Роман мертв, знаменитость — это болезнь, и другое!

Джарет Кобек действительно ненавидит Интернет.
Автор: Челси Ходсон

Впервые я услышала о Джарете Кобеке в Интернете, когда увидела обложку его ожидающего выхода в свет романа «Я ненавижу Интернет», и отчаянно захотела приобрести книгу после прочтения первой строки ее описания: «Что если бы вы рассказали правду, и весь мир вас услышал?» Я твитнула о том, что хочу прочитать книгу, и скоро получила PDF версию от самого Кобека. Проникнувшись этим романом, также как и тремя его другими книгами, взяла у него интервью по электронной почте, чтобы обсудить социальные сети, выяснить, что значит «хороший роман», и что такое «знаменитость», и во что же вера еще не утеряна.

Челси Ходсон: Несколько месяцев назад я увидела описание твоей книги и твитнула «Мне действительно нужно ждать до 2016 года, чтобы прочитать «Я ненавижу Интернет» Джарета Кобека»? Кажется, книга что надо» Думаю, уже в течение нескольких часов ты прислал мне на почтовой ящик PDF версию. Как по мне, это характеризует твое отношение к Интернету как метание между ненавистью и любовью, возможно, ты его и презираешь, но все же ты так же понимаешь, что Интернет может быть невероятно полезным инструментом. Каково же твое личное отношение к Интернету, и как оно сказалось на написании романа? Как ты планируешь свою жизнь в качестве писателя в мире, где большая часть информации о литературных ивентах появляется в уведомлениях на Facebook?

Джарет Кобек: Кто-то мне сказал про твой твит! Я избегаю твиттера как чумной ямы!
Когда я писал роман отношение было чистой ненавистью. Я жил в Сан-Франциско, где наблюдал как старейшие сообщества людей были разрушены по большому счету теми, кто владеет Интернетом. Город дал мне нервный срыв. Действительный, реальный, нервный срыв двадцатого века прямо как поддавший алкаш из паршивого романа Скотта Фицжеральда. Ничто так не сбивает с толку как слухи об IPO твиттера. В любом случае «Я ненавижу Интернет» выпалило примерно через два месяца после того как я полностью оправился от опыта жизни в эпицентре гиперрасслоения американского общества.
И все же. Я освободился от компьютерной мании, но большая часть моей жизни прошла вокруг этого дерьма. Сейчас кажется, как будто тысяча лет. И до сих пор мне нравятся воспоминая о тех днях, когда компьютеры не были взаимозаменяемыми и никто не догадывался, что Интернет может быть использован, чтобы заваливать наивных людей рекламой автострахования. Или даже до того, как еще гораздо более гадостные личности поняли, что они могут заработать воз баксов, регистрируя убыточные фирмы для отмывания денег преступников и инвестиционных банкиров. Поэтому я сделал приквел «Я ненавижу Интернет» на Sinclair ZX Spectrum старейшем Британском микрокомпьютере. Я чувствовал, что данное действие на достойном уровне уравновешивало всю мерзость от осознания, что в часы, в течение которых вы пользуетесь компьютером, вы не обязаны участвовать в системах мирового зла, функционирующих в сети в это же самое время.

Как мне организовать жизнь в качестве писателя? Я ною как долбанный ребенок и притворяюсь, как и все остальные, что я не печатаю святые истины на девайсе, собранном рабами в Китае. Но, естественно, именно это я и делаю.

ЧХ: Любопытный подзаголовок у тебя : «Полезный роман против мужчин, денег и грязи в инстаграме». Полагаю, мне любопытнее всего фраза «против мужчин», так же как и фраза «276 страниц мужевразумлений», которую ты поместил на первой странице в листе уморительных «предупреждений о триггерах». В твоем романе «BTW» рассказчик говорит: «Я просто убиваю время до тех пор, пока власть неизбежно покинет патриархат. Все что я хочу, это чтобы женщины оценили их естественное и очевидное превосходство». Каково быть мужчиной писателем и очернять мужчин в своих книгах?

ДК: Невозможно взглянуть на Интернет, в частности, на тех, кто его создал, и кто получает максимальные прибыли благодаря использованию чужих интеллектуальных наработок через социальные сети, и не увидеть, что это именно мужчины тянут за струны. Единственная женщина, занимающая пост CEO крупной айти компании, — это Марисса Майер, и она застряла с самой безнадежной компанией из всех них.

Исторически так сложилось, что мужчины — это срань планеты. Все ужасы, от которых страдал человек, созданы мужчинами. Большинство людей используют новые технологии, так, как будто они переданы нам богами. У обычных людей нет времени или склонности размышлять обо всех инженерных стратегиях, которые вшиты, например, в твиттинг, и что все эти стратегии лежат в основе страданий людей и манипулирования их поведением. Но как и любая другая система, созданная правительством, Интернет должен быть расценен как вещь, сконструированная мужчинами, которых интересуют в конечном счете только женщины.

Вот против чего я. Не против мужчин в целом, а против ужасных поступков мужчин, благодаря которым мы живем в мире гротеска. Что в принципе, может быть, одно и то же. По поводу «276 страниц мужевразумлений». Сложно, читая роман на электронном девайсе, в котором всему даются объяснения, не начать думать «да разве этот чувак тут всех не жить учит? Чем он лучше?» Так зачем колебаться? Почему бы не окунуться в мужевразумления? Пользуйтесь. Однажды все это будет в ваших руках.

ЧХ: Ты осуждаешь написание своей же книги во второй главе: «Почти все фильмы лучше книг. Большинство книг плохие. Как и эта. Это плохой роман». Что делает роман «хорошим», и что делает роман «полезным»?
Я понимаю, что это роман в кавычках, но действительно ли ты думаешь, что большинство фильмов лучше книг?

ДК: «Хороший» роман это способ описать художественный вымысел, который представляет собой любой другой жанр. Скованный своей цензурой, как ведьма привязанная к столбу.
Показывающий, а не рассказывающий, жертвующий интеллектом во имя эмоций, банально отражающий личность читателя как зеркало, мощная инвестиция в жизнь и заботы верхней прослойки общества. Мы могли бы разделить эти составляющие, затем сшить их снова вместе и создать Франкеншнейна с дипломом бакалавра гуманитарных наук и макбуком. Наш монстр производил бы чувственные, слаженные книги (включающие замысловатые расплывчатые метафоры) об изменах в послеобеденные часы в кругу художников штата Нью-Йорк. (Вы знали, что супружеские клятвы нарушают в основном те, кто их дает?)
Одна из тем, которая поднимается в «Я ненавижу Интернет», и сейчас я прозвучу как Алекс Джонс, многое из того, что мы считаем художественным вымыслом было создано в рамках операции ЦРУ «Пересмешник». Литературный университет Айовы был спонсирован ЦРУ. ЦРУ провернуло вручение Нобелевской премии за роман Доктор Живаго. Paris Review был спонсирован ЦРУ. Можно продолжать этот список и дальше.
Целью этого спонсорства была попытка создать артефакты для довольно специфического Американского образа жизни. В общем, пропаганда. Вы можете получить персонажей, истязаемых экзистенциальной драмой жизни на дороге революции, но литература не должна допускать, что бы кто-либо размышлял на тему материальных обстоятельств, которые привели к этой драме. В целом, ваши персонажи могут получить психический срыв на паркетном полу, но никогда не задаются вопросами о системе социальных рангов труда и эксплуатации, и о ущербе, нанесенном окружающей среде во время изготовления этих самых паркетных полов. В хорошем романе все аборты свободны от идеологии!

Хороший роман был оружием холодной войны. Художественный вымысел - это роман государства. Художественный вымысел - «стабильность» литературы. Но как и половина персонажей Джона Ле Карре он пережил свои конфликты, и выполнили миссию государства, которому служит.
Пятьдесят лет спустя художественный вымысел - это жанр, который не только умирает, но крайне разнообразен по природе. Само по себе это не проблема, - множество жанров и других вещей вымирает. Когда последний раз вы были на дуэле?
Проблемы начинаются, когда осознаешь, насколько этот жанр колонизировал всю идею серьезной литературы, пока осуществлял безнадежные попытки обратиться к проблемам текущего времени.

Как много литературных произведений вы читали, в которых речь идет о жестокости полиции? Как много серьезных романов были опубликованы крупнейшими изданиями в 2015 году, которые были написаны кем-то из рабочего класса? Много ли литературных произведений вы читали, написанные не французами-исламофобами, в которых речь бы шла о чем-то простом, вроде массового туризма? По существу, сколько романов не в переводе вы прочли, кроме мелодрам о бессмысленном сексе, или смерти, имеющей значение только для социального класса в котором она произошла. Все вот так, да так, да эдак. А теперь платите ипотеку.

Важнейший Американский роман последних двух декад с точки зрения честного превосходства и продаж - это «Самая холодная зима» Сестры Сульи. Он почти идеален. Продался тиражом в более миллиона копий. Большинству купивших его людей насрать на художественный вымысел.
И в ответ на неозвученные мысли, которые тут же нас настигают, о так называемом масс-маркете литературы, эта книга наполнена сложными повествовательными техниками и причудливыми образами. Но что говорят об этом романе? Что это прародитель, того что люди называют «гетто-чтивом», но приукрашенное до «городского чтива»? Так что же это говорит об интересах серьезных писателей и серьезных издателей в серьезной Америке, которые производят хорошие романы?
Тут я предам свое собственное простодушие, но я считаю что значимое произведение не должно умереть бесславной смертью, и я не считаю, что эта смерть результат, того что, многие люди проводят кучу времени в Интернете или принимают Риталин с рождения, или из-за вспышки качества «Доктора кто» в эру Питера Капальди. Я думаю, дело в том, что большинство литературных произведений невыносимы скучные или адресованы очень узкой группе людей. В целом люди не покупают романы, потому что они о невероятно скучных, ограниченных персонажах и очень нудных социальных ситуациях.

(И да, честно, большинство фильмов лучше большинства книг. Ты вообще их читала?)

ЧХ: Ты написал три романа, так же как и более концептуальную книгу «Если вы не хотите читать, так зачем мне писать?», в котором сочетаются сценарии к порнографии с перечнем преступлений, совершенных знаменитостями. Кажется, книга обращается к тем же темам, что и «Я ненавижу Интернет», как ты считаешь, если говорить о славе, добытой с помощью порно-съемок и преступлений, эти вещи каким-то образом имеют отношение к тому, что ты пишешь об Интернете? Ты когда-нибудь спрашивал себя «Зачем мне писать?», размышляя на тему культуры визуального помешательства Инстаграма?

ДК: Не получится писать об Интернете и при этом не писать о знаменитостях. Если вы смиритесь с идеей, что Интернет - это инструмент, разработанный с целью отвлечения людей от важных политических и личных достижений, тогда сложно не заметить, что знаменитости - это ключ к механизму отвлечения внимания.
Знаменитости в Интернете - идеальный импульс для такой по-истине Американской привычки переадресовывать гнев человека на ложные цели (кто-то оскорбил Джордана Каталано, массовая ярость и истерика!) и молитвы на чьи-то воображаемые социальные блага. В обоих случаях отнимается энергия, которая могла бы быть направлена на перемены.

Мне достаточно лет, чтобы помнить времена, когда к знаменитостям относились с подозрением, или по меньшей мере, когда не было необходимости притворяться, что каждая сложная социальная проблема должна быть преподнесена хрупким судном знаменитости, и когда не было связи между значимыми социальными происшествиями и присутствием знаменитостей. Серьезно, какого хрена Эми Шумер делала на презентации контроля оружия Президента Обамы? Это полный бред.
Вот идея, которая освежит поп-культуру: мы должны начать думать о знаменитостях как о болезни, при заражении которой происходят необратимые изменения ДНК. Эффект насколько тяжелый, что знаменитости, кажутся людьми и все признаки, по которым мы судим о людском поведении, кажутся применимыми к ним. Инфицированная знаменитость более не должна принадлежать никакой расе, сексуальной или гендерной идентификации. Какой ориентации Джордан Каталано? Он не гей, он не натурал, он не би, и ни что другое. Он знаменитость. Какой расы Ким Кардашьян? Знаменитость. Какого пола Кэйтлин Дженнер? Знаменитость.
Многие люди - носители болезни, не развивают ни каких симптомов и все же остаются людьми. Агенты, менеджеры, директора. Даже многие известные люди. Крис Рок знаменит тысячу лет, и как будто совершенно не инфицирован.
Основной определяющий маркер, через некоторое время после инфицирования, происходят значительные изменениям на клеточном уровне, которые приводят к невероятным изменениям тела и лица. Отек груди, затвердевшая и чрезмерная мускулатура, бесконечная смена цвета волос, значительная потеря веса. Изменения контура лица, в тяжелых случаях приближенная к кошачьему облику. Прежде мы полагали, что эти изменения объясняются пластическими операциями, но это лишь история для отвода глаз. В реальности болезнь меняет внешность зараженного.
Если подумать о связи знаменитостей и политики, мы начнем понимать, что болезнь имеет ослабляющий эффект на общество. Мы пытаемся использовать сущностей, которые давно уже не люди, а значит не являются частью нашей социальной структуры, для длинных бессмысленные обсуждений самых важных социальных явлений, определенных по большому счету этими же структурами.

Тут возникает вопрос в духе 21-ого века: действительно ли феминизм достиг равенства в правах полов или так принято думать, потому что Дженнифер Лоуренс может купить самый большой особняк в Пасифик Палисэйдс? Крис Пайн никогда не доведет вас до вершины горы. Все что он может сделать это проявить ключевые симптомы и притвориться, что его следующий фильм, к счастью, наконец-то, продемонстрирует его способности.
Любой разговор, упоминающий знаменитость, вне зависимости от контекста, всегда о знаменитости. Так проявляется болезнь. Так что удачи, стараясь изменить что-то материальное и социальное, беспокоясь за Джордана Каталано. Вам это точно удастся.
(Все что выше - обратный ответ на вопрос «зачем писать?» )

ЧХ: Ты связываешь настоящих людей и настоящие события с вымышленными персонажами и событиями в своих книгах. Меня больше всего заинтересовало включение писателей из области Залива, которые, весьма вероятно, были твоими друзьями или знакомыми, когда ты жил там, как это отражается или ограничивает тебя в твоем творчестве, включать реальных людей и совершенно вымышленных персонажей?

ДК: Любые совпадения с реальными персонами живыми или мертвыми - чистое совпадение. Так получилось в «Я ненавижу Интернет», потому что я люблю писателя Кевина Киллиана, и я подумал, что уж если писать про Залив, было бы преступлением не упомянуть Кевина. Мне не нравится придуманное, когда люди и вещи существуют и идеально функциональны, так что после включения Кевина, я решил, какого черта, почему бы и нет? Надо и всех остальных добавить. Я старался изображать героев с минимальной жестокостью.

Я не использую живых людей как основных персонажей. У вымышленного Кевина нет ни одной реплики в книге. Так что, я полагаю, границы все же есть: я не пишу подробнейший фанфикшн о Кевине Киллиане.
Я даже не представляю, каким бы был фанфикшн о Кевине Киллиане. Бесконечные описания человека, с внешностью Цезаря в поздние года, странствующего по Сан-Франциско, фотографирующего людей, будучи самым милым и вежливым человеком, которого вы только можете представить, и иногда говорящего что-то очень очень тревожное.

ЧХ: Персонажи и имена повторяются в твоих книгах. В «BTW» Фамилия отца была Карачехеннем (от Турецкого «черный ад»), она же встречается в «Я ненавижу Интернет» в другой форме, как «Д. Карачехеннем». И комедианты, играющие главные роли в «Я ненавижу Интернет» Д.В. Блосс и М. Абрамович Петрович, также есть в «BTW». Что побудило тебя переводить тех же персонажей или имена из книги в книгу, и имеет ли это что-то общее с намерением создания восприятия твоих книг как одного целого?

ДК: Это случайность которая определила судьбу последних нескольких лет. Вот «BTW» а вот «Я ненавижу Интернет», и вот неопубликованная рукопись под названием «Будущее долго не продлится». Все это части неофициальной серии - Американский Декаденс, который охватывает период с 1986 по 2013. И может продолжаться.
«Будущее долго не продлится» о Нью-Йорке с 1986 по 1996. Он о клубных детках и издательстве комиксов и кошмарной научной фантастике и родителях-алкоголиках и о принадлежности к поколению Х и анонимном гейском сексе в театре Вэраети Фотоплэйс. По сути он об Аделин и Крошке (и других), которые засветились в «Я ненавижу Интернет», за исключением того, что они там пока не развращенные взрослые с профессиональными судьбами и сексуальными предпочтениями в духе Барокко, они дети с домашними заданиями и сексуальными предпочтениями в духе Барокко.

Я писал конечный вариант «BTW», после того как я закончил первый вариант «Будущее долго не продлится». Был пробел в предыдущем варианте. Я вырезал главу. Мне нужно было что-то туда добавить, так что я подумал будет интересно если главный герой (который остается не названным в «BTW», но как ты заметила, появляется как Д. Карачехеннем в «Я ненавижу Интернет») возьмет интервью у Аделины.

Это должен был быть единичный случай. Но сработало хорошо, и было интересно, потому что появление Аделины имело вес. Это естественно. Она персонаж, описывая которого я потратил целый год. И я осознал, ах да, вот почему людям нравятся Академия Вампиров: никто не хочет читать книгу о персонажах которые ничего не стоят. Люди жаждут грандиозного. Они хотят Гарри Поттера. Невероятное количество доверия вложено в чтение очередной книги. (Я буквально не имею понятия, почему вообще женщины должны захотеть прочесть впервые вышедшую книгу, написанную мужчиной. Так что спасибо тебе, Челси, за чтение моей). Мультитомные серии сигнализируют о том, о чем однотомные не могут, что есть надежда, что вложенное доверие будет вознаграждено.
Так что когда я начал писать «Я ненавижу Интернет» была только одна вещь с которой я мог начать, и это то что Аделину назвали шлюхой в Твиттере.

ЧХ: Мне нравится вот эта строчка из твоего романа «ATTA»: «Преданность единственная валюта и она постоянно обесценивается. Даже те, кто остаются настоящими должны быть проверены». Я думала об этом, читая эту часть из «Я ненавижу Интеренет»: «Это был 21-ый век. Это был Интернет... Нечего осталось покупать. Слава была везде, так как традиционная валюта перестаоа выполнять свою функцию. Слава была везде, потому что слава была последняя действующая валюта на земле.» Как ты думаешь, какую роль технологии играют в валютах? Какая валюта является ключевой в твоей жизни?

ДК: Как у каждого писателя, моя жизнь и смерть зависят от валюты «репутация», которая, кажется, определяется тремя направлениями: 1) компетентностью, 2) хорошими личными отношениями, 3) продажами. С №1 провал, №2 - ну может быть, зависит от того, какого редактора вы спросите, Хэди Эль Холти из Semiotext все еще хорошо ко мне относится, даже не смотря на то, что из-за меня чуть не свихнулся. Но №3? Одна из самых удручающих вещей об «ATTA», это то, что книга была невероятно успешна, но никто об этом не знает.

ЧХ: Я бы хотела обсудить этот абзац из «Я ненавижу Интернет»: «Любопытная вещь, что Фэйсбук и Твиттер и Тамблер и Блогспот, медиа-платформа Гугла, были основанием деятельности интеллектуальных социальных радикалов с индивидуальным стилем. Это было то место, где, как они верили, противоборствующие стороны меняются местами. Они печатали свои проповеди на девайсах, собранных рабами, на платформах, принадлежащих патриархату, и зарабатывали деньги для патриархата. Каким-то образом это должно было разрушить патриархат. Чтож, всегда есть надежда».
Я понимаю, что «надежда» здесь сарказм, но мне любопытно, есть ли у тебя надежда, что в ближайшем будущем произойдет культурный перелом, изображенный в «Я ненавижу Интернет». Во что вера еще не утеряна?

ДК: Смысл жизни был известен еще древним грекам. Не было на свете никого умнее Эпикура, чья философия может быть сведена в целом к идее, что мы должны постараться найти пять человек, от которых нас не тошнит, чтобы они были рядом и прожить жизнь без бед, болтая с ними. Есть и другие вещи, но смысл в том, что культура тебя не спасет. Никогда не спасала. Все что ты можешь сделать - это найти друзей и держать их рядом так долго, насколько это возможно. Если у «Я ненавижу Интернет» и есть секретное послание, то это оно. Только твои друзья помогут прожить жизнь, так что трахайте им мозги как можно меньше.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ