Николай и Александра

Глава одиннадцатая. «Отма» и Алексей

Детские находились над Сиреневой гостиной императрицы. «Тишину этой комнаты нарушали звуки рояля сверху, где великие княжны поочередно разучивали одну и ту же пьесу, или же когда пробегут по коридору, и задрожит хрустальная люстра», – писала Вырубова. Попасть наверх можно было на лифте или по лестнице.

Четыре великие княжны, обитавшие в этих просторных, хорошо проветриваемых комнатах, воспитывались в строгой простоте, как и подобает внучкам Александра III, отличавшегося спартанскими привычками. Спали они на жестких кроватях с волосяными матрасами, почти без подушек и каждое утро принимали холодные ванны по утрам и теплые по вечерам. Вырубова вспоминала: «У императрицы при детях была сперва няня англичанка и три русские няни, ее помощницы. С появлением наследника она рассталась с англичанкой и назначила его няней вторую няню». И англичанка, и русские няни были строги, хотя и не без слабостей. Так, русская няня, назначенная Ольге Николаевне, была не прочь приложиться к бутылке. Застав ее однажды в постели в обществе казака, ее тотчас уволили. Няня Марии Николаевны, мисс Игер, увлекалась политикой и все время обсуждала дело Дрейфуса. «Однажды, забыв о том, что Мария находится в ванне, она снова принялась разбирать это дело, – вспоминала младшая сестра государя, великая княгиня Ольга Александровна. – Мария, с которой ручьями текла вода, вылезла из ванны и принялась бегать нагишом по коридору дворца. К счастью, я подоспела вовремя и, подхватив девочку, отнесла ее мисс Игер, которая все еще продолжала разглагольствовать о деле Дрейфуса».

Прошло много лет с момента гибели четырех дочерей последнего русского царя, проживших такую короткую жизнь, и о личных их качествах нам теперь трудно судить. Лишь вокруг имени Анастасии Николаевны, самой младшей из великих княжон, ходит много толков. И не только из-за особенностей ее детского характера, сколько в связи с невероятными, зачастую фантастическими претензиями, предъявлявшимися многочисленными самозванками после екатеринбургского злодеяния. Однако можно определенно сказать, что все четыре девушки отличались друг от друга, и с возрастом разница эта становилась всё заметнее.

Старшая, Ольга Николаевна, походила на отца – застенчивая и робкая, с длинными русыми волосами, голубыми глазами и широким русским лицом. Она поражала своей добротой, целомудрием, глубиной чувств. У нее был быстрый, цепкий ум. В беседах с хорошо знакомыми ей людьми она проявляла искренность и остроумие. Была начитана, знала литературу и поэзию и часто прочитывала книги, лежавшие на столе императрицы, раньше ее самой. Однажды, когда мать обнаружила, что дочь читает книгу, которую она искала, Ольга Николаевна не растерялась: «Ты должна подождать, Мам́а, пока я не выясню, стоит ли тебе читать эту книгу».

По совету учителя французского языка, швейцарца Пьера Жильяра, Ольга Николаевна подчеркивала незнакомые слова. Читая «Отверженные» по-французски, девочка добросовестно подчеркнула слово «Merde!», произнесенное генералом Камбронном, командовавшим наполеоновской гвардией в битве под Ватерлоо, в ответ на предложение сдаться. Учителю едва не досталось на орехи. Не встретив Жильяра, Ольга Николаевна спросила у отца, что это слово значит. На следующий день, во время прогулки в парке, царь заметил учителю: «Вы, однако, обучаете моих детей странному подбору слов». Жильяр покраснел и смутился. «Бросьте, не смущайтесь, – сказал царь, – я отлично понял все, что произошло, и я ответил дочери, что это один из славных терминов французской армии».

Если Ольга Николаевна походила на отца, то Татьяна Николаевна, которая была на полтора года младше, пошла в мать – худенькая и высокая. Она редко шалила и сдержанностью и манерами напоминала государыню. Она всегда останавливала сестер, напоминала волю матери, отчего девочки постоянно называли ее «гувернанткою». На людях и дома она неустанно окружала государыню заботой. С роскошными каштановыми волосами, сероглазая, стройнее и элегантнее всех своих сестер, она была организованная, волевая, с твердыми принципами. «Вы сразу понимали, что перед вами царская дочь», – отозвался однажды о ней один из офицеров императорского конвоя.

В обществе великая княжна Татьяна Николаевна затмевала свою старшую сестру. Лучше играла на рояле, хотя реже упражнялась и меньше старалась. Красивая, уверенная в себе, она чаще, чем Ольга Николаевна, выезжала в свет. Именно она принимала решения за сестер и брата. Если нужно было обратиться к родителям с какой-то просьбой, дети поручали это Татьяне Николаевне. Удивительное дело, но Ольга Николаевна не была в обиде на сестру за то, что она ею командует. Напротив, обе девушки были всем сердцем привязаны друг к другу.

Третья дочь, Мария Николаевна, была самой хорошенькой: румяные щеки, густые светло-каштановые волосы, большие синие глаза, которые в семье называли «Машины блюдца». В детстве она была пухлой и пышущей здоровьем. Став подростком, стала веселой и кокетливой. Марии Николаевне нравилось рисовать, но ленца и веселость натуры мешали ей развивать свои способности. Излюбленной темой Марии, которую домашние звали Машкой, были замужество и дети. По мнению многих, кто знал Марию Николаевну, не будь она царской дочерью, эта крепкая, добросердечная девушка стала бы прекрасной женой.

Французское ругательство.