Цитаты — стр. 5

12–2:00. В перерыв между 1-й и 2-й сменами организовали встречу с учениками. Набилось их столько, столько и все такие любопытные.
Золотарев: «Дети, сейчас мы вам расскажем… Туризм бывает, дает возможность…» Все сидят, молчат, боятся.
З.Колмогорова: «Тра-та-та-та, как тебя вот зовут, ты где была, ух наши молодцы и в палатках жили!» И пошло, и пошло…
Вопросам не было конца. Пришлось показывать и объяснять каждую мелочь от фонарика до палатки. Ребят занимали 2 часа, им не хотелось нас отпускать. Пели песни друг другу. На вокзал нас провожала вся школа. Дело кончилось тем, что когда мы уезжали, ребятишки ревели и кричали, просили, чтобы Зина осталась с ними и была бы у них вожатой, они бы все ее слушали, хорошо учились.

Мне почему-то казалось, что мансийские охотники могли что-то знать, о чем-то догадываться. Кроме того, вдруг у них есть какая-нибудь легенда… скажем, о женщине, которая взошла на священную гору и у нее вырвал язык некий злой дух? Так или иначе, Вадик не напрасно проявил внимание. Открыла книгу наугад – на 438-й странице.

…
Встреча с душами умерших
Один человек ходил осматривать слопцы. Когда шел домой, уже свечерело. Душа младенца ему попалась навстречу. Вперед ползет, люльку за собой волочит. У человека с собой лопата. Лопатой ее в сторону откинул, сам дальше пошел. Поодаль отошел, слышит, умерший ребенок говорит:
Большой лопатой
По затылку я ударен.
Матушка, какую песенную
Муку я несу!
Милая матушка с молочной грудью
Там осталась.
Люльку зачем она со мной положила?
Где у меня силы, чтобы ее нести!
Человек дальше идет. Три женщины, друг за друга схватившись, бредут, плачут:
– Дела, которые мы делали,
До середины не дошли.
Дорога, по которой мы шли,
До середины не пройдена.
Человек слушает, в стороне от дороги встал. Потом опять пошел. Две старые женщины приближаются.
С песней приближаются.
Нам так что!
Век мы свой прожили.
В веселых местах, где водятся
Маленькие утки,
Мы веселились.
Дела, которые мы сделали,
Полностью сделаны.
В веселых местах, где водятся
Маленькие гуси,
Мы веселились.
Дороги, по которым мы ходили,
Полностью пройдены.

Ничего не скажешь, веселенькая сказка. И мораль на самом верху плавает: старому человеку и умирать не обидно. Я пролистала с десяток страниц. Нашла еще одну любопытную сказочку:

…
Человек с Ляпина и человек с Сосьвы
Человек с Ляпина да человек с Сосьвы пошли однажды в лес. Пошли и заблудились. В лесу встретились.
– Послушай, – один говорит, – ты дорогу к себе домой знаешь?
– Нет, не знаю. А ты?
– И я не знаю.

Сказка была длинная, но заканчивалась не по-мансийски хорошо: теперь они живут и счастливы.

…Вверх по скользким камням
По тропинкам крутым
Альпинистов отряд пробивался
Все сердца как одно
Штурма ждали давно
Каждый шел и горам улыбался
Вдруг глухие раскаты до нас донеслись
Страшный грохот в долине раздался
Это снежный карниз
По крутым склонам вниз
Роковою лавиной сорвался
Вот промчалась лавина, сметая отряд
Собираются люди на скалах
Лишь один не пришел
Он могилу нашел
Там, под снегом, в глубоких провалах
Мы товарища молча
3 ночи, 3 дня
Стиснув зубы, упрямо искали
Горы жертву свою в том неравном бою
Несмотря ни на что не отдали
Высоко в облаках пики гордо стоят
Между ними зияют провалы
Всюду снежный простор
Ничего, кроме гор,
Ледники да суровые скалы.

Первая книжечка оказалась Люсиным песенником. В самом деле, ведь все туристы пели под гитару у костра, узнавали и разучивали новые песни, вот и Люся записывала куплеты-припевы в коричневый блокнотик. Сейчас он совершенно облезлый, а в 1959-м, наверное, скрипел от собственной новизны и блестел корочками.
Края строчек, написанных бирюзовыми чернилами, поплыли, но текст разобрать можно. Кстати, это и не чернила никакие, а химический карандаш – были раньше такие. Я хорошо помню, как мы с братом в детстве муслили грифель химического карандаша, чтобы рисовал ярче.

ЕСЛИ НЕ ПОПАЛ В АСПИРАНТУРУ
I.
Жил один студент на факультете
О карьере собственной мечтал
О жене столичной
О деньгах приличных
Но в аспирантуру не попал
II.
Если не попал в аспирантуру
Собирай свой тощий чемодан
Поцелуй мамашу,
Поцелуй папашу
И бери билет на Магадан
III.
Путь до Магадана недалекий
За полгода поезд донесет
Там сруби хибару
И возьми гитару
И тогда вокруг всё запоет…

Эта песня, как и все в книжке, была длинной.
Я будто слышала нехитрую мелодию, четыре гитарных аккорда (два с барре), и старательное девчачье двухголосие. Песни были шутливые – даже если дело касалось святой для туристов темы.

ГИМН ТУРИСТОВ УПИ
По полям, лесам
И отрогам каменистым
Вдали от Свердловска и вблизи
Посмотри-ка, друг,
Ходят с песнями туристы –
Железные туристы из УПИ
Третий день идем
Только щелкаем зубами
Так пусто в животе, хоть голоси
Не волнуйся, друг,
Мы вернемся скоро к маме
Пойдем с тобой в столовую УПИ
Ты устал шагать
Под дождем и лютым ветром
Но всё же о привале не проси
Только вспомни, друг,
Сколько сотен километров
Протопал ты по лестницам УПИ.

Некоторые тексты я узнавала. Сестра моей школьной подружки училась в УПИ и без конца ездила со стройотрядами. Я помнила слова песен по тетрадкам, которые мы с подружкой листали в отсутствие владелицы.

МЕЗОЗОЙСКАЯ КУЛЬТУРА
Помнишь мезозойскую культуру
Мы с тобой сидели под скалой
Ты на мне изодранную шкуру
Зашивала каменной иглой
Припев:
Жрать захочешь – приди
И в пещеру войди
Хобот мамонта вместе сжуем
Наши зубы остры и желудки пусты
До утра просидим мы вдвоем…

– Конечно. Кстати, знаешь, кого я сейчас встретил? Башкирцевых! Всё семейство, с собаками и с мелким ребенком.
Башкирцевы были нашими друзьями до того, как поженились. По отдельности они просто чудо, но пара, которая получилась из них на выходе из загса, оказалась совершенно непереносимой. Каждый дополнил и развил недостатки другого, короче говоря, общаться с ними мы со временем перестали. Башкирцевы не печалились. Им было уютно в тщательно свитом и обустроенном гнезде, они завели нескольких собак, а в начале года родили сына. Теперь у Башкирцевых было все, о чем только можно мечтать человеку.
– И что, ребенок уже говорит?
– Нет, но его мама говорит за обоих. Я узнал все новости. Куда съездили, что купили, как хорошо Люда готовит и как Саша замечательно зарабатывает. Еще они всё время целовались, а собаки прыгали грязными лапами мне на брюки.

Советская мораль меня не устраивала – дескать, надо совершить подвиг или какое-нибудь там открытие, чтобы народ запомнил мою личность и отождествлял бы с ним. Да наплевать! Какая разница, если мое тело к тому времени перестанет существовать, а душа… Кто сказал, что душа существует? Пока что в этом расписываются только дешевые газеты, из тех, что оставляют краску на пальцах…

Нельзя слушать разговоры взрослых, касаться спинки стула, читать с фонариком под одеялом, пришивать пуговицу на себе, есть мороженое большими кусками, «ктотамкать», когда за дверью никого нет, выносить мусор после заката, брать без спроса печенье в буфете, купаться в Днепре на полный желудок, играть с фарфоровой куклой, сидящей на шкафу для красоты, гулять под дождем, стоять на сквозняке, играть на сырой земле, сидеть на солнце…
А все остальное — можно!

Я всю жизнь недолюбливаю туристов. Во-первых, мне непонятно, где они берут столько сил, чтобы ходить под грузом тяжелых рюкзаков на немыслимые расстояния, во-вторых, я не знаю, зачем им это надо: гораздо приятнее лежать под пледом с книжкой, котом и бутылкой красного сухого. А самое главное, я чувствую остро, как бумагой по пальцу, что туристы тоже меня не поймут с моим ленивым образом жизни. Будут переглядываться и хмыкать.