Цитаты — стр. 6

В те первые месяцы мы каким-то образом пришли к мысли, что своего рода показателем состояния твоих дел в Коттеджах – хорошо ты справляешься или нет – служит количество прочитанных книг. Странновато, но что было, то было – такое у нас, недавно прибывших из Хейлшема, создалось представление. И мы нарочно вокруг всего этого напускали туману – напоминает, честно говоря, то, как мы в Хейлшеме говорили о сексе. Ходишь, скажем, и даешь всем понять, что читала одно и другое, знающе киваешь, когда при тебе упоминают, например, «Войну и мир», и общее настроение было такое, что проверять, не пускаешь ли ты пыль в глаза, никто не станет. Не забывайте, что после переезда мы очень много времени проводили вместе, и незаметно ни для кого прочесть «Войну и мир» было невозможно. Но, как и по поводу секса в Хейлшеме, действовало молчаливое соглашение, допускавшее, что существует какое-то таинственное измерение, куда мы переносимся читать все эти книги.

По-моему, когда люди хвастают, что счастливы в браке, это самообман, если не прямая ложь. Человеческая душа не предназначена для постоянного соприкосновения с душой другого человека, из такой насильственной близости нередко родится бесконечное одиночество, терпеть которое предписано правилами игры. Ничто не может сравниться с бесплодным одиночеством двоих в одной клетке. Те, кто снаружи, еще могут, если им надо, сознательно или инстинктивно искать избавления в близости других людей. Но единство двоих не способно к внешнему общению, счастье еще, если с годами оно сохраняет способность к общению внутри себя.

— Если ты останешься один, у тебя пропадет желание жить. Я по собственному опыту знаю. Тому, кто совсем одинок, можно только посоветовать придумать себе кого-нибудь. Вдохнуть в него жизнь, задобрить словами любви. Отдать последнюю крошку хлеба, защитить от опасности собственным телом. Что касается меня, то я ищу только вечного небытия. Это — моя последняя надежда.

Человек воистину современный, Уильям Рэкхэм являет собою то, что можно назвать суеверным христианским атеистом, а именно, верует в Бога, который, хоть Он, быть может, и не отвечает больше за восходы солнца, сохранность Королевы или подачу хлеба насущного, но все же, когда что-то идет вкривь и вкось, первым оказывается на подозрении.)

Обычно национальность человека определяешь по его лицу. Процесс иммиграции положил этому конец, и национальность стали определять по обуви. Но глобализация покончила и с этим. Теперь уже не встретишь ни финских мокасин из тюленьей кожи, ни немецких бутс. Теперь все носят «Найк», будь ты баск, голландец или выходец из Сибири.