Приключения капитана Гаттераса

XXV. Старая лисица Джемса Росса

Въ упомянутый день термометръ опустился до трехъ градусовъ ниже точки замерзанія (-16° стоградусника). Погода стояла довольно тихая; за отсутствіемъ вѣтра, экипажъ довольно легко переносилъ стужу. Гаттерасъ, пользуясь свѣтлымъ днемъ, отправился на развѣдки, прошелъ снѣжныя поляны, поднялся на самую высокую ледяную гору, но ничего не увидѣлъ въ подзорную трубу, кромѣ безконечнаго ряда ледяныхъ горъ и полянъ. Ни одного клочка земли въ виду; повсюду хаосъ въ его печальнѣйшей формѣ. Капитанъ возвратился на бригъ, стараясь опредѣлить вѣроятную продолжительность своего плѣненія.

Охотники и въ числѣ ихъ докторъ, Джемсъ Уэллъ, Симпсонъ, Джонсонъ и Бэлль снабжали бригъ свѣжимъ мясомъ. Птицы исчезли; онѣ отлетѣли на югъ, въ менѣе суровый климатъ. Одинъ только родъ куропатокъ, свойственныхъ полярнымъ странамъ, не бѣжалъ предъ зимнею стужею; бить куропатокъ было не трудно, онѣ водились въ такомъ большомъ количествѣ, что обѣщали экипажу обильный запасъ дичи.

Не было также недостатка въ медвѣдяхъ, лисицахъ, горностаяхъ и волкахъ. Французскіе, англійскіе или норвежскіе охотники не имѣли-бы права жаловаться на недостатокъ дичи; но дѣло въ томъ, что животныя эти на близкое разстояніе не подпускали къ себѣ охотниковъ. Кромѣ того, ихъ съ трудомъ можно было различить на столь-же бѣлыхъ, какъ и они сами, равнинахъ. До наступленія большихъ холодовъ, животныя эти перемѣняютъ свой цвѣтъ и облекаются зимнею одеждою. Докторъ, наперекоръ мнѣнію нѣкоторыхъ естествоиспытателей, констатировалъ фактъ, что метаморфоза эта происходитъ не вслѣдствіе пониженія температуры. Она совершается до октября мѣсяца, являясь, такимъ образомъ, послѣдствіемъ не какой-нибудь физической причины, а свидѣтельствомъ заботливости провидѣнія, желавшаго дать арктическимъ животнымъ возможность переносить стужу полярныхъ зимъ.

Часто встрѣчались также морскія коровы, морскія собаки,– животныя, извѣстныя подъ общимъ наименованіемъ тюленей. Добыча ихъ въ особенности рекомендовалась охотникамъ какъ изъ-за шкуръ, такъ и жира этихъ животныхъ, очень пригоднаго для отопленія. Впрочемъ, печень тюленей, въ случаѣ надобности, могла служить и превосходною пищею. Ихъ насчитывали цѣлыми тысячами, а въ двухъ или трехъ миляхъ на сѣверъ отъ брига ледяная поляна была буквально избуравлена отдушинами этихъ громадныхъ земноводныхъ. Но бѣда въ томъ, что они съ замѣчательнымъ инстинктомъ открывали присутствіе охотниковъ и, раненые, легко скрывались подъ льдомъ.

Однакожъ, 19-го числа, Симпсону удалось добыть одного изъ нихъ, въ трехъ или четырехстахъ ярдахъ отъ брига. Симпсонъ предварительно изловчился закрыть отдушину тюленя, такъ что животное очутилось въ полной власти охотниковъ. Долго тюлень сопротивлялся, но въ него пустили нѣсколько пуль и, наконецъ, убили. Длиною онъ былъ въ девять футовъ; по громадной головѣ бульдога, по своимъ шестнадцати зубамъ и челюстямъ, большимъ груднымъ плавникамъ, похожимъ на крылья, по своему короткому хвосту, снабженному другою парою плавниковъ, тюлень этотъ служилъ представителемъ морскихъ собакъ. Докторъ, желавшій сохранить голову тюленя для своей коллекціи естественной исторіи, а кожу – для будущихъ потребностей, препарировалъ свою находку при помощи одного очень дѣйствительнаго и неубыточнаго средства. Онъ погрузилъ тѣло животнаго въ колодезь, гдѣ тысячи мелкихъ раковъ до послѣдней частички уничтожали мясо тюленя; въ полдня работа ихъ была кончена и притомъ съ искусствомъ, которому могъ-бы позавидовать лучшій представитель достопочтенной корпораціи лондонскихъ кожевниковъ.

Какъ скоро солнце пройдетъ линію осенняго равноденствія, 11 (23) сентября, въ арктическихъ странахъ начинается зима. Благодѣтельное свѣтило, мало по малу склоняясь къ горизонту, 11 (23) октября совсѣмъ скрылось за горизонтомъ, освѣщая своими косыми лучами вершины ледяныхъ горъ. Докторъ сказалъ ему послѣднее прости ученаго и путешественника,– до февраля онъ уже не увидитъ солнца.

Не должно, однакожъ, думать, что, втеченіе продолжительнаго отсутствія дневнаго свѣтила, въ полярныхъ странахъ царитъ полный мракъ. Каждый мѣсяцъ луна, до извѣстной степени, замѣняетъ собою солнце; мы уже не говоримъ объ яркомъ мерцаніи звѣздъ, блескѣ планетъ, частыхъ сѣверныхъ сіяніяхъ и о рефракціяхъ, свойственныхъ снѣжнымъ полярнымъ равнинамъ. Впрочемъ, солнце въ моментъ своего наибольшаго южнаго склоненія, 9 (21-го декабря), приближается еще къ полярному горизонту на тринадцать градусовъ и каждый день, втеченіе нѣсколькихъ часовъ, производитъ нѣкотораго рода сумеречный свѣтъ. Но туманы и снѣжныя мятели зачастую погружаютъ въ полный мракъ эти холодныя страны.

Однакожъ, до этого времени погода стояла довольно хорошая; одни только куропатки и зайцы имѣли право жаловаться, потому что охотники не оставляли ихъ въ покоѣ. Поставили много капкановъ на лисицъ, но эти лукавыя животныя не попадались въ ловушку; очень не рѣдко они разгребали снѣгъ подъ капканомъ и, не подвергаясь опасности, съѣдали приманку. Докторъ всѣхъ ихъ посылалъ въ чорту, скорбя, однакожъ, о томъ, что онъ вынужденъ предложить сатанѣ такой подарокъ.

25-го октября, термометръ показывалъ четыре градуса ниже точки замерзанія (-20° стоградусника). Разразился страшный ураганъ; въ воздухѣ кружился густой снѣгъ, не позвовлявшій ни одному лучу свѣта достигать до брига. Втеченіе многихъ часовъ на Forward'p3; безпокоились на счетъ участи Бэлля и Симпсона, которыхъ охота завлекла слишкомъ далеко. Они возвратились на бортъ только на слѣдующій день. Все время они лежали на льду, завернувшись въ свои оленьи шкуры, а ураганъ, между тѣмъ, проносился надъ ними и покрылъ ихъ сугробомъ снѣга въ пять футовъ высотою. Они чуть было не замерзли, и докторъ много потрудился, чтобъ возстановить въ нихъ подлежащее кровеобращеніе.

Буря длилась цѣлыхъ восемь дней, и все это время не было возможности выйти наружу. Втеченіе одного дня температура измѣнялась иногда отъ пятнадцати до двадцати градусовъ.

Во время этихъ невольныхъ досуговъ, каждый жилъ своею отдѣльною жизнью. Одни спали, другіе курили, третьи разговаривали въ полголоса и замолкали при приближеніи доктора или Джонсона. Между людьми экипажа не существовало уже никакой нравственной связи. Собирались они только по вечерамъ на общую молитву, да по воскреснымъ днямъ на чтеніе библіи и богослуженіе.

Клифтонъ разсчиталъ, что за семьдесятъ восьмымъ градусовъ его премія достигаетъ суммы трехсотъ семидесяти пяти фунтовъ стерлинговъ; сумму эту онъ находилъ довольно кругленькою, и дальше ея честолюбіе Клифтона не простиралось. Его мнѣніе охотно раздѣляли другіе матросы, разсчитывая въ свое удовольствіе попользоваться деньгами, пріобрѣтенными цѣною такихъ трудовъ.

Гаттерасъ почти не показывался, не участвовалъ ни въ охотѣ, ни въ прогулкахъ и нисколько не интересовался метеорологическими явленіями, которыми восхищался докторъ. Онъ жилъ одною лишь мыслью, резюмировавшеюся въ двухъ словахъ: «сѣверный полюсъ», и ждалъ только минуты, когда свободный Forward свова отправится въ свое опасное плаваніе.

Вообще, на бригѣ царило самое печальное настроеніе. И въсамомъ дѣлѣ, ничего не могло быть грустнѣе вида этого плѣненнаго судна, котораго формы искажались подъ толстымъ слоемъ льда; Forward ни на что не былъ похожъ; предназначавшійся для движенія, онъ не могъ тронуться съ мѣста; его превратили въ деревянный домъ, въ амбаръ, въ неподвижное жилище, его – могучаго бойца съ вѣтрами и бурями! Эта аномалія, это фальшивое положеніе наполняли душу моряковъ невыразимымъ чувствомъ тревоги и скорби.

Во время часовъ бездѣйствія, докторъ приводилъ въ порядокъ свои путевыя записки, въ точности воспроизведенныя въ настоящемъ разсказѣ; онъ ни минуты не сидѣлъ безъ дѣла и его ровное расположеніе духа никогда не измѣнялось. Съ удовольствіемъ замѣчая, что настаетъ конецъ бури, онъ готовился приняться за свои обычныя занятія охотника.

3-го ноября, въ шесть часовъ утра, при температурѣ въ шесть градусовъ ниже точки замерзанія (-21° стоградусника), Клоубонни отправился на охоту, въ сопровожденіи Джонсона и Бэлля. Ледяныя поляны стлались гладкою скатертью. Снѣгъ, выпавшій въ большомъ количествѣ втеченіе предшествовавшихъ дней, затвердѣлъ отъ мороза и представлялъ довольно удобную для ходьбы почву; въ воздухѣ стояла сухая и острая стужа; луна ярко свѣтила и производила дивную игру свѣта на малѣйшихъ шероховатостяхъ ледяныхъ полянъ; слѣды шаговъ, освѣщенные по краямъ, тянулись блестящею полосою за охотниками, которыхъ большія тѣни съ удивительною отчетливостью выдѣлялись на льду.

Докторъ взялъ съ собою своего друга Дэка, вполнѣ основательно предпочитая его гренландскимъ собакамъ, такъ какъ послѣднія на охотѣ оказываютъ мало пользы и, повидимому, не обладаютъ священнымъ огнемъ, свойственнымъ собакамъ умѣреннаго пояса. Дэкъ бѣгалъ, обнюхивалъ дорогу и нерѣдко дѣлалъ стойку предъ свѣжими еще слѣдами медвѣдей. Несмотря, однако, на его искусство, охотники, послѣ двухчасовой ходьбы, не нашли ни одного зайца.

– Неужели вся дичь отправилась на югъ? – сказалъ докторъ, останавливаясь у подошвы одного холма.

– Вѣроятно, отвѣтилъ Бэлль.

– Не думаю – сказалъ Джонсонъ; зайцы, лисицы и медвѣди освоились съ здѣшнимъ климатомъ. По моему, исчезновеніе ихъ обусловливается послѣднею бурею; но они появятся съ первымъ южнымъ вѣтромъ. Если бы рѣчь шла объ оленяхъ или мускусовыхъ быкахъ – это было бы другое дѣло.

– Однакожъ, на островахъ Мельвиля эти животныя встрѣчаются большими стадами,– сказалъ докторъ. Правда, островъ этотъ находятся гораздо южнѣе. Во время своихъ зимовокъ, Парри всегда имѣлъ достаточный запасъ превосходной дичи.

– Мы не на столько счастливы,– отвѣтилъ Бэлль, впрочемъ мы не имѣли бы права жаловаться, если бы намъ удалось запастись хоть медвѣжьимъ мясомъ.

– Въ этомъ именно и затрудненіе,– сказалъ докторъ. – Мнѣ кажется, что медвѣдей черезчуръ ужъ мало; они слишкомъ осторожны и не на столько еще цивилизованы, чтобы добровольно подставлять лобъ подъ пули.

– Белль говоритъ о мясѣ медвѣдей,– сказалъ Джонсонъ,– но въ настоящее время жиръ этихъ животныхъ для насъ важнѣе ихъ мяса и мѣха.

– Истинная правда, Джонсонъ,– отвѣтилъ Бэлль.

– A ты все думаешь о топливѣ?

– Да и какъ не думать! При самой строгой экономіи, у насъ хватитъ угля не больше какъ на три недѣли.

– Да,– сказалъ докторъ,– а это очень опасно. Теперь только первыя числа ноября, а между тѣмъ февраль – самый холодный мѣсяцъ въ полярныхъ странахъ. Во всякомъ случаѣ, за недостаткомъ медвѣжьяго жира, мы можемъ разсчитывать на жиръ тюленей.

– Не на долго, докторъ,– отвѣтилъ Джонсонъ,– потому что въ непродолжительномъ времени они уйдутъ отъ насъ. По причинѣ-ли холодовъ или изъ страха, но вскорѣ тюлени не станутъ выходить на поверхность льда.

– Въ такомъ случаѣ,– сказалъ докторъ,– намъ не остается ничего, кромѣ медвѣдей. Говоря по правдѣ, это самыя полезныя животныя здѣшнихъ странъ, потому что они доставляютъ необходимыя человѣку пишу, одежду, освѣщеніе и отопленіе. Слышишь, Дэкъ,– прибавилъ докторъ, лаская собаку,– какъ нужны медвѣди; постарайся, другъ мой, постарайся.

Дэбъ обнюхивалъ въ это время ледъ; поощренный голосомъ и ласками доктора, онъ вдругъ, съ быстротою стрѣлы, бросился впередъ. Дэкъ громко лаялъ и, несмотря на отдаленіе, его лай ясно доносился до охотниковъ.

Сила, съ какою распространяется звукъ при низкой температурѣ, составляетъ чрезвычайно замѣчательное явленіе, съ которымъ по напряженности можетъ сравниться только блескъ звѣздъ полярнаго небосклона. Лучи свѣта и звуковыя волны распространяются на значительныя разстоянія, особенно во время сухихъ и холодныхъ гиперборейскихъ ночей.

Охотники, прислушиваясь къ отдаленному лаю, отправились по слѣдамъ Дэка. Пройдя одну милю, они едва переводили дыханіе, потому что дѣятельность легкихъ быстро слабѣетъ въ холодной атмосферѣ. Дэкъ стоялъ въ пятидесяти шагахъ отъ какой-то громадной массы, покачивавшейся на вершинѣ ледяного возвышенія.

– Наше желаніе сбылось! – вскричалъ докторъ, взводя курокъ ружья.

– Медвѣдь и, притомъ, изъ крупныхъ,– сказалъ Бэлль.

– Да и странный какой-то,– добавилъ Джонсонъ, готовясь выстрѣлить послѣ своихъ товарищей.

Дэкъ бѣшено лаялъ. Бэлль подошелъ шаговъ на двадцать и выстрѣлилъ, но, повидимому, промахнулся, потому что животное продолжало покачивать головою.

Подошедшій въ свою очередь Джонсонъ тщательно прицѣлился и спустилъ курокъ.

– Опять ничего! – вскричалъ докторъ. – Проклятая рефракція! Мы далеко не подошли на выстрѣлъ… Никогда, значитъ, нельзя привыкнуть къ этому! Медвѣдь находится отъ насъ больше чѣмъ въ тысячѣ шагахъ!

– Впередъ! – отвѣтилъ Бэлль.

Охотники быстро направлялись къ животному, которое нисколько не испугалось выстрѣловъ! Казалось, оно было огромнаго роста; но не взирая на опасность, соединенную съ нападеніемъ на такого звѣря, охотники напередъ уже торжествовали свою побѣду. Подойдя поближе, они выстрѣлили; медвѣдь, по всѣмъ вѣроятіямъ, смертельно раненый, сдѣлалъ огромный прыжокъ и упалъ у подошвы возвышенія.

Дэкъ бросился къ нему.

– Вотъ медвѣдь, съ которымъ не трудно было справиться,– сказалъ докторъ.

– Три только выстрѣла – и онъ уже повалился,– презрительно замѣтилъ Бэлль.

– Странно! – пробормоталъ Джонсонъ.

– Быть можетъ, мы явились именно въ ту минуту, когда онъ умиралъ отъ старости,– засмѣялся докторъ.

– Старый ли, молодой ли, а все же – добыча эта законная.

Говоря такимъ образомъ, охотники подошли къ возвышенію и, къ своему крайнему изумленію, увидѣли, что Дэкъ теребилъ трупъ бѣлой лисицы!

– Это ужь черезчуръ! – вскричалъ Бэлль.

– Стрѣляли по медвѣдю, а убили лисицу! – сказалъ докторъ.

Джонсонъ не зналъ, что и отвѣтить.

– Опять рефракція, вѣчно рефракція! – вскричалъ докторъ со смѣхомъ, смѣшаннымъ съ досадою.

– Какъ это докторъ? – спросилъ Бэлль.

– Да такъ же, другъ мой. Рефракція ввела насъ въ заблужденіе какъ относительно разстоянія, такъ относительно и величины животнаго, и подъ шкурою лисицы заставила насъ видѣть – медвѣдя. Охотники нерѣдко дѣлали такіе промахи при равныхъ условіяхъ. Значитъ, мы только понапрасно предавались пріятнымъ мечтаніямъ.

– Медвѣдь или лисица, все равно – съѣдимъ,– сказалъ Джонсонъ. Возьмемъ ее.

Но въ ту минуту, когда Джонсонъ хотѣлъ было взвалить себѣ на плечи лисицу, онъ вдругъ вскричалъ:

– Это ужъ изъ рукъ вонъ!

– Что такое? – спросилъ докторъ.

– Посмотрите, докторъ. На этой лисицѣ – ошейникъ!

– Ошейникъ? – переспросилъ докторъ, наклоняясь къ животному.

Дѣйствительно, на бѣломъ мѣху лисицы виднѣлся полуистертый мѣдный ошейникъ, на которомъ, какъ казалось доктору, была начертана какая-то надпись. Въ одинъ мигъ докторъ снялъ ошейникъ, повидимому, давно уже надѣтый на шею этого животнаго.

– Что это значитъ? – спросилъ Джонсонъ.

– Это значитъ,– отвѣтилъ докторъ,– что мы убили лисицу, пойманную Джемсомъ Россомъ въ 1848 году.

– Возможно-ли? – вскричалъ Бэлль.

– Это не подлежитъ ни малѣйшему сомнѣнію. Мнѣ очень жаль, что мы убили несчастное животное. Во время своей зимовки, Джемъ Россъ вздумалъ наловить капканами бѣлыхъ лисицъ, которымъ надѣли на шею мѣдные ошейники, обозначивъ на послѣднихъ мѣстонахожденіе кораблей Enterprise и Investigator и запасовъ продовольствія. Лисицы проходятъ громадныя пространства, отыскивая себѣ пищу, и Джемсъ Россъ надѣялся, что хотя одно изъ этихъ животныхъ попадетъ въ руки кого-либо изъ людей экспедиціи Франклина. Вотъ вамъ и все объясненіе. И это несчастное животное, которое нѣкогда могло-бы спасти жизнь двухъ экипажей, безполезно погибло отъ нашихъ пуль.

– Ѣсть ее мы не станемъ,– сказалъ Джонсонъ. И то сказать – двѣнадцатилѣтняя лисица! Во всякомъ случаѣ мы сохранимъ ея шкуру въ память объ этой курьезной встрѣчѣ.

Джонсонъ взвалилъ себѣ лисицу на плечи и охотники отправились на бригъ, оріентируясь по звѣздамъ. Ихъ экспедиція не осталась, однакожъ, вполнѣ безплодною, потому что на возвратномъ пути они набили множество куропатокъ.

За часъ до прихода охотниковъ на бригъ одинъ феноменъ въ высшей степени изумилъ доктора: то былъ, въ полномъ значеніи этого слова, дождь падающихъ звѣздъ.

Насчитать ихъ можно было цѣлыя тысячи; звѣзды сыпались какъ ракеты въ фейерверкѣ. Свѣтъ луны померкъ. Глаза не могли насытиться созерцаніемъ дивнаго зрѣлища, длившагося втеченіе многихъ часовъ. Такой метеоръ наблюдали Моравскіе Братья въ Гренландіи, въ 1799 году. Казалось, что небо устроило землѣ праздникъ подъ безотрадными полярными широтами. По возвращеніи на бригъ докторъ всю ночь наблюдалъ великолѣпное зрѣлище, прекратившееся къ семи часамъ утра, среди полнѣйшаго затишья въ атмосферѣ.