Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Путешествие на север
Как правильно заметил мистер Бентли, каким бы длинным ни было расстояние и какой бы печальной ни казалась цель моего путешествия, они избавляли меня от лондонского тумана, а скорая возможность увидеть огромные своды вокзала, светящиеся, словно гигантская кузница, неизменно поднимала мне настроение. Здесь повсюду слышался лязг металла, и меня невольно охватывало радостное волнение перед отъездом. В книжной лавке я купил себе газет и журналов и легкой походкой направился вдоль платформы мимо дымящего и пыхтящего поезда. Поезд, насколько я помню, назывался «Сэр Бедивер».
Я занял место в углу пустого купе, положил пальто, шляпу и мой багаж на полку и удобно устроился, почувствовав полное удовлетворение. Когда поезд выехал из Лондона, туман все еще висел над предместьями, но постепенно стал бледнеть и рассеиваться, что не могло не обрадовать меня. К этому времени в купе вошли еще два пассажира, но мы лишь обменялись легкими кивками, после чего они последовали моему примеру и погрузились в чтение газет и документов. Так, без приключений, мы ехали милю за милей, направляясь в самое сердце Англии. За окнами быстро стемнело, а когда мы задвинули шторы, наше купе стало напоминать уютный кабинет, освещенный светом лампы и отгороженный от остального мира.
В Кру я без особых затруднений пересел на другой поезд и продолжил путешествие. Я обратил внимание, что дорога начала сворачивать на северо-восток, а вскоре после этого с удовольствием пообедал. Однако, когда мне снова пришлось сделать пересадку на маленькой станции под названием Хомерби, погодные условия изменились в нелучшую сторону: сильно похолодало, а с востока задул резкий ветер, принесший с собой моросящий дождь. К тому же в поезде, где мне предстояло провести последний час моего пути, были старые неудобные купе с сиденьями, обтянутыми невероятно жесткой кожей и набитыми твердым конским волосом, и с полками для багажа, сколоченными из мелких деревянных перекладин.
До последней секунды мне казалось, что я буду ехать один не только в купе, но и во всем поезде. Однако, как только раздался свисток дежурного по станции, какой-то мужчина вышел на платформу, посмотрел на унылые ряды пустых вагонов, наконец увидел меня и, явно предпочитая ехать в чьем-то обществе, забрался в мой вагон, захлопнув за собой дверь в тот момент, когда поезд тронулся. Облако холодного сырого воздуха, ворвавшееся вместе с незнакомцем, выстудило и без того неуютное купе. Вошедший стал расстегивать пуговицы на своем пальто, а я вслух заметил, что вечер выдался отвратительным. Он окинул меня с головы до ног пристальным, но отнюдь не враждебным взглядом, затем посмотрел на мои вещи, лежавшие на полке, и лишь после этого кивком поприветствовал меня.
– Кажется, я променял одну мерзкую погоду на другую. Я выехал из Лондона в ужасный туман, а здесь так холодно, что того и гляди пойдет снег.
– Снега не будет, – заверил он меня. – К утру ветер стихнет и унесет дождь с собой.
– Рад слышать об этом.
– Но если вы надеетесь спастись здесь от тумана, то сильно заблуждаетесь. В этих краях туманы частые гости.
– Неужели?
– Да. Их приносит с моря. И некоторое время они висят над болотами. Такова особенность этих мест. Сначала все ясно, как в солнечный июньский день, а потом… – Он сделал выразительный жест, подчеркивая неожиданность появления тумана. – Полный мрак. Но если вы собираетесь остановиться в Кризине, то вряд ли увидите нечто подобное.
– Я останусь в городе на одну ночь, в гостинице «Гиффорд армс». А завтра утром думаю поехать на болота.
Затем, не желая обсуждать с ним подробности моего дела, я снова взял в руки газету и демонстративно развернул ее. Некоторое время мы тряслись в этом дрянном поезде в полной тишине, нарушаемой лишь пыхтением паровоза, стуком металлических колес о рельсы, редкими свистками и яростными атаками дождя, бившего в окна, словно артиллерийский огонь.
Я почувствовал усталость из-за долгого переезда, холода и постоянного пребывания в сидячем положении в трясущемся и дергающемся поезде и с нетерпением ожидал, когда окажусь у теплого очага, поужинаю и наконец-то лягу спать. Я продолжал скрываться за страницами газеты, хотя уже полностью прочитал ее и поэтому принялся украдкой изучать моего попутчика. Это был довольно крупный мужчина с мясистым лицом и огромными грубыми ручищами. Его правильную речь портил легкий акцент, который я принял за местный диалект. Я предположил, что это фермер или владелец какого-нибудь небольшого дела. На вид моему попутчику было лет пятьдесят или даже шестьдесят, его костюм из хорошей ткани имел довольно безвкусный фасон, а на левой руке он носил тяжелый, толстый перстень с печаткой, который выглядел модной, но несколько вульгарной деталью, дополнявшей его образ. Я подумал, что он сравнительно недавно заработал или каким-то образом получил крупное состояние и теперь хотел поделиться своей удачей с окружающим миром.
С юношеским самодовольством я вынес своему попутчику вердикт, после чего перестал думать о нем и мысленно вернулся в Лондон к Стелле. Я вновь ощутил боль в затекшем теле и холод в вагоне, лишь когда попутчик неожиданно проговорил вслух: «Миссис Драблоу». Я опустил газету и вдруг понял, что эти два слова эхом разнеслись по пустому купе, так как поезд остановился и единственными звуками, доносившимися до меня, стали завывание ветра и едва слышное шипение пара где-то далеко впереди.
– Драблоу. – Он указал на мой коричневый конверт, в котором находились бумаги, касавшиеся дела Драблоу. Я положил его на сиденье рядом с собой.
Я надменно кивнул.
– Только не говорите, что вы ее родственник.
– Я ее поверенный, – уточнил я, наслаждаясь звучанием этих слов.
– Так вы едете на похороны?
– Совершенно верно.
– Кроме вас, там, наверное, почти никого не будет.
Неожиданно мне захотелось побольше разузнать об этом деле, тем более что мой попутчик явно располагал некоторыми сведениями.
– Насколько мне известно, у нее не было друзей и близких родственников и она вела довольно замкнутый образ жизни? Что ж, иногда это случается с пожилыми людьми. Они замыкаются в себе и делаются немного эксцентричными. Думаю, это все от одиночества.
– Полагаю, именно так дело и обстояло. Мистер?..
– Киппс. Артур Киппс.
– Сэмюель Дейли.
Мы кивнули друг другу.
– А когда живешь в одиночестве, да еще в таком месте, это случается намного быстрее.
– Послушайте, – с улыбкой сказал я, – вы же не собираетесь рассказать мне сейчас одну из тех странных историй о старых, заброшенных домах?
Он смерил меня пристальным взглядом.
– Нет, – сказал он наконец, – не собираюсь.
Неожиданно я вздрогнул, вероятно, меня смутила его прямолинейность и пронизывающий взгляд.
– Что ж, – наконец проговорил я, – могу лишь посочувствовать человеку, дожившему до восьмидесяти семи лет, который не смеет надеяться, что на его похороны придут хотя бы несколько милых и близких его сердцу людей.
С этими словами я протер ладонью стекло, пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть в темноте за окном. Вероятно, мы остановились посреди равнины, и воющий ветер со всей силой обрушивался на нас.
– Вы не знаете, сколько нам еще ехать? – спросил я, стараясь, чтобы мой голос не выдал охватившую меня тревогу.
У меня возникло неприятное ощущение, будто мы оказались отрезанными от мира, вдали от жилых домов, запертые в холодном склепе железнодорожного вагона с исцарапанным зеркалом и заляпанной обшивкой из темного дерева. Мистер Дейли посмотрел на часы.
– Еще двадцать миль, нас остановили около туннеля Гейпмос, чтобы пропустить встречный поезд. Туннель проходит через холм, и это последняя возвышенность в здешних краях. Вы направляетесь в равнинную местность, мистер Киппс.
– И в этих местах дают очень странные названия. Сегодня утром я слышал о насыпной дороге, которая называется Девять жизней, и об особняке Ил Марш, а сейчас узнал о туннеле Гейпмос.
– Это удаленная часть страны. К нам редко забредают гости.
– Вероятно, здесь особенно не на что смотреть?
– Важно, что вы подразумеваете под фразой «не на что». Некоторые церквушки и даже целые деревни у нас поглотило приливом. – Он усмехнулся. – И вам точно не удастся на них посмотреть. Но есть и развалины аббатства с красивым кладбищем – вы сможете добраться до них, когда начнется отлив. Уверен, этого будет вполне достаточно, чтобы поразить ваше воображение.
– После вашего рассказа мне захотелось поскорее вернуться к лондонскому туману!
В этот момент раздался пронзительный свисток паровоза.
– А вот и встречный поезд.
Поезд, который шел из Кризин-Гиффорда в Хомерби, вынырнул из туннеля Гейпмос и прогрохотал мимо нас – непрерывная линия светящихся желтых окон купе исчезла в темноте. Почти сразу после этого мы тронулись в путь.
– Но вы убедитесь, что Кризин – довольно гостеприимное место. Это простой, милый городок. Мы живем, подставив спины ветру, и просто делаем свое дело. Если вы не возражаете, я мог бы подвезти вас до «Гиффорд армс» – меня ждет автомобиль, и нам по пути.
Мне показалось, он хочет приободрить меня, а его насмешливость и склонность к преувеличениям вызваны желанием немного компенсировать мрачность и диковатость окружавших нас мест. Я поблагодарил мистера Дейли и принял его предложение. После этого мы вновь вернулись к чтению, за которым и провели последние мили нашего утомительного путешествия.
