Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
XIV. Полярная весна
Узники были свободны; ихъ радость была неописуема, все горячо благодарили доктора. Старикъ Джонсонъ нѣсколько поскорбѣлъ о медвѣжьихъ шкурахъ, опаленныхъ и ни къ чему уже не годныхъ, но это не повліяло замѣтнымъ образомъ на. его веселое настроеніе духа.
Весь день починяли ледяной домъ, сильно пострадавшій отъ взрыва. Его очистили отъ глыбъ льда, нагроможденныхъ медвѣдями и скрѣпили разсѣвшіяся стѣны. Работа подвигалась быстро подъ веселыя пѣсеньки Джонсона.
На другой день погода значительно потеплѣла и вслѣдствіе внезапной перемѣны вѣтра ртуть въ термометрѣ поднялась до пятнадцати градусовъ выше точки замерзанія (-9° стоградусника). Столь значительная перемѣна сильно отозвалась на всемъ; все какъ будто повеселѣло. Южный вѣтеръ принесъ съ собою первые признаки полярной весны.
По ледянымъ полянамъ пошли трещины; то тамъ, то сямъ изъ-подъ льда била ключемъ соленая вода, подобно водометамъ англійскаго парка; черезъ нѣсколько дней пошелъ сильный дождь.
Надъ снѣжными равнинами носился густой туманъ: хорошая примѣта, предвѣщавшая близкое таяніе большихъ массъ снѣга. Блѣдный дискъ солнца окрашивался все ярме и ярче и описывалъ на небосклонѣ удлиненныя дуги. Ночи продолжались около трехъ часовъ.
Другой не менѣе знаменательный признакъ: появились цѣлыя стаи бѣлыхъ куропатокъ, сѣверныхъ гусей, куликовъ и рябчиковъ. Воздухъ оглашался ихъ пронзительными криками, памятными мореплавателямъ еще съ прошедшей весны. На берегахъ залива появились зайцы, на которыхъ успѣшно охотились, а также и арктическія крысы; маленькія норки послѣднихъ образовали собою цѣлую систему правильныхъ ямокъ. Докторъ обратилъ вниманіе своихъ товарищей на то, что почти всѣ звѣри и птицы теряли бѣлыя зимнія перья и шерсть и облекались лѣтнею одеждою. Они спѣшно приготовлялись въ веснѣ, а природа, между тѣмъ, подъ снѣгомъ приготовляла для нихъ пищу въ видѣ мховъ, камнеломной травы и мелкой муравы. Подъ таявшими снѣгами зарождалась новая жизнь.
Но вмѣстѣ съ этими безвредными животными возвратились и ихъ враги – лисицы и волки. Во время короткихъ ночей слышался зловѣщій вой.
Волки полярныхъ странъ очень близкіе родственники собакамъ; они даже лаютъ такъ же, какъ и тѣ. Говорятъ, будто волки прибѣгаютъ въ этой уловкѣ съ цѣлью приманить собакъ и полакомиться ими.
Фактъ этотъ, замѣченный въ странахъ, прилегающихъ къ Гудсонову заливу, былъ провѣренъ докторомъ въ Новой Америкѣ. Поэтому Джонсонъ не выпускалъ упряжныхъ собакъ. Что касается Дэка, то песъ этотъ видывалъ виды и былъ слишкомъ остороженъ для того, чтобы попасть на зубъ волкамъ. Втеченіе пятнадцати дней путешественники много охотились; свѣжаго мяса было вдоволь. Били куропатокъ, рябчиковъ и пуночекъ, мясо которыхъ доставляетъ превосходную пищу. Однакожъ охотники не удалялись на большое разстояніе отъ форта,– мелкая дичь, такъ сказать, сама напрашивалась на ихъ выстрѣлы и своимъ присутствіемъ оживляла безмолвные берега, такъ что заливъ Викторіи принялъ необычный, ласкавшій взоры видъ.
Между тѣмъ оттепель дѣлала видимые успѣхи; термометръ поднялся до тридцати двухъ градусовъ выше нуля (0° стоградусника); ручьи гремѣли въ оврагахъ и тысячи водопадовъ образовались на склонахъ холмовъ.
Докторъ очистилъ одинъ акръ земли и засѣялъ его хрѣномъ, щавелемъ и ложечною травою, растеніями, отлично помогающими противъ скорбута. Изъ земли уже выползали маленькіе зеленые листочки, какъ вдругъ ударилъ страшный холодъ.
Въ одну ночь, при жестокомъ вѣтрѣ, термометръ сразу понизился почти на сорокъ градусовъ и опустился до восьми ниже точки замерзанія (-22° стоградуснижа). Все замерзло: птицы, земноводныя, четвероногія исчезли какъ-бы по мановенію волшебнаго жезла; отдушины тюленей затянулись льдомъ; трещины на ледяныхъ полянахъ закрылись; ледъ по прежнему сталъ твердъ, какъ гранитъ, а водопады, въ своемъ паденіи, застыли хрустальными лентами на склонахъ возвышеній.
Эта внезапная перемѣна произошла въ ночь съ 11-го на 12-е мая. Белль едва не лишился носа, выставивъ его на жестокую стужу.
– О, полярная природа,– вскричалъ нѣсколько озадаченный докторъ, какія иногда штуки ты выкидываешь! Придется, значитъ, снова заняться посѣвами.
Гаттерасъ относился къ этому менѣе философски: при такомъ холодѣ нельзя было приступать къ изысканіямъ.
– На долго-ли зарядитъ такой морозъ? – спросилъ Джонсонъ.
– Ну, нѣтъ, другъ мой,– отвѣтилъ докторъ. Это послѣдніе морозы! Вы понимаете, что холодъ здѣсь полный хозяинъ и что выжить его нельзя безъ того, чтобы онъ не оказалъ сопротивленія.
– Защищается онъ ловко,– замѣтилъ Бэлль, потирая себѣ лицо.
– Да! Но я долженъ былъ ожидать этого,– сказалъ докторъ,– и не тратить попусту сѣмена, точно какой-нибудь неучъ, тѣмъ болѣе, что вырастить ихъ можно било у кухонной печи.
– Какъ,– сказалъ Альтамонтъ,– вы могли предвидѣть эту перемѣну температуры?
– Конечно, не будучи даже колдуномъ! Слѣдовало поручить мои посѣвы покровительству святыхъ Мамерта, Панкратія и Сервазія, которыхъ память празднуется 11-го, 12-го и 13-го числа настоящаго мѣсяца.
– Но какое же вліяніе могутъ имѣть эти три святыя мужа на температуру?
– Очень даже большое, если вѣрить садоводамъ: они ихъ называютъ «тремя студеными святыми».
– По какой причинѣ?
– Потому что въ маѣ мѣсяцѣ наступаютъ обыкновенно періодическіе холода; и замѣтьте: наибольшее охлажденіе температуры наблюдаютъ отъ 11-го до 13-го числа.
– Фактъ, дѣйствительно, интересный, но чѣмъ его объясняютъ? – спросилъ Альтамонтъ.
– Его объясняютъ двояко: или прохожденіемъ, въ эту пора года, большаго числа астероидовъ31 между землею и солнцемъ, или таяніемъ снѣговъ, необходимо поглощающихъ значительное количество теплоты. Обѣ причины возможны; но слѣдуетъ ли ихъ допускать безусловно? Отвѣтить на это я не могу; не будучи вполнѣ убѣжденъ на счетъ правильности объясненія, я не питаю ни малѣйшаго сомнѣнія относительно существованія самаго факта. Но я упустилъ это изъ вида и… погубилъ свои посѣвы.
Докторъ былъ совершенно правъ. По той ли, другой ли причинѣ, но втеченіе остальной части мая мѣсяца стояли сильные холода. Пришлось отказаться отъ охоты вслѣдствіе полнаго отсутствія дичи. Къ счастію, запасы свѣжаго мяса далеко еще не истощились.
Обитатели ледянаго дома снова обрекались на состояніе полной бездѣятельности. Втеченіе пятнадцати дней, съ 11-го по 25-е мая, ихъмонотонная жизнь ознаменовалась однимъ только выдающимся эпизодомъ: плотника неожиданно поразила тяжкая болѣзнь – перепончатая жаба. Но Клоубонни былъ тутъ въ своей стихіи, и болѣзнь, безъ сомнѣнія, не разсчитывавшая на его вмѣшательство, вскорѣ была устранена. Леченіе отличалось крайнею незатѣйливостью, а аптека находилась подъ рукою. Докторъ клалъ въ ротъ паціенту небольшіе кусочки льда; черезъ нѣсколько часовъ опухоль начала уменьшаться, перепонка исчезла; спустя спустя Белль уже былъ на ногахъ.
Всѣхъ изумляла эта простая метода врачеванія.
– Это страна гортанныхъ болѣзней – говорилъ Клоубонни, поэтому необходимо, чтобы рядомъ съ болѣзнью находилось и лекарство.
– Лекарство и, главное, лекарь,– добавилъ Джонсонъ, въ глазахъ котораго докторъ поднялся до недосягаемой высоты.
Клоубонни рѣшился серьезно поговорить съ Гаттерасомъ. Нужно было отклонить капитана отъ намѣренія подняться къ сѣверу, не взявъ съ собою ни шлюпки, мы лодки, ни куска дерева, на которыхъ можно было бы переправиться чрезъ рукавъ моря или проливъ. Капитанъ ни за что не соглашался ѣхать въ шлюпкѣ, сдѣланной изъ остатковъ американскаго судна.
Докторъ не зналъ, какъ и приступить къ дѣлу; между тѣмъ времени оставалось немного: въ іюнѣ мѣсяцѣ пора было двигаться. Долго раздумывалъ онъ объ этомъ, наконецъ, отведя однажды въ сторону Гаттераса, ласково сказалъ ему:
– Гаттерасъ, считаете ли вы меня своимъ другомъ?
– Конечно,– съ живостью отвѣтилъ капитанъ,– лучшимъ и даже единственнымъ другомъ.
– Если я дамъ вамъ одинъ совѣть, будете ли вы считать его безкорыстнымъ?
– Да, потому что личный интересъ никогда не руководилъ вами. Но въ чемъ же дѣло?
– Погодите, Гаттерасъ; я хочу, вамъ предложить еще одинъ вопросъ. Считаете ли вы меня добрымъ англичаниномъ, радѣющимъ, какъ и вы, о славѣ своего отечества?
Гаттерасъ удивленно взглянулъ на доктора. – да, но къ чему это?
– Вы хотите достигнуть сѣвернаго полюса. Я понимаю ваше честолюбіе и раздѣляю его; но чтобы достигнуть своей цѣли, необходимо сдѣлать все, что бы ни…
– Развѣ до сихъ поръ я мы жертвовалъ всѣмъ?
– Нѣтъ, Гаттерасъ, вы не жертвовали своими личными предубѣжденіями, и въ настоящую минуту вы готовы отвергнуть средства, необходимыя для того, чтобы подняться къ полюсу.
– Вы говорите, отвѣтилъ Гаттерасъ,– о шлюпкѣ, объ этомъ человѣкѣ…
– Будемъ говорить, Гаттерасъ, хладнокровно. Очень можетъ быть, что берегъ, на которомъ мы провели зиму, вовсе и не тянется къ сѣверу на протяженіи шести градусовъ, оставшихся намъ до полюса. Если приведшія васъ сюда указанія оправдаются, то лѣтомъ мы должны встрѣтить на пути обширное, свободное отъ льдовъ море. Теперь я спрошу васъ: что мы будемъ дѣлать въ виду свободнаго отъ льдовъ и благопріятнаго для плаванія арктическаго океана, если у насъ не окажется средствъ переплыть его?
Гаттерасъ ничего не отвѣтилъ.
– Неужели вы хотите въ нѣсколькихъ миляхъ остановиться отъ сѣвернаго полюса, за неимѣніемъ средствъ достигнуть его?
Гаттерасъ опустилъ голову на руку.
– A теперь, продолжалъ докторъ,– взглянемъ на вопросъ съ его нравственной стороны. Я понимаю, что каждый англичанинъ для славы своего отечества готовъ пожертвовать жизнью и состояніемъ. Но если шлюпка, сволоченная изъ нѣсколькихъ досокъ, взятыхъ съ американскаго судна, съ корабля, потерпѣвшаго крушеніе и поэтому не имѣющаго никакой цѣнности,– если такая шлюпка, говорю я, пристанетъ къ неизвѣстному берегу или пройдетъ неизслѣдованный океанъ, то неужели это можетъ умалить славу совершеннаго открытія? Если-бы вы нашли на этихъ берегахъ брошенный экипажемъ корабль, неужели вы поколебались-бы воспользоваться имъ? Развѣ не главѣ экспедиціи принадлежитъ вся честь? Теперь я спрошу у васъ: не будетъ-ли такая шлюпка, построенная четырьмя англичанами и управляемая экипажемъ, состоящимъ изъ четырехъ англичанъ, вполнѣ англійской шлюпкой, отъ киля до палубы?
Гаттерасъ молчалъ.
– Если говорить откровенно,– продолжалъ докторъ: васъ смущаетъ не шлюпка, а Альтамонтъ.
– Да, докторъ,– отвѣчалъ капитанъ. Я ненавижу этого американца, котораго судьба натолкнула на мой путь, чтобы…
– Чтобы спасти насъ!
– Чтобы погубить меня! Мнѣ кажется, что онъ глумится надо мною, распоряжается здѣсь какъ хозяинъ и воображаетъ себѣ, будто онъ разгадалъ мои планы и держитъ въ своихъ рукахъ мою судьбу. Не вполнѣ-ли онъ высказался, когда дѣло коснулось о названіи вновь открытыхъ земель? Объяснилъ-ли онъ когда-нибудь, какія причины привели его сюда? Вы никогда не разубѣдите меня въ томъ, что этотъ человѣкъ не стоитъ во главѣ экспедиціи, снаряженной правительствомъ Соединенныхъ Штатовъ…
– Допустимъ, что итакъ, Гаттерасъ; но гдѣ-же доказательства, что экспедиція эта старалась подняться къ полюсу? Развѣ Америка, подобно Англіи, не въ правѣ сдѣлать попытку къ открытію сѣверо-западнаго пролива? Во всякомъ случаѣ, Альтамонтъ ничего не знаетъ о вашихъ намѣреніяхъ потому что ни Джонсонъ, ни Бэлль, ни я, ни вы ни однимъ словомъ не промолвились ему объ этомъ.
– Такъ пусть онъ никогда и не знаетъ ихъ!
– Подъ конецъ онъ ихъ узнаетъ; не можемъ-же мы бросить его здѣсь.
– Почему? – съ нѣкоторымъ раздраженіемъ спросилъ капитанъ. Развѣ онъ не можетъ остаться въ фортѣ?
– Онъ не согласится на это, Гаттерасъ. Къ тому-же, оставить здѣсь Альтамонта и не быть увѣреннымъ, что мы найдемъ его по возвращеніи – это болѣе чѣмъ неблагоразумно: это безчеловѣчно. Альтамонтъ отправится, онъ долженъ отправиться съ нами! Но какъ въ настоящее время не слѣдуетъ сообщать ему того, о чемъ онъ быть можетъ, и не думаетъ, то мы ничего не скажемъ ему к построимъ шлюпку подъ предлогомъ осмотра береговъ вновь открытой земли.
Гаттерасъ долго не рѣшался.
– A если онъ не согласится пожертвовать своимъ кораблемъ? – спросилъ наконецъ онъ.
– Тогда придется воспользоваться правомъ сильнѣйшаго. Вы построите шлюпку безъ его согласія и требовать чего-бы то ни было онъ не будетъ имѣть права.
– Дай-то Богъ, чтобы онѣ не согласился! – вскричалъ Гаттерасъ.
– Надо спросить его. Я беру это на себя.
Дѣйствительно, въ тотъ-же вечеръ, за ужиномъ, докторъ повелъ рѣчь о предполагавшихся лѣтомъ экскурсіяхъ и о гидрографической съемкѣ береговъ.
– Полагаю, Альтамонтъ,– сказалъ онъ,– что вы отправитесь съ нами?
– Само собою разумѣется,– отвѣтилъ Альтамонтъ; – надобно-же знать, какъ далеко простирается земля Новой Америки.
Гаттерасъ пристально посмотрѣлъ на своего соперника.
– Для этого,– продолжалъ Альтамонтъ,– можно разобрать Porpoise: изъ нея выйдетъ прекрасная, прочная шлюпка.
– Слышите, Бэлль,– съ живостью сказалъ докторъ. Завтра-же примемся за дѣло.
