Как победить злодея

3. Настоящий герой не помнит, что он такого сделал

Парадоксально, но факт: найдутся люди, которым вы не понравитесь. Такие люди называются «злодеи». Все остальные полюбят вас с первого взгляда.

«Как стать героем: сто прыжков к успеху».

– Ладно, ребята, давайте попробуем еще разок. Прогон сцены! – крикнул Дункан.

Вскоре после приостановки деятельности Лиги Принцев они с Белоснежкой вернулись в уединенный домик в Сильварийских лесах. С тех пор Дункан день и ночь работал над своим руководством для начинающих искателей приключений. Набравшись опыта в Лиге, Дункан рассудил, что он, как никто, подходит на роль составителя подобного руководства. К сожалению, Дункану было очень трудно припомнить, почему, собственно, он совершил те или иные подвиги. Чтобы легче было воссоздать мотивы собственных поступков, он заставлял местных гномов устраивать костюмированные реконструкции событий прошлого – надеялся, что это оживит их в его памяти. Гномы были вовсе не в восторге.

– Прогон! – повторил Дункан.

Облаченный в пышные красно-желтые панталоны и зеленый войлочный камзол с белым сборчатым воротником, он сидел на стульчике в саду и смотрел, как гномы изображают, как они с Лиамом пытались бежать из разбойничьего лагеря, который бдительно охранялся. В руке у Дункана было перо, чтобы все сразу записать.

– Это значит, что надо начать сначала, – добавил он.

Два усталых гнома тяжко вздохнули и побрели за куст.

– Вы должны бежать! – сказал Дункан.

– А ты представь себе все в ускоренном виде, – проворчал Франк, первый гном.

Сильварийские гномы и так-то славятся склочным характером, но эти два гнома прообщались целый день с Дунканом, и настроение у них было даже хуже обычного.

– Давайте вы хотя бы притворитесь, что бежите. Это поможет мне лучше представить сцену, – сказал принц. – Ведь все, что вы сегодня здесь делаете, делается во имя всемирного сообщества героев!

Флик, второй гном, попросту опустил уши у шапки и притворился, будто ничего не слышит.

– Ладно, – сдался Дункан. – Продолжайте. Гм… Входит Большой Разбойник!

Появился третий гном, Фрек, – он тащился следом за Франком и Фликом. И вяло погрозил им кулаком.

– Слова не забудь! – шепнул ему Дункан.

– Я до вас еще доберусь, принцы, – уныло пробубнил Фрек. Потом умолк: нужно было выпутать из бороды жука.

– Какой ужас, – безо всякого чувства отбарабанил Флик. – Мы окружены.

С другой стороны, из-за березовой беседки, появились еще два гнома – Фрид и Ферд (они изображали всю разбойничью армию скопом). Дункан от волнения даже прикусил губу.

– Не волнуйся… Лиам, – сказал Франк Флику. – У меня… принца Дункана… есть блестящая мысль. Брось меня в него.

Флик одной рукой пихнул Франка. Франк прошаркал к Фреку, помахивая руками и бормоча «Ах, я лечу, я лечу». Остановился лицом к Дункану.

– Ну что, уразумел? Можно идти? – спросил он.

Дункан откинулся на спинку стульчика и поскреб подбородок.

– Все равно не понимаю, почему я это сделал, – сказал он. – Гмм… «Брось меня в него». Почему мне тогда показалось, что это блестящая мысль? Придется повторить. Может, задом наперед?

– Не-а. Я пошел, – заявил Франк.

И гномы вереницей зашагали прочь.

– Ладно, Франк, хорошая мысль, – согласился Дункан. – Нам всем не помешает передохнуть. Кстати, Фрек, хорошо сыграл, энергично. А ты, Флик, прекрасно выучил роль, просто в следующий раз постарайся, чтобы звучало чуть-чуть более героически. Давайте встретимся здесь, скажем, минут через десять. Джонни Пепперкорн!

Это восклицание объяснялось тем, что Дункан отвлекся на бурундука и почему-то решил, что того зовут Джонни Пепперкорн. Привычка ни с того ни с сего давать имена случайным животным была лишь одной из целой череды странных черт и увлечений, из-за которых с Дунканом почти всю жизнь никто не желал знаться. По сути дела, до прошлого года Дункан не мог назвать другом никого, кроме Белоснежки. Однако с появлением Лиги Принцев все изменилось: судя по всему, Фредерик, Лиам и даже (в какой-то степени) Густав принимали в Дункане искреннее участие. Вот только что у него был всего один друг – и внезапно их стало целых несколько. Безусловно, это был большой шаг вперед в общественной жизни Дункана, однако у него в результате возникло обманчивое ощущение собственной популярности. Он поверил, что он – суперзвезда. А поскольку он никогда не выходил далеко за пределы собственного садика, ему ни разу не случалось натолкнуться на какого-нибудь сильварийца из тех, кто постоянно шутил на его счет и называл его «принц Дунь-в-стакан».

– Пускай Белоснежка огорчится, все равно надо положить этому конец, – пробурчал Флик Франку, когда они спрятались за куст подальше от посторонних глаз. – Что-то у меня уже развеялись последние остатки самоуважения.

– Дело не только в этих бессмысленных спектаклях, – отозвался Франк. – Меня бесит все, что он делает. До сих пор не понимаю, почему мы отзываемся на эти идиотские клички, которые он нам выдумал.

– Ужасно раздражает, – согласился Флик. – Хотя, пожалуй, все лучше, чем в старые времена, когда Белоснежка вообще отказалась называть нас по имени. Придумала прозвища по чертам характера.

– Да вы-то, считай, хорошо устроились, а мне вот лучше бы как раньше, – буркнул еще один гном по кличке Фрак, который прятался от Дункана в тачке неподалеку.

– Надо тщательно продумать список претензий, – сказал Флик. – С именами мы как-нибудь смиримся. А вот спектаклям надо положить конец. Пошли поговорим с Белоснежкой.

* * *

Белоснежку гномы нашли за столиком на другом краю сада – она мастерила жилетку из лепестков подсолнуха. Белоснежка была очень миниатюрна и прямо-таки тонула в пышном розовом платье, изукрашенном десятками нежно-лиловых бантиков.

– Какой славный денек, мальчики! – весело воскликнула она. Пожалуй, она была единственным человеком на свете, способным нарочно вызывать у себя искорки в глазах. – Веселитесь?

– Нет, не веселимся, – отозвался Франк. – Нам надо, чтобы ты поговорила про нас с Дунканом. Скажи ему, хватит заставлять нас разыгрывать перед ним эти дурацкие сценки.

Белоснежка помотала головой (после чего поправила венок из маргариток, водруженный на высокую прическу из черных волос).

– Пока Дункан работает над книгой, у него не возникает искушения отправиться в странствия, а это хорошо, – подчеркнула она. – Мой муж никуда не пропадал целых десять месяцев, кстати, это рекорд, а если вы перестанете разыгрывать для него воспоминания, он, скорее всего, забредет в чащу и привлечет к этому медведей.

– Но ведь с тех пор, как он вбил себе в голову, что он герой, он стал просто невыносим! – сказал Франк. – Ты же не будешь говорить, что тебя он не бесит?

– Чепуха, – ответила Белоснежка. – Дункан стал более уверенным в себе, и мне это нравится.

– Это из-за Дункана у нас больше нет дракона! – прорычал Флик.

Тут со стороны парадного входа в сад раздался оклик:

– Дорогу царствующему семейству Сильварии!

Белоснежка вскочила с места и метнулась туда, где размышлял о минувшем Дункан.

– Дунканчик, пришли твои родные, – сказала она.

Принц встал и скривился:

– Ох, как некстати! Только их мне сейчас не хватало! Они меня опозорят перед гномами! – заныл он.

Белоснежка положила руки мужу на плечи и посмотрела ему прямо в глаза.

– Это твои родители и сестры, – отчеканила она. – Надо быть вежливым.

Дункан весь обмяк.

– Но я же теперь душа общества, – сказал он. – А они… а они совсем нет.

Видите ли, королева Абрикосса (названная в честь любимого фрукта ее матери) и король Король (родители которого во всем предпочитали простоту) были в опале у своих собственных подданных, которыми вроде бы должны были править. И младшие сестры Дункана, близняшки Мэйвис и Марвелла, были ничуть не лучше. Эти девицы возвели придурковатость в искусство (танцевали под воображаемую музыку, выгуливали на поводках ручных сверчков, постоянно нюхали друг дружке волосы). Дункан, разумеется, был так же непопулярен, как и все его семейство, но не отдавал себе в этом отчета – и именно поэтому в последние несколько месяцев отклонял все до единого приглашения в королевский дворец. Но нельзя же бесконечно избегать встреч с ближайшими родственниками!

– Во-первых, какая разница, что подумают гномы, – сказала Белоснежка. – Во-вторых, нельзя же знать наверняка, что твои родные сделают какую-нибудь глупость и поставят тебя в неловкое положение.

– Эй, Дункан! – воскликнул король Король. – Ты где? Попробуй-ка эту горошину, я нашел ее у себя под кроватью!

Король, который сам возвестил о прибытии своего семейства, поскольку слуги наотрез отказывались сопровождать их в пути, прошествовал в сад; он был в своей любимой короне в виде огромного тюрбана и в длинном плаще в полоску «под зебру». Тут к нему подлетела сойка, выхватила скукоженную зеленую горошинку, которую король держал двумя пальцами, и упорхнула.

– Ой, ну ладно, – вздохнул король Король.

Он распростер объятия. Белоснежка подтолкнула Дункана к нему.

– Привет, папа, – сказал Дункан.

Король Король притиснул его к груди и восторженно воскликнул:

– Сынок! Как ты вырос! А может, это я уменьшился?

К нему подбежала королева Абрикосса. Рыжие волосы она стянула в два длинных хвостика, которые свисали на серебристое платье и болтались на ходу.

– Привет-привет! А мы боялись, вас дома нет! – воскликнула она. – Ой, в рифму получилось! Как здорово! Надо почаще говорить вам «привет»!

– Добрый день, ваши величества. – Белоснежка сделала книксен. – Здравствуйте, Мэйвис и Марвелла.

Сутулые близняшки, стоявшие рядом с матерью, были в юбочках из перьев и с приделанными к спинам самодельными крылышками. Волосы у них были выкрашены в чернильно-фиолетовый цвет, а носы в желтый.

– Мы совы! – разом заявили девочки.

– Потрясающе, – проговорила Белоснежка: ничего лучше ей в голову не приходило. – Хотите чаю?

– Хочу! – воскликнул король и наконец-то выпустил Дункана из объятий.

– И я! – подхватила королева.

– И «Ю»! – завопила Мэйвис.

– И «Э»! – завопила Марвелла.

– Ага, – кивнула Белоснежка.

– Угу! – тоже закивала Марвелла, решив, что правила игры слегка изменились.

– Эге! – воскликнула Мэйвис.

– Ыгы! – запрыгал король.

Дункан наклонился к Белоснежке и шепнул ей на ухо:

– Они так долго могут.

– О-о-о, и гномики тут! – в восторге обнаружила королева Абрикосса. – Как здорово!

– Гномы, – поправил Франк. – С большой буквы.

Король Король присел на корточки рядом с Фреком:

– А покажи, как вы птичек подманиваете! Вы так замечательно подманиваете птичек!

– Он присел на корточки! – пожаловался Фрек, ни к кому особенно не обращаясь.

– А я умею каркать вороной! Хочешь послушать? – Король вскочил и выпятил грудь. – Карр! Карр!

– А я разучила песенку про гномиков! – объявила королева.

– Про Гномов, с большой буквы, – сказал Франк.

– Слова, кажется, такие: «Гномики, гномики, гномики, гномики! Гномики, гномики, гномики, гномики!»

Близняшки принялись выдергивать друг у друга из юбочек перья и бросаться ими во Фрида и Ферда.

Дункан снова наклонился к Белоснежке:

– Это они веселятся? Им у нас хорошо? Не понимаю…

Флик подошел к Франку и показал на ворота. Там стоял еще кто-то.

– Я разберусь! – Франк со всех ног кинулся прочь из этого ада.

У входа в сад стоял гонец Смимф. Франк недоверчиво оглядел его.

– Простите, сэр, – сказал Смимф. – Я ищу принца Дункана.

– Он занят. Что тебе нужно? – спросил Франк.

– У меня тут письмо принцу Дункану. – Смимф протянул свиток.

– Давай сюда, – сказал Франк.

– У меня приказ доставить письмо принцу Дункану в собственные руки.

– А, точно, это же я, – сказал Франк. – Я и есть принц Дункан.

– Тогда держите, сэр, ваше высочество, сэр. – И Смимф отдал письмо гному.

Когда Франк прочитал письмо Фредерика, глаза у него так и вспыхнули.

– Подожди-ка здесь, малыш. – И он бросился обратно в сад.

– Да, сэр, ваше высочество, сэр, – ответил гонец. – А меня зовут Смимф.

Франк тут же остановился:

– Это, случайно, не Дункан придумал тебе такое имечко?

– А я думал, вы и есть Дункан, сэр, ваше высочество, сэр! – Голос гонца дрогнул от ужаса.

– Не, не я, но я его сейчас приведу. – И Франк метнулся прочь.

Смимф с трудом сглотнул. «Всего второе поручение в жизни, и я его провалил», – подумал он.

Через несколько минут Франк вернулся с Дунканом и Фликом.

– Франк, в чем дело? – спросил Дункан, когда гномы подтащили его к воротам.

– Читай, – велел Франк и сунул письмо принцу в руки.

– Извините, сэр, ваше высочество, сэр, – выдавил Смимф. – Я решил, что этот господин – это вы.

– Правда? – Дункан вскинул голову. – Но я же знаменитость!

– Да читай же! – поторопил его Франк.

Дункан дочитал письмо.

– Оно значит именно то, что я думаю? – спросил он.

– Зная тебя, скорее всего, нет, – сказал Франк. – Это значит, что одного из твоих дружков-принцев похитили. А ты должен идти помогать его спасать.

– Это примерно то, что я думал, – заметил Дункан не без самодовольства.

– Ну так иди. – И Франк сунул Дункану рюкзачок. – По-моему, тут есть все, что тебе понадобится.

– Понимаешь, я плохо знаю дорогу в Авонделл, – признался Дункан. – Впрочем, ничего, как-нибудь доберусь.

– Нет-нет, – сказал Флик. – Еще не хватало, чтобы ты заблудился, закружил по лесу и забрел обратно сюда.

– Поэтому тебе имеет смысл взять в проводники этого малыша. – И Франк показал на Смимфа.

– Ой, мм… Да, сэр, ваше высочество, сэр, – выдавил гонец. – Меня зовут Смимф. Я вас туда отведу. Только я бегаю очень быстро. Надеюсь, вы не отстанете.

Тогда Флик метнулся в конюшню и привел пегого конька.

– А, Папаша Быстроног-младший! – воскликнул Дункан. – Скакун что надо. Наверняка поспеет за твоей лошадью, господин Смимф.

– Просто Смимф, сэр, ваше высочество, сэр. И лошади у меня нет.

– Нет лошади? – удивился Дункан, пока Флик и Франк водружали его на Папашу Быстроногамладшего. – Туда же пешком целую вечность идти!

– Мне – нет, сэр, ваше высочество, сэр, – отвечал Смимф. – У меня особые сапоги. Даже не семимильные, а семилиговые, по семь лиг за шаг.

– По семь лиг?! У нас, принцев, и то Лига всего одна, – заметил Дункан. – А что, все члены всех семи лиг должны носить такие шикарные сапоги?

– Лига, сэр, ваше высочество, сэр, это такая мера длины. Одна лига равна трем милям. В таких сапогах можно делать очень широкие шаги. Но если вы поедете за мной, я постараюсь бежать помедленнее.

– Как славно! – обрадовался Дункан. – А теперь расскажи мне, пожалуйста, про остальной твой ансамбль. Мне никогда не приходило в голову носить шорты с шарфом и шапкой, но, должен признать, это довольно эффектно.

– А… понимаете, в сапогах я бегу очень быстро, – ответил Смимф, – ногам от этого жарко, поэтому шорты. Но когда приходится разгоняться до такой скорости, верхняя половина тела мерзнет. Поэтому шерстяная шапка и шарф. Когда бегу, очень удобно. Но когда стою, бывает неприятно. Вот сейчас, например. – Он стянул шапку и потряс мокрой от пота шевелюрой.

– По дороге про моды побеседуете, – нетерпеливо оборвал их Франк. – Нечего время тратить. Все, поехали.

– Да-да, пока Белоснежка не заметила, – добавил Флик.

Дункан скривился:

– Ой, Белоснежечка… Нет, лучше я перед отъездом с ней поговорю.

– Да некогда же, твой друг в беде! – замотал головой Франк. – Белоснежке мы сами все объясним. Не волнуйся!

– Правда? – Дункан явно засомневался. – А вдруг…

– Это же геройские дела, не забывай! – успокоил его Франк. – Ты нужен миру! Ну, типа того. Она все поймет. Давай, в дорогу!

– Конечно, что касается моего геройского долга, тут ты верно подметил, – протянул Дункан. – Но…

– Проваливай! – заорал Франк.

– Ладно, ладно, – сказал Дункан. – Веди, господин Смимф.

Смимф сделал шаг и растаял в воздухе.

– Ой! А я даже не заметил, в какую сторону он отправился! – оторопел Дункан.

Смимф возник снова:

– Извините, сэр, ваше высочество, сэр. Мне следует помнить, что надо двигаться медленнее. Давайте попробуем еще раз.

И он помчался прочь с неимоверной скоростью, однако на сей раз Дункан хотя бы не потерял его из виду.

– Вперед, Папаша Быстроног-младший! – закричал Дункан и поскакал за гонцом.

Франк потер руки. Ему удалось сплавить Дункана куда подальше. А у Белоснежки столько хлопот с королевской семейкой, что она, скорее всего, заметит пропажу мужа только под вечер. И тут Франк и Флик совершили редкостный для сильварийских гномов поступок – они улыбнулись.