Малыш

Глава двенадцатая. НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА

«Имеющих какие-либо сведения о семье Мартена Мак-Карти, бывших арендаторов Керуанской фермы, находящейся в графстве Керри, Сильтонского прихода, просят сообщить их по адресу „Малыш и К°“, Бедфорд-стрит, Дублин».

Публикация эта появилась впервые в «Дублинской газете» 3 апреля 1884 года, где была помещена Малышом по два шиллинга за строчку. Затем ее напечатали и другие газеты. Мог ли Малыш пожалеть полгинеи, чтобы разыскать семью, которой он был столь многим обязан? Какое бы он испытал счастье, если бы ему удалось когда-нибудь сделать их опять счастливыми!

Где могла находиться эта семья? Осталась ли она в Ирландии, добывая с трудом насущный хлеб, или последовала в изгнание за Мюрдоком? При мысли, что она страдала от нищеты, сердце Малыша обливалось кровью.

Поэтому все с нетерпением ждали ответа на объявление, повторявшееся каждую субботу в течение нескольких недель…

Но никаких сообщений не последовало. Если б Мюрдок содержался в одной из тюрем Ирландии, то о нем, конечно, имелись бы сведения. Оставалось предполагать, что вся семья Мак-Карти эмигрировала в Америку или в Австралию, где, может быть, и основалась навсегда.

Это предположение вскоре подтвердилось сведениями, полученными О'Бриеном. В письме из Белфаста упоминалось о семье эмигрантов по фамилии Мак-Карти, состоявшей из шести человек, трех мужчин, двух женщин и одного ребенка, выехавших из этого порта и направившихся в Мельбурн два года тому назад. Дальнейших сведений о них получить не удалось, несмотря на все старания О'Бриена. Малыш надеялся узнать что-либо о втором сыне Мак-Карти, если только он не покинул службу на корабле Маркарда в Ливерпуле. Поэтому он обратился с расспросами к этой фирме. Пришел ответ, что Пат оставил службу полтора года тому назад. Оставалась еще надежда, что Пат, приехав в Ирландию, прочтет объявление, касающееся его семьи. Надежда слабая, признаться, но за нее цеплялись, не имея другой.

О'Бриен старался, как мог, обнадежить своего молодого жильца.

– Я уверен, – говорил он, – что рано или поздно ты свидишься с семьей Мак-Карти.

– Каким же образом? Ведь они в Австралии, за тысячи и тысячи миль!

– Можно ли так говорить, дитя мое. Разве теперь расстояние что-нибудь значит… Когда установлено такое удобное сообщение!.. Они вернутся, я уверен… Ирландцы не покидают навсегда своей родины…

– Можно ли на это надеяться? – спросил Малыш, грустно качая головой.

– Конечно, особенно если они такие работящие и трудолюбивые, как ты говоришь.

– Этого не всегда достаточно. Нужна еще удача, которой последнее время Мак-Карти не могли похвастаться!

– Чего не было раньше, может случиться теперь! Неужели ты думаешь, что я был всегда счастлив… Да и ты сам не испытал ли того же…

– Вы правы, господин О'Бриен, мне иногда и самому кажется, что все это сон.

– Нет, дитя мое, все это быль. Ты, конечно, превзошел то, чего можно было ожидать от ребенка твоих лет, и все это благодаря твоей рассудительности.

– И также случаю…

– На свете меньше случайностей, чем ты думаешь, и все логически связано между собой. Заметь, что несчастье сопровождается обыкновенно счастьем, и ты можешь проверить это на своей судьбе. Например, твое пребывание у Хард было несчастьем…

– Но зато я был вознагражден счастьем узнать Сисси, испытать первые ласки! Где-то теперь моя дорогая подруга, и увижу ли я ее когда-нибудь?..

– И если б Хард не была такой злой, ты бы не убежал от нее, что заставило тебя попасть в руки изверга Торнпиппа. Затем ты в Ragged school…

– Где встречаю Грипа, который был так добр ко мне и которому я обязан жизнью…

– Тогда тебя берет к себе эта чудачка актриса… Жизнь твоя изменяется, но едва ли бы ты сделался уважаемым человеком, продолжая жить у нее. И вот она, позабавившись тобой, бросает тебя на произвол судьбы…

– Я, однако, не сержусь на нее, она все же была добра ко мне, приютила меня, а с тех пор… я уже многое узнал! К тому же, согласно вашей теории, благодаря именно тому, что она меня бросила, я попал к Мак-Карти на Керуанскую ферму…

– Верно, мои друг, а затем…

– О, затем!.. Ведь не можете же вы меня убедить, что несчастье этих чудесных людей повело к моему счастью…

– И да и нет, – ответил О'Бриен.

– Нет, нет! – энергично запротестовал Малыш. – И если я когда-нибудь разбогатею, мне всегда будет больно, что поводом к тому послужило разорение семьи Мак-Карти. Я охотно провел бы всю жизнь на ферме, как член их семьи… При мне выросла бы Дженни, моя крестница, и могло ли быть для меня большее счастье, как благополучие моей приемной семьи?..

– Я понимаю тебя и надеюсь, что стечение обстоятельств позволит тебе доказать им твою благодарность… Однако будем продолжать и вспомним о Трелингер-Кэстле.

– Ах, какие отвратительные люди, этот маркиз, маркиза, их сын Эштон! Сколько унижений я там испытал!.. Там протекло худшее время моего существования…

– И это опять-таки было к лучшему. Если бы с тобой там хорошо обращались, ты бы остался у них…

– Нет, никогда! Быть грумом?.. Никогда! Я оставался там лишь временно, и как только накопил бы денег…

– Кто должен быть в восторге, что ты попал в этот замок, так это Кет.

– О, добрая женщина!

– И кто должен быть доволен, что ты оттуда ушел, так это Боб, так как иначе ты бы не встретил его на большой дороге, не спас бы ему жизнь… не привел бы его в Корк, где вы оба так потрудились, где встретили Грипа, и в настоящую минуту ты не был бы в Дублине…

– И не разговаривал бы в настоящую минуту с лучшим из людей, принявшим во мне участие! – ответил Малыш, пожимая руки старому негоцианту.

– И который никогда не откажет тебе в своих советах.

– Спасибо, господин О'Бриен, спасибо!.. И вы вполне правы! Все вещи имеют связь между собою!.. Дай Бог, чтобы я мог быть полезен всем, кого люблю и кто меня любил!

А дела фирмы «Малыш»?.. Они процветали, не сомневайтесь в этом. Торговля вскоре еще расширилась, так как по совету О'Бриена прибавили бакалейный отдел. Магазин стал вскоре слишком тесен. Пришлось нанять дополнительно помещение на том же этаже. Жители квартала покупали все, что было нужно, только в магазине Малыша. Даже рук не хватало, и Кет пришлось принять участие в продаже: дел было столько, что день казался слишком коротким.

Следовало бы нанять приказчика, но молодой хозяин не хотел вводить в дело чужого человека. Вот если бы Грип согласился… Но напрасные старания! Сколько его ни уговаривали, тот не мог решиться, хотя казался вполне предназначенным для того, чтобы сидеть на высоком табурете с карандашом в руке, окруженный коробками… Право, это было гораздо лучше, чем жариться на «Вулкане»! Но нечего и говорить, что свободное время кочегар проводил в магазине, помогая Малышу. Это продолжалось с неделю, затем «Вулкан» уходил в море, и через двое суток Грип был уже в нескольких сотнях миль от Изумрудного острова. Его отъезд вызывал всегда печаль, а приезд – радость. Он был точно старший брат, то уезжавший, то возвращавшийся.

К тому же «старший брат» продолжал делать покупки в магазине Малыша. Прошло немало времени, пока наконец О'Бриен и Малыш не уговорили его поместить свои деньги. Но не подумайте, что ими воспользовался хозяин магазина «Для тощих кошельков». Нет, ему не нужны были деньги Грина, у него у самого хранилась уже немалая сумма в Ирландском банке на текущем счету. Деньги же Грипа были помещены в сберегательную кассу, – учреждение вполне солидное. Грип мог, значит, спать спокойно: капитал его находился в надежном месте и увеличивался благодаря небольшому проценту, выдаваемому кассой.

Отметим все же, что если упрямый Грип и отказывался переменить свою матросскую блузу на люстриновый пиджак приказчика, то все же способствовал увеличению числа покупателей магазина Малыша. Все его товарищи с «Вулкана» и их семьи пользовались услугами магазина «Для тощих кошельков». Он так усердно пропагандировал магазин, точно был его агент.

– Ты увидишь, – говорил он Малышу, – что сами судовладельцы будут забирать у тебя товар. Ты тогда сделаешься уже крупным негоциантом, вроде Рое или Гинесса. И вспомни тогда то, что я тебе всегда повторял: ты будешь богачом!

– Почему же, Грип, ты не хочешь войти с нами в компанию? Или ты надеешься сделаться со временем механиком?

– О нет, об этом я не мечтаю, так как надо еще много учиться, а мне уже поздно!..

– Послушай, Грип, нам так необходим приказчик, которому мы могли бы доверять… Зачем ты отказываешься помочь нам?

– Потому что я ничего не понимаю в этом деле и потому, что земля меня пугает; я был так несчастен на ней, тогда как на море я вполне счастлив! Когда ты станешь крупным негоциантом и у тебя будут собственные суда, тогда я буду плавать на них для твоей фирмы.

– Но, Грип, подумай, ведь так ты останешься всегда одиноким. А если бы ты вздумал когда-нибудь жениться?

– Жениться… мне?..

– Ну да, как это делают все, – ответил Боб, и я тоже когда-нибудь женюсь.

– Скажите, пожалуйста, – вскричал Грип, – а ты что скажешь, Малыш?

– Что Боб совершенно прав, и что все мы когда-нибудь женимся.

– Нет, каково? Одному двенадцать, а другому восемь, и они уже думают о женитьбе! Нет, я не могу жениться. Подумайте только: ведь я черен, как негр, большую часть года, и мне поэтому можно взять в жены только негритянку.

– Ты напрасно шутишь, Грип, ведь я говорю это в твоих же интересах. Придет время, когда ты пожалеешь, что не послушался меня… Во всяком случае, здесь всегда будет для тебя место.

Грип все же не сдавался. Он любил свое ремесло и пользовался любовью и уважением со стороны капитана и товарищей.

– Потом потолкуем, когда я вернусь!..

А впоследствии, вернувшись, он продолжал говорить:

– Увидим… увидим потом.

Пришлось поэтому взять конторщика для ведения книг. О'Бриен рекомендовал своего старого знакомого Бульфура, за честность которого ручался. Но все же это был не Грип!

Год окончился прекрасно и дал доходу тысячу фунтов.

Малыш и Боб, здоровые и крепкие для своих лет, казалось, нисколько не пострадали от перенесенных прежде лишений.

Магазин процветал. Малыш богател, в этом не могло быть ни малейшего сомнения. К тому же благодаря выдержке и здравому смыслу он никогда не увлекался рискованными предприятиями, но и не пренебрегал представляющимся удобным случаем.

В то же время он не мог успокоиться, не зная участи Мак-Карти. По совету О'Бриена он написал в Мельбурн. Но все следы семьи были уже давно потеряны, что почти всегда случается с эмигрантами. Не имея средств, Мартен с детьми нанялся, вероятно, на одну из отдаленных ферм, где занимаются главным образом разведением овец… Но в какой провинции, в какой части Австралии они проживали?

О Пате тоже не было никаких известий с тех пор, как он покинул службу, и можно было предполагать, что он присоединился к своей семье.

Нечего и говорить, что из всех, кого Малыш когда-то знал, только Мак-Карти и Сисси занимали его мысли. Об остальных он и думать не хотел; что же касается до мисс Анны Фестон, то он удивлялся, что она до сих пор не появлялась ни в одном театре Дублина. Весьма возможно, что он даже зашел бы к ней; но ему не пришлось этого сделать, потому что после неудачи в Лимерике знаменитая артистка решила покинуть Ирландию и уехала за границу.

– А Каркер уже повешен?..

Таков был неизменный вопрос Грипа по возвращении из плавания. И всегда получался ответ, что о Кар-кере ничего не было известно. Грип принимался тогда рыться в газетах, ничего, однако, не находя относительно Каркера.

– Подождем! – говорил он. – Запасемся терпением.

– А может быть, Каркер сделался порядочным человеком? – заметил как-то О'Бриен.

– Он?! – вскричал Грип. – Порядочным человеком! Да после этого пропадет охота быть самому порядочным!

И Кет, знавшая историю оборванцев галуейской школы, вполне разделяла мнение Грипа.

Впрочем, Кет и Грип были почти всегда во всем согласны, исключая вопроса об оставлении Грипом службы и присоединении его к фирме «Малыш и К°». По этому поводу у них подымались нескончаемые споры, от которых дрожали стекла в окнах. Но к концу года вопрос оставался в том же положении, и первый кочегар отплыл опять на «Вулкане».

Это было 25 ноября, уже в зимнее время. Снег падал большими хлопьями, и было так неприветливо и холодно, что всякий предпочитал сидеть дома.

Однако Малыш не остался в магазине. Утром он получил письмо от одного из своих поставщиков из Белфаста. Затруднение, возникшее по поводу одной фактуры, могло повести к процессу, чего всегда следует избегать, даже если разбирать дело будут одетые в парики судьи Соединенного королевства. Таково было по крайней мере мнение О'Бриена, человека опытного. По его совету Малыш решил ехать в Белфаст, чтобы уладить дело по возможности миролюбиво. Он рассчитывал сесть в девять часов на поезд, чтобы днем быть уже в главном городе Антримского графства. Несколько часов будет достаточно для переговоров по делу, и к вечеру он уже вернется домой.

Боб и Кет остались в магазине, а хозяин отправился на станцию.

В такую погоду путешественник едва ли может интересоваться подробностями пути, тем более что поезд идет с большой скоростью. После Дублинского графства он проходит через графство Мет и, простояв несколько минут в Дрогеде, где Малыш ничего не успел рассмотреть, не заметил даже находившееся на расстоянии мили знаменитое Боннское поле битвы, где окончательно пала династия Стюартов. Затем поезд остановился в Лутском графстве в Дундалке, одном из древнейших городов Зеленого острова. Миновали Ольстерскую провинцию, с Донегальским графством которого было связано столько грустных воспоминаний для Малыша. Наконец, после Армагского и Доунского графств поезд подошел к границе Антрима.

Графство Антрим имеет главным городом Белфаст, считающийся вторым в Ирландии по торговле, по населению в двести тысяч душ и по промышленности.

Белфаст расположен около устья реки Латан. Понятно, что в таком промышленном центре, где политические страсти сталкиваются с личными интересами, не может не существовать постоянной вражды между протестантами и католиками. Первые – ярые враги независимости, требуемой вторыми.

И в этот день, хотя было четыре градуса мороза, в городе происходило сильное брожение на политической почве.

Малыш, приехавший по совсем другим делам, отправился сейчас же к своему поставщику, которого, к счастью, застал дома.

Тот был немало удивлен при виде мальчика, выказавшего столько ума в деловых с ним переговорах. Наконец все уладилось к общему благополучию. Малыш, решивший пообедать до отхода поезда, направился в ближайший от станции ресторан. Если ему не приходилось сожалеть о путешествии, избавившем его от хлопотного процесса, то Белфаст готовил ему еще неожиданный сюрприз.

Приближалась ночь. Снег перестал идти, но было очень холодно, поскольку дул сильный ветер. Проходя мимо одной фабрики, Малыш попал в толпу, запрудившую всю улицу. Рабочие и работницы шумели, протестуя против объявленного понижения платы.

Следует заметить, что льняная промышленность была насаждена в Ирландии, в частности в Белфасте, протестантскими эмигрантами после отмены Нантского эдикта. Фабрика принадлежала английской компании, а так как большинство рабочих было католического вероисповедания, то и понятно, что они отстаивали свои требования с удвоенной энергией.

После угроз перешли скоро к действию: окна и двери фабричной конторы забросали камнями. На улице показалось несколько отрядов полиции, присланных для усмирения бунтовщиков.

Малыш, боясь опоздать на поезд, старался выбраться из толпы, но этого ему не удалось. Пришлось, чтобы не быть раздавленным, спрятаться у какой-то двери. В это время несколько рабочих упало под ударами полицейских шашек.

Невдалеке от него лежала молодая девушка, очевидно, фабричная работница, бледная, худая, жалкая; ей было лет восемнадцать, но на вид ей можно было дать не более двенадцати. Она жалобно кричала:

– Помогите… помогите! – и лишилась сознания.

Голос показался Малышу знакомым. Он воскресил далекое прошлое… Сердце его усиленно забилось…

И, когда толпа отхлынула, он наклонился к молодой девушке. Приподнял ее голову так, чтобы свет фонаря упал на ее лицо.

– Сисси… Сисси!.. – прошептал Малыш.

Да, это была Сисси. Не размышляя о том, что делать, он схватил Сисси на руки, донес ее до вокзала и положил на диван в купе первого класса. Став около нее на колени, он нашептывал ей ласковые слова, жал ей руки…

Что же, разве он не имел права увести с собой подругу своего печального детства? Да и кому была нужна Сисси, если не тому ребенку, которого она так часто защищала от злой Хард?