Девяносто третий год

VI. Случайности гражданской войны

Вдруг вокруг него, со всех сторон разом, среди лесной чащи заблистали ружья, штыки и сабли. Показалось трехцветное знамя, возглас «Лантенак» раздался у самого его уха и под его ногами, в кустах терновника, появились свирепые лица.

Маркиз стоял один, на возвышенности, и его можно было видеть издалека. Он едва мог разглядеть тех, которые выкрикивали его имя, но он сам был виден всем. Он стоял на холме словно мишень для тысячи ружей, наполнявших лес. Он ничего не мог различить сквозь чащу, кроме устремленных на него блестящих зрачков.

Он снял с головы шляпу, приподнял края ее, вырвал длинный сухой шип из куста дикого терна, вынул из кармана белую кокарду, приколол шипом эту кокарду к тулье шляпы и, снова надев шляпу на голову, причем отчетливо видны были белая кокарда и его высокий лоб, произнес громким голосом, как бы обращаясь разом ко всему лесу:

– Я – тот, кого вы ищете. Я – маркиз Лантенак, виконт Фонтенэ, бретонский принц, генерал-лейтенант королевских войск. Исполняйте ваш долг. Пли! – и, распахнув свою куртку из козьей шерсти, он указал пальцем на свою обнаженную грудь. Затем он опустил глаза, как бы отыскивая взором обращенные на него дула ружей, но увидел себя окруженным одними только коленопреклоненными людьми.

Вдруг по воздуху пронесся тысячеголосый клик: «Да здравствует Лантенак! Да здравствует его сиятельство! Да здравствует генерал!» и в то же время шляпы взвились на воздух, сабли засверкали на солнце, и в чаще поднялось множество шестов, на которые были надеты коричневые шапки.

Люди, которых он видел перед собою, принадлежали к отряду вандейцев и весь этот отряд преклонил пред ним колени.

Есть предание, что в старину в Тюрингских лесах жили необыкновенные существа из породы великанов, похожие на людей, но не совсем люди. Римляне считали их страшными зверями, а германцы смотрели на них, как на полубогов. Одни старались их всех истребить, а другие – боготворили. Маркиз очутился в положении подобного существа, когда оно, думая, что с ним сейчас поступят, как с чудовищем, вдруг видит, что ему, напротив, воздаются почести как богу.

Все эти глаза, еще за минуту перед тем горевшие свирепым блеском, устремились теперь на маркиза с выражением благоговения.

Толпа была вооружена ружьями, саблями, косами, кирками, дубинами; у всех были на головах широкополые войлочные шляпы или коричневые шапочки с белыми кокардами; на каждом висели четки или амулеты. Одеты они были в широкие шаровары, доходившие только до колен, в меховые полукафтаны, кожаные гетры, открывавшие голые лодыжки.

Один молодой и красивый человек отделился от этой коленопреклоненной толпы и большими шагами стал подниматься на холм, к маркизу. Человек этот, подобно другим, имел на голове войлочную шляпу с белой кокардой и был одет так же, как и все, в меховую куртку; но на нем было тонкое белье, а руки его были нежны и белы; поверх куртки у него была надета белая, шелковая портупея, на которой висела шпага с позолоченной рукояткой. Взобравшись на вершину холма, он отбросил в сторону шляпу, снял с себя портупею и, преклонив одно колено, подал маркизу шпагу с портупеей и сказал:

– Мы искали вас и мы вас нашли. Вот шпага главнокомандующего. Все эти люди – ваши подчиненные. До сих пор я был их начальником; теперь я повышен в чине – я ваш солдат. Примите наше почтение, господин маркиз. Приказывайте, господин генерал.

Затем по данному им знаку, из леса вышло несколько человек, несших трехцветное знамя. Люди эти тоже поднялись на холм к маркизу и положили знамя у ног его. Это было то самое знамя, которое он только что видел сквозь деревья.

– Господин генерал, – сказал молодой человек, только что передавший ему шпагу и портупею, – это знамя мы только что отняли у синих мундиров, засевших на мызе Эрб-ан-Пайль. Мое имя – Гавар, ваше сиятельство. Я – бывший крепостной маркиза Руари.

– Хорошо, – ответил старик и со спокойным и серьезным видом опоясался портупеей. Затем, вынув из ножен шпагу и размахивая ею над головой, он воскликнул: – Да здравствует король!

Все вытянулись в струнку, и по лесной чаще пронеслись торжествующие и грозные в одно и то же время крики: «Да здравствует король! Да здравствует наш маркиз! Да здравствует Лантенак!»

– Сколько же вас здесь всего? – спросил маркиз, обращаясь к Гавару.

– Семь тысяч. – Затем он продолжал, спускаясь с возвышенности, между тем как крестьяне раздвигали терновник, чтобы очистить проход Лантенаку: – Ничего не может быть проще, ваше сиятельство. Все это можно объяснить двумя словами: все ждали только искры. Прокламация республики, возвестив о вашем присутствии, подняла всю страну за дело нашего короля. Кроме того, нас уведомил о том гранвилльский мэр, который тоже на нашей стороне; это ведь он спас аббата Оливье. Нынче всю ночь из-за вас били в набат.

– Вот как! – проговорил маркиз.

– Поэтому мы к вам и явились.

– Вас, вы говорите, семь тысяч?

– Да, сегодня семь тысяч, но завтра нас будет пятнадцать. Столько должен поставить наш округ. Когда господин маркиз Анри де-Ларошжаклен отправился к католической армии, тоже целую ночь били в набат, и в одну ночь к нему примкнули десять тысяч человек только из шести приходов: Изернейского, Коркесского, Эшобруаньского, Обьесского, Сент-Обенского и Ниельского. У них не было пороха, но у одного каменщика обнаружилось шестьдесят фунтов, предназначенных для взрывных работ, и господин Ларошжаклен с этими припасами пустился в поход. Мы так и предполагали, что вы должны находиться где-нибудь в этих местах, и искали вас.

– Это вы атаковали синих на Эрб-ан-Пайльской ферме?

– Из-за ветра они не слышали набата. Они ничего не подозревали. Хозяева фермы, простые мужики, оказали им хороший прием. Сегодня утром мы окружили ферму. Все синие спали крепчайшим сном, и в один миг все было кончено. Кстати, я раздобыл там лошадь. Не соблаговолите ли сесть на нее, господин генерал?

– Пожалуй.

Один из крестьян подвел белую лошадь, покрытую кавалерийским чепраком. Маркиз, обойдясь без помощи, которую предлагал ему Гавар, вскочил на коня.

– Ура! – закричали крестьяне. (Нужно заметить, что этот английский возглас вошел в привычку среди прибрежного населения Бретани и Нормандии, находящегося в постоянных сношениях с островами по ту сторону Ла-Манша.)

– Где вы намерены учредить вашу главную квартиру, ваше сиятельство? – спросил Гавар, прикладывая руку к головному убору.

– На первое время в Фужерском лесу.

– Это один из семи принадлежащих вам лесов, господин маркиз.

– Нам понадобится полковой священник, – сказал Лантенак.

– Да ведь у нас есть священник – Сент-Эрбрейский викарий.

– А-а! Знаю! Он не раз приезжал в Джерсей.

– Три раза, ваше сиятельство, – проговорил священник, выступая вперед из рядов повстанцев.

– Здравствуйте, господин викарий, – обратился к нему маркиз. – Вам теперь предстоит немало работы.

– Тем лучше, господин маркиз.

– Вам придется исповедовать немало народу, то есть тех, кто того пожелает. Насильно не заставишь.

– Господин маркиз, – возразил священник, – отец Гастон из Геменэ заставляет республиканцев исповедоваться.

– На то он и цирюльник, – презрительно заметил маркиз. – Смерть должна быть свободна.

В это время вернулся Гавар, уходивший для того, чтобы сделать кое-какие распоряжения.

– Господин генерал, – сказал он, – я жду ваших приказаний.

– Прежде всего – сборный пункт в Фужерском лесу. Пускай пробираются туда поодиночке.

– Я уже отдал на этот счет приказания.

– Вы, кажется, говорили мне, что жители Эрб-ан-Пайля хорошо встретили синих?

– Да, господин генерал, и я за это сжег ферму.

– А поселок вы также сожгли?

– Нет, ваше сиятельство.

– Сожгите и его.

– Синие пытались защищаться; но их было полтораста человек, а нас семь тысяч.

– Из какого они отряда?

– Из отряда Сантерра.

– А-а!!.. того самого, который командовал взводом во время казни нашего короля. Значит, это парижский батальон?

– Не батальон, а полубатальон.

– А как называется этот батальон?

– На знамени его, господин генерал, мы видели надпись: «Батальон Красной Шапки».

– Значит, дикие звери.

– Что прикажете сделать с ранеными?

– Добить.

– А с пленными?

– Расстрелять.

– Их около восьмидесяти человек.

– Так вот всех их и расстреляйте.

– В том числе две женщины.

– И их расстреляйте.

– И трое детей.

– Детей возьмите с собой. Там уж видно будет, что с ними сделать.

С этими словами маркиз погнал своего коня.