Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
XXI. Свободное море
На слѣдующій день утромъ Джонсонъ и Вэллъ приступили въ нагрузкѣ на шлюпку лагерныхъ принадлежностей. Въ восемь часовъ все было готово къ отъѣзду. Но тутъ докторъ вспомнилъ о слѣдахъ путешественниковъ: обстоятельство это не переставало тревожить его.
Намѣревались-ли эти люди подняться къ полюсу? Не придется-ли еще разъ встрѣтить ихъ на своемъ пути?
Три уже дня ничто не указывало на присутствіе въ странѣ постороннихъ путешественниковъ; кто-бы они ни были, но едва-ли имъ удалось дойти до Порта Альтамонта. Повидимому, никогда еще на мѣстѣ этомъ не стояла нога человѣка.
Осаждаемый такого рода мыслями, докторъ въ послѣдній разъ захотѣлъ осмотрѣть мѣстность, для чего и поднялся на холмъ высотою около ста футовъ. Оттуда онъ могъ обозрѣть всю южную часть горизонта.
Достигнувъ вершины холма, Клоубонни поднесъ къ глазамъ подзорную трубку и, къ своему удивленію, ничего не увидѣлъ не только вдали на равнинахъ, но и въ нѣсколькихъ отъ себя шагахъ. Это крайне озадачило доктора; онъ снова посмотрѣлъ въ трубку и, наконецъ, осмотрѣлъ инструментъ. У послѣдняго не оказалось объектива…
– Объективъ! вскричалъ докторъ.
Понятно, какого рода мысль внезапно осѣнила Клоубонни. Онъ громко закричалъ, чтобы быть услышаннымъ своими товарищами, которые не на шутку встревожились при видѣ ученаго, со всѣхъ ногъ спускавшагося съ холма.
– Чтобы это могло значить? – спросилъ Джонсонъ.
Задыхавшійся докторъ долго не могъ промолвять ни слова; наконецъ онъ сказалъ:
– Слѣды… Отрядъ!..
– Что такое? – сказалъ Гаттерасъ. Посторонніе люди здѣсь?
– Нѣтъ! нѣтъ!.. отвѣчалъ докторъ. Объективъ… объективъ… это мой объективъ.
И онъ показалъ свой испорченный инструментъ.
– Значитъ, вы его потеряли?… вскричалъ Альтамонтъ.
– Да!
– А слѣды?
– Это наib собственные слѣды, друзья мои! – вскричалъ докторъ. Мы заблудились въ туманѣ, слонялись во всѣ стороны и наконецъ набрели на свои-же собственные слѣди.
– A слѣдъ башмака? – спросилъ Гаттерасъ.
– Это слѣды Бэлля, который потерявъ свои лыжи, весь день шелъ по снѣгу въ башмакахъ.
– Совершенно вѣрно,– сказалъ Бэлль.
Ошибка настолько была очевидна, что всѣ путешественники разразились громкимъ хохотомъ, за исключеніемъ Гаттераса, который однакожъ не меньше другихъ былъ доволенъ этимъ открытіемъ.
– Ну, и начудили-же мы! – сказалъ докторъ, когда стихъ первый взрывъ веселости. Какихъ только предположеній мы не дѣлали! Положительно, здѣсь надо обдумывать каждое свое слово! Но теперь опасаться нечего, а потому одно только и остается, отправиться въ путь.
– Отправимся! – сказалъ Гаттерасъ.
– Черезъ четверть часа каждый занялъ свое мѣсто на шлюпкѣ, которая подняла паруса и быстро вышла изъ Порта Альтамонта. Морское путешествіе началось въ среду 19-го іюля. Мореплаватели находились очень недалеко отъ полюса, именно, въ ста семидесяти миляхъ; слѣдовательно, при существованіи материка въ этой части земнаго шара, плаваніе длилось-бы не долго.
Дулъ слабый, но попутный вѣтеръ. Термометръ показывалъ пятьдесятъ градусовъ выше точки замерзанія (+10° стоградусника). Настала дѣйствительно теплая погода.
Шлюпка не пострадала отъ перевозки на саняхъ; она находилась въ полной исправности и управлять ею было не трудно. Джонсонъ сѣлъ у руля, а докторъ, Бэлль и Альтамонтъ поудобнѣе устроились между вещами, помѣщавшимися отчасти на палубѣ, отчасти подъ палубой.
Сидѣвшій впереди Гаттерасъ пристально вглядывался по направленію къ сѣверу, куда его влекло съ непреодолимою силою, точно стрѣлку компаса къ магнитному полюсу. Въ случаѣ открытія какого нибудь материка, Гаттерасъ хотѣлъ первый изслѣдовать его. Такая честь принадлежала ему по праву.
Онъ замѣчалъ, впрочемъ, что на поверхности полярнаго океана ходили короткія волны, какъ во внутреннихъ моряхъ. По его мнѣнію, это обстоятельство указывало на близость береговъ и докторъ раздѣлялъ мнѣніе Гаттераса.
Не трудно догадаться, почему Гаттерасъ такъ страстно желалъ найти материкъ у сѣвернаго полюса. Какъ прискорбно было бы капитану, если бы тамъ, гдѣ малѣйшая частица земли представлялась необходимою для его замысловъ, онъ вдругъ увидѣлъ безбрежное, неуловимое пространство моря! И въ самомъ дѣлѣ, возможно-ли обозначить спеціальнымъ названіемъ необъятную ширь океана? Какимъ образомъ водрузить національное знамя среди морскихъ волнъ и во имя ея величества королевы вступить во владѣніе частью водяной стихіи?
Неподвижно устремивъ глаза вдаль, съ компасомъ въ рукѣ, Гаттерасъ пожиралъ взорами необъятную ширь океана.
Полярный бассейнъ, ничѣмъ не ограниченный до линіи горизонта, сливался въ отдаленіи съ яснымъ небомъ.
Нѣсколько ледяныхъ горъ, несшихся по морю, казалось, уступали дорогу отважнымъ мореплавателямъ.
Эта часть океана отличалась необычайно своеобразнымъ характеромъ. Не обусловливалось-ли произведенное ею впечатлѣніе душевнымъ настроеніемъ путешественниковъ, вообще очень взволнованныхъ и нервно-возбужденныхъ? Трудно рѣшить это. Однакожъ, въсвоихъ ежедневныхъ запискахъ докторъ описалъ дикую физіономію океана, говоря о ней то же, что говорилъ Скоресби, по словахъ котораго эти воды «представляютъ разительный контрастъ моря, населеннаго милліонами живыхъ существъ».
Водная пелена, окрашенная слабыми лазурными оттѣнками, была чрезвычайно прозрачна и обладала неимовѣрною силою разсѣяванія лучей свѣта. Такая прозрачность позволяла взору проникать до неизмѣримой глубины моря. Казалось, что полярный бассейнъ освѣщался снизу, подобно какому-то громадному акваріуму; по всему вѣроятію здѣсь играли роль какіе либо электрическіе процессы, совершавшіеся въ глубинѣ моря. Шлюпка казалась повисшею надъ бездонною пучиною.
Надъ поверхностью этихъ чудныхъ водъ носились безчисленныя стаи птицъ, подобно мрачнымъ и бурнымъ тучамъ. Перелетныя, береговыя и плавающія птицы всѣхъ сортовъ и размѣровъ имѣли здѣсь своихъ представителей, начиная съ альбатросовъ, свойственныхъ южнымъ странамъ, и кончая громадныхъ размѣровъ пингвинами арктическихъ морей. Окрестность оглашалась ихъ безпрерывнымъ оглушительнымъ крикомъ. Глядя на нихъ, докторъ, такъ сказать, лишался своихъ познаній по части естествовѣдѣнія; названія многихъ странныхъ птицъ ускользали отъ него и ему нерѣдко приходилось наклонять голову, когда онѣ съ невыразимою мощью разсѣкали воздухъ своими крыльями.
У нѣкоторыхъ изъ этихъ воздушныхъ чудовищъ крылья достигали двадцати футовъ длины; носясь надъ шлюпкою, птицы совершенно закрывали послѣднюю. Здѣсь находились цѣлые легіоны пернатыхъ, названія которыхъ никогда еще не заносились на страниы лондонскаго Index Ornithologue.
Ошеломленный, растерявшійся докторъ окончательно сталъ въ тупикъ со всею своею ученостью.
Когда взоры его отрывались отъ созерцанія чудесъ воздушныхъ пространствъ, скользили по тихой поверхности океана, тогда имъ представлялись не менѣе дивныя картины изъ царства животныхъ и, между прочимъ, медузы въ тридцать футовъ шириною. Изумительно! Какая разница между этими медузами и тѣми, которыя наблюдалъ Скоресби въ гренландскихъ моряхъ. По вычисленію этого мореплавателя, на двухъ квадратныхъ миляхъ число такихъ медузъ простирается до двадцати трехъ трильоновъ восьмисотъ билльоновъ мильярдовъ33.
Наконецъ, взору, проникшему за поверхность водной пелены, представлялась не менѣе дивная картина. Вокругъ лодки кишѣли всевозможныхъ породъ рыбы. Онѣ то погружались въ глубину водъ, причемъ постепенно уменьшались въ размѣрахъ, умалялись и, наконецъ, совсѣмъ исчезали, подобно волшебнымъ тѣнямъ; то, покидая пучины океана, опять поднимались на поверхность океана. Морскія чудовища нисколько, повидимому, не страшились присутствія шлюпки и мимоходомъ часто задѣвали ее своими огромными плавниками. Но наши путешественники не сознавали грозившей имъ опасности, хотя иные изъ этихъ обитателей моря достигали громадныхъ размѣровъ.
Молодые моржи рѣзвились между собою, не обращая ни малѣйшаго вниманія на плывущую шлюпку; нарвалъ, вооруженный длиннымъ, тонкимъ коническимъ копьемъ,– дивнымъ орудіемъ, служащимъ ему для проламыванья льдинъ,– преслѣдовалъ робкихъ китовъ, безчисленное множество которыхъ, выбрасывая дыхалами столбы воды и слизи, наполняло воздухъ особеннаго рода свистомъ; косатки, съ длинными хвостовыми плавнями, разсѣкали волны Съ изумительною быстротою и на ходу пожирали столь-же быстрыхъ, какъ и они сами,– треску и макрелей, въ то время, какъ лѣнивые бѣлухи спокойно поглощали неповоротливыхъ и безпечныхъ моллюсковъ.
Еще ниже плавали острорылые гиббары, черноватые, гренландскіе киты, гигантскіе кашалоты, очень распространенные во всѣхъ моряхъ. Въ глубинѣ иногда происходили такіе бои, что океанъ обагрялся кровью на протяженіи многихъ миль; дельфины съ спиннымъ плавникомъ въ видѣ сабельнаго клинка, все семейство моржей и тюленей, морскихъ собакъ, лошадей, медвѣдей, львовъ и морскихъ слоновъ, казалось, кормились на влажныхъ пастбищахъ океана, и изумленный докторъ такъ-же легко наблюдалъ это безчисленное множество животныхъ, какъ если-бы онъ смотрѣлъ на нихъ сквозь зеркальныя стекла бассейновъ зоологическаго сада.
Атмосфера становилась неестественно прозрачной и, казалось, была насыщена кислородомъ. Мореплаватели съ наслажденіемъ вдыхали воздухъ, вливавшій въ нихъ могучую жизнь, и безсознательно подпадали процессу настоящаго горѣнія. Ихъ чувственныя, пищеварительныя, дыхательныя отправленія совершались съ необычайною энергіею. Зародившіяся въ мозгу идеи достигали предѣловъ грандіознаго; въ одинъ часъ путешественники проживали жизнь цѣлаго дня.
Среди подобнаго рода чудесъ шлюпка спокойно плыла подъ вѣяніемъ умѣреннаго вѣтра, который усиливали повременамъ громадные альбатросы взмахами своихъ крыльевъ.
Къ вечеру Гаттерасъ и его товарищи потеряли изъ виду берега Новой Америки. Въ умѣренномъ и экваторіальнымъ поясахъ уже настала ночь, но здѣсь солнце описывало на небосклонѣ кругъ, вполнѣ параллельный горизонту океана, и не переставало освѣщать шлюпку своими косыми лучами.
Однакожъ, живыя существа гиперборейскихъ странъ почувствовали приближеніе вечера, точно дневное свѣтило скрылось уже подъ горизонтомъ. Птицы, рыбы и киты исчезли. Куда-же они скрылись? Не въ безднахъ-ли моря или неба? Кто могъ разрѣшить это? Но ихъ крики, свистъ, колыханье волнъ, производимое движеніемъ морскихъ чудовищъ, смѣнилось безмолвною неподвижностью, волны замерли въ едва замѣтной зыби, ночь вступила въ свои мирныя права подъ блестящими лучами солнца.
Со времени отъѣзда изъ Порта Альтамонта, шлюпка на одинъ градусъ подвинулась къ сѣверу. На слѣдующій день ничего еще не появлялось на горизонтѣ: не было замѣтно ни высокихъ горъ, указывающихъ на присутствіе материка, ни тѣхъ особенныхъ признаковъ, по которымъ моряки угадываютъ близость острововъ или материковъ.
Вѣтеръ держался хорошій, хотя и не сильный; море волновалось слабо; снова возвратился вчерашній, многочисленный кортежъ птицъ и рыбъ. Наклонившись надъ водою, докторъ могъ видѣть, какъ киты выплывали изъ своихъ глубокихъ убѣжищъ и мало по малу поднимались на поверхность моря. Только нѣсколько ледяныхъ горъ и разбросанныхъ льдинъ нарушали томительное однообразіе океана.
Вообще, встрѣчавшіяся здѣсь изрѣдка льдины не могли-бы препятствовать движенію судовъ. Надо замѣтить, что хотя шлюпка находилась тогда на десять градусовъ выше полюса холодовъ, но это было все равно, какъ если-бы она находилась на десять градусовъ ниже сказаннаго полюса. Нисколько неудивительно, поэтому, что въ это время года море такъ-же было свободно здѣсь отъ льдовъ, какъ оно было свободно отъ нихъ и на высотѣ мыса Диско, въ Баффиновомъ заливѣ.
Это обстоятельство имѣетъ важное практическое значеніе. Дѣйствительно, при возможности подняться сѣверо-азіатскими или американскими морями, въ полярный бассейнъ, китобои могли-бы разсчитывать на быстрое пополненіе своихъ грузовъ, такъ какъ эта часть океана, повидимому, есть всемірный садокъ, главный питомникъ китовъ, тюленей и всякаго рода морскихъ животныхъ.
Въ полдень линія воды сливалась еще съ линіею небосклона, и докторъ началъ сомнѣваться въ существованіи материка подъ этого широтою.
Но послѣ нѣкотораго размышленія Клоубонни увѣрился что здѣсь необходимо должна существовать суша. И въ самомъ дѣлѣ, въ первичныя эпохи міра, послѣ охлажденія земной коры, воды, образовавшіяся изъ сгустившихся атмосферическихъ паровъ, повинуясь центробѣжной силѣ, должны были отхлынуть въ экваторіальнымъ областямъ и покинуть неподвижныя точки земнаго шара. Этимъ необходимо обусловливалось появленіе материковъ, сосѣднихъ полюсу. Докторъ находилъ это соображеніе совершенно правдоподобнымъ.
Такимъ оно казалось и Гаттерасу.
Капитанъ старался проникнуть взоромъ пелену тумановъ, скрывавшихъ горизонтъ, не отнималъ отъ глазъ подзорной трубы и въ цвѣтѣ воды, въ формѣ волнъ, въ вѣяньи вѣтра искалъ признаковъ недалекаго материка. Онъ наклонился головою впередъ, и во всей его фигурѣ выражалось столько энергіи, непреклоннаго стремленія впередъ, въ своей цѣли, что даже не знавшій замысловъ Гаттераса невольно залюбовался-бы имъ.
