Ангелы Опустошения

18

Просыпаюсь, и я на Пике Опустошения и ели неподвижны посреди голубого утра – Две бабочки соответствуют мирам гор как своему заднику – Мои часы оттикивают медленный день – Пока я спал и путешествовал в снах всю ночь, горы ничуть не сдвинулись с места и вряд ли им снилось что-нибудь —

Выхожу принести ведро снега себе в старую жестяную ванну которая напоминает моего деда в Нэшуа и обнаруживаю что лопата исчезла из сугроба на утесе, заглядываю вниз и вычисляю что сползать туда и карабкаться потом наверх будет очень долго а отсюда ее не видно – Потом вижу, прямо в грязи у подножья сугроба, на карнизе, спускаюсь очень осторожно, поскальзываясь в грязи, смеху ради выворачиваю из земли здоровый валун и пинаю его вниз, он с гулом летит и разбивается на скале и раскалывается надвое и громыхает 1500 футов дальше вниз дотуда где я вижу как последний его обломок катится по длинным снежным языкам и успокаивается у валунов со стуком что долетает ко мне лишь 2 секунды спустя – Тишина, прекрасная горловина не подает никаких признаков животной жизни, только ели да горный вереск да скалы, снег рядом со мной ослепляет бело под солнцем, я выпускаю вниз на небесное нейтральное озеро скорбный взгляд, маленькие розовые или почти коричневые облачка дрожат в его зеркале, я смотрю вверх и высоко в небе красно-коричневые шпили могущественного Хозомина – Достаю лопату и осторожно поднимаюсь по грязи, скользя,  – набиваю ведро чистым снегом, прикрываю запас морковки и капусты в новой глубокой снежной дыре и иду обратно, вываливаю ком в жестяную ванну и плещу водой через края на свой пыльный пол – Затем беру старое ведро и как японская старуха спускаюсь по прекрасным вересковым луговинам и собираю хворост на растопку. По всему миру стоит субботний день.