Мир без конца

10

В четверг Мерфин закончил дверь. Работа в южном приделе уже была выполнена, леса стояли. Ему не пришлось делать опалубку для каменщиков, так как Годвин и Томас решили сэкономить, применив его метод. Он вернулся к резьбе и тут же увидел, что дверь почти готова. Примерно час подправлял волосы мудрой деве, еще час – глупую улыбку юродивой, но вряд ли стало лучше. Он медлил, так как все время думал о Керис и Гризельде.

Ему с таким трудом давались разговоры с Керис всю эту неделю. Молодой человек сгорал со стыда. Каждый раз, видя ее, вспоминал, как обнимал Гризельду, целовал, был с ней близок – с женщиной, которая ему даже не нравилась, о любви и говорить нечего. Хотя раньше Фитцджеральд часто думал о близости с Керис, теперь эта мысль его пугала. С Гризельдой все прошло нормально – ну хорошо, не все, но не в этом дело. Он испытывал бы то же самое, будь на месте дочери Элфрика любая другая женщина, не Керис. Сблизившись не с ней, он лишил эту самую близость всякого смысла. Подмастерье смотрел на свою работу, стараясь не думать о Керис и прикидывая, все ли готово.

К северному порталу подошла умница Элизабет Клерк, бледная красавица двадцати пяти лет с облаком белокурых волос. Ее отец являлся епископом Кингсбриджа до Ричарда. Он, как и Ричард, жил во дворце Ширинга, и во время одного из его частых посещений Кингсбриджа епископа покорила служанка «Колокола». Незаконнорожденная Элизабет чувствительно относилась к своему происхождению, бурно реагировала на малейшее проявление неуважения и чуть что обижалась. Но Мерфину девушка нравилась. Когда ему было восемнадцать, она позволяла ему целовать себя и гладить высокую плоскую грудь, похожую на две плошки. Их роман кончился из-за ерунды. Юноша как-то пошутил про похотливых священников, и Элизабет не простила. Но продолжала нравиться.

Красавица тронула его за плечо, посмотрела на дверь и, прикрыв рот рукой, ахнула:

– Да они будто живые!

Мерфин заволновался. Ее похвалу заслужить нелегко. И все-таки нужно держаться скромнее.

– Я просто сделал их разными, а на старой двери все одинаковые.

– Нет, не просто. Девы как будто сейчас сойдут и заговорят с нами.

– Спасибо.

– Но весь собор совсем в другом стиле. Что скажут монахи?

– Брату Томасу нравится.

– А ризничему?

– Годвину? Не знаю. Но если поднимется шум, пойду к аббату Антонию. Тот не станет заказывать новую дверь и платить дважды.

– Ну что ж, – задумалась девушка, – в Библии не говорится, что они все одинаковые. Просто пять мудрых подготовились и встретили Жениха, а пять юродивых тянули до последней минуты и в результате не попали на брачный пир. А что Элфрик?

– Такое не для него.

– Но он твой мастер.

– Его волнуют только деньги.

Элизабет покачала головой:

– Проблема в том, что ты лучше. Это стало ясно несколько лет назад и всем известно. Элфрик никогда этого не признает и потому ненавидит тебя. Можешь пожалеть, что сделал такую прекрасную дверь.

– И всегда-то ты все видишь в черном свете.

– Вот как? – обиделась Клерк. – Что ж, посмотрим. Надеюсь, я ошибаюсь.

Белокурая красавица собралась уходить.

– Элизабет?

– Да?

– Я правда очень рад, что тебе понравилось.

Девушка не ответила, но, кажется, несколько оттаяв, махнула на прощание рукой.

Мерфин решил, что дверь готова, и обмотал ее грубой мешковиной. Все равно показывать Элфрику, почему бы и не сейчас. Дождь прекратился, по крайней мере на время. Фитцджеральд попросил одного работника помочь. У строителей имелся особый способ переноски тяжелых громоздких вещей. Параллельно клали на землю два прочных шеста, а на них перпендикулярно по центру – доски, на которые затаскивали груз, затем люди вставали между шестами с обоих концов и поднимали. Это называлось растяжкой; так же носили больных в госпиталь. Но даже на растяжке дверь оказалась очень тяжелой. Мерфин, правда, был привычен к тяжестям. Мастер никогда не давал ему поблажек из-за хрупкости телосложения, и в результате подмастерье стал удивительно сильным.

Вдвоем с помощником занесли дверь в дом Элфрика. На кухне сидела Гризельда, сегодня еще более аппетитная – грудь даже вроде стала больше. Мерфин терпеть не мог ссориться с людьми и попытался быть приветливым.

– Хочешь посмотреть мою дверь? – спросил он, проходя мимо.

– Чего мне на нее смотреть?

– Она резная. Это притча о мудрых и юродивых девах.

Дочь хозяина невесело усмехнулась:

– Только не надо мне про дев.

Пронесли дверь во двор.

Мерфин не понимал женщин. После того случая Гризельда была холодна с ним. Если она так к нему относится, то зачем это сделала? Девушка ясно давала понять, что больше не хочет. Сказал бы он этой пышке, что разделяет ее чувства – молодого человека в самом деле воротило при воспоминании, – но это оскорбление, и он вообще ничего не говорил.

Поставили растяжку на землю, и помощник Мерфина ушел. Крепкий Элфрик, наклонившись над кучей дерева, считал рейки, постукивая по каждой квадратным бруском в пару футов длиной и высунув язык, что делал всегда, когда приходилось шевелить мозгами. Мастер сердито посмотрел на ученика, и тот, не говоря ни слова, просто развернул дверь и гордо прислонил ее к груде камней. Следуя традиции и образцу, он вместе с тем сделал нечто свое, что приводило людей в восторг. Резчик с нетерпением ждал, когда дверь навесят в собор.

– Сорок семь, – буркнул Элфрик и повернулся к Мерфину.

– Я закончил дверь, – небрежно сказал тот. – Как вам?

Хозяин бросил взгляд на работу. Ноздри его большого носа удивленно раздулись. Затем он без предупреждения ударил Мерфина по лицу бруском, которым отсчитывал рейки. Это был приличный кусок дерева, и удар вышел сильным. От неожиданной боли юноша вскрикнул, оступился и упал.

– Кусок дерьма! – завопил мастер. – Ты обесчестил мою дочь!

Подмастерье хотел возразить, но рот его оказался полон крови.

– Как ты посмел! – рычал хозяин.

Как по сигналу из дома вышла Алиса.

– Змея! – завопила она. – Пробрался в наш дом и позоришь юную девушку!

Делают вид, что так вышло случайно, однако все спланировали, понял Мерфин. Выплюнул кровь и усмехнулся:

– Обесчестил? Она не была девушкой!

Элфрик вновь замахнулся. Фитцджеральд откатился, но полено больно пришлось по плечу. Алиса не унималась:

– Как ты мог поступить так с Керис? Моя бедная сестренка! Если она об этом узнает! Это разобьет ей сердце.

– А ты, конечно, поспешишь ей сообщить, сволочь.

– Но ты не сможешь тайно жениться на Гризельде, – удивилась Алиса.

– Жениться? Я не собираюсь на ней жениться. Да она меня ненавидит!

На этих словах появилась Гризельда:

– Конечно, я не хочу выходить за тебя замуж. Но придется. Я беременна.

Мерфин уставился на нее:

– Это невозможно – мы делали это всего один раз.

Элфрик грубо рассмеялся:

– Для этого достаточно и одного раза, дурак.

– И все-таки я не женюсь на ней.

– Не женишься – вылетишь вон, – набычился хозяин.

– Вы этого не сделаете.

– Почему же?

– Мне все равно, я на ней не женюсь.

Элфрик положил полено и взял топор.

– Боже милостивый! – прошептал Мерфин.

Алиса сделала шаг вперед.

– Элфрик, не убивай.

– Отойди, женщина. – Мастер занес топор.

Всерьез испугавшись, Фитцджеральд на карачках быстро отполз в сторону. Элфрик опустил топор. Но не на Мерфина, а на дверь.

– Не-ет! – завопил тот.

Острое лезвие вонзилось в лицо длинноволосой девы и расщепило древесину.

– Прекратите! – кричал юноша.

Элфрик вновь поднял топор и с силой опустил. Дверь раскололась. Подмастерье вскочил. К его ужасу, по щекам текли слезы.

– Вы не имеете права! – Молодой человек хотел кричать, но издавал лишь какой-то свистящий шепот.

Элфрик занес топор:

– Отойди, козявка, не искушай меня.

Мерфин заметил в глазах мастера безумный блеск и отступил. Хозяин снова опустил топор на дверь. Резчик стоял и смотрел, а по щекам текли слезы.