Грибы, мутанты и другие: архитектура эры Лужкова

Уникаты. Личное

Одним из первых проявлений необратимости изменений в обществе стало провозглашение приоритетов личного над общим. Отмена 6-й статьи Конституции СССР о руководящей роли КПСС, провозглашение политического плюрализма, «парад суверенитетов» обусловили важные изменения в обществе. Право на личное мнение – вот идеологическая ось первого лужковского десятилетия. Личное – это мотивация любого решения и оправдание его последствий, это символ «современного», «антисоветского», «прогрессивного». Городское пространство, в свою очередь, стало местом демонстрации личного – видения, высказывания, вкуса. Впервые за многие годы был узаконен архитектурный плюрализм. Авторское высказывание больше не удел непризнанных гениев, фантазии «бумажных» архитекторов, а обязательное условие проектирования. Поиск себя, своего стиля – вот главные задачи для архитекторов, которые прежде были вынуждены заниматься типовым строительством. Вместе с демократизацией пришла приватизация, создавшая мир частной собственности. Для архитекторов появились понятия «заказчик», «клиент», «инвестор». Открылся шлюз, за которым оказались тонны личного. Оно хлынуло сначала в квартиры, а потом на улицы, в город. Личное мнение стало обязательным и для нового типа управленца, представляющего собой гибрид руководителя советской эпохи и предприимчивого кооператора. Именно этот тип начал менять город по своему вкусу, но «во имя горожан». Именно к нему обращался Юрий Лужков, говоря о «московской эстетике». Общественное было вытеснено из градостроительных задач, то есть вне фокуса остались основные связи, на которых держится город, все внимание сместилось на его элементы, точнее, на их выразительность. Даже создание крупных магистралей – МКАД и ТТК – происходило по принципу хоть и масштабного, но локального строительства, их взаимодействие со структурой города прекратилось в тот момент, когда закончилась работа над ограждением. Все это привело к инфраструктурному коллапсу, в котором оказалась Москва к концу 2000-х годов.

В результате в архитектуре главной целью стало создание объектов-индивидов. В них отразилось одно из главных проявлений эпохи – желание быть особенным, иным, сверхиндивидуальным. Уникаты – главное архитектурное направление первого десятилетия после распада СССР.

Уникаты – это объекты, спроектированные, чтобы быть уникальными. Они не решают градостроительных и социальных задач и взаимодействуют с городом через восторженную или негативную реакцию зрителя. Их нельзя оценивать как обычную архитектуру – с точки зрения пропорций элементов, тектоники, общей гармонии. Задача уникатов – не создание гармоничных композиций, а провозглашение принципов индивидуалистического общества. Они призваны как можно громче заявить о своем авторе и/или заказчике.

Триумфальный парад авторских высказываний в городском пространстве привел к тому, что Москва стала городом, забывшим про городские функции. Единственный элемент, который связывал здания с городским пространством, – это подземные автостоянки, укоренившиеся в городской почве. Поверхностное украшательство пыталось компенсировать отсутствие градостроительных решений, нацеленных на самих горожан. Вместо комфортной городской инфраструктуры – сезонное перекрашивание бордюров во дворах и причудливая подсветка фасадов. Несмотря на марш личного, собственно человек исчез с карты Москвы. Появились автомобили, девелоперы, коммерсанты, но горожан как таковых – не стало. Их присутствие ощущалось только в моменты массовых городских гуляний, инспирированных неоднозначными версиями мутировавших фольклорных образов, источники которых зачастую невозможно угадать. Город, заполненный архитектурными оккупантами, остался один на один с покинутым населением, которое, в свою очередь, начало создавать свои мини-уникаты – интерьеры собственных квартир.

Городское пространство советского времени провозглашало общественную идею, а потому имело масштабные решения. Уникаты как воплощение личного имеют локальный характер, они буквально прорастают в сформировавшейся городской ткани. Термин «точечная застройка» – следствие такого прорастания. Одна из главных черт уникатов – антифункционализм. Их роль в городе сводилась к тому, чтобы при помощи внешней оболочки зафиксировать необратимые изменения. Несмотря на сильный эффект, который эти постройки производили в обществе – прежде всего благодаря своему экзотическому виду, количественно их не так уж много. Мне удалось насчитать около 300 отдельных объектов, что несопоставимо с 80 млн квадратных метров, построенных за это время.

На протяжении лужковского двадцатилетия способы демонстрации личного неоднократно менялись, как меняется мода в одежде. А поскольку уникаты очень эластичны и реагируют на минимальные изменения, именно они дают возможность увидеть развитие концепции индивидуального в этот период. Здесь можно выделить несколько этапов. Первый связан с реакцией на предыдущие «безликие» советские годы и утверждением новых ценностей. Его расцвет приходится на 1994–1995 годы, когда архитекторы начинают искать и воплощать себя в уже существующих мировых архитектурных стилях, сокращая дистанцию с Западом. Они изобретают, придумывают с нуля некий идеальный мир, не всегда имеющий отношение к реальности. Уникаты активно плодятся в существующих архитектурных стилях – деконструктивизме, модернизме, постконструктивизме и других. Отдельным направлением становится «диалог с историей» – проявление главенствующего в западной архитектуре в конце 1970-х и 1980-х постмодернизма. Этот стиль, подразумевающий авторское, отчасти вольное обращение с уже существующими элементами, основанный на иронии, коллажности и контекстуализме, порождает многие выдающиеся уникаты.

Второй этап начинается на рубеже веков, когда расцветает имитация исторических стилей с элементами средового подхода, артикулированного известным теоретиком архитектуры Алексеем Гутновым (1937–1986). Средовой подход основывается на принципах соблюдения сложившихся законов построения города и интеграции в него новых сооружений с учетом исторического контекста. В период строительного бума именно этот принцип стал оправданием для массового новостроя в центре Москвы. В это время в общественной жизни происходит постепенное смещение от западной ориентации на внутреннюю, которая, в свою очередь, отражает такое же смещение в направлении развития самого государства и его приоритетов. Третий этап начинается в середине 2000-х и длится до конца лужковского правления. Он спровоцирован приходом на рынок зарубежных архитекторов и возросшей в связи с этим модой на архитектуру, как бы конкурентную в отношении актуальных западных образцов, а также возникновением главной идеологемы того времени: «Россия – равноправный игрок на мировой арене».

Особенность уникатов состоит в том, что они могут в любой момент – не через десятилетия, как это было в предыдущие эпохи, а сразу по завершении строительства – выйти из моды, поскольку воплощают актуальный стиль с несвойственной архитектуре скоростью. Эта их черта напрямую связана с динамикой развития зарождающегося общества потребления. Возникнув как противопоставление позднесоветскому модернизму, уникаты предъявили новые ориентиры, основанные прежде всего на материальных ценностях, освоенных гораздо быстрее, чем другие ценности западного общества.

Конечно, развитие уникатов не было линейным. Внутри этого явления можно выделить несколько основных стилистических направлений, сформированных модой на проявления индивидуального и стремительной сменой акцентов, которые становились важными в тот или иной момент. Вот они.

«Игровое» – преувеличенная архитектурная ирония, упражнения с яркими цветами и искаженными формами, которые создают легкий и позитивный образ. Смелость, энтузиазм.

«Современное» – создание современного облика за счет новых отделочных материалов (например голубого зеркального стекла) и простых геометрических форм, конструирование «мира победившего капитализма» уже сегодня, опережение последовательного развития, воплощение «скачка» эволюции.

«Скульптурное» – динамичные композиции, манипуляция абстрактными формами, строительство изолированных мини-миров, конфликтующих с окружением, взрывающих ландшафт. Форма ради формы, вещь в себе.

Верхний ряд – уникаты «игрового» направления. Средний ряд – уникаты «современного» направления. Нижний ряд – уникаты «скульптурного» направления

«Контекстуальное» – вписанность в существующий контекст и одновременно претензия на уникальность, приводящие к созданию нового контекста, новой среды. Скромность, демонстрация стабильности, развитости, цивилизованности.

«Нео» (по аналогии с неоклассицизмом и пр.) – обращение к историческим стилям и их адаптация, порой довольно детальная и ответственная, порой отчетливо авторская. Консерватизм, вечные ценности.

«Метаболическое» – так называемая творческая реконструкция, когда историческое здание достраивается за счет добавления крупных, доминирующих объемов, выполненных в модернисткой стилистике, нависающих, пожирающих первоначальную постройку. Скрещивание прошлого с настоящим, присвоение прошлого, вторая жизнь.

Верхний ряд – уникаты «контекстуального направления». Средний ряд – уникаты направления «нео». Нижний ряд – уникаты направления «метаболизм»

В зависимости от характера и способа демонстрации личного каждое из этих направлений становилось более или менее актуальным. Однако были ключевые моменты, на которые стоит посмотреть более пристально. В описании этого явления очень важна хронология, поскольку она совпадает с хронологией развития общества.

Одним из первых уникатов, возникших в самом начале «транзитного периода», стал интерьер ресторана «Атриум», созданный Александром Бродским и Ильей Уткиным в 1987 году. Фантастические проекты «бумажных архитекторов», уже известных и популярных на Западе, впервые получают возможность реализоваться на родине благодаря появлению первых частных капиталов, заработанных в кооперативах. «Атриум» – это еще явление субкультурное, «неформал», возникший как протестное проявление индивидуальности, столь характерное для времен перестройки. Это один из первых проектов интерьера в современном смысле слова, то есть реализация воли и вкуса частного лица в интерпретации архитектора, индивидуальность на заказ. Это также попытка создания идеального мира, альтернативного существующему, но выстроенного исключительно на собственной фантазии и компиляции образов. Классифицировать этот уникат сложно, здесь мы, скорее всего, имеем дело с зарождением двух стилистических направлений – «нео» и «игрового». Появление интерьера «Атриума» в советской модели общества, конечно же, является следствием перестройки, когда изменения носили еще локальный, акупунктурный характер. Вскоре масштаб такого рода локальных событий становится критичным, а трансформация необратимой. Наступает 1991 год.

Президент Ельцин строит новую Россию, а мэр Лужков преобразует Москву. Начавшаяся в 1992 году приватизация столичного государственного имущества проводится по особому, ускоренному сценарию, который поддерживает лично мэр. Ее стремительная реализация вводит в оборот крупные капиталы. Одна из ключевых идей Лужкова – превращение Москвы в финансовый центр и желание непременно соответствовать этому статусу – будет настойчиво воплощаться в городском пространстве. Именно архитектура позволяет создать необходимые «декорации» для быстрой мимикрии под новую капиталистическую реальность. В Москве возникают первые банки и бизнес-центры. Один из них – Международный московский банк (ММБ) на Пречистенской набережной (архитектурное бюро «Остоженка», 1990). В его облике сочетаются средовой подход и техничные современные материалы. ММБ – один из первых уникатов, который можно отнести к «контекстуальному» направлению. Участие в его проектировании европейских архитекторов и подрядчиков демонстрирует новый уровень качества. Однако архитектура банка, с энтузиазмом встреченная профессиональным сообществом, не получит массового распространения в последующие годы, возможно, потому, что не совпадет с личным вкусом «хозяина города», или потому, что не произведет должного впечатления на горожан, предпочитающих более яркие и выразительные объекты. «Контекстуальные» уникаты получат распространение лишь на рубеже веков, когда – после серии финансовых потрясений – необходимо будет демонстрировать рассудительность и зрелость. Попытка реализовать идеологию контекстной архитектуры в квартале Остоженка, ставшем экспериментальной площадкой для средового подхода, закончилась тем, что, подчиненная принципам индивидуальности и «товарно-денежных отношений», эта архитектура трансформировалась одновременно с представлениями общества о символах престижа как символах индивидуальности. Уникаты, заполнившие существующее пространство, создали новый тип среды – контекстный лишь по каркасу переулков. Все остальное превратилось в Выставку уникальных объектов – ВДНХ рубежа веков.

Первым и самым ярким представителем уникатов «современного» направления стал бизнес-центр «Зенит» (1992) на проспекте Вернадского – проект, который, как и многие политические инициативы нового государства, также начинался в сотрудничестве с иностранцами. Заимствованный образ здания «свершившегося завтра» (масштаб, абстрактные формы и современные материалы) положил начало серии уникатов, изображающих современную архитектуру. «Изображающих» – потому что за визуальными символами, которые создают образ архитектуры, порожденной развитием технологий (сплошное фасадное стекло, металлические импосты), в действительности скрываются идеи шестидесятилетней давности. Уникаты «современного» направления имитируют стиль хай-тек, но игнорируют главные принципы подлинного западного хай-тек – использование высоких технологий в проектировании, конструкциях и инженерных системах.

Конец ознакомительного фрагмента.