатель. Ок, создал Джеймс Хилтон свою мечту, свою обитель покоя и сохранения знаний. И еда в разнообразии там есть, и удобства все (да, канализация и ванные комнаты), и даже пианина рояль. При этом обслуги мы практически не видим. Один загадочный Чанг кругами бродит рядом постоянно и где-то сидят просветленные ламы. Конвэя в ламы? Возглавить монастырь? Понятно, что время для достижения нужной степени просветления всем требуется своё, но...

Идея понятна, она благородна и прекрасна. Но, увы, предельно утопична. Однако самое забавное, что после прочтения где-то в голове всё же поселилась мысль о том, что было бы крайне здорово, если такое заповедное место действительно существовало. И пусть туда допускалась бы только горстка избранных, горящих идеей сохранения знаний, смотрящих далеко вперед, живущих будущим. Зато они бы смогли сберечь хоть что-то, когда мы взорвем этот мир к чертям собачьим из-за своих амбиций, споров, попытках доказать, что одни лучше, одни выше других, в неуемном стремлении к обогащению и т.д., и т.п.

Оливер Сакс — писатель на передержке в моем вишлисте, бородатая булочка с клевым рецептом галлюциногенного коктейля и всея боженька в мире неврологии. Его книги любят, ценят, читают и коллекционируют уже много лет миллионы людей. У Сакса огромный багаж опыта за спиной, которым он щедро делится со всеми желающими вникнуть в запутанный мир психологии. Спасибо ученым-писателям, которые пишут о сложных, но безумно интересных вещах простым доступным языком, таким образом даря читателям vip-билет в веселую комнату для умных. Однако, думаю, "Пробуждения" — не та книга, с которой нужно было начать знакомство. Чисто субъективное мнение, ибо сама тема летаргического сна мне не очень интересна. А как человеку, который часто ощущает себя парнем с овощебазы, засыпая на нудных лекциях с детальным описанием лечения болезни, мне нужна цепляющая тема. Пожалуй, будь моя воля, для начала взялась бы за Галлюцинации или Музыкофилию . Локация с психлечебницой сама по себе не очень приятная вещь, а ожидание не вкусной каши только подливало масла в огонь, но Сакс удивил.

Я дама не без вредных привычек. Обычно перед тем, как открыть книгу, проглядываю отзывы других читателей, за что нередко проливаю слезки над кучкой спойлеров. Конечно, нон-фикшн совсем другой зверь нежели художка, но даже в этом случае важно прощупать почву и измерить концентрацию концентрацию скуки. Так вот, главный босс в "Пробуждениях" — вступление. Серьезно, 20% разъяснений когда и в каком издании добавили новые истории, где что печатали. Зачем? В какие-то моменты нервы окончательно сдают, тонны текста сливаются в бессвязный поток слов и ты просто устаешь ждать основное блюдо. Лишь самые стойкие дождутся первого анамнеза от доктора Сакса. Игра стоит свеч, ибо автор рисует поразительно реалистичную картину, которая одновременно завораживает и пугает до дрожи в коленках. Читателю выпадает уникальный шанс стать заочным посетителем двадцати пациентов в "Маунт-Кармеле". Однако попрошу учесть тот факт, что вы не задержитесь в приемной, а также окунетесь в "разнообразные" будни больных. Согласно теории эволюции Дарвина, тому, кто пережил вступление, следует разобраться в том, что за пирожок такой летаргический энцефалит, постэнцефалитный синдром и Его Величество Паркинсон. !Спойлер! Может быть скучно.

Я — то, что я есть. Я часть мира. Моя болезнь и мое уродство — части мира. Они прекрасны в том же смысле, как могут быть прекрасны карлики или жабы. Моя судьба — воплощать собой гротеск.

В литературном мире есть такой грешок, как романтизация болезни. Я прекрасно понимаю, что люди, которые сидят в розовой пещере и почитывают В метре друг от друга , Весь этот мир , Я тебя выдумала и прочие ништяки, не очень часто выползают на полянку неврологических муток от Оливера, но я, аки читатель-полукровка, люблю посидеть на двух стульях. В комиксах на участь героев выпадают испытания в виде укусов пауков, метеоритов и радиоактивных отходов, в результате которых у людей появляются либо сверхспособности, либо клевые изменения во внешности. Иногда чтение легких, наивных книг с волшебными недугами безумно раздражает, ибо в реальности болезнь всегда уродлива. Неблагополучный диагноз — тяжелое испытание для любого человека, которое требует запаса времени на принятие, моральной поддержки от близких людей и сил для борьбы.
С недавних пор я подсела на игру UNO. Если вкратце, у игрока есть стартовый капитал из n-го количества монеток и пару шансов на ошибку. Если повезет ты приумножишь стартовый капитал и, как говорится, будешь на коне, однако в результате неудачи игровое время останавливается. !Внимание! Это не пропаганда азартных игр. Жизнь — лотерея. Кто-то срывает большой денежный куш, а кому-то достается энцефалит. Пациентам Оливера Сакса не повезло. Они не живут, а существуют. Для больных время замерло, как для статуй в саду Медузы Горгоны. Так-с... а к чему же я приплела наивнячные уа? Дело в том, что доктор уделяет львиную долю внимания эмоциональному состоянию пациентов, благодаря чему истории людей воспринимаются не как простые клинические случаи. Оливер Сакс, аки братья Гримм, показывает жестокую правду о мире спящих красавиц.

Приходите ко мне сегодня, — сказала она. — У нас не будет завтра…

В "Пробуждениях" истории разных людей буквально разбирают по винтикам. Во-первых, в глаза сразу бросается тот факт, что от болезни никто не застрахован. Во-вторых, неотъемлемой частью выздоровления являются хорошие взаимоотношения между пациентами, их родными, врачами и медперсоналом. Одним людям было отведено больше времени для нормальной здоровой жизни, а у других заболевание отобрало детство. Тяжело представлять, как мать и отец списывают недуг дочери на происки дьявола и обращаются с ней хуже, чем с животным. Больно читать рассказ о женщине, на которой родственники поставили крест, похоронили в своем сознании и забыли, как страшный сон. Страшно наблюдать за бесконечными обвинениями матери в сторону беспомощного сына. Невыносимо переживать моменты, когда больные становятся обузой на жизненном пути. Саксовские истории не для слабонервных. На протяжении чтения у меня все время всплывали лютые метафоры-флэшбеки из "Бёрдбоя".

Так во-о-от! Суть-то книги в том, чтобы показать случаи лечением леводопой, которая была панацеей в то время. Больные буквально оживали, приняв небольшую дозу лекарства. Аки плачущие ангелы из "Доктора Кто" пациенты возвращались в тот момент, когда их жизнь остановилась. Перечеркнув половину жизни, у них, наконец-то, появлялся шанс вдохнуть полной грудью, пройтись по коридору без посторонней помощи, наладить отношения с родными, раскрасить жизнь новыми красками. Но к сожалению, леводопа не магический эликсир, так что синдром отмены, неадекватные реакции с гадкими подробностями тут в наличии. Грустная истина "Пробуждения" в том, что за ним обязательно следует небытие. Оливер Сакс проделал гигантскую работу с пациентами в "Маунт-Кармеле", сделал большой вклад в науку, изучая реакцию организма на препарат, рассказал миллионам читателей по всему миру историю о людях, закованных в темнице своих тел. В общем, местами книга скучна, потому что пестрит непонятными терминами и скрупулезным описанием лечения (хорошо, что я не врач), но также найдется и пара историй, которые обязательно вас затронут.

это была потрясающая игра — энцефалит и все такое…

В 1960 году моей матери было 21 год. Зная ее зависимость от чужого мнения, я могу представить, как мучительно было для нее сделать прическу, купить новое платье или сменить работу, ведь даже сейчас в 79 лет всё, что она делает, она делает с оглядкой на чье-то (мифическое) мнение и даже осуждение. Не замечая, что живет в мире, где никому нет дела до нее или до кого-либо еще. Хотя возможно тогда, в 60-е, 70-е и было.

Написала и поняла, что, наверное, не права. Наверное, и сейчас есть маленькие города или села, где важно кто приходил к тебе вечером, в какой цвет ты красишь волосы, что покупаешь в магазине. И если мне кажется, что я живу вне этого, то возможно я просто ошибаюсь…

Нора Вебстер – молодая вдова (ну право, не считать же ее в 45-48 лет старой!) в маленьком ирландском городке. Нора переживает не только потерю мужа, и привычного уклада жизни, но и взросление детей, что часто является очень травмирующим опытом в жизни женщины. Как странно чувствовать ее растерянность и волнение в такой повседневной ерунде, как возможность уйти с вечеринки, когда хочется ей, а не мужу, в праве самой выбрать цвет портьер, в решении заняться пением и купить проигрыватель. Каждый шаг, каждый поступок требует от нее сил и смелости, потому что связан со страшной необходимостью понять свои потребности и решить, что же хочет именно она. И сдается мне для человека, который впервые столкнулся с этим во взрослом возрасте – это немалое испытание.

Удивительный читательский опыт и в погружении в повседневность жизни героини. Все эти кружки по интересам, высокая политическая вовлеченность, церковь. И с одной стороны есть признаки эмансипации – и Нора и ее приятельницы водят автомобили, например, но при этом работа воспринимается скорее как признак личной жизненной неустроенности. Нора работала до замужества и вынуждена начать после смерти мужа, остальные героини или «хозяйки» (домашние жены) или этакие одинокие «синие чулки» типа мисс Каваны для которых работа скорее некая социальная компенсация или же это девушки пережидающие на работе свое девичество в ожидании удачной партии. Пожалуй, единственная героиня, второстепенная для сюжета, которая имеет хоть какие-то амбиции не связанные с семьей – это дочь Норы Айна.

Почему-то меня очень заинтересовала профсоюзная линия. Она немного места занимает в книге, но явно много занимала в жизни ирландцев в те годы. У меня смутные представления о структуре профсоюзов, причем сильно искаженные советскими нюансами, когда профсоюзная деятельность была, по сути, своего рода официальной деятельностью, регулируемой сверху, в то время как европейские профсоюзы все же были движением снизу. Не могу сказать, у меня прямо какое-то четное мнение сформировалось по этому вопросу, но было интересно. В некотором роде это для меня еще одна маленькая часть ответа на вопрос «Почему в России все не так как на Западе?»))))

Чем-то Нора Вебстер напоминала мне Оливию Киттередж, только в более необычных декорациях. Они обе сложные, несущие груз предыдущего опыта, вроде бы и не слабачки, но и не революционерки. Скорее просто женщины, отчего все становится очень непросто.

Пожалуй, в некотором смысле «Нора Вебстер» для меня книга о том, как трудно быть женщиной.

Во дворце заговор. Боже, кaк мерзко
Ждать неизвестности в дальних покоях,
Видеть, предчувствовать,
Знать, нo не верить
До самой последней минуты.
Взгляд исподлобья — почтительно-дерзкий,
Шепот придворных, кинжал за спиною,
О, кaк же чудовищно
Медленно движется
Ком государственной смуты!
Ну же, смелее! Кто первым решится? —
Но рано. Пока еще нет смельчаков. (с) Йовин, она же Лина Воробьева

Весь месяц, пока я погружалась в атмосферу Древнего Рима у меня в ушах настойчиво звучала эта песня:) Столько измен, отравлений, предательских кинжалов в спину, интриг и предательств, как выпало на долю злосчастных древнеримских цезарей, еще надо поискать.

Гениальная мистификация - якобы автобиография императора Клавдия, написанная в середине ХХ века. Да написанная настолько мастерски, что начинаешь ловить себя на мысли - а почему это не использовалось в качестве источника в учебнике по древнему миру:) У Грейвза отличный слог, великолепное знание предмета и в добавок ко всему прочему - умение заинтриговать читателя, заставить сопереживать героям - ну что еще нужно для увлекательного исторического романа?

Грейвзу удалось создать не просто книгу, а этакую машину времени - читая о временах правления Августа, Тиберия, Каллигулы и, собственно, Клавдия, не могла избавиться от ощущения, что все это происходит совсем рядом - стоит выглянуть в окно и увидишь золотые колесницы, распущенных римских матрон, верных гвардейцев, услышишь шум боя гладиаторов и звон мечей... А герои прописаны настолько живо, что, если бы я, не дай Бог, читала где-то историю, то начал бы оценивать всех персонажей этой книги исключительно исходя из того, как их описал Грейвз.

Пару раз рука настойчиво тянулась к Википедии, чтобы вспомнить давно забытую историю Древнего Рима, но, поскольку автор везде оказывался прав, то буквально в первой четверти книги и успокоилась и наконец начала получать удовольствие от чтения, в очередной раз убедившись, что хороший исторический роман с успехом может заменить скучный и сухой учебник.

Без сомнения лучшее "внеклассное чтение" по истории Древнего Рима.

P.S. А Клавдия, все-таки, было жалко...

Обычная история печальна и смешна,
Когда у мужа-старика распутница жена (с).

Книжный вызов 2011

Что это было?
Такое впечатление, что я побывала в серпентарии, террариуме, борделе и скотобойне , которые решили объединить в одном месте и в одном времени -Древнем Риме конца последних лет до н,э и до января 41 г. н.э. Именно в это время и происходят действия и рассказывается, охватывается правление таких правителей как Октавиан Август-основатель Римской империи , Тиберий Юлий Цезарь Август и Гай Юлий Цезарь Август Германик (Калигула).
Вот такие имена, и поначалу очень трудно было разобраться о ком речь, в книге просто огромное количество примерно одинаковых имен и они так быстро сменяются автором, что уследить трудно непосвященному читателю. Это минус книги, хотя это минус мне , как неподготовленному совсем к такому чтению, хотя со временем к середине книги как то немного привыкаешь и начинаешь разбираться кто есть кто, хоть и с трудом, потому , что они беспрерывно или умирают или просто женятся, выходят замуж друг за друга, обмениваются мужьями, женами как перчатками и так же усыновляют, рожают, умершвляют детей. Но первая половина книги напоминает не роман, а историю Рима, написана очень сухим, конкретным языком и направлена просто на перечисление тех завоеваний, тех исторических событий, что произошли во время правления Октавиана и до него при при Юлии Цезаре .
Начала я с того , что жизнь описанная в книге просто поражает. Право я нигде не встречала столько кровосмешений, извращений в сексуальном плане, изнасилований , убийств, резни, отравлений, заговоров, доносов. Куда там Екатерине Медичи и семейству Борджиа- они просто младенцы по сравнению с семьей и потомками Цезаря, что описаны в этой книге. Я бы поняла может все то , что происходило бы по отношению к другим семействам, но здесь все это , практически все происходит с членами семьи и убийства своих детей, и умерщвление мужей и жен, и насилие по отношению к сестрам. Честно такого разврата я не встречала больше нигде, и хоть я вроде была подготовлена , что это Рим, там много чего было, но здесь на каждый квадратный дециметр страницы книги приходится по нескольку убийств в семье. А ведь какие изощренные они- тут и яд втираемый в плоды которые еще только растут на дереве для мужа, тут и трупы под полом для отца, ну и просто угроза для жизни для каждого члена семьи , потому что правят просто сумасшедшие возомнившие себя богом или тираны.
Как же остался живым в таких условиях Тиберий Клавдий Цезарь Август Германик , который и ведет сей рассказ, будущий император- а просто потому, что на него старались не обращать внимания, куда там калеке, глухому, хромому до тех личностей, что фигурируют в книге. Ведь он даже не ел никогда практически за одним столом с бабкой и дедом императором, они его держали за неодушевленный предмет или собачку, хотя наверно к собачке было больше внимания. И вот при нем велись разговоры, его обзывали, а он знай себе мотал все на ус и учился, учился, учился- в этом ему не отказывали конечно. А что оставалось делать ребенку, который и ходить то толком не может, и хоть его считали слабоумным, написал потом кучу исторических трудов и умудрился стать императором, причем неплохим, особенно на фоне предыдущих… но это уже не здесь .
Вначале я подозревала , что книга мне не по плечу, не захватила меня история , хоть я и люблю исторические книги , но постепенно по мере узнавания все больших подробностей об той же истории Рима о политических интригах, о характере и действиях правящих в то время императоров и их семьях, их подданных все больше интереса проявлялось к книге. И хоть книга называется "Я , Клавдий ", Клавдия там кот наплакал, больше описания всего того, что было в Риме . Даже обидно было- ну когда же автор придет от лица героя к своему рождению, и хоть он постепенно подошел к этому, все равно фигурировал как бы на заднем плане тех ужасов. Но зато все тираны , такие как Тиберий или всем известный Калигула просто поражали своими действиями , правлением, своими выходками.
И еще один персонах уж очень запомнился, жена Октавиана Августа Ливия Друзилла- вот уж мужчина в юбке. И хоть она очень много сделала для империи, но ее шаги были очень кровавыми и изощренными, чтобы потомки стали править .Очень неоднозначный персонаж и очень неоднозначное поведение.
Не могу определить , как оценить книгу- исторические подробности описаны на 5, но периодами, потому, что книга просто перегружена именами и событиями хотелось поставить намного меньше, так нельзя с читателем обращаться, столько подробностей очень тяжело вынести. Потом все же решила, что это мой промах, я была не подготовлена и в итоге получилось , то что получилось. Книга на самом деле очень интересна и полезна , просто надо научится ее читать .Но приду ли я ко второй, продолжению этой -просто не знаю. Видимо надо отдохнуть.

Терзают меня смутные сомнения, что составитель аннотации, написавший про данный труд фразу "читается как хорошая фантастика", книгу и не читал, лишь ограничился просмотром фильма, в шикарности которого я не сомневаюсь. Если вы думаете, что эта книга про больных, которые спали-спали, а потом от нового лекарства резко пробудились и начали жить, то спешу вас огорчить — это не так. Если вы предполагаете, что книга о докторе, препарате, пациентах, которые все вместе взяли и побороли страшный недуг, то снова вас не обрадую — это не так. Если вы надеетесь, что это научпоп для массового читателя, познавательная литература, читающаяся "как хорошая фантастика", то оставь надежду всяк сюда входящий.

Эпидемия летаргического энцефалита пришлась на 1915-1926 годы, после этого регистрировались лишь единичные случаи, а в последние десятилетия и вовсе не встречаются заболевшие. Так что, ипохондрики, будьте спокойны, ваша сонливость не является признаком столь страшного заболевания! До сих пор неизвестно, что послужило возбудителем, есть лишь предположения о вирусном происхождении. Сакс же уточнят, что вирус гриппа мог как-то повлиять на эпидемию (возможно, лишь ослабил организмы, но кто его знает...). Сама болезнь достаточно быстро сходила на нет, но вот последовавший за ней постэнцефалитический паркинсонизм — это практически приговор. Нет, не смертельный, но, как по мне, куда более худший.

Оливер Сакс показывают историю болезни своих 20 пациентов с синдромом паркинсонизма, практически все из них переболели летаргическим энцефалитом. Из краткой справки о жизни несчастных до болезни становится понятно, что никто не был застрахован. Отличницы, талантливая молодежь, спортсмены, взрослые люди или совсем еще малыши — недугу все равно, кого атаковать. Автор признается, что выбирал для книги пациентов с самой яркой реакцией на лечение, но у меня сложилось впечатление, что он еще постарался отобрать тех, кого обычному читателю стало бы очень жалко. Женщина, чья дочь сошла с ума после диагноза матери. Мисс Д, которая могла бы быть идеальной тетушкой, если бы не чертова болезнь. Девушка, которую изводила собственная мать. Подвижный малыш, обходивший сверстников в развитии, заболевает в 2,5 годика. По идее их надо жалеть больше, чем какого-нибудь воришку, скупердяя, насильника или уж тем более Гитлера, который по слухам тоже переболел летаргическим энцефалитом.

Вообще, книга эта не столько о болезни, сколько о реакции на противопаркинсоническое средство — леводопа. Впервые леводопа была синтезирована еще в 1911 году, но только в 56-57 годах начались эксперименты на кроликах, и лишь в начале 60-ых препарат опробовали на людях. Для Сакса лекарство тоже было относительно новым, поэтому очень хорошо видна его радость от первых улучшений, когда люди в состоянии близком к овощам натурально пробуждались. Эффект настолько впечатлил его, что даже последовавшие за кратковренным облегчением страшные побочки не заставили доктора сдаться. Чтоб вы понимали, побочные эффекты действительно ужасны. Один из пациентов описывает прием препарата вот так:

Сначала, доктор Сакс, — признался он, — я думал, что леводопа — самая чудесная вещь на свете, и я благословлял вас за то, что вы дали мне этот Эликсир Жизни. Потом, когда все пошло плохо, я решил, что в мире нет ничего хуже леводопы. Это был, как мне казалось, смертельный яд, лекарство, которое швыряет человека в самые глубокие бездны ада. И я проклял вас за то, что вы дали мне его. Мои чувства постоянно менялись, я переходил от страха к надежде, от ненависти к любви. Теперь я принял свое положение. Оно было чудесным, ужасным, драматичным и комичным. Сейчас, в самом конце, я испытываю грусть и печаль. Вот и все, что осталось. Лучше будет, если меня оставят в покое — с меня хватит лекарств.

И это не разовый случай. Каждый из описываемых больных прошел через какие-то ужасы. Кто-то обошелся нарушением движения, у других же последствия были похожи на шизофреническое расстройство. Самое паршивое, что после отмены препарата возвращались первоначальные симптомы, но зачастую в ухудшенной версии. И вот несчастным пациентам приходилось терпеть то одно, то другое, пока доктор пытался подобрать дозировку и понять, почему наступают ухудшения и улучшения. Любопытно, что многие больные приходили в состояние близкое к нормальному, когда их окружали теплом и заботой, подбирали им увлечения, вывозили в город, когда к ним приезжали родственники. Сестра мисс А вообще не могла понять, почему ту считают больной и ненормальной, ведь с ней все в порядке. А это лишь реакция на приезд близкого человека. И точно так же наступали ухудшения здоровья в момент стресса (муж подает на развод, умирает отец, в клинике вводят тюремный режим). Как по мне, вот это вот напоминание о влиянии человеческого отношения на здоровье — самое ценное, что может вынести из книги не только обычный читатель, но и будущий доктор.

Не просто так я упоминаю будущих медиков. У меня сложилось впечатление, что эта книга написана для студентов, будущих неврологов и психиатров, как учебное пособие или историческая справка. Уж не знаю, как выглядят остальные работы Сакса, но к "Пробуждениям" необходимо подходить не только с интересом к теме, но и с определенным (хоть и небольшим) багажом знаний. Или хотя бы уметь гуглить и понимать медицинские статьи (хотя бы на википедии), потому что Сакс не дает никаких определений, ничего не поясняет и не считает, что кто-то из читателей не понимает значение таких терминов, как аксиальная ригидность, акинезия, офтальмоплегия, акатизия, окулогирный криз, компульсии. Эти понятия употребляются так часто, что без их знания большая часть информация пройдет мимо читателя. К тому же неплохо бы до прочтения осознать, что паркинсонизм — это не всегда болезнь Паркинсона, что больные летаргическим энцефалитом не спят 24/7, а иногда даже могут умирать от бессонницы. Потому что вы не поймете это из книги про эти заболевания, как бы странно это ни звучало. Видимо, подразумевается, что это уже давно известно тому, кто берется за книгу.

Подводя какие-то итоги, стоит, наверное, сказать следующее. Во-первых, если вы ипохондрик, не читайте эту книгу, она может вызывать нервные тики и навязчивое желание почесаться. Во-вторых, если вы убеждены, что большинство врачей "не лечат, а калечат", то даже не думайте открывать эту книгу, ибо она только подтвердит вашу версию. В-третьих, если вы только собираетесь познакомиться с творчеством прекрасного доктора Оливера Сакса, то начните с чего-нибудь другого, здесь он показывает себя отличным неврологом и хреновейшим писателем. В-четвертых, если вы уже настроены скептически, то почитайте рецензию Asocial (внимание, 18+!), лучше об этом толмуде уже никто не напишет. А я всё, пойду почешусь наконец-то.

Получила неимоверное удовольствие от книги с самых первых страниц. Мне пришелся по душе язык автора, преподносящий историю с разных точек зрения, хотя и от лица Клавдия. У меня сейчас как раз прилив интереса к античности (непонятно откуда взявшийся), поражает мир, существовавший «до нашей эры» - как наука, знания, ораторство сожительствовали с жестокостью, безумием и расточительством. Маленького Клавдия никто не любит, он страшненький, хромает и заикается; мало кто знает, как силен он в истории и языках, как быстро развивается его ум. Но это знаем мы, и то, как он негативно относится к мужеложству, агрессии и насильствовании во всех проявлениях. Местами мне казалось, что Клавдий вышел слишком уж идеальным, слишком правильным, из того, как он оставался в стороне, всех спасал из сложных ситуаций, как прогибался под жену и боготворил любовниц. Конечно, были ситуации, ставившие и его в неловкое положение, но были они малочисленны. Меня поражало, с какой легкостью люди травили друг друга, без душевных мук и каких либо переживаний. А неадекватность Калигулы вопила во мне: «Когда уже народ восстанет?» Больше всего мне понравились именно исторические моменты, обсуждения политической ситуации, наука правления, военное ораторство. Мне нравилось, что так отчетливо создаются образы в голове, и я гуляла по Древнему Риму. Больше всего по душе пришлась первая часть, про Октавиана Августа, она вышла наиболее «научной». С Тиберия на Калигулу идет акцент на диспотизм и убийства, что больше имело историческую ценность. В ближайшее же время приступлю к продолжению.

Мексика 30-ых годов, борьба военных с католичеством - дайте мне любой другой сюжет книги, вы и то не найдете менее мне подходящий, чем этот. Настолько первое впечатление от атмосферы, места, времени, темы - было категорически не моим, что страшно было переворачивать листы. Успокаивало лишь знание, что Грэм Грин - классик и англичанин, а это сочетание еще никогда не подводило.

И точно: через некоторое время, будто отряхнув с себя вязкое и безрадостное описание жары, мой разум влился в гущу внутреннего конфликта главного персонажа, и стали значить так мало и место, и время...

Что значит быть хорошим священником? Жить по постулатам церкви? Исправно молиться? Выполнять долг перед господом? Или оставаться последним святым отцом на территории, где их теперь расстреливают, как предателей?
Перед кем он будет первым держать ответ: перед дулом винтовок озлобленных военных или перед всевидящим оком всевышнего?
Мучительно, страшно и больно. Священник мечется по захлопывающемуся капкану в иллюзорной надежде спастись. Он знает, что страдание - это путь в рай. Не зря мученики особо почитаются церковью. Но одно дело читать о мучениках в книгах, а совсем другое - голодным и оборванным плестись от дома к дому, теряя веру в себя, в Бога, в людей, во что угодно.
Борьба Человека со всеми его слабостями, страхами и пороками, и Священника - обладателя малой, малюсенькой, но все же с соизволения господнего власти - вот этот жуткий, головоломный ребус, который будет решать про себя наш герой.

Он временами трусит, он отрекается от Бога, не понимая, что по большей части именно так и приходят к истинной вере: через мучительный отказ от нее.
Он не считает себя "хорошим священником", но он пойдет отпускать грехи разбойнику в сопровождении метиса-Иуды.
Думаю, аналогии более чем понятны.

Блестящий слог Грина - отрывистый, но точный, сделал из чтения одно удовольствие. И темы, поднятые здесь, не стали для меня ни на толику ближе. Но в этом талант настоящего мастера: превращать любое слово в единственное верное, единственно уместное для книги.
Роман опустошает, вряд ли оставляет надежду, но почему-то хочется вспоминать о нем вновь и вновь.

Хотя книга Роберта Грейвза и называется «Я, Клавдий» по существу это больше биография Древнего Рима, чем биография отдельно взятого гражданина, историка, члена императорской семьи и будущего правителя Клавдия. О самом герое, от лица которого и ведется повествование, навскидку можно сказать лишь то, что он говорит о себе сам – историк, инвалид, не имеющий императорских амбиций. Но по мере чтения добавляется то, о чем он недоговаривает – умный, умеющий выдерживать баланс между разными околовластными группировками, остающийся в тени, но способный вовремя сказать то, что от него хотят слышать. Не так прост, как о нем думают близкие, и не так благодушен и честен, каким, возможно, хочет показаться.

Прежде чем стать императором Божественным Клавдием, главному герою пережить правление трех правителей, каждый из которых был более или менее склонен к мести, паранойе, а следовательно к казням, ссылкам и прочим малоприятным испытаниям для неугодных. Клавдий в силу своих особенностей в опалу не попадал, но был свидетелем многочисленных трагедий, реальных и надуманных угроз, интриг в приближенном к императору круге, который похож на банку с пауками.

Если при Августе обстановка была относительно спокойной, а заправляла всеми интригами и тайнами его жена Ливия, то следующий римский правитель Тиберий уже не гнушался тем, чтобы сводить личные счеты, используя для этого свои полномочия. Что уж говорить о Калигуле, действия которого неадекватны, пугающи, нелепы и непредсказуемы. Чтобы выжить в такой обстановке, где неизвестно, сочтут тебя завтра другом или предателем, требуется определенная гибкость мышления и хитрость, которые Клавдий время от времени и демонстрирует.

50 лет истории Древнего Рима, описанные Грейвзом через Клавдия, ярко показывают характерные черты и особенности того времени. Пусть здесь не фигурируют простые смертные, а лишь представители элиты, но общее представление складывается. Высшее общество явно и тайно борется за власть, и борьба эта всегда с риском для жизни, император – кто бы он ни был – тоже не чувствует себя в безопасности, а в свободное от козней, войн и придумывания новых налогов для населения время вся эта достопочтенная публика развлекается на шикарных приемах и гладиаторских боях, прекрасно иллюстрируя выражение «Хлеба и зрелищ», подходящее не только для плебса, но и для тех, кто им управляет.