Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Фальк Неро – черный рыцарь
Его прозвали черным рыцарем не только из-за доспехов, в которые он облачался во время рыцарских турниров, но за крутой нрав и жестокость, в которой ему не было равных. Он был беспощаден к врагам, суров и требователен ко всем без исключения. На его щите были выбиты слова: «Долг и Честь, Вера и Любовь». О том, что черный рыцарь может страстно любить и свято верить, не подозревал никто. Никто кроме верного друга и дамы сердца…
Она не была той красавицей, которые присутствуют на всех турнирах и бросают алые розы к ногам избранника. Она вообще никогда не была ни на одном из турниров. Она не сидела в рыцарском ложе, не ловила на себе любопытные взгляды завистников, не испытывала унижения из-за поражений своего рыцаря, не плакала от обиды из-за колких слов, брошенных в ее адрес и адрес рыцаря, не была представлена ко двору короля, не принимала участия в заговорах и дворцовых интригах, не знала правил королевского этикета. Но это не мешало ей быть любимой, единственной женщиной, которой черный рыцарь отдал свое сердце, посвятил свою жизнь…
Их встреча произошла на берегу Луары, где семья Фальков жила по приказу короля. Гийом Фальк – отец черного рыцаря следил за строительством летней резиденции короля Бенедикта, который устав от постоянных заговоров и бесконечных военных походов, решил уединиться в долине реки Луары. Это место было надежно защищено стремительной рекой и лесным массивом и как нельзя лучше подходило для уединения.
Король поручил строительство Гийому Фальку не случайно. Он не только принадлежал к старинному графскому роду и носил титул «правая рука короля», но еще был бесстрашным воином, верным другом и названным отцом незаконнорожденного сына короля и графини Агнесс Гидие – фаворитки короля.
При рождении мальчику дали имя Ирвин. Король Бенедикт стал его крестным отцом. Он одаривал Ирвина по-королевски. Мальчик рос при дворе, получая все, что должен получать королевский сын.
Жена Фалька Констанция – приемная мать Ирвина была первой фрейлиной королевы Эттины. Она пролила море слез, прежде чем согласилась на обман. Девять месяцев она разыгрывала беременность, подкладывая подушки в корсет. В то время, как настоящая мать мальчика графиня Агнесс Гидие жила в долине Луары в старой крепостной башне под строгой охраной королевских воинов.
Сюда же привезли Констанцию Фальк, на колени которой родился мальчик. Вид окровавленного младенца, обмотанного синей пуповиной, настолько перепугал Констанцию, что она потеряла сознание. Ее привели в чувства и отправили обратно в королевскую резиденцию вместе с ребенком, который отныне становился ее сыном.
На следующее утро к ней пришла королева Эттина. Констанция была так ошеломлена, что не могла говорить. Губы ее тряслись, из глаз катились слезы, лицо было таким бледным, что казалось, она вот-вот испустит дух.
– Бедняжка, – сказала королева. – Я не думала, что это так ужасно… Отдыхай, дорогая. На некоторое время я освобождаю тебя от обязанностей первой фрейлины. Тебе нужно восстановить свои силы…
Некоторое время, о котором говорила королева, стало бесконечностью. Констанцию просто напросто отлучили от Ее Величества. Она больше не могла сопровождать Эттину на балах и приемах. Она должна была воспитывать мальчика, которого люто ненавидела за то, что он стал причиной всех ее несчастий. И хотя Констанция по прежнему жила в королевском замке и не пропускала ни одно из торжеств, появление Ирвина перечеркнуло все ее мечты и надежды.
Констанция Фальк так и не полюбила Ирвина. Она всегда была к нему излишне строга, могла поколотить за малейшую оплошность и неповиновение ее приказу.
– Кода тебя только заберут обратно? – восклицала она в сердцах. Лицо ее при этом багровело, руки тряслись, а в глазах было столько ненависти, что Ирвин съеживался и шептал еле слышно:
– Обратно, это куда, ваша милость?
Он ни разу не назвал ее мамой, потому что таким было ее требование. Она для этого мальчишки – ваша милость. Она оказывает ему снисхождение, позволяя называться ее сыном.
Гийом пытался урезонить жену, но тщетно. Констанция была непреклонна.
– Однажды я пошла у вас на поводу, сударь, и получила в награду презрение. Вы сломали мою жизнь. Я превратилась в тень этой негодной девки, которая не стыдится быть рядом с королем и при этом ни разу не взглянула на того, кого она воспроизвела на свет. Ни разу… А я… я должна вытирать ему сопли… Кара небесная постигнет эту мерзавку Гидие. Ей отольются все мои слезы…
Констанция страстно желала Агнесс зла, но с той ничего не происходило. Фаворитка короля становилась краше день ото дня и вела себя так, словно она – настоящая королева. Поговаривали, что в спальне короля есть потайной ход, который ведет в резиденцию графини и все ночи он проводит в ее постели. Беременность королевы Эттины заставила болтунов прикусить языки и дала Агнесс еще большую свободу. Теперь их постоянно видели вместе с королем Бенедиктом.
Она надевала мужской наряд и отправлялась на охоту вместе с ним. На военном совете она занимала место секретаря. На рыцарском турнире всегда была дамой сердца короля. В то время как королева считалась главной дамой турнира, принадлежала всем, не принадлежав никому.
После рождения королевского сына принца Эдуарда – прямого наследника королевского рода все изменилось. Королю пришлось отдалить от себя Агнесс. Она не стала устраивать истерик. Она молча выслушала его приказы, улыбнулась и ушла.
Ночью король не смог попасть в ее спальню. Дверь была закрыта изнутри. Он стучал, требовал открыть дверь, умолял впустить его, но она осталась глуха к его мольбам и приказам. Утром королю сообщили, что ночью Агнесс Гидие пересекла границы королевства и скрылась в лесах Шенонсо. Больше о ней никто не слышал. Но поговаривали, что она стала главарем разбойников и разъезжает теперь в мужском наряде, наводя ужас на всех вокруг.
Король Бенедикт отчасти верил этим слухам. Он знал строптивый нрав Агнесс. Он не раз был свидетелем ее бесстрашия и отваги. Однажды на охоте она спасла ему жизнь, бросившись на вепря с ножом. Если бы не Агнесс, дикий кабан вспорол бы королю живот своими клыками. Зверь выскочил так неожиданно, что конь встал на дыбы и сбросил короля на землю. Тот не успел опомниться, как увидел льющуюся на лицо кровь. Это Агнесс проткнула кабана, нависшего над королем.
На вопрос: «Как ты это сделала?» Она, пожав плечами, ответила: – Сама не знаю… Я поняла, что медлить нельзя, и… сделала это…
Она бросила нож на траву, помогла Бенедикту подняться, стерла кровь с его лица, поцеловала в губы, сказала:
– Теперь мы связаны кровными узами, мой король. Если когда-то они порвутся, то значит, всего этого с нами не было.
– Эти узы никогда не порвутся, Агнесс, – сказал он, надев ей на палец королевский перстень печатку. Его она увезла с собой.
Бенедикт боялся, что однажды Агнесс вернется и потребует выкуп за свою поруганную честь, поэтому решил дать Ирвину рыцарское звание и поселить его в крепости, где он родился. Это было главной причиной, по которой Гийом Фальк со своим семейством отправился в долину Луары.
Но была и еще одна причина: Ирвин все больше становился похожим на свою мать Агнесс Гидие. Напоминание о ней мучило короля. Он не мог забыть свою возлюбленную, не мог избавиться от своих чувств к ней, как ни старался. Место Агнесс заняла другая фаворитка, но сердце короля она покорить не смогла.
Когда Фальки уехали, Бенедикту стало легче. Боль притупилась, образ Агнесс начал потихоньку стираться. Но радость короля была недолгой. У южных границ начались военные действия, и ему пришлось спешно отправляться туда. Он оставил королеву и фаворитку, пообещав обеим уладить конфликт за столом переговоров и вернуться в скором времени. Но это время затянулось…
Почувствовав свободу, королева Эттина выгнала любовницу короля, пригрозив ей смертной казнью, если та не покинет замок через три часа. Перепуганная девица сбежала через час, оставив все подарки короля на туалетном столике. Эттина торжествовала. Наконец-то она стала единственной хозяйкой замка.
– Пусть Бенедикт воюет подольше, а я тем временем наведу здесь порядок. Я покончу со всеми самозванцами и самозванками, мешавшими мне жить, – заявила она.
Первой в списке королевы стояла Констанция Фальк. Ей было послано приглашение прибыть во дворец Вийон. Та моментально примчалась на зов королевы. Шестнадцать лет она ждала, что Эттина смилостивится и позовет ее обратно. И наконец-то чудо свершилось.
Констанция ехала в Вийон с замиранием сердца. Она знала во дворце каждый уголок, могла по памяти описать каждую комнату, украшенную роскошными коврами, гобеленами и картинами лучших живописцев Амбуаза. Ее всегда восхищала мебель с инкрустацией и позолотой, камины и мозаичные панно, расписные потолки и полы, которыми можно было любоваться часами. Но больше всего Констанция тосковала по садам любви. Она пыталась сделать нечто похожее возле своего замка в долине Луары. Но Фальк не позволил вырубать деревья, окружавшие замок.
Он сказал, что крепостная башня, рядом с которой вырос их замок, стоит здесь с 530 года, а значит этим исполинам более тысячи лет, и к ним нужно относиться с почтением. А те кустарники, которые хочет высадить здесь Констанция, не прибавят ничего кроме кокетства. Она была пристыжена. Отказалась от своей затеи, но Фальк все же выделил ей небольшой участок земли, где она воссоздала один из элементов сада любви. Ту часть, которая олицетворяла любовь и нежность. Все кустарники Констанция сама подстригала в форме сердец, высаживала между ними огненные цветы, символизирующие пламя любви. А рядом на клумбах красовались маски из цветов, как напоминание о неизменных атрибутах королевских балов.
Констанция мечтала снова окунуться в атмосферу безудержного веселья и бесконечных любовных интриг с записками, веерами, слезами и дуэлями. Сады любви снились ей почти каждую ночь. То она бродила по северной части, которая была украшена сердцами, пронзенными стрелой, символами люби и страсти.
То заходила в северо-восточную часть символизирующую адюльтер. Здесь преобладали желтые цвета, цвета измены, а кусты были подстрижены в форме вееров, рогов и записок. Констанция не любила эту часть сада. Она вообще не любила желтый цвет. Зная это, королева нарочно водила ее сюда, чтобы Констанция привыкла принимать жизнь во всех ее проявлениях. И она привыкла. Она безропотно выполняла приказы королевы и лично украшала клумбы желтыми цветами, а потом шла в юго-восточную часть сада, посвященную трагической любви. Скрещенные шпаги и пистолеты, кровь и слезы – алый, кроваво-красный и белый преобладали здесь.
Самой разноцветной была юго-западная часть, которой Констанция и отдала свое предпочтение.
Гуляя по своему саду, не во снах, а наяву, она мечтала о том, что королева Эттина смилостивится над ней, и они вновь станут лучшими подругами…
Когда посыльный привез письмо от королевы, Констанция была в саду. Она выронила цветы, которые только что срезала, и, забыв о них, побежала собирать вещи. Цветы потом подняла горничная Сюзанна и принесла в комнату госпожи. А утром все они почернели, словно какой-то злой гений приказал им завянуть. Сюзанна до смерти перепугалась, закрыла комнату Констанции и решила не ходить туда до ее возвращения. Сердце бедной девушки и без того было разбито, из-за отъезда госпожи, поэтому новых страданий она себе не хотела добавлять. Ей хотелось верить, что у хозяйки все будет хорошо…
Констанция приехала во дворец вечером. Несмотря на поздний час в окнах горел свет, словно готовились к встрече важных гостей. Дворецкий сказал, что никаких гостей не будет, а вот ее королева ждет с нетерпением. Это окрылило Констанцию. Она поспешила в покои королевы, упала к ее ногам, простонала:
– Милая, милая моя, дорогая моя Эттина, простите, простите свою неразумную фрейлину. Позвольте мне…
– Рассказывай все, что знаешь, – потребовала королева, прервав ее причитания.
Констанция не посмела подняться с колен. Голос королевы был слишком суровым, да и взгляд не сулил ничего хорошего. Сердце Констанции сжалось, заныло, руки затряслись. Она вцепилась в подол своего платья, чтобы хоть как-то скрыть волнение, и рассказала без утайки обо всем, что так долго скрывала. В финале своей исповеди Констанция сообщила, что непрестанно молится о том, чтобы мальчишку поскорее забрали небеса.
– Встань, выпей воды, – сказала Эттина, когда Констанция замолчала.
Та поднялась, поправила платье, налила стакан воды, выпила, посмотрела на королеву. Та улыбнулась.
– Скажи, дорогая, кто еще знает эту тайну?
– Мой супруг Гийом Фальк, – ответила Констанция. – Но он сейчас далеко… Король Бенедикт вызвал его к южным границам…
– А чем занимается мальчик?
– Бродит по лесу, – ответила Констанция. – Он – настоящий дикарь, Ваше Высочество, такой же, как… – она запнулась, увидев злой блеск в глазах королевы.
– Кто присутствовал при его рождении? – королева задала новый вопрос.
– Кроме меня и доктора никого не было, – ответила Констанция. Сердце заныло, в животе разгорелся пожар. На лбу выступила испарина.
– Ты знаешь, где сейчас доктор? – королева встала.
– Его отравили в тот же день, – ответила Констанция, чувствуя, как подкашиваются ноги. Поняв, что та же участь ожидает и ее, она упала на колени, простонала:
– Помилуйте, королева… Сжальтесь над своей неразумной фрейлиной. Я стала рабой обстоятельств. Я не хотела. Я сопротивлялась, но меня заставили. Разве могла я ослушаться короля? Помилуйте, Эттина, вспомните нашу дружбу… Вспомните, сколько всего было…
– Замолчи, – приказала королева. – Все в прошлом. Ты сейчас отправишься на небо, а мальчишка будет жить, потому что он – сын короля. Если бы ты любила его, я бы тебя простила…
– Эттина, – Констанция распласталась на полу, залилась слезами. – Помилуйте меня…
– Это не в моей власти, милая, – сказала королева нежно. Констанция подняла голову. Королева нагнулась и сказала с улыбкой:
– Вода, которую ты выпила, отравлена. Мой алхимик придумал новый яд, который невозможно почувствовать, но его смертоносные свойства при этом не исчезли, а усилились. Ты обречена, дорогая… – выпрямилась, скрестила руки на груди и уже свысока выговорила Констанции все, что давно хотела сказать:
– Наглая лгунья, думаешь я не видела, что твой живот похож на подушку? Думаешь, я не знала, что мальчик не твой сын? Всем было видно, что ты ненавидишь его… Мне не жалко тебя, не жалко совершенно, потому что той милой, доброй Констанции, которую я знала и любила, больше нет. Она давно умерла… Прощай.
Королева открыла дверь, приказала стражникам отнести Констанцию на королевское кладбище.
– Ваше Высочество, умоляю… – закричала та, пытаясь вырваться из крепких рук солдат, но силы ее оставили.
– Радуйся, милая, тому, что ты будешь покоиться на королевском кладбище. Не все знают место своего захоронения, а ты знаешь. Ты счастливица, Констанция Фальк. Считай это моим прощальным подарком за твою верность…
– Благодарю, – едва шевеля губами, прошептала та и испустила дух.
Обличая Констанцию, Эттина блефовала. Она не догадывалась ни о чем до тех пор, пока не заметила в мальчике сходства с Агнесс Гидие. Она поделилась своими наблюдениями с королем и он тут же отправил Фальков в долину Луары. Это насторожило королеву. Она дала себе слово, что узнает тайну рождения этого мальчишки. И вот долгожданный день настал. Она эту тайну знает. Но это знание добавляет ей новых проблем.
Эттина позвала служанку, приказала выбросить посуду, к которой прикасалась Констанция, долго мыла руки, натирала их маслами и лишь потом позволила войти своему тайному советнику.
– Отправляйтесь в замок Фальков и станьте тенью Ирвина. Докладывайте обо всем, что он делает, что говорит, что думает. Мы должны знать о нем все. Он – наш главный враг. Он королевский сын и может претендовать на трон, а я не желаю делить королевство Амбуаз ни с кем. Мой сын Эдуард – единственный прямой наследник, которому здесь все принадлежит. А пока он не достиг совершеннолетия, власть будет в моих руках. В отсутствии короля, я – королева Эттина считаю себя повелительницей Амбуаза. Мою волю должны выполнять все без исключения. Да будет так!
– Да будет так! – повторил советник, поклонившись…
Отъезд Констанции в королевский дворец Ирвина обрадовал. Наконец-то он будет избавлен от необходимости ужинать с ней за одним столом и выслушивать бесконечные нравоучения. Наконец-то он пойдет в старую башню и познакомится с привидениями, которых по утверждению госпожи Фальк там видимо-невидимо. Ирвин мечтает подружиться с ними, стать таким же, как они, чтобы отомстить этой злобной госпоже, которая заняла место его матери. Он чувствует, что Констанция Фальк – чужая, далекая женщина, которая не имеет к нему никакого отношения, поэтому она так холодна и жестока. И то, что ее не будет несколько недель, прекрасно. Конечно, было бы лучше, чтобы она вообще не возвращалась, и он, Ирвин, остался бы здесь один дожидаться возвращения отца. Учитель мосье Жермон не в счет. Он с удовольствием отдохнет несколько недель или даже месяцев от уроков латыни. Ему есть чем заняться в свободное время. Он ухаживает за горничной госпожи Фальк Сюзанной, которая, к счастью, осталась дома. Таким был приказ королевы. При дворе слуг достаточно, и фрейлине королевы незачем везти с собой постороннего человека.
Сюзанна была единственной, кого огорчил отъезд хозяйки.
– Ах, госпожа, лучше бы вам не ездить во дворец, – проговорила она, помогая Констанции усесться в карету.
– Прекрати болтать ерунду, – приказала та. – Лучше порадуйся за меня. Порадуйся тому, что моя заветная мечта наконец-то исполнилась.
– Я хочу порадоваться, да не получается. Душа предчувствует что-то плохое.
– Типун тебе на язык, Сюзанна, – воскликнула Констанция, оттолкнув ее, приказала кучеру:
– Поехали скорее, а то мы не доберемся до Вийона и к утру.
Сюзанна залилась слезами, убежала к себе. Все остальные слуги воскликнули:
– В добрый путь, госпожа. И подольше погостите у королевы!
Мосье Жермон пошел утешать Сюзанну, а Ирвин пошел гулять вдоль берега Луары. Он любил долгие пешие прогулки, во время которых ему никто не мешал думать, мечтать и декламировать стихи.
По натуре Ирвин был впечатлительным, добрым, сентиментальным человеком. Когда он наблюдал за букашками, карабкающимися по травинкам, за муравьями, строящими гигантские муравейниками, за птенцами, совершающими первый полет, в его глазах блестели слезы умиления. Но об этом никто не знал, никто не догадывался об особенных душевных качествах мальчика. Он с ранних лет понял, что выставлять напоказ свою душу нельзя. Она должна быть закрыта ото всех, кроме Бога.
О Боге он узнал от дамы с синим веером, которая ему то ли приснилась, то ли пригрезилась, когда он был еще маленьким. Его уложили спать, погасили свет, но окно оставили открытым. Он лежал и смотрел на звезды через прозрачную вуаль, которая чуть подрагивала от ветра. Потом она отодвинулась, пропуская в комнату даму с синим веером. Ирвину не было страшно, потому что дама опустилась на колени перед его кроваткой, поцеловала его в лоб и заговорила нежнейшим голосом. Ее голос его убаюкал, но не настолько, чтобы стереть из памяти все, что она говорила. Сквозь полуприкрытые веки Ирвин видел глаза дамы, похожие на сияющие звезды.
– Небо обитель наших душ. Туда, туда мы все однажды вернемся. Здесь на земле мы – гости, странники. Мы пришли сюда научиться верить, прощать и любить. Но прощение – трудная штука. Порой простить невозможно, невозможно без Божьей помощи. Запомни, мой мальчик, невозможное человекам, возможно Богу. Он знает все движения наших мыслей. Ему одному доверяй все свои секреты. У Него проси совета и помощи. Только у Него. Не доверяй никому из людей.
– А ты… – прошептал он.
– Я не человек, а призрак, – ответила она и исчезла.
С тех пор Ирвин любит призраков и хочет быть среди них. Но из-за госпожи Констанции он не может попасть в башню, где они живут. К тому же он постоянно чем-то занят. Латынь, верховая езда, уроки фехтования, изучение правил и законов рыцарского ордена Святого Михаила, подготовка к рыцарскому турниру, дворцовый этикет…
Ирвин с трудом находит время для прогулок. Но когда это ему удается, он кричит от счастья, орет во все горло, распугивая птиц, благо никто его не слышит.
В тот день, когда уехала госпожа Фальк, Ирвин орал громче, чем всегда. Радость его была так велика, что он долго не мог накричаться. А потом ему захотелось поваляться на зеленой травке. Он раскинул руки в стороны, воскликнул:
– Какое счастье, Боже, что ее больше нет!
И сам же испугался своих слов, поднялся.
– Прости мне Господи, этот невинный грех. Я рад, что госпожа уехала. Пусть ей будет хорошо там, во дворце Вийон. Пусть все ее мечты сбудутся… Пусть… – улыбнулся, снова распластался на траве, закинул руки за голову, сказал:
– Злоба убивает наши души. Я не хочу быть злым, не хочу…
– Прекрасное желание, – раздался звонкий голос.
Ирвин вскочил, уставился во все глаза на незнакомку, одетую в наряд разбойницы. Ее нельзя было назвать красавицей, но в ней было нечто завораживающее. Она напомнила Ирвину первые цветы, которые появляются на снежных проталинах и наполняют его сердце неописуемым восторгом. Их неяркой красотой он может любоваться часами. И то, что они цветут на снегу, добавляет им особый шарм, особое очарование, помогает оценить истинную красоту и силу любви, которая и заставляет ростки тянуться к солнцу, к небу, к Богу.
– Ты привидение? – спросил Ирвин растерянно.
Он знал, что здесь поблизости нет никакого жилья. И незнакомка могла придти сюда только из старой башни, места обитания привидений. Но привидения не разгуливают по лесу при свете дня. Их время – ночь. Значит, незнакомка живой человек. Это открытие ошарашило Ирвина сильнее, чем ее ответ, который прозвучал после того, как он сам все понял.
– Я вовсе не привидение. Я – обыкновенный человек, как и ты.
– Да-да, это хорошо, – сказал он, взяв ее за руку. – Хорошо, что ты живая, настоящая. Как тебя зовут?
– Диана, Диана охотница, – ответила она, высвободив руку. – А тебя?
– Я – черный рыцарь Фальк Неро, – сказал он с гордостью. Наконец-то представилась возможность произнести вслух свое рыцарское имя.
– Фальк Неро, вы позволите мне звать вас своим рыцарем? – спросила она, улыбнувшись. Он был польщен.
– Конечно, Диана. А я стану называть тебя своей дамой сердца. Согласна? – она пожала плечами. Он взял ее за руку, сказал:
– Понимаешь, Диана, у рыцаря должна быть дама сердца, ради которой он совершает все свои подвиги. К ногам которой он готов сложить все сокровища мира.
– Мне не нужны сокровища мира, – проговорила она. – У моих ног и так весь мир. Весь, понимаешь, рыцарь, – она высвободила руку, отбежала в сторону и звонко крикнула:
– Я – королева этого леса, этой реки, этого мира. Я – сама весь этот мир! Смотри!
Она бросилась в реку и исчезла. Ирвин остолбенел. Ему показалось, что он снова стал маленьким, потому что те же чувства, которые он испытал тогда, когда исчезла дама с веером, он испытал сейчас, глядя на проказы Дианы. Он не мог пошевелиться, сердце колотилось, взлетало то вверх, то вниз, лишая его способности думать. Постепенно оцепенение прошло, и Ирвин сделал несколько шагов к реке. Он долго смотрел на стремительное ее течение и думал о том, что ни разу не намочил ног в Луаре. Боялся, что река рассердится и переломает его, как ломает деревья, упавшие в нее.
А Диана реку не боится. Она растворилась в ней, стала частью Луары. Значит, и он может не бояться стремительных ее вод. Значит… Он сделал еще одни шаг и услышал позади голос Дианы.
– Тебе не следует повторять то, что делаю я, рыцарь.
Он обернулся и зажмурился, чтобы не ослепнуть. Кожа Дианы светилась, словно она была Венерой – самой любимой звездой Ирвина, звездой, спустившейся с небес.
– Что с тобой, рыцарь? – в ее голосе послышались нотки волнения.
– Не знаю, – ответил он, не открывая глаз. – Ты так прекрасна, что я боюсь потерять голову…
– Рыцарь должен владеть своими эмоциями, – сказала она строго.
– Откуда ты об этом знаешь? – он во все глаза уставился на нее. Эти слова и эта строгость насторожили его.
– Ниоткуда, – ответила она, улыбнувшись. – Просто знаю, и все. Я же – охотница, – она отжала мокрые волосы, закрутила их на затылке, закрепила веточкой рябины.
– Где ты взяла эту заколку? – спросил он. – Я никогда не видел таких ягод здесь, в нашем лесу.
– Это подарок кузины из Шенонсо, – ответила она. – Там много рябины. Правда, красиво, – она повернулась к нему спиной.
– Да… Это – лучшее украшение из всех, которые я видел в королевстве Амбуаз, – сказал он.
– Благодарю тебя, мой рыцарь, – она поклонилась, протянула ему руку. – Простимся. Мне пора.
– Постой, скажи мне, где твой дом?
– Это секрет, мой рыцарь, – пропела она. – Меня искать не нужно. Я сама приду к тебе сюда на это место завтра.
– Я буду ждать тебя, Диана, с рассвета до темна.
– Нет, нет, мой рыцарь, тебе не нужно приходить сюда так рано. Я только в полдень буду здесь. Прощай… – сказала и исчезла, оставив в его руке веточку рябины.
Он взял одну ягоду в рот, разжевал, плюнул.
– Какой странный вкус. Наверно, есть ее не стоит. Она растет для красоты, как и Диана, – улыбнулся. – Подарочек со смыслом. Не стоит пробовать меня на зуб, а лучше восхищайся издали, чтобы потом не раз-очаро-ваться.
Ирвин вернулся домой позже, чем обычно. Мосье Жермон пожурил его для проформы и занялся своими делами. Ирвин наскоро поужинал, приказал открыть двери в башню. Взял факел, пошел знакомиться с привидениями.
Его шаги гулко отзывались в пустых комнатах, которых было не так уж много. По три на каждом этаже. Три этажа – девять комнат. Толстые каменные стены предохраняли комнаты от мороза и жары. Внутри было прохладно, но именно такую прохладу Ирвин любил. Он просил не топить камин в своей комнате даже в лютые морозы. Ему нравилось ощущать холодное прикосновение зимы к своему телу и, выдыхая его паром изо рта, чувствовать себя повелителем морозов и вьюг.
Но госпожа Фальк приказывала слугам разжигать огонь во всех комнатах. Они не смели ей перечить. Она была главной в отсутствии хозяина. Когда же господин Фальк возвращался, Ирвин мог делать все, что пожелает. Мог даже отменять приказы мадам Ко, так он ее называл. Но таких счастливых моментов было немного, поэтому Ирвин ценил их. И сейчас, исследуя башню, он словно возвращался в каждый из этих счастливых дней. Девять комнат, девять лет. В каждой комнате – камин с дровами, готовыми разгореться в любой момент.
У Ирвина создалось впечатление, что в башне готовятся к приезду хозяев. Все готово к встрече, нужен лишь сигнал, чтобы все здесь ожило и засияло. Но пока их нет, можно подняться по узкой винтовой лестнице наверх, на крышу.
Но лестница привела его в большую комнату с мебелью и стеллажами, на которых ровными рядами стояли книги в дорогих кожаных переплетах.
– Неужели привидения читают книги? – воскликнул Ирвин, поместив факел в держатель на стене. Взял одну книгу, открыл. На титульном листе значился год 1441. Ирвин присвистнул:
– Этим книгам почти сто лет! Получается, что сто лет назад в этой крепости жили образованные люди. Жаль, что я не знаю этого языка и не могу прочесть эти книги.
Он поставил книгу на место, взял другую, третью. Но все они были на незнакомом ему языке.
– Я обязательно узнаю, что это за язык и прочту все книги. Слово чести! – сказал он, взял факел и хотел уже уходить, но его взгляд привлек лунный луч, блеснувший на оконном стекле. Ирвин подошел ближе. Окно оказалось выходом на круговой балкон, с которого был хорошо виден лес и петляющая между деревьями Луара. На горизонте, там где начинались земли королевства Шенонсо поднималась вверх тонкая струйка дыма.
– Так вот, где живет моя Диана! – воскликнул Ирвин. Он прижал руку к сердцу, потом к губам и замер, подняв руку над головой. Так, по его мнению, рыцарь должен был приветствовать свою даму сердца. Этот жест Ирвин придумал сейчас, стоя на балконе башни. Этот жест он ни разу не повторил на турнирах, потому что среди множества красавиц королевства, его дамы сердца никогда не было.
Ирвин прошелся по круговому балкону, посмотрел вниз на замок Фальков, вернулся в комнату, закрыл балконную дверь, сказал, обращаясь к невидимым собеседникам:
– Как должно быть, вы любили это место, когда жили здесь. Я вас понимаю. Не любить это место невозможно. Я чувствую вашу любовь. Я постараюсь сохранить ее. Пока я жив, эта башня будет стоять здесь. И никто не посмеет нарушить ваш покой. Никто не осквернит вашу святыню, клянусь!
Он повторил жест, посвященный даме сердца. Интуиция подсказала ему, что эта комната принадлежала даме. Все здесь было подобрано с особым вкусом. И даже массивная мебель не выглядела грубой. Резьба и мелкие детали украшавшие ее, придавали предметам воздушность, скругляли прямые углы. А на деревянном потолке наоборот все было подчинено законам геометрии. Геометрические фигуры располагались в строгой последовательности и, по всей видимости, имели свой особый смысл, свое назначение.
Крест накрест шли две надписи: vita – muerta, anima – amore.
– Жизнь и смерть, любовь и душа, – прочел Ирвин и несколько раз повторил эти слова вслух. – Пока мы живы, мы любим. А когда мы умираем, душа возносится к небесам, в обитель Божью. И, может эти фигуры обозначают дорогу, по которой нужно пройти, пока мы живы? А может, это фазы луны… Или нет, это путь от сердца рыцаря к сердцу прекрасной дамы, – улыбнулся. Это сравнение показалось ему самым лучшим. – Да, это путь от сердца к сердцу. Я непременно изображу его на своем рыцарском гербе. И еще я напишу слова: «Долг и Честь, Вера и Любовь». Клянусь!
Ирвину было так хорошо и радостно, что он запел. Вначале негромко, а потом все сильнее, сильнее. Его голос гулко отдавался во всех уголках башни, сливался со звуком его шагов, приобретая объем и силу. Песня звучала даже тогда, когда Ирвин замолчал. Это вселило в него уверенность, что привидения оценили его клятвы, и теперь он с ними заодно. Они его приняли. Значит, он может приходить сюда безбоязненно тогда, когда захочет.
– Благодарю вас, друзья мои, – сказал он, когда наступила полная тишина. – Отныне наши связи нерушимы. Я – черный рыцарь Фальк Неро стану защитником душ, покинувших эту землю, – он поклонился, вышел из башни.
Погасил факел, воткнул его в держатель у дверей, повернул ключ в замке.
– Отныне этот ключ будет храниться у меня на груди. Никто не посмеет прикоснуться к этой святыне. Клянусь!
Он пошел к себе. Из окон его комнаты была видна башня. Он долго смотрел на нее уже лежа в кровати. В какой-то миг ему показалось, что на балкон вышла дама с веером. Но было это реальностью или частью сна он не знал… Ему не хотелось ни о чем думать. Ему просто было хорошо. Хорошо от осознания того, что он наконец-то обрел то, чего был лишен все эти годы. Теперь у него есть любовь и душа: anima – amore…
Утром Ирвин помчался к заветному месту. По дороге он нарвал букет лесных цветов для Дианы. Впервые ему захотелось кого-то порадовать. Это желание сделало его необыкновенно счастливым. Ему захотелось отдать ей всего себя, раздарить себя по клеточкам, по частичкам. Захотелось, чтобы ее смех не смолкал. А он бы смотрел на нее неотрывно и чувствовал, как душа взлетает к небесам и поет песнь менестреля:
Как и в прошлый раз, Диана появилась неожиданно, хоть он ждал ее и смотрел во все глаза на берег Луары. Но она пришла не оттуда. Она вышла из-за дерева, улыбнулась, сказала:
– Здравствуй, мой верный рыцарь!
– Здравствуй… – проговорил он, глядя на нее во все глаза.
Сегодня Диана была одета в длинное платье бежевого цвета с разноцветным орнаментом на груди. Черные волосы струящиеся вниз по плечам, подчеркивали бледность ее лица, делали его еще прекрасней. Ирвин не видел, женщин с распущенными волосами. В замке Фальков все ходили в чепцах или париках. Только Сюзанна не прятала волосы, но они у нее всегда были гладко зачесаны и закручены на затылке. И сейчас, глядя на волнистые волосы Дианы, Ирвин думал о том, что прятать такую красоту – безрассудство. И хорошо, что Диана это понимает. Ирвин смотрит на этот черный струящийся каскад, на белое лицо и улыбается счастливейшей из улыбок. Потому что так он никогда еще не улыбался. Он чувствует, что с Дианой можно быть собой, что она не предаст, не укорит, не обидит так же, как любящий его Бог.
– Это тебе, – наконец-то спохватывается он, протягивает ей букет.
– Ах, какая прелесть! – восклицает она и прячет лицо цветы. А через миг, вскидывает голову. – У меня тоже есть подарок для тебя. Он под деревом, взгляни.
Ирвин оборачивается. Под большой разлапистой елью лежат черные доспехи. Именно такие ему однажды приснились. С тех пор не было ни дня, чтобы он не мечтал о них.
– О, Боже, Диана, как ты узнала? – он с удивлением посмотрел на нее.
– Это тебе подарок от кузины из Шенонсо, – ответила она. – Примерь.
Ирвин опустился на колени, прикоснулся к доспехам кончиками пальцев, посмотрел на Диану.
– Они живые. Они отзываются на мое прикосновение.
Она присела рядом, сказала:
– Соединение кожи и металла делает доспехи подвижными. Они легкие и очень прочные. Они надежно защитят рыцаря от стрелы, кинжала, ножа и шпаги. Ну же, Ирвин, надевай…
– Погоди, – он взял ее за руку. – Ответь, пожалуйста, почему доспехи черного цвета?
– А разве не ты хотел быть черным рыцарем? – она поднялась.
– Я, – ответил он, глядя на нее снизу вверх. – Но откуда ты узнала это? Кто сказал тебе мое имя?
– Кузина из Шенонсо, – ответила Диана.
– Кузина из Шенонсо, – повторил Ирвин, поднявшись. – Не та ли это дама с синим веером, советам которой я следую всю свою жизнь?
– Возможно, – проговорила Диана, глядя вдаль. – В нашей жизни много необъяснимого, Ирвин.
– Странно, мне показалось, что ты знаешь все или почти все, – сказал он.
– О, нет, не заблуждайся, рыцарь, – на щеках вспыхнул румянец. – Я еще слишком юна и неопытна, чтобы принимать твои слова за комплимент моему уму. Я ничего еще не знаю так, как должно знать.
– Зато ты умеешь внезапно исчезать и так же внезапно появляться, – сказал он.
– Для этого не нужно иметь много ума, – сказала она. – Это всего лишь игра, в которую мы играем с рождения. Я просто становлюсь твоей тенью, поэтому ты меня не видишь. Смотри: сейчас я перед тобой, а теперь меня нет, – она исчезла.
Ирвин так резко повернулся, что столкнулся с ней лбом. Диана приложила ладонь к ушибленному месту, простонала:
– О, я не ожидала, что ты такой прыткий. У меня искры из глаз полетели. У тебя железный лоб, Ирвин.
– Точно, – Ирвин рассмеялся. – Мой лоб стал железным после того, как меня в него поцеловала дама с синим веером…
– Кузина из Шенонсо, – подсказала Диана.
– Кузина, – он улыбнулся, надел доспехи.
Они пришлись ему в пору. В них он не чувствовал себя железным пугалом, нуждающимся в посторонней помощи. Доспехи стали его повторением, его новой кожей, обладающей эластичностью и железной защитой.
– Ты прекрасен, рыцарь Неро, – сказала Диана, придирчиво осмотрев его со всех сторон. – Давай испытаем на прочность твою новую кожу.
Она выхватила из-за пояса нож, полоснула Ирвина по груди. От неожиданности он оступился и упал навзничь.
– Да ты слабак! – воскликнула Диана с сожалением. – Рыцарь должен всегда твердо стоять на ногах, иначе он не достоин быть рыцарем. Вставай, – она протянула ему руку.
Они стояли друг против друга и молчали. Ему было стыдно и больно. Впервые хотелось заплакать от обиды. Но он душил в себе эту слабость, поэтому и не мог говорить.
Диана понимала, как унизительно для рыцаря быть осмеянным дамой, быть поверженным ею, и боялась говорить, чтобы не бередить его рану. Единственное, что пришло ей на ум в этой ситуации – поцеловать Ирвина в лоб, что она и сделала.
И в тот же миг грянул гром, сверкнула молния, и на землю обрушился ливень.
– Что ты стоишь? Прячься скорей, – крикнула Диана, втянув Ирвина под еловые ветки.
Лицо Ирвина было мокрым от слез. Они все же вылились наружу. Вылились в тот самый момент, когда полил дождь. И прогремевший гром был его громом и молния – его молнией, разделившей жизнь на «до» и «после».
До поцелуя Дианы Ирвин был юнцом, глупым мальчишкой, верящим в сказки. После поцелуя он стал рыцарем, защитником сказок. Он шагнул под ветки, прижал Диану к груди, выдохнул:
– Душа моя, любовь моя навеки…
– Ania mia, ti amo… – повторила она.
Мгновение спустя защебетали птицы, солнечный луч пробился сквозь тучи и разлил золотую краску на землю. Только хрустальные капли на еловых иголках напоминали о дожде, омывшем мир…
Диана и Ирвин долго гуляли вдоль берега Луары, говорили, смеялись, молчали, снова говорили. Попрощались они на закате. Диана сказала:
– Пора, мой друг, – поцеловала его в лоб, исчезла.
– До завтра, душа моя, – проговорил он, гладя вдаль. Снял доспехи, спрятал их в сумку, которую дала Диана, пошел в замок.
Мосье Жермон поджидал его у дверей. По напряженному выражению его лица Ирвин понял, что-то случилось.
– Королева прислала к нам своего человека, – сообщил Жермон, озираясь по сторонам. – Весьма неприятный господин. Удивился, что тебя нет в замке и мы не знаем, где ты гуляешь. Задал несколько странных вопросов слугам, вызвал к себе Сюзанну. Они разговаривают уже четыре часа. Я подслушивал под дверью. Она плачет. Плачет четыре часа, это невыносимо. Это начало финала. Если так дальше пойдет, мы все обречены…
– Не стоит раньше времени паниковать, мосье Жермон. Все еще может измениться, – сказал Ирвин. – Думаю, все не так страшно, как вам кажется.
– Нет, нет, мой дорогой мальчик, мне ничего не кажется, – проговорил Жермон, покачав головой. – Я достаточно долго живу на свете, чтобы делать смелые заявления. К тому же, моя интуиция еще ни разу меня не подводила. Уверяю вас, Ирвин, нас ждут серьезные испытания. Беззаботная жизнь в замке Фальков закончилась, помяните мое слово, – он посторонился, пропуская Ирвина к дверям. Но в последний момент сжал его руку:
– Умоляю, ни о чем ему не рассказывайте. Ни о чем… Это спасет вам жизнь.
– Благодарю, – сказал Ирвин, подумав о том, что он никогда никому ничего не рассказывал. Даже сам мосье Жермон, с которым они проводили большую часть времени, не смог выпытать ни один из секретов Ирвина, не узнал о его тайнах, не понял насколько раним этот юноша с суровыми чертами лица и взглядом затравленного зверька.
Ирвин спрятал доспехи, умылся, надел одежду подобающую для встречи с высоким гостем, пошел в гостиную. В камине горел огонь, поленья весело потрескивали, выпуская на волю сотню искр. Ирвин улыбнулся. Игра огня и дров всегда его веселила. Он сел на невысокий стул у камина, засмотрелся на пламя.
– Добрый вечер, господи Ирвин Фальк, – раздался за его спиной довольно неприятный мужской голос.
Ирвин поднялся. Перед ним стоял высокий худощавый господин с тонкими чертами лица. Он был бы красив, если бы не злые глаза, которые все портили.
– Я – Франц Депорт советник Ее Величества королевы Эттины. Вы похожи на отца. У вас такое же мужественное, одухотворенное лицо, – он улыбнулся. На миг его глаза подобрели, но лишь для того, чтобы стать еще злее. – Надеюсь, вы уже догадались, что цель моего визита состоит не в том, чтобы петь вам хвалебные оды.
– Да, – сказал Ирвин, глядя на Депорта.
– Королева Эттина направила меня сюда по просьбе короля, который сейчас воюет у южных границ, но помнит о вас и хочет, чтобы я подготовил вас к рыцарскому турниру, – Депорт улыбнулся своей недоброй улыбкой. – Вам предстоит показать свое мастерство и стать рыцарем Ордена Святого Михаила. Турнир назначен на ноябрь. Король Бенедикт решил не откладывать его. Он надеется, что война к тому времени закончится. К тому же до ноября еще полгода и за это время произойти может все, что угодно. А у нас с вами, господин Фальк, есть время на подготовку.
– Очень хорошо, – сказал Ирвин.
Депорт одобрительно кивнул. Строгий немигающий взгляд Ирвина подтверждал, что он – сын короля Бенедикта. Никто кроме него не мог так долго смотреть в одну точку, немигая. Даже сын короля Эдуард не унаследовал эту способность. Она досталась Ирвину – незаконнорожденному сыну короля и Агнесс Гидие. Сходство с которой было так велико, что поначалу Депорт подумал, что перед ним фаворитка короля, переодетая в мужской наряд. Но, чем дольше он смотрел на Ирвина, тем больше понимал, что это лишь обман зрения. Агнесс здесь нет. Где она – неизвестно. А перед ним стоит глупый мальчишка, которого он, Франц Депорт, должен уничтожить, убрать с пути королевы и принца Эдуарда. В чемоданчике тайного советника лежит пузырек с ядом, который он будет подливать Ирвину в еду. Яд разрушит его иммунную систему, сделает его мишенью для болезней, которые довершат начатое Депортом дело.
А, чтобы мальчишка ничего не заподозрил, он, Франц Депорт, научит его особым рыцарским приемам, которых не знает никто в королевстве, и тем самым завоюет его доверие. В успехе своего дела Депорт не сомневается. Он умеет манипулировать людьми. Он видит их насквозь.
– Вы еще не ужинали, господин Депорт? – спросил Ирвин.
Занятый своими мыслями Депорт, ответил невпопад:
– Да, нет… да… я голоден. Я устал с дороги… – рассердился на себя.
– Тогда пойдемте в столовую, – предложил Ирвин, пропуская гостя вперед.
– С этим мальчишкой нужно быть начеку, – решил Депорт. – Не стоит забывать, что он сын Гидие, о которой ходят разные противоречивые слухи. Одни называют ее дамой с синим веером. Другие – черной дамой. Третьи – разбойницей из Шенонсо. Четвертые – ведьмой. В каждом из этих утверждений есть доля истины. Слухи на пустом месте не рождаются.
К тому же, Депорт сам был свидетелем фантастической силы Агнесс, когда она сорвала с двери замок с такой легкостью, словно сдула с ладони пылинку. Потом этот замок она швырнула на стол, за которым сидела королева со своими фрейлинами. Стол рухнул, перепугав дам до полусмерти. На их истошные крики сбежались все, кто был в замке, а виновница переполоха Агнесс Гидие, села в карету и укатила в свою резиденцию.
С тех пор королева Эттина больше не пыталась досадить сопернице. Она смирилась с ее существованием. Сделала вид, что смирилась. Так было спокойней. К тому же кто-то из придворных сообщил королеве, что Агнесс владеет секретами черной магии, и с ней лучше не связываться. Эттина вняла добрым пожеланиям и зачастила в королевскую церковь.
Она подолгу простаивала на коленях перед иконой Девы Марии, умоляя послать ей утешение, защитить от черных чар. Молитвы были услышаны. Эттина родила сына. Король вернулся на брачное ложе, а соперница исчезла.
Королева торжествовала. Но, счастье ее было недолгим. У короля появилась новая фаворитка очень глупая и очень молодая. Она считала своим долгом рассказывать всем о своем высоком положении при дворе и требовала относиться к ней, как к королеве.
Огорчение Эттине добавило известие о том, что в лесах Шенонсо появилась разбойница, похожая на Агнесс Гидие. И финальным ударом стала война, добравшаяся до южных границ.
– Ах, как все некстати, не вовремя, – плакала Эттина, уткнувшись в грудь Депорта. А он, как мог ее утешал, пытался найти положительное в том, что происходит. И это ему удалось. Мало-помалу Эттина успокоилась.
– Вы – мудрый человек, Депорт, – сказала она в одну из их встреч. – Вы правы, мне нужно действовать, а не плакать.
Прошло еще какое-то время, прежде чем он услышал то, что хотел услышать.
Эттина стояла у окна, смотрела на закат, а он докладывал ей о том, как прошел день. Не поворачивая головы, Эттина сказала:
– Я долго размышляла над вашими словами, Депорт, и поняла, что вы правы: то, что можно королю, можно и королеве! Сегодня ночью я не буду запирать двери своей спальни… А пока, можете быть свободным…
Когда он пришел к ней в полночь, то застал ее стоящей у окна. Она повернулась не сразу. Вначале приказала закрыть дверь, сказала несколько ничего не значащих слов о долге и чести, о королевской тайне и лишь потом он увидел ее пылающее от стыда и смущения лицо.
Он бросился к ее ногам. Он целовал ее туфельки, подол ее платья, а она молила Пресвятую Деву о прощении.
– Нет, я не смею, не смею… – простонал он, поднявшись с колен. – Простите меня, королева. Позвольте мне уйти…
– Уйти? – она растерялась. – Вы в своем уме, Депорт? Вы хотите уйти сейчас, после того, как распалили меня? Нет, вы должны закончить начатое дело… Я жажду ваших ласок…
– Эттина… Вы…
– Молчи…
Несколько ночей они провели вместе, а потом Эттина отослала его в замок Фальков. Никому другому она не могла доверить такое важное дело, как составление подложных писем от Констанции Фальк и убийство Ирвина.
Депорт, посягнувший на королевское ложе и честь короля, понимал, что отныне его жизнь зависит от Эттины. А счастье от того, насколько он будет расторопным в делах…
И вот он в замке Фальков, садится за большой обеденный стол напротив Ирвина. Смотрит в его глаза, улыбается, говорит:
– Вас не было целый день, господин Фальк. Позвольте узнать, где вы были?
– Гулял в лесу, – ответил тот.
Ответ Депорта не устроил, но на первый раз он решил не обострять ситуацию, не вызывать противника на конфликт. Для главного сражения, еще не пришло время. Улыбнулся.
– Что вы пьете?
– Воду. Холодную воду из подземных источников.
– А я предпочитаю красное вино. Не желаете попробовать?
– Нет, господин Депорт. Вино глумливо, и тот, кто им увлекается, поступает неразумно, – сказал Ирвин.
– Вы умны не погодам. Рад, что у меня будет такой хороший ученик, – похвалил его Депорт.
– А у меня такой прекрасный учитель как вы, господин Депорт, – Ирвин улыбнулся.
На самом деле он не испытывал радости от встречи с этой хитрой лисицей. Ирвин сразу почувствовал, что цель приезда Депорта не та, о которой он говорит. Королева что-то задумала, поэтому и вернула ко двору госпожу Констанцию, а сюда прислала своего тайного советника. Но как узнать, что они хотят?
– О чем думаете? – спросил Депорт, внимательно глядя на Ирвина.
– Ни о чем…
– Странно, вы возите вилкой по пустой тарелке. Так обычно ведут себя люди, погруженные в глубокие раздумья, – сказал Депорт.
– Да? – Ирвин усмехнулся. – Буду знать. Спасибо, что сказали. Простите меня, господин Депорт, я устал и хочу спать. Позвольте мне уйти.
– Конечно, конечно, – воскликнул тот. – Вам нужно хорошенько выспаться. Завтра в десять начнем наши рыцарские уроки. Доброй вам ночи.
– До завтра, господин Депорт…
Ирвин ушел к себе, распахнул окно и долго пристально смотрел вдаль, туда, где по его предположению, жила Диана. Утром он поднялся чуть свет, побежал к заветному месту. Знал, что она тоже придет. Нить любви, связавшая их души, дала ему эту уверенность. Ирвин не сомневался в том, что отныне он и она – единое целое.
Они пришли на заветное место одновременно, бросились друг другу в объятия. Диана заговорила с жаром:
– Ирвин, знай, что человек, приехавший к вам, убийца. Вот, возьми этот порошок и посыпай им всю пищу, которую ты будешь есть. Всю, и даже воду. Это – противоядие. Оно поможет тебе, спасет тебя от беды. Не спрашивай, откуда я знаю это, просто доверься мне.
– Депорт будет учить меня рыцарскому мастерству, – сказал Ирвин.
– Хорошо, пусть учит. Но показывать ему доспехи не стоит. Пусть о них вообще никто не знает. Ты наденешь их перед турниром. А до турнира забудь об их существовании. У тебя есть прекрасные доспехи, подаренные королем. Вот в них и тренируйся.
– Хорошо, – он улыбнулся.
– Все, иди. Не нужно расстраивать твоего учителя и давать ему повод для подозрений, – сказала Диана, разжав объятия.
– Когда я вновь тебя увижу? – спросил он, задержав ее руку в своей.
– Завтра в полдень, – ответила она.
Ирвин поцеловал кончики ее пальцев, побежал к замку.
– Где вы были? – раздраженно спросил Депорт, испепелив Ирвина своим взглядом.
– По утрам я привык делать зарядку в лесу, – ответил Ирвин, выдержав его взгляд. – Бег помогает мне правильно дышать, укрепляет мои ноги.
– Рыцарю это ни к чему, – сказал Депорт.
– Странно, король Бенедикт утверждал обратное. Именно он рекомендовал мне такие пробежки, – проговорил Ирвин.
Депорт прикусил язык. Против таких аргументов возразить ему было нечего.
– Ирвин Фальк – крепкий орешек, – подумал Депорт. – Раскусить его будет не так-то просто. Но я сумею это сделать. Я и не такие крепости брал…
Первый урок мастерства прошел быстро. Ирвин схватывал все налету. Депорт был поражен и раздосадован. Получалось, что ему нечем удивить этого шестнадцатилетнего мальчишку. Все секреты Франца Депорта Ирвин Фальк знает, потому что его обучал сам король Бенедикт, а уж он-то владеет рыцарским мастерством лучше остальных.
Депорт похвалил Ирвина за усердие, пошел переодеваться. Они встретились в столовой за обедом. Ирвин пришел чуть позже Депорта, сел на свое место напротив, посыпал пищу и воду серым порошком.
– Зачем вы это делаете? – удивился Депорт.
– Добавляю пище особый вкус, – ответил Ирвин. – Это моя любимая приправа. Хотите попробовать?
– Нет, спасибо. Я не люблю приправы, – сказал Депорт. – Я приверженец традиционной кухни.
– Gusti sono gusti, – Ирвин улыбнулся. – О вкусах не спорят.
– Да-да, о вкусах не спорят, но вчера вы мне ничего не говорили о приправах.
– Вчера приправу добавили на кухне. А сегодня я решил добавить ее сам, и правильно сделал, – проговорил он, с аппетитом уплетая еду.
У Депорта аппетит пропал. Он с трудом запихнул в рот кусок телятины и принялся нервно его жевать. Несмотря на то, что мясо было прекрасно приготовлено, оно показалось ему отвратительным.
– У нас еще будут сегодня тренировки? – спросил Ирвин.
– Нет. Отдыхайте. У меня есть неотложные дела, которые мне нужно сделать, – сказал Депорт, пригубив вино.
– Приятного аппетита, господин Депорт. Увидимся за ужином, – сказал Ирвин и ушел. А Депорт еще долго сидел за столом и возил вилкой по пустой тарелке…
Едва Ирвин вошел в свою комнату, за дверью раздался взволнованный голос Сюзанны.
– Позвольте мне войти к вам, господи Фальк.
Он впустил ее, запер дверь на ключ. Она подбежала к камину, прижалась к нему спиной, заговорила в полголоса. Ирвину пришлось подойти ближе, чтобы понять ее несвязные причитания.
– Мне страшно, страшно… Он требует невозможного… Он хочет, чтобы я написала письмо вашему отцу, хочет очернить меня, вас, госпожу Констанцию, мосье Жермона. Он хочет разрушить башню и убить нас всех, чтобы корона досталась будущему королю Луи…
– Ты ошибаешься, Сюзанна, принца зовут Эдуард, а не Луи, – сказал Ирвин строго.
– Да-да, но королева хочет дать ему новое имя – король Луи, чтобы ничто не напоминало ей о короле Бенедикте, который осквернил королевское ложе… – выпалила она.
Ирвин нахмурился. Болтовня Сюзанны начинала его раздражать. Она видно это поняла и решила не отвлекаться.
– Не знаю, поймете ли вы… Можно ли мне все это вам говорить… Но кроме вас мне некому сказать… Он меня пытал… Хотел узнать, известна ли мне тайна короля… я сказала, что ничего не знаю, что никогда не про какую тайну не слышала, – схватила Ирвина за руку. – Но, Боже мой, я знаю, знаю… Это ваша тайна, ваша, господин Ирвин. Вы должны ее знать… вот, возьмите…
Она протянула ему сложенный вчетверо листок, который явно был важным документом, потому что на такой бумаге писал только король. Ирвин развернул листок, прочел:
– Я – король Бенедикт, заявляю, что младенец Ирвин Фальк, родившийся в ночь с седьмого на восьмое июля одна тысяча пятисотого года, мой сын и прямой наследник. Мать мальчика герцогиня Агнесс Гидие.
Если королева Эттина не произведет на свет младенца мужского пола, Ирвин Фальк станет королем Амбуаза вместо меня.
Если младенец мужского пола появится, то Ирвину Фальку отойдут земли в долине Луары от замка Фальков до границ с графством Шенонсо.
Подписано королем Бенедиктом в присутствии крестного отца – Гийома Фалька и королевского священника Иоанна Первого.
Ирвина этот документ ошеломил настолько, что он несколько минут молчал и смотрел мимо Сюзанны. А она боялась пошевелиться.
– Если бы мне такое сообщили, я бы умерла от разрыва сердца, – думала она.
А Ирвин думал о том, что теперь можно понять и объяснить все, что до сих пор было непонятно и необъяснимо. Нелюбовь госпожи Констанции, косые взгляды придворных, переезд в долину Луары, появление дамы с синим веером. Мысль о ней заставила Ирвина улыбнуться.
Он вспомнил, что видел эту даму много раз, когда король брал его с собой на конные и пешие прогулки по лесу. Эта дама присутствовала и во время тренировок. Одетая в наряд пажа, она подавала Ирвину необходимые предметы, подсказывала, как лучше сбить ту или иную фигуру. Она, невидимая, неузнанная им, всегда была рядом. У Ирвина сжалось сердце. Он посмотрел на Сюзанну, спросил:
– Откуда у тебя этот документ?
– Госпожа Констанция выкрала его у вашего отца, господина Фалька, чтобы он не потерял его во время сражения, – ответила Сюзанна. – Поначалу она хотела взять его с собой во дворец, но в последний момент передумала, отдала мне со словами: «Это гарантия того, что со мной ничего не случится». Но… – всхлипнула. – Я знаю, что ее отравили… Он случайно проболтался… Он ударил меня по щеке и выкрикнул:
– Если не хочешь отправиться к праотцам вслед за своей хозяйкой, говори, все что знаешь!
Но я ничего ему не сказала, господин Ирвин… – схватила его за руку. – Спасите меня, умоляю. Спрячьте меня в своей комнате, а ночью я убегу в лес Шенонсо к разбойникам… Помогите мне…
– Хорошо, Сюзанна, – Ирвин погладил ее по голове. – Успокойся. Я помогу тебе. Главное, ничего и никого не бойся. В моей комнате тебя никто не посмеет тронуть.
– О, как вы великодушны, господин Ирвин, – она воспряла духом. – А можно я напишу письмо мосье Жермону?
– Нет. Этого делать не стоит, – сказал он. – Лучше скажи мне все то, что ты хочешь ему передать.
– Сказать вам? – она покраснела, потупила взор. – Ну, да… Скажите, что я его люблю… что ухожу… – посмотрела на Ирвина. – Наверное, не нужно говорить, куда я ухожу… Потом, если спросит…
Стук в дверь прервал их беседу. Глаза Сюзанны наполнились страхом. Ирвин приложил палец к губам, призывая ее успокоиться, спросил:
– Кто там?
– Это я, мосье Жермон. Пришел напомнить, что у нас урок латыни.
– Спасибо, что напомнили, – Ирвин зевнул. – Дайте мне несколько минут, чтобы проснуться.
Ирвин нахмурился, покачал головой, показал Сюзане на дверь в гардеробную. Та понимающе кивнула, спряталась. Ирвин сдернул одеяло с кровати, пошел открывать дверь. Как он и предполагал, из-за спины Жермона выглядывал Депорт. Ему явно хотелось войти внутрь, но Ирвин не позволил ему этого сделать. Он сказал:
– Я не приглашаю вас войти, потому что моя кровать разобрана. Простите. Я спущусь в библиотеку через несколько минут, – и захлопнул дверь. Жермон и Депорт ушли.
– Значит вы, господин тайный советник, хотите войны, – проговорил Ирвин, накрывая кровать. – Что ж, не стану лишать вас этого удовольствия. Желания нужно выполнять.
Он приказал Сюзане сидеть тихо и не высовываться, чтобы не случилось.
– Даже если будут кричать: «Пожар», не верь. Поверишь, попадешься в капкан Депорта и погибнешь. А я хочу, чтобы ты ушла в лес Шенонсо к той, кого зовут черной дамой.
Он закрыл дверь на ключ, пошел в библиотеку. Увидев его, Жермон и Депорт прервали беседу, словно обсуждали что-то его не касающееся.
– Вы любите латынь, Ирвин? – спросил Депорт.
– Да. Рыцарь должен быть образованным человеком, – ответил он.
– У вас на все есть достойный ответ, – Депорт улыбнулся. – Вы поражаете меня своей эрудицией, своими способностями, которые, по утверждению мосье Жермона, вы унаследовали от родителей. Но мне кажется, что матушка природа тоже здесь приложила свою руку. Именно она одарила вас умом, талантом, красотой. Вас невозможно не любить. Представляю, как трудно было вашей матушке уезжать отсюда. Но долг и честь – прежде всего. К тому же полгода пролетят незаметно, и вы сможете обнять госпожу Конатснцию.
– М-да, – крякнул Жермон, который знал об отношении Констанции к Ирвину. Но, чтобы не сболтнуть лишнего, выпалил:
– Ну-с, начнем урок.
– Не буду вам мешать, – Депорт поднялся. – В отличие от вас, Ирвин, я латынь терпеть не могу. И рад, что могу без нее обойтись. Пойду займусь делами. Увидимся за ужином.
Едва стихли его шаги, Жермон, зашептал:
– Этот Депорт-ищейка, он что-то вынюхивает. Это он велел мне задержать вас здесь. По всей видимости, хочет проникнуть к вам в комнату.
– Вы правы, Жермон. Но я не позволю ему рыться в моих вещах, – сказал Ирвин и пошел к дверям.
– О, не уходите, – крикнул ему в спину Жермон.
Но Ирвин не стал задерживаться. Он побежал к себе и застал Депорта у двери.
– Не ожидал, что тайный советник королевы будет подглядывать в замочную скважину за юнцом еще не достигшим совершеннолетия, – проговорил он громко и довольно резко. – У вас ведь много неотложных дел. Или именно это вы называете срочным делом, господин Депорт?
– По какому праву вы укоряете меня? – Депорт выпрямился, пронзил Ирвина своим злобным взглядом.
– По праву хозяина дома, – ответил тот. – Если вы хотите посмотреть, чем моя комната лучше других, попросите разрешения. Если вы что-то ищете, предъявите приказ короля на обыск.
– Я не собирался обыскивать вашу комнату. Просто мне почудилось, что там кто-то плачет, – сказал Депорт.
– А разве вас не предупредили, что в нашем замке полно привидений? Они не только плачут, они иногда стреляют по ночам и гремят на кухне посудой, – Ирвин улыбнулся. – Если хотите, за ужином я расскажу вам несколько историй.
– Истории о привидениях я обожаю, – Депорт попытался угодить Ирвину, поняв, что это – его любимая тема. – В детстве я тоже жил в замке с привидениями. Представляете, их боялись все, кроме меня. Если захотите, за ужином я расскажу вам несколько своих удивительных историй о встрече с привидениями.
– Прекрасная идея, господин Депорт. Увидимся за ужином, – Ирвин вставил ключ в дверь, крикнул:
– Мосье Жермон, я не хочу заниматься, идите сюда…
Депорт развернулся, пошел к себе. А мосье Жермон пришел в комнату Ирвина, встал у двери, сказал с грустью в голосе:
– С приездом этого Депорта наш замок превратился в поле сражений. Он хочет всех нас уничтожить. И ведь уничтожит же, если мы вовремя не сбежим куда-нибудь в леса Шенонсо. Что скажете, господин Ирвин, по поводу моих мыслей о побеге?
– Мысль хорошая, – ответил Ирвин. – Но думаю, бежать прямо сейчас не стоит. Сейчас Депорт может заметить ваше отсутствие и помчаться в погоню. А ночью он будет крепко спать, и не увидит, как вы покинете замок.
– Значит, вы не против того, чтобы я исчез? – переспросил Жермон.
– Я не против, а за…
– Хорошо, – Жермон улыбнулся. – Гора – с плеч. Пойду навещу Сюзанну. Бедняжка с самого утра не входит из комнаты, плачет. Я стучал, умолял впустить меня, но она боится Депорта, поэтому никому не открывает. Может хоть сейчас сжалится надо мной… – ушел.
Ирвин открыл дверь в гардеробную, спроси:
– Надеюсь, Сюзанна, вы все слышали, и совершенно успокоились. Мосье Жермон вас любит, а вы не хотите открыть ему дверь.
Сюзанна рассмеялась, высунула голову, спросила:
– А вы про привидений придумали или нет?
– Конечно, придумал, – ответил он. – Для тех, кто в них не верит, их нет и не может быть. А для тех, кто в них верит – они существуют. И мало того, для них привидения реальнее всех живущих. Но ты, Сюзанна, не должна бояться ничего. Добрым людям помогают добрые духи. А вот злодеи, которые плетут заговоры, попадают в лапы темных сил, в объятия ангелов смерти, из которых невозможно вырваться.
Сюзанна кивнула и спряталась. В шкафу ей было спокойней…
Закрывшись в своей комнате, Депорт дал волю эмоциям, которых накопилось столько, что им стало тесно внутри.
– Дьявол, дьявол, дьявол, – орал он, стуча кулаком по столу. – Ему еще нет семнадцати, а он ведеет себя так, словно знает все тайны мира и умеет читать мысли. Он хитер, умен, изворотлив, как змей, и весьма опасен. Королева права, Ирвин Фальк – наш главный враг. От него нужно избавляться как можно скорее. Но нам нельзя убивать его сейчас. Пока мы бессильны…
Он выпил вина, чтобы успокоиться. Прошелся несколько раз по комнате, обрадовался посетившей его мысли:
– Да, мы разделаемся с ним на турнире. Это будет самый легкий и правильный способ, – рассмеялся. – Бедный Ирвин Фальк не смог отстоять титул королевского рыцаря, мир его праху. Яд в его крови не найдут, потому что его там не будет. Да, его там не будет…
Налил себе еще вина, сделал большой глоток, сказал, обращаясь к воображаемому собеседнику:
– Мне незачем сидеть в этом замке и караулить мальчишку. Пусть время и случай решат его судьбу. У него в запасе всего лишь полгода. Пусть живет, как хочет, а я завтра же уеду во дворец. Там мое место. Там, а не рядом с грязной, зловонной речкой по имени Луара…
Депорт улегся на кровать, закинул руки за голову, потянулся, но спохватился, вскочил.
– Я же совсем забыл про эту девку. Эттина не простит мне, если я не выполню ее приказ… Надо выманить ее из комнаты и прикончить…
Встал, пошел к комнате Сюзанны. Увидев у ее дверей мосье Жермона, ухмыльнулся:
– Страдалец. Угораздило же тебя влюбиться в этакую дурнушку. Да, недаром говорят: любовь зла…
Он подошел, тронул Жермона за плечо, спросил:
– Ну что, так и не удалось выманить птичку?
– Нет. Не выходит, плачет, – ответил тот со вздохом.
Депорт постучал, сказал громко:
– Сударыня, вы обещали выполнить одно поручение. Откройте дверь, иначе нам придется ее выломать.
– Вы это серьезно? – глаза мосье Жермона округлились.
– Да. Я думаю, дверь нужно ломать и немедленно, зовите слуг, – приказал Депорт.
Но Жермон не успел далеко отойти от комнаты Сюзанны, потому что к ним подошел Карл дворецкий замка Фальков.
– Что случилось, господа? – спросил он.
– Сюзанна не выходит из комнаты целый день, не реагирует на наши просьбы и приказы. Мы боимся, что с ней что-то произошло, – ответил Депорт. – У вас есть ключ от ее двери?
– Есть, но он не нужен, потому что Сюзанны здесь нет, – сказал Карл. – Рано утром она уехала в Вийон, чтобы навестить хозяйку. Они договорились с госпожой Фальк о том, что встретятся через три Дня.
– Прекрасная новость, – Депорт улыбнулся. Подумал:
– Птичка сама полетела в капкан. Нам остается его захлопнуть.
– Карл, а Сюзанна ничего не просила мне передать? – спросил мосье Жермон с надеждой.
– Сказала, что вернется вместе с хозяйкой. И еще добавила, что если господин учитель захочет, то найдет меня.
– Che cerca – trova, – повторил Жермон, улыбнувшись.
– Что-что? – переспросил Карл.
– Кто ищет, тот найдет, – пояснил Жермон, улыбнулся. – Дорогой Карл, вы меня окрылили.
– Смотрите далеко не улетайте, – сказал Карл и ушел.
– Вот видите, оказывается там никого нет, а вы утверждали, что она там плачет целый день, – проговорил Депорт укоризненно.
– Наверно, я принял сквозняк за звук ее голоса, – попытался оправдаться Жермон.
– Весьма поэтичное сравнение. Твой голос, как сквозняк, гудит во всех щелях, – Депорт хохотнул, хлопнул его по плечу. – Поэты из нас никудышные. Но они уж точно до такого бы никогда не додумались.
– Вам виднее, – сказал Жермон. – Я за поэтов не в ответе. Я стихи не очень-то жалую. Мне проще говорить обычными словами, а не сплетать их в витиеватые нагромождения.
– Я тоже не люблю стихи. Мы в этом с вами схожи. Поэтому поговорим на чистоту. Итак, вы собираетесь поехать в Вийон, – Жермон кивнул. Депорт буравил его взглядом. От этого становилось не по себе. – Вы хотите найти Сюзанну? – еще кивок. – Так вот, если вы ее найдете, то дайте мне знать. Я в долгу не останусь, – он вложил Жермону в руку увесистый кошелек. – Надеюсь, мы договорились.
– Да… – неуверенно ответил Жермон.
Деньги имели над ним магическую власть. Но Сюзанна ему тоже нравилась. Он любил ее сильнее до тех пор, пока в руках не было денег. Когда же они появились, в душу закрались сомнений, а так ли сильно он любит Сюзанну? А любит ли он ее вообще? Может ли он ради нее отказаться от этого кошелька?
– Я обязательно приведу ее к вам, господин Депорт, – сказал Жермон, пряча кошелек в карман.
– Вот и прекрасно, – проговорил тот одобрительно. Он знал, что деньги всегда берут верх. Он еще ни разу не просчитался. – Завтра мы вместе уедем отсюда. Королева вызывает меня к себе. Ей нужна моя помощь, а маленький рыцарь Фальк справится без нас с вами. У него есть дворецкий Карл, слуги, повара. Он не пропадет. К тому же уроки рыцарского мастерства ему преподавал король, а после него нам с вами нечего добавить.
– Мне-то уж точно, добавить нечего, – Жермон усмехнулся. – А вот господин Фальк тренировал Ирвина и после того, как уезжал король. Я любил наблюдать за ними. И скажу, Ирвин – усердный ученик. Думаю, он получит главную награду турнира – большой рыцарский крест и будет принят в рыцарский Орден Святого Михаила.
– Поживем, увидим, – сказал Депорт резко.
Он не разделял радостных высказываний Жермона. В его планы не входило прославлять врага королевы. Почувствовав что-то неладное, Жермон решил сменить тему.
– В котором часу вы завтра собираетесь выезжать?
– Сразу же после завтрака, – ответил Депорт. Предупредил. – Не опаздывайте. Я ждать вас не буду. Проспите, пойдете в Вийон пешком.
– Постараюсь вас не подвести, господин советник, – Жермон поклонился.
– Надеюсь, вы – человек слова, иначе… – Депорт погрозил ему кулаком, ушел.
– Как все запутано у этих королевских особ, – проговорил Жермон, почесав затылок. – Угораздило же меня ввязаться в эту авантюру. А, может, взять и сбежать? Сбежать ночью, как я и хотел… А деньги… – усмехнулся. – Не отдавать же их обратно. Деньги лишними никогда не бывают. И мне они не помешают…
За ужином Депорт сообщил Ирвину, что утром собирается покинуть замок.
– Жаль, – сказал Ирвин вполне искренне. – Вы – хороший учитель, господин Депорт. Над тем, что вы мне сегодня показали нужно еще много работать.
– Думаю, вы справитесь и без моей помощи. Главное, не ленитесь, и все у вас получится, – Депорт улыбнулся своей недоброй улыбкой. – Ордену Святого Михаила нужны такие смелые и преданные рыцари. К тому же до Вийона недалеко, и вы всегда можете навестить нас во дворце.
– Спасибо за приглашение, но думаю, в моих визитах нет необходимости. Отец сказал мне мудрые слова, которые как нельзя лучше подходят для объяснения моего отказа: «не учащай входить в дом друга твоего, чтобы он не наскучил тобой, и не возненавидел тебя».
– О, да у вас не семья, а сообщество философов! – воскликнул Депорт. – Теперь мне понятно, откуда в вас столько мудрости и рассудительности. И это открытие подтверждает то, что я могу уехать со спокойной совестью. Я вам не нужен. Ваше здоровье, Ирвин! – он поднял бокал. – Пью за вашу будущую победу!
– Постараюсь не подвести вас, господин учитель, – Ирвин насыпал в воду порошок, который дала ему Диана, выпил. Депорт поперхнулся.
– Вы удивляете меня, Ирвин. В вашей голове вера соединяется с предрассудками, мудрость с глупостью, доброта с ненавистью. Но, как они там уживаются, вот вопрос?
– А разве в вашей голове все не так? – парировал Ирвин.
Депорт выпил залпом вино, встал.
– Мне было приятно провести время с вами, Ирвин Фальк. Утром я намереваюсь отбыть с первыми лучами солнца. Думаю, нам лучше попрощаться сейчас.
– Доброй дороги, господин Депорт. Кланяйтесь королеве. Поблагодарите ее за щедрый подарок, который она мне преподнесла, – Ирвин встал, протянул Депорту руку. Рука у него была не по-юношески сильной, рукопожатие крепким.
– Нам его не победить, – мелькнула у Депорта неожиданная мысль.
Она его так поразила, что он забыл спросить Ирвина, о каком подарке королевы идет речь. Вспомнил уже у дверей, но посчитал неуместным задавать этот вопрос теперь.
Ирвин закончил ужин, позвал дворецкого, сказал:
– Кар, ты давно служишь здесь. Ты преданный нашей семье человек. Тебя мой отец оставил вместо себя. Могу ли я доверять тебе так же, как ему?
– Конечно, господин Ирвин, – ответил Карл.
– Прошу тебя, Карл, зови меня просто Ирвин. Считай меня своим сыном, которому нужна помощь, – Ирвин взял его за руку. – Поможешь мне?
– Да, сынок, – глаза Карла увлажнились.
Он был одиноким человеком, поэтому всегда относился к Ирвину, как к своему ребенку. Он привязался к нему всем сердцем, но не смел открыто проявлять свою любовь, боялся госпожи Констанции, которая всегда была строга к мальчику. Да и господин Фальк вел себя сдержанно. Только король Бенедикт прилюдно целовал Ирвина, демонстрируя так свое королевское расположение к крестнику.
Карл же проявлял свою любовь и нежность, когда дежурил у постели Ирвина. Мальчик болел редко, но болезнь всегда сопровождалась сильным жаром и галлюцинациями. В такие дни Карл сам дежурил у его постели. Он не хотел, чтобы слуги, напуганные рассказами о привидениях, слышали, как мальчик разговаривает с ними. К тому же, именно в дни его болезни в замке появлялась дама в черном, которую все считали привидением. Но, Карл знал, что она – не привидение. Он видел ее слезы, он держал ее за руку, слышал ее молитвы, смотрел ей в глаза.
Черная дама изредка появляется в башне, где он, Карл, готовит для нее скромный ужин и разжигает камин. Она прячет свое лицо за синим веером, но это его не смущает. Он – слуга, и ему незачем разглядывать лицо госпожи. Она щедро платит ему за службу. Но главное не это, а то, что она любит Ирвина больше всех остальных. Именно эта любовь сближает их.
Карл не знает, как дама попадает в башню, куда она уходит, где она живет и когда появится в следующий раз. Но это не имеет для него никакого значения. Он просто ждет ее, аккуратно складывает дрова в камине, чтобы в любой момент можно было их поджечь.
Карл не испытывает угрызений совести, не считает себя предателем, потому что господин Фальк тоже знает о черной даме. Именно он распространил слух о том, что в башне живет привидение и велел запереть двери, чтобы никто не потревожил ее покой.
– Questo non é vero, ma ben trovato! – сказал он, потирая руки. – Ах, прости, Карл, я забыл, что ты не силен в языках. Путь – это не правда, зато хорошо придумано!
– Да, господин Фальк, придумано отлично, – Карл спрятал ключ. – Теперь нашу гостью никто не будет беспокоить, и она сможет приходить сюда чаще.
– Nessuno non sa questo, – господин Фальк обнял Карла. – Никто, мой дорогой, не знает, что у нее на уме.
Он был прав, дама в черном осталась верна себе, количество ее визитов не увеличилось. И тайна старой башни постепенно перестала быть главной. Слуги привыкли к соседству с привидением и даже гордились этим.
Перед отъездом на войну, господин Фальк позвал Карла и сказал:
– Если Ирвин попросит у тебя ключ от башни, дай. Ему пора узнать тайну своего рождения. Береги нашего мальчика, Карл. Я верю, у Ирвина великое будущее.
Карл тоже в это верил. Он видел, как растет Ирвин, как из мальчика превращается в юношу, в рыцаря. Ирвин красив, хорошо сложен. Он серьезен и целеустремлен. Он прекрасно держится в седле и владеет оружием. Он достоин любви и уважения. Он чуткий и добрый человек. И то, что он сейчас говорит, согревает сердце старого дворецкого.
– Ради этих минут стоило жить, – думает Карл. – За Ирвина я готов умереть, если потребуется…
– Карл, в моей комнате прячется Сюзанна. Я обещал вывести ее ночью к Луаре. Она хочет уйти в лес Шенонсо. В полночь тебе нужно будет открыть потайную дверь.
– Да, сынок…
– Мосье Жермон тоже хотел уйти этой ночью. Думаю, их нужно проводить разными дорогами. Пусть встретятся случайно в лесу или на берегу реки, – Ирвин улыбнулся.
– Мудрое решение, – сказал Карл. – Мосье Жермон скользкий человек. Я слышал, как он беседовал с Депортом. Тот дал ему денег и приказал сообщить все, что он узнает о Сюзанне.
– Вот как? – Ирвин нахмурился. – И что Жермон?
– Жермон согласился ему служить, – ответил Карл. – Деньги делают свое дело.
– А ты что ценишь больше, Карл, деньги или любовь? – спросил Ирвин.
– Любовь, мой мальчик, – ответил тот.
– Спасибо, отец, – сказал Ирвин. – Принеси черные плащи в мою комнату и еды для Сюзанны.
– Хорошо…
Ирвин пошел к себе и в дверях столкнулся с мосье Жермном. Тот был взволнован и растерян. Он схватил Ирвина за руку, заговорил скороговоркой:
– Здесь такое дело… Депорт хочет, чтобы я завтра поехал с ним в Вийон… Я дал согласие… Вы же понимаете, что я не мог ему отказать… Он испепелял меня взглядом… Ну, я согласился… Да, да… А потом… Потом я решил, что надо бежать… бежать сегодня же… Но… – вытер пот со лба. – Я дал ему слово… Вы понимаете, что это значит…
– Понимаю, – сказал Ирвин. – Но, что вы хотите от меня?
– Хочу, чтобы Карл передал Депорту письмо, – ответил Жермон.
– Что в письме? – Ирвин посмотрел на него с недоверием.
Жермон развернул листок, прочел:
– Господин Депорт, не сочтите меня обманщиком. Я свое слово сдержу непременно. Но в город с вами я не поеду по одной простой причине: не хочу, чтобы Сюзанна возомнила себя дамой моего сердца. Я не помчусь за ней стремглав, а выжду дней десять. Так будет правильней. Думаю, этого времени хватит, чтобы она помучилась, а я понял, есть ли между нами чувства или мне все это показалось. Надеюсь, вы не станете меня упрекать.
С благодарностью, Мосье Жермон.
– Есть ли чувства или мне это только показалось, – повторил Ирвин, покачал головой. – Разве такое возможно? Разве чувства могут так же, как огонь вспыхнуть и погаснуть? Разве любовь проходит?
– Еще как проходит! – воскликнул Жермон. – Любовь – это вообще такая штука, от которой можно голову потерять. А потом окажется, что ты зря это сделал, потому что та, которую ты вознес до небес, настоящая ведьма с рогами, копытами и хвостом. Уж я-то повидал на свое веку столько всяких дамочек, что могу написать целый трактат о любви и любовных похождениях.
– Неужели, ни одна из ваших дам не была настоящей? Неужели ни одна из них не умела искренне любить? – спросил Ирвин.
– Ни одна, – ответил Жермон. – Все женщины – ведьмы. Все, кроме Сюзанны, – улыбнулся. – Есть в ней что-то такое таинственное… Я пока ее не разгадал… Эти ведьмы так умеют маскироваться, что их не сразу уличишь во лжи. Иногда приходится тратить массу времени, чтобы поймать ее за хвост… Ладно, я пошел. Если Сюзанна вдруг вернется раньше меня, то скажите, что я скучаю…
– Откуда вернется? – удивился Ирвин.
– Из Вийона, – ответил Жермон. – Карл сказал, что она утром уехала туда, чтобы встретиться с госпожой Констанцией. И Депорт тут же засобирался во дворец. Уговорил меня поехать с ним, – усмехнулся. – Но я поразмыслил и написал письмо… Пусть думает, что я крепко сплю. А я, тем временем, буду уже на границе Шенонсо. Вы ведь не против того, чтобы я ушел нынче ночью?
– Не против, – сказал Ирвин. – Карл проводит вас. Отдайте ему письмо, возьмите черный плащ, дождитесь полночи.
– Спасибо, господин Ирвин, – мосье Жермон улыбнулся. – Я найду способ вас отблагодарить.
– Самая лучшая награда – чистая совесть. Никогда никого не предавайте. Помните, честь превыше всего. Прощайте, – Ирвин развернулся и ушел, не подав ему руки.
Слова Жермона о женщинах и любви его рассердили. Он не желал думать плохо ни об одной из женщин, достойных его любви. А о тех, кто этой любви не достоин, он вообще не желал слушать. Они представлялись ему цветными пятнами, необходимыми для украшения земли…
Депорт провел бессонную ночь. Его мучили кошмары. Едва он засыпал, из темноты выходили монстры и терзали его. То они привязывали его к позорному столбу, то хлестали цепями, то кололи шпагами. Он просыпался в холодном поту, вскакивал, ходил по комнате, дышал, пил воду, читал молитвы. Но стоило ему лечь в кровать, кошмары повторялись. Депорт едва дождался утра, встал, распахнул окно. Над рекой поднимался туман и расползался по земле, словно некое мистическое существо.
– М-да, – сказал Депорт, глядя вдаль. – В таких местах, как эти без ночных кошмаров не обойтись. А еще сюда нужно прибавить рассказы о привидениях и суеверные страхи, чтобы картина была закончена…
Позади него что-то загремело. Депорт обернулся. Увидел на полу упавший с потолка кусок краски. Поднял голову, посмотрел на Аполлона, лишенного нижней части туловища, усмехнулся:
– Не повезло тебе любитель женщин. Ты теперь никому не нужен без мужского достоинства… А я нужен, потому что у меня с достоинством все в полном порядке… В полнейшем…
Он рассмеялся, пошел в столовую, сказал Карлу:
– Поторопите мосье Жермона.
– В этом нет необходимости, господин Депорт, – сказал Карл. – Мосье Жермон просил вам передать его письмо и извинения.
– Прохвост, – проговорил Депорт, прочитав письмо. – Выкрутился с достоинством. Ну ладно, посмотрим, как ты умеешь держать слово…
Депорт пробуравил Карла своим огненным взглядом, спросил:
– Могу я рассчитывать на вашу помощь, Карл?
– Да, слушаю вас, господин Депорт, – ответил тот.
– Дайте мне знать, когда вернётся Сюзанна. И, пожалуйста, следите повнимательней за господином Ирвином. Если вы заметите что-то странное в его поведении, бейте во все колокола.
– Простите, позвольте узнать, что вы считаете странным? – спросил Карл.
– Нежелание тренироваться, вялость, сонливость, меланхолия, грубость, наконец, – ответил Депорт, протянув Карлу несколько золотых монет.
– Это излишне, – проговорил тот. – Мне хорошо платят. Я ни в чем не нуждаюсь. А служить господам – моя прямая обязанность.
– Прекрасный ответ, Карл, – Депорт спрятал деньги. – Вы достойный слуга. Если бы все слуги были такими честными, как вы, мир давно бы стал другим. Прощайте…
Провожая взглядом удаляющуюся карету, Карл сказал:
– Если бы не было таких Иуд, как вы, господин тайный советник, у хороших людей не было бы проблем…
Ирвин встал через несколько часов после отъезда Депорта. Спустился вниз, обняла дворецкого, сказал:
– Мы свободны, мой дорогой, Карл! Что известно о нашей парочке?
– Они благополучно добрались до места. Все хорошо, Ирвин, – ответил Карл.
– Как прошла их встреча у Луары? – поинтересовался Ирвин.
– Сюзанна долго не верила своим глазам, считала, что перед ней призрак. А мосье Жермон никак не мог понять, где Сюзанна свернула с дороги, ведущей в город, и почему не сообщила ему о своем намерение навестить госпожу Констанцию. Марко, сопровождавший их, заткнул уши и убежал, решив, что ему незачем участвовать в перепалке влюбленных, – проговорил Карл с улыбкой. – Думаю, они во всем разобрались, пока дошли до Шенонсо. Теперь от них зависит, что делать дальше: жить с разбойниками или вернуться в Амбуаз, в объятия Депорта. Мы сделали все, что могли.
– Да, мы помогли им сохранить жизнь, а что они будут делать дальше, не наша забота, – подтвердил Ирвин.
– Депорт велел за вами присматривать, – сказал Карл.
– Проявил отеческую заботу, – хмыкнул Ирвин.
– Проявил хитрость тайного советника, – подсказал Карл. – Но, увы, не получил того, что хотел.
– Спасибо, Карл, – Ирвин пожал ему руку. – Пойду гулять. Мне нужно о многом подумать…
– Буду ждать вас к ужину, – сказал Карл.
Ирвин помчался к разлапистой еле. Диана уже поджидала его. Одета она была в наряд охотницы, волосы закручены на затылке. Поймав недоуменный взгляд Ирвина, она сказала:
– В такой одежде мне ходить привычней. Я же – королева леса. Или ты забыл?
– Нет, я помню. А еще я помню то, что ты – моя душа, – ответил он.
– А ты – моя, – сказа она. – И мне нужно многому тебя научить, потому что скоро ты станешь королем. Ты будешь главным рыцарем Ордена Святого Михаила. Тебя назовут грозным воином, при упоминании твоего имени будут трепетать враги. Но для начала ты должен усвоить главные правила рыцаря. Итак, начнем наш первый урок: я – горная лань, которую ты должен поймать и пленить. Запомни, ты должен пленить лань, не причинив ей вреда. Догоняй, рыцарь!
Ему показалось, что Диана и впрямь обернулась ланью. Краткий миг он был ошеломлен. Всего лишь миг. Но этого хватило, чтобы лань исчезла. Интуиция подсказала Ирвину, в какую сторону он должен двигаться, чтобы догнать беглянку. Но, несмотря на это, он не смог не только ее догнать, но за целый день блуждания по лесу даже не нашел ее следов.
Диана неожиданно появилась перед ним, когда он свалился на траву и простонал:
– Я проиграл, Диана. Я плохой охотник, прости…
– Ты – хороший охотник, – сказала она спокойным голосом. Он поднял голову, посмотрел на нее. Она повторила еще раз:
– Ты – хороший охотник, Ирвин. Но… – она улыбнулась. – Тебе не хватает главного – спокойствия. Ты должен успокоиться, и тогда твой слух обострится, твои глаза увидят то, что ты не видел, поддавшись панике. Ты хотел догнать лань во что бы то ни стало. Это было твоей главной задачей. Но, ты даже не понял, что весь день гонялся за миражом, который сам для себя и создал. Тебе показалось, что я где-то рядом, что ты выбрал верное направление… К сожалению, ты не догадался о том, что тебе это только показалось… Запомни, правда и вымысел рядом. Мы часто путаем их, увлекаемся миражами, отдаляемся от истины…
Ирвин встал с земли, сказал:
– Я понял. Для того, чтобы отличить правду от лжи, нужно быть спокойным и никуда не бежать.
– Да, Ирвин. Ты – молодец. Ты – хороший ученик, – похвалила его Диана. – Скажи, ты посыпаешь пищу порошком?
– Да. Он очень вкусный. А что это такое?
– Яд, – ответила она.
– Ты шутишь?
– Нет. Это – правда. Твой организм должен привыкнуть к яду, чтобы никто не смог отравить тебя, – пояснила она.
– Но Депорт уехал, бояться больше некого, – сказал Ирвин.
– Здесь тебе бояться некого, это верно, – сказала Диана. – Но через полгода ты будешь отстаивать право называться рыцарем. Тебе придется неделю прожить во дворце Вийон, где даже стены пропитаны ядом.
– Я не хочу отстаивать это звание. Я хочу быть таким же свободным, как ты, – заявил Ирвин.
– Ты – королевский сын, Ирвин, у тебя нет другого выбора, – сказала она строго.
– Откуда ты знаешь о том, кто я? – спросил он. И тут же воскликнул. – Постой, не отвечай. Я знаю, тебе об этом сказала кузина из Шенонсо, которую зовут Агнесс Гидие. Так?
– Да.
– Я хочу увидеть ее.
– Подожди, еще не время, – пропела Диана. – Успокойся, рыцарь. Ус-по-кой-ся… – поцеловала его в лоб и исчезла…
За ужином Ирвин попросил Карла рассказать ему все, что тот знает о старой башне. Карл сел напротив, сказал:
– Башня стоит здесь с 530 года. Она – сама легенда, но людям мало этого, поэтому они сочиняют все новые и новые истории, в которых много странного, противоречивого, фантастического. Все истории сплетаются в большой клубок, посреди которого воткнута длинная игла. Она-то является главной, и, по-моему, единственно достоверной историей башни. Ее я расскажу тебе Ирвин…
Много лет назад король заточил свою возлюбленную в этой башне, чтобы никто не видел, как она прекрасна, и не смел смотреть на ее красоту. Несчастная плакала, умоляла выпустить ее, но король был непреклонен. Только он имеет право смотреть на возлюбленную. Только ему она должна была принадлежать. Он разрешал ей выходить на балкон лишь под покровом ночи. Целый день балконные двери были заперты. Красавица смотрел на солнце через стекло и увядала от тоски. Ночью, обратив взор к небесам, она молила о чуде.
Эти мольбы услышал лунный принц. Он спустился в башню и предложил красавице уйти вместе с ним. Она согласилась, потому что именно этого желала больше всего. Но едва они побежали по лунной дорожке, на балкон вышел король, решивший навестить возлюбленную. Увидев беглецов, он помчался следом, но… туча закрыла луну, лунная дорожка исчезла, и король полетел вниз…
Кровь короля смешалась с водой Луары, которую называют слезами принцессы. А башню с тех пор называют символом жестокости…
– Красивая сказка, – проговорил Ирвин, задумчиво. – Лунный принц сделал красавицу счастливой. Он подарил ей весь мир.
– Он подарил ей любовь и свободу, а это важнее всех земных богатств, – сказал Карл.
– И небесных тоже, – добавил Ирвин. – Ведь наша красавица стала королевой Луны.
Они рассмеялись.
– Я был в башне, – сказал Ирвин после небольшой паузы. – Там на самом верху круговой балкон, с которого можно дотянуться до неба. Во всяком случае, мне так показалось… – поднялся. – Ладно, пойду спать. Доброй ночи, Карл…
Депорт приехал в город на закате. Переоделся, пошел к королеве. Она встретила его холодно.
– Надеюсь, причина по которой вы вернулись, серьезная, иначе… – она смерила его строгим взглядом. – Вы знаете, чем заканчивается непослушание.
Он кивнул. Подумал о том, что он не так представлял их встречу. Он надеялся, что она бросится в его объятия, прошепчет слова любви, а он одарит ее страстными поцелуями. Он размечтался, забыв о том, что она – королева Амбуаза, а он – ее слуга, которого она на миг приблизила, чтобы потом с легкостью уничтожить. Сразу стали понятны ночные кошмары. Сердце Депорта сжалось, но он превозмог эту боль. Он – тайный советник, которому положено быть хладнокровным, расчетливым, исполнительным. Он нарушил приказ королевы и должен представить веские причины или понести заслуженное наказание.
– Говорите, Депорт, – приказал королева.
– Мальчишка умен, начитан, хорошо держится в седле, мастерски владеет оружием. У него есть все шансы на победу…
Королева скрестила на груди руки, спросила строго:
– Разве за этим я вас туда посылала, Депорт? Зачем вы мне тут расхваливаете это Фалька?
– Я не расхваливаю его, Ваше Высочество, – проговорил Депорт. – Я даю вам характеристику этого мальчишки. Да, он умен, но он не умеет двигаться в доспехах, главном костюме рыцаря. В нем он неуклюж, неповоротлив, некрасив. И еще, он слишком самонадеян и тщеславен, а это нам на руку. Я распалил в нем эти чувства, заставил возомнить себя вершителем мира! Ну, и пожалуй, самое главное, я отравил воду, которую они пьют.
– Прекрасно, – королева улыбнулась. – Что еще?
– Мальчишка одинок. У него нет друзей. Целыми днями он бродит по лесу, мечтает.
– Ой – ли? – королева нахмурилась. – Вы верите, что шестнадцатилетний юноша ходит в лес, чтобы мечтать? Не в этих ли лесах промышляют разбойники? Не с ними ли он водит дружбу? Почему вы не узнали все досконально, Депорт?
– Я узнал, Ваше Высочество, – соврал он. – Я проследил за ним. Он бродит между деревьями и сочиняет сказки о привидениях.
– Интересно, – она улыбнулась. – Вы хоть одну из них запомнили?
– Запомнил ни одну, – ответил он, улыбнувшись.
– Вот и расскажете мне их нынче ночью… – поднялась. – Что-то еще?
– Служанка госпожи Фальк сбежала. Дворецкий сказал, что она поехала сюда, чтобы навестить хозяйку. Они, якобы, договорились встретиться через три дня. Я решил, что мне нужно вернуться.
– Правильно решили, – сказала она. – Эта девица может навредить нам. От нее нужно поскорее избавиться.
– Я тоже так думаю. Эта Сюзанна много знает. К тому же она отказалась дать мне письма госпожи. Но я все равно раздобыл их, – он протянул королеве стопку писем, перевязанных розовой лентой.
– Узнаю свою фрейлину, – проговорила Эттина с ухмылкой. – Бедняжка любила все украшать и приукрашивать. Розовый был ее любимым цветом, – посмотрела на Депорта. – Что мы можем сделать с этими письмами?
– Составить поддельное письмо и отправить его господину Фальку, – ответил он.
– Прощальные письма любящей матери и жены Констанции Фальк супругу и сыну, – поправила его королева.
– Завтра мой каллиграф сделает все, как нужно, – сказал он.
– Вот и прекрасно, отдыхайте, Депорт.
Он пошел к двери. Она проговорила ему в спину:
– Не забудьте о том обещании, которое вы дали мне…
– Не забуду, – он вышел из ее комнаты с сияющим лицом.
В полночь, в полночь, в полночь, отзывались шаги барабанной дробью. Счастье, счастье, счастье вторил им разум…
Жермон и Сюзанна добрались до города разбойников на рассвете. Долгий путь так утомил их, что они забыли о взаимных упреках и просто поддерживали друг друга. Говорить у них уже не было сил. Человек, сопровождавший их, сказал что-то дежурному у ворот и исчез. Тот посмотрел на гостей, проговорил с изрядной долей иронии:
– Пришельцев мы селим вместе, но на разных кроватях.
– Мы примем с благодарностью все, что вы нам предложите, – сказала Сюзанна. – Я валюсь с ног, и могу уснуть прямо здесь, на траве.
– Здесь спать не советую, затопчат, – он усмехнулся. – Мы разбойники – народ кочевой. Услышали свист, подхватились, понеслись… А тут вы – под ногами валяетесь, дорогу перегораживаете, движение затрудняете… Короче, нельзя на траве, идите в дом. Он специально для этих целей построен и назван гостевым, чтобы всем хорошо было. Отдыхайте, а мы уж разберемся, хорошие вы господа или плохие.
Он открыл двери дома, показал, где что находится, и ушел, заперев дверь на ключ. Окна были закрыты ставнями, через которые едва пробивался свет.
– Мы сбежали из Амбуаза, чтобы спастись, и угодили в тюрьму, – сказал Жермон.
– Тюрьма лучше, чем могила, – проговорила Сюзанна, легла, накрылась с головой. – Приятных снов, мосье учитель…
– И тебе, дорогая…
Он улегся на соседнюю кровать, долго ворочался на жестком матраце, слушал ровное дыхание Сюзанны, прислушивался к голосам разбойников и незаметно погрузился в сон.
Все в этом сне было новым для него. Эта новизна давала ему надежду на то, что открывшаяся страница его жизни будет написана так, как задумал Всевышний.
Ночное путешествие убедило Жермона в том, что Сюзанна именно та женщина, которую он так долго искал. С ней он станет по-настоящему счастливым человеком. И то, что судьба привела их сюда, в логово разбойников – чудо. Здесь они станут другими, начнут все с чистого листа…
Сюзанна моментально заснула, потому что страх, мучивший ее с момента отъезда госпожи Фальк, наконец-то отступил. Ему на смену пришло спокойствие и умиротворенность. В душе загорелся огонек надежды на то, что и с госпожой Констанцией тоже все в порядке, что цветы почернели случайно и Депорт просто пугал ее. Незачем думать о плохом и верить разным приметам. Надо надеться на лучшее, и тогда все будет хорошо. Ведь не зря говорят: то, что ты исповедуешь, то ты и получаешь. Ждешь зла, оно придет. Желаешь добра – получишь его.
Она, Сюзанна, сделал доброе дело, отдала важный документ Ирвину. Он помог ей бежать из замка, спас от смерти и устроил встречу с любимым человеком. Теперь от них самих зависит, сберегут они свои чувства или нет. Она постарается стать Жермону хорошей женой. Она будет очень-очень стараться, чтобы их совместная жизнь была безоблачной и счастливой.
Она прекрасно понимала, что безоблачное счастье зависит от многих причин, но если верить в то, что ты – главный его творец, то остальные причины начнут подстраиваться под твои желания и стремления. Так и будет…
Диана больше двух месяцев обучала Ирвина основным правилам, от которых зависит победа над врагом. Спокойствие и трезвый ум, бесстрашие и выносливость, умение чувствовать врага, предугадывать его действия и быть беспощадным.
– Если враг говорит добрые слова, и голос его нежен, не верь, потому что семь мерзостей под языком его, – наставляла она Ирвина. – Помни, самое главное, что нужно рыцарю – мудрость и вера в Бога.
«Блажен человек, которого вразумляет Бог, и потому наказания Вседержителя не отвергай. Ибо Он причиняет раны, и Сам обвязывает их; Он поражает, и Его же руки врачуют. В шести бедах спасет тебя, и в седьмой не коснется тебя зло. Во время голода избавит тебя от смерти, и на войне – от руки меча. От бича языка укроешь себя, и не убоишься опустошения, когда оно придет. Опустошению и голоду посмеешься, и зверей земли не убоишься; ибо с камнями полевыми у тебя союз, и звери полевые в мире с тобою. И узнаешь, что шатер твой в безопасности, и будешь смотреть за домом твоим, и не согрешишь».
Когда Ирвин усвоил все уроки Дианы, пришло время встретиться с кузиной из Шенонсо.
– Сегодня ответственный день в твоей жизни, Ирвин. Сегодня в полночь поднимись в башню. Кузина будет ждать тебя там, – сказала Диана, протянув ему руку.
Он преклонил колено, коснулся губами ее руки и долго смотрел в ее сияющие глаза.
– Anina – Amore, – сказал Диана и исчезла. А в его руке появилась белоснежная роза.
– Anina, – проговорил Ирвин, прижав ее к груди…
В полночь он поднялся в заветную комнату. Несмотря на то, что на дворе стояла июльская жара, в комнате горел камин. Огненные змейки плясали на поленьях, искры взлетали вверх, дрова весело потрескивали.
Ирвин остановился в дверях, желая осмотреться. Комната была пуста, но тонкий незнакомый аромат выдавал присутствие дамы.
– Спасибо, что позволили мне придти, – проговорил он, стараясь сохранять спокойствие. Но волнение все же дало о себе знать.
Голос чуть дрогнул. Чуть-чуть, но она это почувствовала. Его волнение передалось ей, поэтому заговорила она не сразу. Они оба понимали важность этой встречи, хотели запомнить все до мельчайших деталей. И даже это волнение было для них важным, нужным, объединяющим.
– Здравствуй, Ирвин! – сказала она.
Его сердце взлетело вверх. Это был неповторимый, необыкновенный голос, который он всегда знал и всегда любил. Он называл его музыкой июля – muzica del Lullio.
– Ты знаешь, кто я? – спросила она.
– Да, – ответил он. Голос снова дрогнул. Он, Ирвин, должен был сказать нечто важное, но он зачем-то проговорил не то, что должен был:
– Вы – кузина из Шенонсо… – и через паузу. – Агнесс Гидие…
– Верно…
Она появилась у камина. Черный плащ, черное платье, черные перчатки, синий веер, скрывающий лицо. Волосы спрятаны под черным капюшоном. Ему видны только ее сияющие глаза. Но он понимает, что она улыбается.
– С днем рождения, Ирвин, – говорит она, снимает капюшон, убирает веер.
Он молчит, хоть это и не вежливо. Он смотрит на нее во все глаза и видит Диану. Но, это невозможно. Нет, нет, нет – протестует все в его сознание. Нет…
Агнесс отходит от камина, снимает плащ, перчатки, усаживается за стол к нему спиной.
– Присоединяйся к ужину, Ирвин. Карл приготовил для нас с тобой праздничное угощение.
Он медлит. Ноги наливаются свинцом, сердце колотится так, словно хочет проломить грудную клетку. Набатом грохочут мысли:
– Нет, нет, нет, этого не может быть… Это не должно быть правдой… Нет, нет, нет…
Наконец, он делает шаг, второй, третий… Вот он уже стоит напротив. Она улыбается, говорит:
– Садись…
Он смотрит на нее во все глаза и понимает, что это – не Диана, а совершенно другая, очень красивая дама. Он падает перед ней на колени, утыкается лицом в ее руки, пахнущие рябиной, и выдыхает:
– Ма-а-ма…
Слезы душат и его и ее. И уже нет сил их сдерживать. Река Луара выходит из берегов и заливает долину своей прозрачной солоноватой водой…
– Ма-ма, ма-ма, – повторяет Ирвин. Он впервые в жизни произносит это заветное слово и понимает, как оно прекрасно. Ему хочется говорить его, петь его, шептать его и чувствовать, как в сердце расцветают дивные цветы.
– Сынок, сынок, – шепчет Агнесс. Склоняется, целует его в макушку. Потом поднимает его голову и целует его в лоб, в глаза, в щеки, прижимает его к груди.
Он слышит, как грохочет ее сердце, как разливается по телу радость, делая Агнесс еще прекрасней.
– Мы никогда, никогда больше не расстанемся, мама, – говорит он решительно. – Я буду…
Она прижимает ладонь к его губам.
– Тише, милый. Я ценю твое стремление, твой искренний порыв. Но не все в нашей власти. Не стоит давать поспешных обещаний, которые ты не сможешь выполнить. Ты же не знаешь, что готовит нам судьба. И я этого не знаю. Пока мы не можем быть вместе. Ты живешь в королевстве Амбуаз, я – в графстве Шенонсо…
– Я могу бросить все и…
– Нет, Ирвин, нет. Не торопись, милый. Пока этого делать не следует, – она погладила его по голове, он прижал ее ладонь к губам. – Ты – королевский сын, Ирвин. Ты – наследник этих земель, которые я называю Де Брюле – сожженный город. Садись за стол. Выпьем по бокалу вина за твой день рождения. Ведь именно в этой комнате ты родился семнадцать лет назад в месяце луллио в ночь с седьмого на восьмое…
– Lullio – это июль! – восклицает он.
– Да, – она улыбается. – Моя родина – Нормандия. Эти книги собирали мои предки. Библиотека чудом уцелела при пожаре, во время которого погибло почти все наше состояние. Де Брюле сгорел. Осталась только эта крепостная башня. И по странной прихоти судьбы, именно сюда поселил меня король Бенедикт, чтобы никто не знал, что я жду ребенка. Король боялся заговора. Боялся, что меня отравят по приказу королевы, которая долгое время была бесплодна. Десять лет король Бенедикт терпеливо ждал, а потом выбрал меня. Он был уверен, что родится мальчик. Он хотел соединить земли Амбуаза и Шенонсо, которые были вотчиной короля Нормандии. Поэтому он и спрятал меня здесь. А, чтобы я не чувствовала себя пленницей, заточенной в башню, он разрешил мне построить рядом с башней замок. Господину Фальку было поручено следить за ходом строительства. Мы подружились.
Это было прекрасное время. Я фантазировала, а господин Фальк воплощал в жизнь все мои фантазии. Лучшие мастера были выписаны из Италии. Король не жалел денег, а господин Фальк настолько быстро улаживал все вопросы, что замок появился буквально за несколько месяцев. Твое рождение и завершение строительства совпали. Я была так счастлива, что не замечала нависшей опасности… – она немного помолчала. – В день радости случилась и самая большая трагедия… Тебя забрали и отдали госпоже Фальк… А мне сказали, что ты умер… Я кричала, плакала, требовала показать мне мертвое тело, но мне отказали… Через несколько часов меня увезли из башни и заточили в подземелье. Без света я провела несколько дней. А потом появился король Бенедикт. Я спокойно выслушала его слова, согласилась на все его условия. Мне нужно было выбраться и найти тебя. Я верила, что ты жив, я чувствовала это…
Король распорядился, чтобы меня поселили в замке Рено неподалеку от королевского дворца и объявил меня своей официальной фавориткой. Из спальни короля в мою спальню вел длинный подземный ход, в котором всегда горели факелы. Король любил назначать встречи посреди тоннеля.
Однажды я погасила огонь на своей половине, – она улыбнулась. – О, если бы ты видел лицо короля в тот момент, то понял бы, что страх – главный враг, которого не так-то просто победить. Я это уяснила тогда, и дала себе слово, что избавлюсь от страхов, терзавших меня.
Уроки, которые тебе преподала Диана, я осваивала семнадцать лет. И могу с уверенностью сказать, что в каждом человеке скрыты уникальные способности, о которых мы даже не подозреваем.
– Скажи, а кто тебе Диана? – задал Ирвин вопрос, который его тревожил больше всего.
– Диана – моя дочь, – ответила она с улыбкой. Лицо Ирвина вытянулось. Агнесс рассмеялась. – Она моя приемная дочь, Ирвин. Во время пожара уцелела не только библиотека, но и эта девочка. Кто-то положил ее в корзину и оставил у стеллажа с книгами. Пока я жила в башне, Диана была со мной. А за несколько недель до твоего появления, я отвезла ее в Шенонсо. Если бы я этого не сделала, то малышки бы сейчас не было с нами, – она встала, подошла к балкону. – Все непредсказуемо в жизни, но все в ней настолько закономерно, словно подчинено определенной математической последовательности, – обернулась. – Только через три года господин Фальк сознался, что ты не его сын, а мой. Он сказал, что вы теперь живете в Де Брюле, который король называет замком Фальков. Я попросила разрешения увидеть тебя. Он не посмел мне отказать. С тех пор я почти каждую ночь проводила у твоей постели. О, как я была счастлива! Меня не смущало то, что ты живешь не со мной. Главное, что ты жив, здоров и я могу тебя видеть. Я верила, что настанет день, когда я расскажу тебе правду, и мы обнимем друг друга. Еще меня порадовало то, что господин Фальк оформил замок внутри так, как я хотела.
Вместо узкой винтовой лестницы появилась широкая, просторная лестница. Поднимаясь по ней, можно попасть на балконы, с которых хорошо видна Луара и лес. Во всех комнатах сделали камины. Появился зал для приемов, зал для отдыха после охоты, танцевальный зал и комната для игр, большая кухня, гостиная, столовая, комнаты для хозяев и для гостей, королевские покои, библиотека.
Господин Фальк украсил замок так, как я этого хотела. В зале для приемов он повесил гобелены «Примирение Исава и Иакова», «Суд Соломона», «Ноев ковчег», «Визит царицы Савской к Соломону». А гобелены «Валтасаров пир», «Сады Семирамиды» и «Королевский посол», которые висят в столовой, это – подарок короля.
Я мечтала, что однажды Де Брюле станет местом встречи поэтов, композиторов, художников, философов, но… – вздохнула. – Наверно, еще не время. Возможно, твоя победа на турнире изменит нашу жизнь. Во всяком случае, я надеюсь на это.
Она вышла на балкон. Ирвин смотрел на ее темный силуэт на фоне бледной луны и молил Бога, чтобы эта удивительная ночь не заканчивалась. Вся его жизнь промелькнула перед внутренним взором, высвечивая только те моменты, в которых присутствовала Агнесс. И получилось, что она всегда была рядом, всегда.
Когда Диана обучала его, Агнесс издали наблюдала за ними, подсказывала, направляла. А когда он чуть не захлебнулся, не справившись с быстрым течением Луары, Агнесс вытащила его, привела в чувства. Это она была красным рыцарем, который выбил его из седла. Она была невидимым врагом, с которым он сражался с завязанными глазами. Это ее лицо он видел в зеркале, когда неожиданно проснулся среди ночи.
Он поднялся, вышел на балкон, встал рядом с ней. Она положила голову ему на плечо, сказала:
– Как хорошо, что у меня такой замечательный сын! Я люблю тебя, черный рыцарь Фальк Неро.
– И я тебя, ма-ма…
Рыцарские турниры были назначены на первую неделю ноября. Ирвин получил официальное приглашение от рыцарского ордена. Ему следовало приехать во дворец Вийон за день до начала состязаний. Отказ от участия в турнире считался поражением, лишал права называться рыцарем, равнялся пожизненному позору. Клеймо труса появлялось в фамильном гербе в виде морды свиньи. Снять позор мог лишь сын труса, достигший семнадцатилетнего возраста. Но этот ребенок мог никогда не родиться, поэтому, все приглашенные считали своим долгом явиться во дворец.
В турнире принимало участие десять рыцарей. Вначале они демонстрировали умение держаться в седле, владение оружием и свои доспехи. А после этого глава рыцарского Ордена делил их на пары для сражения друг с другом.
Претендовать на звание рыцаря Ордена Святого Михаила мог только один человек, победивший во всех сражениях. Перед началом турнира рыцарь выбирал себе даму сердца, которая должна была стать его женой в случае победы или достаться другому в случае поражения.
Такое решение дамам нравилось, потому что они получали свой приз в не зависимости от исхода поединка. Поэтому на турнир, проходивший раз в году, съезжались богатые невесты со всех концов королевства Амбуаз.
Рыцарский турнир считался королевским праздником. Поэтому король Бенедикт объявил недельное перемирие и приехал в Вийон. Верный Гийом Фальк прибыл вместе с ним, чтобы посмотреть, как его сын и крестник короля Ирвин Фальк будет сражаться за звание первого рыцаря.
Гийом Фальк долго горевал по поводу смерти жены. Он не мог поверить в то, что Констанции больше нет. Он читал и перечитывал письмо, которое она отправила ему за несколько дней до смерти. Констанция жаловалась на удушье и сильный кашель, но уверяла, что причин для беспокойства нет, потому что лекари делают все, чтобы ей стало легче. Она верила в выздоровление и надеялась на их скорую встречу. В конце письма она по обыкновению осыпала его поцелуями, нежными словами и пожеланиями. Правда Фалька смутило то, что подписывая свое имя Констанция вместо буквы «S», которую она любила и считала знаком вечности, написала «Z», хотя не любила эту букву за сходство со знаком смерти.
Фальк поделился с королем своими размышлениями. Тот долго молчал, а потом сказал:
– Возможно, она предчувствовала свою смерть и дала понять тебе, что вы больше никогда не встретитесь. Она не писала эту букву, когда все было хорошо, и написала ее, как подтверждение того, что все закончено. Крепись, Фальк. Нам есть ради кого жить. Мы должны защитить Амбуаз и прекратить затянувшуюся войну. Давно пора последовать совету Нормандской принцессы и жить без кровопролитий.
Но за полгода они так и не смогли добиться успеха на переговорах. Воинствующие соседи не хотели идти на уступки. Они были одержимы жаждой крови. Объявляя недельное перемирие, король Бенедикт не был уверен, что оно будет выполнено. Он покидал южные границы с тяжелым сердцем и тревогой на душе. Но не поехать в Вийон он не мог. На кон была поставлена его честь, ведь все в Амбуазе знали, что он – крестный отец Ирвина Фалька, одного из претендентов на звание первого рыцаря.
По правилам турнира рыцари не должны были ни с кем встречаться, кроме дух слуг, приехавших с ними. Жили рыцари в специально отведенной для них рыцарской части дворца, присматривались друг к другу. Они ели вместе за одним столом, тренировались на одной площадке, изучали уроки рыцарей, которые преподавал им глава Ордена Святого Михаила, отвечали на его смешные вопросы о цветах, деревьях, облаках и траве. Эти вопросы больше подходили для кисейных барышень, портретами которых были увешаны стены. Ежедневно рыцари ходили мимо них и выбирали себе даму сердца. Выбор они должны были сделать заранее. Глава ордена предоставлял семье избранницы особое место, и рыцарь мог безошибочно узнать ее и бросить розу точно в цель.
– Здесь не должно быть промахов, – объяснял он. – Промах может обойтись вам слишком дорого. Придется всю жизнь жить не с той, с кем хотелось бы, а это – невыносимо, уж поверьте мне на слово…
На выбор дамы сердца давалось три дня. Эти три дня считались подготовительными. На четвертый день – день Венеры рыцари бросали дамам цветы. Девять рыцарей свой выбор сделали. Десятый рыцарь Ирвин Фальк спрятал свою белую розу на груди. Толпа загудела. Такого еще никогда не было.
– Рыцарь, отказавшийся выбрать даму сердца, обречен остаться одиноким, – прогремел голос главы Ордена. – Вы еще можете сделать свой выбор, рыцарь…
Ирвин прижал руку к груди, покачал головой, что означало отказ.
– Безумец! – воскликнула королева, посмотрев на Депорта. Тот чуть растянул губы в улыбке и снова сделал лицо серьезным.
– А я его одобряю, – сказал принц Эдуард, которому исполнилось тринадцать лет. – Здесь нет ни одной достойной дамы. Все эти красотки похожи на расфуфыренных павлинов. Наверняка, они так же глупы, как и эти птицы.
– Zitto! – прошипела королева. – Вас могут услышать.
– Пусть слышат, – сказал он с присущей юности заносчивостью. – Я ведь не король Амбуаза, чего мне бояться.
– Вы – будущий король, поэтому уже сейчас должны вести себя по-королевски, – проговорила королева, с силой сжав его руку.
– Ладно… – он выдернул руку, насупился.
– Я думаю, Ирвин не стал выбирать даму сердца, чтобы почтить память умершей матери, – вставил свое слово король Бенедикт. Королева метнула на него огненный взгляд. Он выдержал его, вздохну. – Нам всем не хватает Констанци Фальк, мир ее праху…
Веер королевы заходил ходуном.
– Спасибо, Ваше Величество, что оценили поступок Ирвина, – сказа Гийом Фальк. В душу закрались сомнения по поводу истинной причины смерти жены. Ему показалось, что королева Эттина знает правду и о смерти Констанции и о рождении Ирвина. Гийом вспомнил, что давно не видел ларца, в котором хранилось письмо короля и документ, подтверждающий права Ирвина на престол. Его размышления прервало объявление о начале поединков:
– Рыцари надевают доспехи и сражаются на копьях. Тот, кто усидит в седле, побеждает. Упавший, выбывает из турнира. Первая пара: рыцари Фальк Неро и Рокур Бернар.
Рыцари выехали на арену. Увидев Ирвина в черных доспехах, которые больше походили на театральный наряд, публика ахнула.
– Что он делает? – король привстал. – Рокур убьет его. Нужно остановить поединок.
– Нет, – королева стукнула веером по ладони. – У него есть настоящие доспехи, но он почему-то надел этот костюм шута. Он сделал свой выбор. Вы не должны вмешиваться, Ваше Величество.
Король сел, сжал руки в кулаках. Поединок начался. Всадники помчались навстречу друг другу, выставив вперед острые копья. Звон разлетевшихся доспехов, дал понять, кто выбыл из турнира.
– Этот Фальк, словно молния, черная разящая молния! – воскликнул принц Эдуард. – Я ставлю на этого Неро! Он, он будет победителем. И я первый пожму ему руку.
Веер королевы заходил еще сильнее, чем прежде. Она чуть не задохнулась от злости. Она изо всех сил старается уничтожить этого Неро, а ее единственный сын, наследник престола, хочет записаться в его друзья. Королева посмотрела на Депорта. Тот покачал головой, мол, не волнуйтесь раньше времени. Это рассердило ее еще сильнее.
– Подайте мне воды, – нервно выкрикнула она. Депорт протянул ей кубок, шепнул:
– Тише…
Она сделал глоток, вернула ему кубок, повернулась к королю, сказала:
– Было бы жутко, если бы первый поединок стал смертельным… поэтому я не сдержала своих эмоций… Я слишком разнервничалась…
– Вы – королева, и не должны забывать, что на вас смотрят подданные, – проговорил король с сарказмом. – Держите себя в руках, дорогая.
Принц Эдуард усмехнулся:
– Я рад, что и вам, Ваше Высочество, приходится выслушивать поучения…
– Не ерничай, – сказала она, стукнув его веером по плечу. – Мал еще для подобных высказываний…
– Вас, маман, не поймешь, – насупился принц. – То вы говорите, что я достиг возраста герцога Бойе и могу жениться. То упрекаете меня в том, что я еще мал, чтобы рассуждать. Вы уж определитесь, мал я или не мал…
– Эдуард, турнир не место для подобных сцен, – сказал король строго. Принц покраснел, потупил взор. Он боялся отца и не хотел огорчать его…
После пяти поединков осталось пять рыцарей. Они выехали на арену, чтобы поклониться королевской семье. Король Бенедикт встал, захлопал в ладоши. Его примеру последовали все зрители. А принц Эдуард затопал ногами, заулюлюкал, закричал:
– Слава рыцарям короля!
– Слава рыцарям короля! – прокатилось по трибунам.
– Да здравствует король! – выкрикнули рыцари.
– Да здравствует король! – повторили за ними зрители…
После турнира королева вызвала к себе Депорта и раздраженно выговорила ему:
– Вы – бессовестный обманщик. Вы дважды обманули меня. Вначале вы сказали, что горничная Констанции здесь, а потом оказалось, что она сбежала в Шенонсо. Вы так же уверили меня, что мальчишка – слаб, тщедушен и плохо владеет оружием. Но он – лев. Он – молния. Он – злой гений, черный демон, вызывающий ужас. Как вы могли этого не увидеть, Депорт? Где были ваши глаза?
– Уверяю вас, Ваше Высочество, полгода назад он был именно таким, как я вам говорил, – сказал Депорт. – Я в полном замешательстве. Я поражен и удивлен не меньше вас. Для меня большая неожиданность видеть все, что он вытворяет. Такое впечатление, что он заключил союз с нечистой силой.
– Прекратите, Депорт, – она нахмурилась. – Скажите лучше, почему яд не вызывает у него никаких смертельных мук?
– Простите, но на этот вопрос я не могу найти вразумительного ответа, кроме того, за который вы меня уже отругали, – он склонил голову.
– А что у него за доспехи? Где он их взял? Думаете, ему их соткали привидения? – она усмехнулась. Депорт пожал плечами. – Ладно. Ступайте. До конца турнира еще три дня. Посмотрим, чем нас порадует черный рыцарь завтра. Завтра ведь рыцари сражаются на шпагах?
– Да, Ваше Высочество.
– Надеюсь, у него будет достойный соперник, – она протянула руку.
– Я позабочусь об этом, королева, – Депорт прикоснулся губами к ее теплым пальцам, ушел…
На следующий день новички сражались на шпагах с рыцарями, подтвердившими свои звания в боях с врагом. На это раз Фальк Неро дрался последним. Этого поединка зрители ждали с особым нетерпением. Черный рыцарь завоевал их сердца. И, как бы они не относились к этому юноше со строгим немигающим взглядом, но то, что он – лидер было ясно всем.
Ирвин был выше всех на целую голову. Черные доспехи подчеркивали красоту его тела. В них он казался безоружным, беззащитным и эта его беззащитность притягивала, словно магнит. Он держался уверенно и достойно. Он не издавал никаких звуков в то время, как другие рыцари суетились и выкрикивали бранные слова.
В поединке на шпагах соперником черного рыцаря был Пачелло Маркони, прозванный «железным кулаком» за недюжинную силу. Он мог одной рукой поднять лошадь, согнуть подкову, а потом разогнуть ее. Перед громадным Пачелло черный рыцарь выглядел грудным младенцем. Публика замерла.
Королева посмотрела на Депорта, улыбнулась. Гийом Фальк заметил эту улыбку и ответный жест Депорта. Острая стрела вонзилась в его сердце. Он понял, что Констанцию отравили, отравили по приказу королевы… Отравила сама королева… А теперь она покушается на жизнь Ирвина, потому что она знает, что он – королевский сын.
– Кто поставил их вместе? – воскликнул король, поднявшись. – Я же запретил Пачелло участвовать в турнирах. Он же мясник. Он раздавит мальчика…
Сигнал к началу сражения прервал его речь. Пачелло ринулся в бой с такой решимостью, что казалось, исход поединка предрешен. Поначалу Ирвин отбивался так вяло, что публика дошла до истерики.
– Это настоящая схватка, Неро! – орали с трибун.
– Защищайся, черный рыцарь!
Но он вел себя так, словно ничего не видел и не слышал. Даже бранные слова Пачелло не добавляли ему азарта. А вот когда Пачелло изрядно вымотался, прыгая вокруг Ирвина, тот нанес ему удар да такой неожиданный, что Пачелло полетел на землю. Шлем откатился в сторону, обнажив лысую голову грозного воина.
– Как ты это сделал, малыш? – спросил Пачелло. Он лежал на спине и не мог подняться.
– Не знаю, – ответил Ирвин, протянув ему руку.
Пачелло дернул его с такой силой, что Ирвин упал. Но не остался лежать на земле, а перевернулся через голову, вскочил на ноги и наставил на Пачелло свою шпагу.
– Дьявол! – заорал Пачелло, встал, подхватил свой шлем. – Этот Неро – настоящий рыцарь, каких не было еще в нашем Ордене. Он – силен, изворотлив, честен. Он победил великого, непобедимого Пачелло. Он достоин получить звание первого рыцаря прямо сейчас. Но, правила нарушать нельзя. Завтра – решающий бой. И я желаю черному рыцарю победы!
Публика заревела. Ирвин поклонился королевской семье, ушел с поля битвы. Ему нужно было подготовиться к финальным боям, в которых участвовало четыре рыцаря: черный, белый, красный, синий.
Решающий поединок за право быть первым состоялся между черным и красный рыцарями. По правилам турнира, они не боролись между собой, а сражались с чучелом, одетым в рыцарские доспехи. Рыцари должны были с завязанными глазами проехав круг по арене и заставить вращаться чучело, стоящее в центре.
Красный рыцарь нашел противника только после трех кругов. Черный рыцарь не только заставил чучело крутиться после первого же круга, но еще и снес ему голову.
– Неро! Неро! – скандировала публика.
Он снял повязку с глаз, посмотрел на короля. Тот встал, поднял руку. Голоса стихли.
– Ирвин Фальк, мы принимаем тебя в рыцарский Орден Святого Михаила под именем Фальк Неро – черный рыцарь.
Публика закричала, заулюлюкала, загудела. На арену полетели цветы и платки прекрасных дам. Но Ирвин остался равнодушным к подаркам. Он спешился, чтобы преклонить колено перед королем и главой рыцарского Ордена, которые вышли на арену.
Вместе с королем на арену вышли Гийом Фальк и принц Эдуард. Королева и Депорт остались в королевской ложе.
– Чего же нам теперь ждать, Франц? – спросила королева сдавленным голосом.
– Чуда, – ответил он, обрадовавшись, что она впервые назвала его по имени.
– Болван, чему вы улыбаетесь? – она побагровела.
– Тому, как принц Эдуард приплясывает, – выкрутился Депорт.
– Подите прочь, Депорт. Вы раздражаете меня, – она поднялась, взяла из вазы яблоко, швырнула в Ирвина. Но промахнулась. Яблоко ударилось о руку принца и упало к ногам Ирвина. Эдуард схватил яблоко и швырнул обратно, но королева уже ушла, убежала, залившись слезами. Она загадала, тот в кого попадет яблоко, погибнет…
– Нет, нет, нет, все мои мысли – вздор, – твердила она. – Принц Эдуард не умрет. Яблоко попало в него потому, что через семь лет он станет королем Луи. Бенедикт обещал, что передаст ему корону в двадцатый день рождения. Так и будет…
Ирвин принял награду из рук короля, пожал руку принцу Эдуарду, присягнул на верность королю и рыцарскому Ордену, поклонился людям, поддерживавшим его, обнял отца.
– Я горжусь тобой, сынок, – сказал Гийом Фальк. – Ты – лучший из лучших.
– Спасибо, отец…
– Сегодня вечером во дворце будет устроен пир в честь рыцарей. Ты по праву займешь почетное место рядом с королем, – сказал тот.
– Прости, отец, я не смогу принять участие в пире, – проговорил Ирвин, глядя ему в глаза. – Еще не прошли дни траура по госпоже Констанции…
– Да-да, – тот понимающе кивнул, пожал ему руку.
– Ирвин, открой тайну, где ты взял эти доспехи? – прервал их разговор король Бенедикт.
– Их подарила мне кузина из Шенонсо, – ответил он.
– Кузина из Шенонсо, – повторил король игриво. – А есть у нее имя?
– Да, и вы его хорошо знаете, – ответил Ирвин.
– Сплошные интриги, малыш, – король рассмеялся. – Ну, и кто же она?
– Агнесс Гидие…
Лицо короля побелело. Он вперил в Ирвина свой немигающий взгляд. Мысли устроили чехарду в его голове:
– Значит, она нарушила клятву и все ему рассказала… Я играю роль доброго крестного, а он знает правду и ведет себя, как король… Почему, как? Ирвин – настоящий король… Мы все в этом убедились…
– Что ты хочешь за свою победу? – спросил король.
– Свободу и обещанные мне земли, – ответил Ирвин, не отводя взгляда.
– Хорошо. Завтра я велю издать указ. А сегодня, – он улыбнулся, похлопал Ирвина по плечу. – Сегодня – праздник. И я хочу, чтобы ты сидел со мной за одним столом. Уверен, что все красавицы Вийона соберутся в танцевальном зале, и у тебя не будет времени передохнуть.
– Сегодня я вернусь в Де Брюле, Ваше Величество. Простите, но горе семьи не позволяет мне веселиться, – Ирвин склонил голову.
– Радость затмила мою память, прости, – король пожал его руку. – Констанция любила тебя, как… – осекся. – Она любила тебя, как никто другой…
– Спасибо, Ваше Величество. Позвольте мне уйти.
– Иди, сынок. Мой указ тебе привезет господин Фальк, – посмотрел на него. – Вы ведь не оставите меня, дружище?
– Я останусь, Ваше Величество, – проговорил тот. – Нам есть о чем поговорить.
– Это верно, зайди ко мне… – сказал король и ушел.
Господин Фальк проводил Ирвина, пошел к королю. Тот обнял его, сказал:
– Ты воспитал достойного сына, мой друг. Я горжусь им. Он сражался, как лев… – улыбнулся. – Ирвин унаследовал от Агнесс все самое лучшее. Он так же смел и бесстрашен, как она. Когда он уложил Пачелло на обе лопатки, я вспомнил, как хрупкая Агнесс одним ударом уложила вепря…
– Пачелло похож на дикого вепря, но он – человек, и победа над ним ценится выше, – сказал Фальк.
– Ты, как всегда, прав, мой друг, – король подошел к камину. – Жаль, что Ирвин уехал.
– А я рад, что он уехал. Я опасаюсь за его жизнь, Ваше Величество. Я видел, как обрадовалась королева, когда увидела Пачелло. И еще… – он вздохнул и лишь потом сказал:
– Я подозреваю, что Констанция умерла насильственной смертью…
– Ты подозреваешь королеву? – голос короля стал злым.
– Я высказал предположение, – ответил он. – Вы же знаете мое правило все подвергать сомнению, все проверять и перепроверять.
– Что ты предлагаешь? – голос короля смягчился.
– Скажите королеве, что вы отдаете Ирвину часть земель и присваиваете ему графский титул, – ответил Фальк.
– Но я не собирался этого делать, – воскликнул король.
Гийом Фальк улыбнулся.
– Да, да, ты правильно понял, – сказал король. – Я не собираюсь давать Ирвину свободу. Я не хочу отпускать его из-под своей опеки. Пока он здесь, у меня есть надежда на встречу с Агнесс.
– Вы можете встретиться с ней и без помощи Ирвина, – сказал Фальк.
– Нет, она слишком горда, чтобы принимать мои приглашения, – он покачал головой. – Я пытался, пытался много раз встретиться с ней, но… Черная дама не захотела удостоить меня своим вниманием. Мне пришлось утешаться в объятиях Клод. Кстати, а где она?
– Королева выгнала ее, пригрозив смертной казнью, если та останется хоть на час, – ответил Фальк.
– Кто тебе сказал? – король посмотрел на него с недоверием.
– Слуги, Ваше Величество. Они все напуганы. После того, как вы уехали к южным границам, все в Вийоне изменилось, – сказа Фальк.
– Все изменилось, а король ничего не заметил, – он посмотрел на Фалька исподлобья. – За кого ты меня принимаешь?
– За короля, который занят политикой и не обращает внимания на то, что происходит за его спиной, – ответил Фальк. – А я в вашем дворце человек новый, которому все интересно. Я везде сую свой нос, чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей о безвременной кончине жены… Прошу вас, Ваше Величество, дайте Ирвину свободу. Я уверен, это примирит вас с Агнесс.
– Хорошо, – король позвонил. Пришел слуга.
– Позовите секретаря. Пусть принесет все необходимое для составления верительных документов, – приказал король.
Когда слуга удалился, он сказал:
– Я хочу написать указ прямо сейчас. Не будем ждать до завтра. А королеве я скажу, что только еще собираюсь это сделать, посмотрим, как она себя поведет, – усмехнулся. – Посмотрим…
Это внезапное решение он принял потому, что рассердился на королеву. Он мечтал провести ночь в объятьях юной фаворитки, а вместо этого ему придется утешаться в постели холодной Эттины, которая ничего не смыслит в любовных играх.
Вошел секретарь. Внимательно выслушал короля, составил документ, который был передан господину Фальку.
– Надеюсь, граф Неро будет нашим добрым другом и союзником, – пожав Фальку руку, сказал король.
– Я в этом уверен, Ваше Величество, – проговорил Фальк…
Бальный зал был заполнен до отказа. Все хотели посмотреть на черного рыцаря, прикоснуться к его доспехам. А он проигнорировал королевский бал. Славу и овации получили белый, красны и синий рыцари. Первый танец они танцевали со своими избранницами, которые от счастья не чувствовали под собой ног.
– Не слишком ли много возомнил о себя этот Неро? – спросила королева с недовольством.
– Он носит траур по матери, поэтому не смог остаться, – проговорил король, разглядывая танцующих.
– Ах, да… – веер королевы заходил ходуном. – Бедная моя Констанция…
– Настолько бедная, что вы забыли о ней сразу же, – король повернулся так резко, что королева вздрогнула. К лицу прилила краска. Он улыбнулся. – А где малышка Клод? Я что-то давно не вижу ее.
– Она сбежала, как только вы покинули замок, – ответила королева, с улыбкой.
– Сбежала, потому что вы ей пригрозили, так? – король пронзил ее взглядом.
– Так, – она стукнула веером по столу. – Да, я выгнала эту нахалку. Неужели вы думаете, что мне приятно носить на голове рога?
– Думаю нет, дорогая, носите лучше корону, – он рассмеялся, представив королеву с рогами на голове.
– Благодарю вас, Ваше Величество, – ее веер вновь заходил ходуном.
Король приказал слуге налить им с королевой вина, поднял бокал:
– За нас, дорогая! И за прекрасный праздник, который состоялся благодаря вашим стараниям. Вы хорошо придумали с выходом Пачелло, – она побледнела. – Поначалу я рассердился, а потом оценил ваше решение по достоинству, – он пригубил вино. – Ирвин Фальк по праву получил звание первого королевского рыцаря. И еще я подумываю о том, что не плохо было бы дать ему графский титул и земли в долине Луары.
– Что? – воскликнула королева, привстав.
– Вижу, вы против моего решения, – сказал король спокойным тоном. Королева прикрыла лицо веером, отругав себя за то, что вновь не сдержала своих эмоций. Король пригубил вино, сказал:
– Хорошо, я не буду торопиться. Вернемся к этому разговору после окончания войны, – положил ей руку на запястье. – Не закрывайте дверь в свою спальню…
– Как вам будет угодно, Ваше Величество, – она потупила взор…
Ирвин вернулся домой ближе к ночи. Спрыгнул с коня, обнял Карла.
– Ура! Я выдержал все испытания!
– Я рад за тебя, сынок. Я верил в твою победу. И не я один, – улыбнулся. – Госпожа Агнесс заждалась тебя.
– Она здесь?! – глаза Ирвина засияли.
– Она в гобеленовой гостиной, – ответил Карл.
Ирвин помчался в гостиную, распахнул двери, остолбенел. Стоящая посреди комнаты Агнесс Гидие, была одета в белоснежное платье, подол и рукава которого украшал орнамент из рябиновых веток. Волосы были красиво уложены и скреплены золотой диадемой с вкраплениями бирюзы, агатов и бриллиантов.
А рядом стояла Диана. Она была похожа на Ангела, спустившегося с небес, для того, чтобы поздравить его. На щеках играл едва заметный румянец. Глаза излучали такой яркий свет, что хотелось зажмуриться. Белоснежное подвенечное платье Дианы придавало ей еще большее сходство с первоцветами, которые так любил Ирвин. Ее волосы струились по плечам непослушными ручейками. Веночек из нежных цветов украшал голову и придерживал тонкую белую вуаль на затылке.
Ирвин стоял в дверях и не мог пошевелиться. Агнесс пришла ему на выручку. Она обняла его, поцеловала в лоб, сказала:
– Поздравляем, дорогой! Мы гордимся тобой. Ты дрался, как лев.
– Вы видели?! – воскликнул Ирвин.
– Да. Мы были на турнире. Не могли же мы пропустить самый важный день в твоей жизни, – проговорила она с улыбкой. – Мы верили в тебя. Мы молились за тебя. Мы были рады, что ты усвоил все наши уроки, и, показав свое рыцарское мастерство, получил достойную награду. Правда, вместе с ней ты приобрел и ответственность, которая может оказаться непосильным грузом для тебя…
– Если вы будете рядом, мне ничего не страшно, – сказал он, поцеловав ее руку.
– Скажи, Ирвин, а почему ты не выбрал даму сердца? Почему ты спрятал розу на груди? Неужели тебе не понравилась ни одна из красавиц Амбуаза? – спросила Агнесс.
– Белую розу я давно отдал одной единственной красавице, живущей на земле. Других для меня не существует, – ответил Ирвин, глядя на Диану. – Моя дама сердца, моя любовь и моя душа здесь.
Он преклонил колено, протянул Диане белую розу, спросил:
– Согласна ли ты, Диана, быть моей навеки?
– Да, – проговорила она. Их взгляды встретились.
Все, что происходило потом, происходило, словно, не с ними. Карл позвал святого отца, который совершил обряд венчания и сделал запись о том, что в день восьмого ноября 1517 года рыцарь королевского Ордена Святого Михаила Фальк Неро и приемная дочь графини Агнесс Гидие принцесса графства Шенонсо Диана Де Брюле стали мужем и женой. Брак заключен в замке Де Брюле в присутствии Карла Мельца – управляющего замком и графини Агнесс Гидие.
В бальном зале Ирвин и Диана станцевали свадебный танец. Из погребов замка было принесено вино, которое хранилось там специально для этого случая. А после праздничного ужина Карл и Агнесс проводили молодоженов в башню.
Комната, в которой родился Ирвин, была украшена белым шелком, цветами и гроздьями рябины. Кровать напоминала белоснежное облако. Свет луны делал комнату похожей на небесную обитель. Лишь отблеск огня в камине придавал ей реальные очертания и напоминал о том, что они пока еще на земле, а не на небе.
– Ты не исчезнешь с первыми лучами солнца? – спросил Ирвин, прижав руку Дианы к своим губам.
– Нет, душа моя, теперь мы неразлучны, – ответила она, прижавшись к его груди.
Это «теперь» сделало его счастливейшим из смертных. Все награды и победы стали незначительными, неважными, померкли перед главной победой, которую ему предстояло одержать.
– Anima – Amore…
Господин Фальк ушел с королевского пира раньше всех. Ему хотелось поскорее отвезти документ Ирвину. Он знал о переменах в настроении короля, и боялся, как бы тот не отменил свое решение.
Господин Фальк приехал в долину Луары с первыми лучами солнца. Карл обрадовался, увидев его.
– Вы насовсем? – спросил он с надеждой.
– Нет, Карл. В полдень поеду обратно в Вийон, – сказал Фальк с грустью. – Война еще не закончена. Завтра мы уезжаем к южным границам. Будь она неладна, эта война… Ирвин спит?
– Да, – Карл улыбнулся, посмотрел на башню. – Вчера господин Ирвин получил главную награду…
– Да, король вручил ему рыцарскую ленту, назвал первым рыцарем Ордена Святого Михаила и присвоил титул графа, – сказал Фальк. – Я привез от короля важный документ.
– Это прекрасное известие, господин Фальк, – проговорил Карл, продолжая загадочно улыбаться. – Но я говорю о другой награде… Вчера господин Ирвин обрел счастье. Его милая Диана сама чистота и невинность. Они прекрасная пара…
– Постой, – господин Фальк нахмурился. – Если я правильно тебя понял, то выходит, что Ирвин вчера женился. Так?
– Да, ваша светлость, – ответил Карл.
– Да, кто она такая? И где он ее нашел? – воскликнул господин Фальк. Это известие его огорчило. В голове загудело, во рту появился кисловатый привкус крови. И когда прозвучал ответ на его вопрос, он не сразу обернулся, потому что приписал это своему болезненному воображению и бессонной ночи.
– Свою избранницу Ирвин нашел в лесу Шенонсо… – сказала, вышедшая из дверей замка, Агнесс.
Она услышала звук подъехавшей кареты, поднялась, чтобы узнать, в чем дело. Обрадовалась, что приехал господин Фальк, спустилась вниз. Он повернулся, проговорил растерянно:
– Агнесс…
– Да, это я, господин Фальк. Рада видеть вас в добром здравии, – она протянула ему руку.
– Вы стали еще прекрасней, – поцеловав ее руку, сказал он. – Как вам это удается?
– Я вам все объясню, когда мы войдем внутрь, – она улыбнулась. – Вы устали с дороги. Вам нужно отдохнуть.
– Да, я мечтал о том, как улягусь в свою постель и отключусь ото всего на свете, – проговорил он, пропуская ее вперед.
– Я слышала, вы привезли от короля важный документ. Какой? – спросила Агнесс, когда они вошли в кабинет.
– Король выполнил свое обещание. Он даровал Ирвину титул графа и земли Фальков до границ с графством Шенонсо, – Фальк протянул ей указ короля.
– Наконец-то, Господь ответил на мои молитвы! – проговорила она. – Какое счастье!
– Агнесс, вам что-нибудь известно о смерти Констанции? – спросил он.
– Да, – она посмотрела на него с сожалением.
– Говорите, не бойтесь. Я догадываюсь о том, что это – насильственная смерть… Ее отравили, так?
– Да. Ее отравила королева, – сказала Агнесс, взгляд стал холодным. – Но этого ей показалось мало, и она прислала сюда своего тайного советника Депорта. Он заставлял горничную госпожи Констанции написать вам поддельное письмо. Но Сюзанна отказалась. Ей пришлось бежать из замка. Куда? – Агнесс улыбнулась. – Конечно же в графство разбойников и бродяг Шенонсо. Там ей хорошо. Там она обрела настоящее счастье. Вместе с ней бежал учитель Ирвина мосье Жермон. Они с Сюзанной обвенчались и ждут ребенка. Надеюсь, у нас с вами тоже скоро появится малыш…
– У нас с вами, звучит как-то двусмысленно, – он улыбнулся. – Я не смею соперничать с королем, который ждет ваших ласок. Он до сих пор без ума от вас, Агнесс. Что ему передать?
– Ничего, – ответила она, став строгой, неприступной. – Вы меня не видели. Вы ничего обо мне не знаете. Это для него. А вам я объясню свое решение не встречаться с королем Бенедиктом так:
– Все ясно, – Фальк вздохнул. – Бедный король. Он подписал указ в надежде снискать ваше снисхождение. Он верил, что этот документ вас сблизит, но…
– Он должен был сдержать слово короля, которое дал Ирвину, и подписать этот документ, поэтому надежда на возобновление наших отношений здесь не причем, – сказала Агнесс холодно. – Хотя, может быть, она ускорила время ожидания. Вместо семнадцати лет мы ждали всего лишь семнадцать часов, – улыбнулась. – Спасибо, вам, мой друг. Я знаю, что без вас дело бы затянулось. Отдыхайте. Не смею вас больше задерживать, – она протянула ему руку.
Он взял ее, посмотрел в глаза Агнесс, сказал:
– Моя просьба может показаться нетактичной, но… Позвольте мне вас обнять… Я…
Она сама обняла его, поцеловала в лоб. Он уткнулся ей в плечо, заплакал.
– Я любил ее… Я безумно ее любил… Констанция была для меня единственной, желанной, неземной… При всех ее недостатках, она была лучшей женщиной… самой лучшей… превосходнейшей… Из-за меня ее жизнь пошла не так, и закончилась раньше времени. Ей даже не исполнилось тридцати пяти… Я погубил ее, Агнесс… Я…
– Не казните себя, мой друг, вы ни в чем не виноваты, – проговорила Агнесс с нежностью. – Вы выполняли приказ короля. Непослушание грозило вам и ей смертью, вы это прекрасно понимали. Вы защищали свою семью, свою любовь, как могли. И, если бы не желание Констанции вернуться во дворец и стать снова фрейлиной королевы, все бы пошло по-иному. Уверяю вас, господин Фальк, исход мог быть другим. Она бы сейчас прижимала вас к груди и осыпала ласками. Но… – он посмотрел на нее, отстранился.
– Констанция поплатилась за свой язык, – сказала Агнесс. – Она выдала королеве нашу тайну, сказала, что Ирвин – сын короля. Она знала, что за этим последует смертная кара, но не остереглась… Она сама сделала свой выбор. Сама… Не корите себя, господин Фальк. Трагедия бы не произошла, если бы вы были рядом, но… Gioco é fatto… Мы не можем повернуть вспять стремительное течение Луары. Мы должны принять все, как есть, и двигаться вперед, преодолев страдания и боль. Вы нужны нам, господин Фальк. Нам с вами предстоит работа по обустройству Де Брюле. Мы должны сделать его городом…
– Вы хотите возродить его из пепла? – спросил он, с интересом посмотрев на Агнесс. Ее слова успокоили его, придали уверенности. Он почувствовал прилив сил и желание жить.
– Да, господин Фальк, я собираюсь развернуть здесь грандиозное строительство. И кто, как не вы, станет мои главным помощником. Я доверяю вам, как самой себе… – заговорила она с жаром.
А его осенила неожиданная мысль, которая тут же сорвалась с его губ:
– Вы любите меня, Агнесс… Любите?! – он произнес эти слова и сам же испугался их.
– Да… – ее щеки вспыхнули. – Да, Гийом, я давно вас люблю…
– Боже мой! – он прижал ее к груди. – Девочка моя, мне уже далеко за пятьдесят… Я намного старше короля… Я…
– О, неужели вы еще не поняли, что для меня не важно, сколько вам лет, красивы вы или уродливы, – простонала она, отстранившись. – Мне важно то, что вы – необыкновенный человек с чистой душой. Если бы не вы, Ирвин не стал бы таким прекрасным человеком, достойным похвалы и наград. Если бы не вы, его бы вообще могли убить после рождения принца Эдуарда. Король Бенедикт обошелся со своим сыном, как со зверьком, отказался от него. А вы стали Ирвину настоящим отцом. Вы вложили в него всю свою удивительную душу.
От вас этого никто не требовал. Вы могли просто не обижать и хорошо кормить чужого мальчика. А вы полюбили его, как родного. Вы позволяли мне видеть его, прижимать его к груди. Я готова стоять перед вами на коленях и целовать ваши руки, – она прикоснулась губами к его ладоням.
– Агнесс, что вы со мной делаете? – простонал он, потеряв самообладание. Он уже ничего не слышал, не понимал. Он летел в бездну и не желал останавливаться. Агнесс поцеловала его в щеку, проговорила:
– Я благодарю вас, мой друг, – и исчезла.
Господин Фальк опустился в кресло, закрыл лицо ладонями, дал волю слезам. Никогда еще он не испытывал ничего подобного. Чувства, которые он считал исчезнувшими, рвали на части его сердце, терзали его разум, тело, душу. Все внутри горело, бурлило, клокотало, ища выхода. Он снова был юнцом, которого подстрелил Купидон. Но вместе с тем, он оставался мужем, умудренным жизнью, и осознание того, что именно ему нужно в данный момент, причиняло нестерпимую боль, отзывалось в каждой клеточке его тела, делая его тяжелым, разбитым, старым…
Он с трудом поднялся, вытер слезы, поплелся к себе. У него не было сил расправить плечи, поднять голову. Хотелось поскорее добраться до кровати и заснуть…
Он наскоро умылся, улегся в кровать, накрылся с головой, простонал:
– Ах, Агнесс, что ты со мной сделала? Как же я теперь со всем этим справлюсь?
Легкий шорох напугал его. Он откинул одеяло, приподнялся, увидел перед собой Агнесс.
– Я помогу вам, мой друг, – проговорила она, сбросила черный плащ, осталась в полупрозрачном одеяние…
Фальк ослеп, оглох, онемел. Он не поверил в реальность происходящего. Он посчитал все это сном, прекрасным, удивительным, волшебным сном, подарившим ему успокоение…
Когда же господин Фальк пробудился, было далеко за полдень. Он потянулся, провел рукой по подушке, на которой остался ее длинный золотисто каштановый волос. Фальк встал, посмотрел на себя в зеркала, улыбнулся, сказал:
– Итак, мой дорогой, теперь вы поняли, что после пятидесяти жизнь не заканчивается…
– Ты прав, Гийом, – сказала Агнесс, поднявшись из кресла. – Все еще только начинается.
– Я думал, ты ушла, – проговорил он растерянно.
– Я уходила, но вернулась. Мне захотелось побыть с тобой подольше. Никто не знает, когда мы снова увидимся. И пока мы вместе…
Он не дал ей договорить, прижал к груди, уткнулся в волосы, пахнущие рябиной, проговорил:
– Спасибо тебе за радость и счастье, которые ты мне подарила. Спасибо…
Стук в дверь заставил их вздрогнуть. В ее глазах отразился испуг. Он прижал ее еще крепче, спросил:
– Кто там?
– Господин Фальк, прибыл посыльный от короля, – раздался за дверью голос Карла.
– Ну вот и закончилась наша безмятежность, – сказала она со вздохом. – Ступай, Гийом… – поцеловала его и спряталась за портьерой.
Он оделся, пошел в кабинет, где ожидал его посыльный. Тот ходил туда-сюда, постукивая перчатками, по ладоням. Увидев Фалька, он остановился, заговорил скороговоркой:
– Господин Фальк, король в бешенстве. Он получил несколько донесений и приказал вам немедленно отправляться к южным границам. Сам король уехал туда на рассвете. Он передал вам письмо, – протянул ему пакет. – Ответа не требуется. Прощайте, – щелкнул каблуками, ушел.
Фальк распечатал письмо короля, прочел.
– Ты был прав. Она против нашего решения. Она даже выставила меня из своей спальни, потому что я отказался подписывать указ, который она решила издать. Подумать только: она решила издать указ!!! Я теперь – никто, господин инкогнито, вынужденный выполнять прихоти самодурки ради того, чтобы провести с ней ночь…
Чаша переполнена, Фпльк. Нам пора заканчивать войну и наводить порядок в своем королевстве. Не ровен час, она и на меня поднимет руку или отравит, как твою жену… Прости, что добавляю тебе горечи, раню твою душу, но ты должен знать правду.
Надеюсь, ты догонишь меня у границы, и мы составим план наших дальнейших действий. Король Амбуаза Бенедикт.
Фальк спрятал письмо, пошел в гостиную. Там его ждали Ирвин, Диана и Агнесс. Ирвин обнял его, представил Диану.
– Ты выбрал лучшую из женщин, сынок, – похвалил его Фальк. – Рад, что в нашем замке появился такой нежный подснежник. Желаю вам любви и счастья, дети мои. Жаль, что не могу остаться с вами. Король ждет меня у южных границ. Я должен ехать. Надеюсь, что нам удастся закончить эту столетнюю войну. Прощайте, госпожа Агнесс, – он поцеловал ей руку, протянул пакет. – Сохраните, пожалуйста, письмо короля. Здесь содержится важная информация, и мне бы не хотелось, чтобы она попало в чужие руки.
– Прощайте, господин Фальк, – сказала Агнесс.
– Да хранит вас Бог и наша любовь! – добавили Ирвин и Диана.
Когда Фальк уехал, Агнесс передала Ирвину указ короля со словами:
– Этот документ дает нам право объединить земли Фальков и графства Шенонсо. Мы построим здесь город Де Брюле, который станет столицей графства Неро-Шенонсо.
– Прекрасная идея, но боюсь у нас много завистников и недоброжелателей, – проговорил Ирвин. – Наблюдая за рыцарями, приехавшими на турнир, я был огорчен тем, что почти все они чванливы, высокомерны, злы, жадны, завистливы, болтливы и глупы. Порой мне казалось, что я нахожусь не среди рыцарей, а среди кур в курятнике, которые возомнили себя петухами. Но мнить себя кем-то и быть кем-то, это разные вещи.
– Да, Ирвин, да, все именно так, – Агнесс улыбнулась. – Но мы должны сделать все, что в нашей власти и в наших силах, чтобы начать новую главу в жизни наших подданных. Мы не будем воевать. Мы будем дружить. А свою силу и ловкость предложим демонстрировать на турнирах. Проиграл – выполняй наши правила. Выиграл – устанавливай свои.
– Рискованный ход, – сказал он.
– Верно, – подтвердила она. – Но без риска невозможно одержать победу. На турнире я слышала, как твои соперники разговаривали о том, что нужно отказаться от сражений, но в последний момент они, все же, решили рискнуть. Они поняли, что проиграть в честном поединке лучше, чем прослыть трусами. И ты, мой дорогой, не испугался Пачелло, громилу с железными кулаками, а выдержал с честью этот поединок.
– А разве Пачелло был громилой? Я этого не заметил. Я видел перед собой жалкого пьянчужку, который возомнил себя героем, – сказал Ирвин.
Агнесс и Диана рассмеялись. Ирвин обнял их, сказал:
– Какое счастье, что в замке звучит ваш смех. Как хорошо, что мы вместе, что полны сил и желаний свернуть горы, изменить жизнь.
– Да поможет нам Бог во всех благих начинаниях и добрых делах, которые мы задумали, – добавила Агнесс…
Как только король уехал из Вийона, королева вызвала к себе Депорта.
– Боже мой, Франц, я раздавлена, – простонала она, бросившись в его объятия. – Этот безумец решил отдать мальчишке долину Луары. Ты должен что-то предпринять, – отстранилась. – Нам нужно остановить Бенедикта… Мы должны отравить его…
Депорта испугала ее решимость. Минуту он соображал, как лучше объяснить королеве, о том, что этого делать не стоит. А она стояла напротив, со скрещенными на груди руками и ждала от него одобрений.
– Да, – наконец-то выговорил он. – Да, мы должны это сделать, но не сейчас.
