Сато

Глава M2/VI

Даша движением руки поправила прическу и оценила результат. В очередной раз недоуменно покачала головой, глядя на трещину в зеркале. Почему его не заменят? Она вышла в приемную и наткнулась на супервизора.

– Филипп Викторович, добрый день!

– Дарья! Проходите, – пожилой мужчина улыбнулся, приоткрыл дверь своего кабинета и жестом пригласил девушку войти. – Я через минуту буду, нужно распечатать ваши материалы.

Даша на секунду замерла, глядя на его волосы. Красится? Седины раньше было больше.

В знакомом кабинете ее встретил привычный едва уловимый запах велюра. Запах, вероятно, исходил от ковра. Либо ей всегда казалось, и никаким велюром тут и не пахло. Даша села в кресло и от скуки начала осматриваться. Еще одно кресло, большое зашторенное окно и книжный шкаф, конечно же, заполненный исключительно профессиональной литературой. На самом заметном месте, на полке, сразу бросающейся в глаза, стояли книги, написанные самим хозяином кабинета.

– А вот и я, – в кабинет вошел Филипп Викторович и потряс папкой, как бы объясняя причину своей задержки. – Как ваше настроение?

– Хорошо.

– Ну и прекрасно, – супервизор улыбнулся, сел в кресло и надел очки. – Начнем?

– Да, – Даша тяжело вздохнула и заметила, что Филипп Викторович взглянул на нее с удивлением. Это ее немного смутило, и она сбилась с мысли.

– Я слушаю, – супервизор покачал в руке папку и постучал по подбородку указательным пальцем левой руки.

– Что мы имеем? Полная семья, двое детей. Лиза и, собственно, Костя. Ребенок, по утверждению родителей, стал вести себя странно. Утверждает, что он контр-адмирал карательного корпуса «Ишимура». При этом периодически ведет себя соответственно придуманному образу. Особенно стоит обратить внимание на то, что в его роль включено множество деталей, заимствованных из фантастики или видеоигр. Некоторые же элементы придуманы им самим, причем весьма детально. В первую очередь устав карательного корпуса, согласно которому любой, посмевший поднять руку на офицера корпуса, должен быть немедленно подвергнут пыткам и расстрелян. Иногда ведет себя отстраненно. Например, оказавшись под давлением, встает по стойке «смирно» и не реагирует. Реже проявляет агрессию. Например, дал пощечину сестре, разбил нос сверстнику, спорящему с ним о тактике игры в снежки. Удивительно собран и внимателен для своего возраста. Логичная, я бы даже сказала, недетская речь. Как ни странно, разбирается в электронике. На моих глазах собрал из игрушек что-то вроде радиостанции. Главная гипотеза – диссоциативное расстройство личности в результате травмы.

Некоторое время оба психотерапевта молчали, потом Филипп Викторович понял, что рассказ закончен, и спросил:

– Какой у вас запрос на супервизию?

– Я сомневаюсь… – Даша нахмурилась, задумалась о чем-то и закончила, – сомневаюсь в диагнозе. Есть очень странные и нетипичные моменты.

– А если конкретно?

– Его речь и познания в электронике…

– Подождите, – откровенно удивился супервизор. – То есть вы колеблетесь не между диссоциативным расстройством и шизофренией, признаки которой тут есть, а не можете решить, есть ли нарушения как таковые?

– Нет, я… Просто… – Даша помассировала виски. – Нет, конечно.

– Почему вы сейчас так смутились? Что произошло? – внимательно глядя на Дашу, поинтересовался Филипп Викторович.

Девушка какое-то время молчала, глядя в одну точку, потом призналась:

– Я боюсь, что если всерьез скажу, что я ему верю, то мне самой можно будет ставить диагноз.

– А вы ему верите?

– Нет, нельзя сказать, что я верю. Меня просто смущают некоторые моменты. Он на моих глазах собрал радиостанцию и… кажется, даже связался с кем-то.

– Интересно, – хмыкнул супервизор. – Вам кажется, или он связался?

– Не уверена.

– А вы что-нибудь понимаете в радиоэлектронике? Вы можете быть уверены, что он действительно собрал радиостанцию, а не просто играл? Накрутил плат и проводов, изображая, что это радио?

– Нет, – покачала головой Даша. – Конечно, нет.

– Хорошо. Вы сказали, что у него совсем не детская речь. Что это значит? – поинтересовался Филипп Викторович.

– Он использует термины, которых не знают обычные пятилетние дети. Он свободно строит довольно сложные предложения. Юмор, кстати, тоже не детский.

– Я понял. Давайте запомним эту странность и перейдем к другим вопросам. Позже вернемся к речи.

– Хорошо, – кивнула Даша, отметив некоторое раздражение, которое у нее вызывает манера речи супервизора.

Филипп Викторович полистал расшифровки сессий и постучал пальцем по какому-то месту в тексте.

– Откуда возникло слово «Костик»?

– Я так написала? – вопрос вырвался сам.

– Именно.

– Контрперенос?

– Вполне вероятно, – кивнул Филипп Викторович, листая расшифровки. – Меня смущает скудная информация о семье.

– К сожалению, не было предварительного собеседования. Родители буквально впихнули мне ребенка. Как будто надеялись, что я его быстренько «поправлю», и все будет хорошо. В итоге пришлось уже потом дособирать данные, и я могла что-то не записать. Работала с ходу.

Филипп Викторович неодобрительно покачал головой.

– Родители заинтересованы в прогрессе?

– Пока не могу сказать точно. Возможно, сложившаяся ситуация – это главное, что сохраняет семью в целости. Необходимость сплотиться вокруг проблемного ребенка.

– Как всегда, – кивнул супервизор. – Система и хочет меняться, и не хочет. А что за травмирующее событие привело к расстройству?

– Я предполагаю, что брокколи.

– Боже, опять брокколи. Почему этот жуткий овощ не запретить законодательно?

Даша не сразу поняла, что Филипп Викторович пошутил.

– Я, конечно, имею в виду интерпретацию резкой смены питания, – пояснила девушка. – Для Марины, мамы Кости, любой специалист – авторитет.

– Да, я обратил внимание, – Филипп Викторович снова ткнул пальцем в распечатку и прочел: – «Саша, не перебивай доктора!».

– Да, именно. Костя раньше много болел и, по словам мамы, ей порекомендовали исключить из рациона ребенка, а лучше всей семьи, некоторые продукты и добавить как можно больше овощей.

– Что было воспринято как насилие. На фоне всего остального насилия. Плюс наверняка на этой же почве произошел конфликт родителей.

– Да.

– Хорошо, это говорит скорее в пользу диссоциативного расстройства, чем шизофрении.

Даша почувствовала, что это был просто реверанс в ее сторону. Мол, не такой уж она безнадежный специалист. Филипп Викторович вдруг оторвался от бумаг и посмотрел на нее:

– Я не вижу главного. Ярко выраженной второй личности. Костя ведет себя стабильно и довольно последовательно. У него наблюдаются устойчивые бредовые идеи, которые можно назвать культурно неадекватными. Что напрямую отсылает нас к шизофрении по МКБ. Плюс кататоническое поведение.

– Ну, вторая личность может спать довольно долго, вы же знаете.

– Конечно, но это не значит, что мы можем исключить шизофрению. Да и в его возрасте…

– Послушайте, если я не заметила вторую личность… – перебила Даша, но супервизор ее прервал:

– Почему вы его защищаете?

Девушка осеклась. Неуверенно повела рукой, будто это должно было что-то объяснить.

– Я его не защищаю, просто…

– Дарья, это не ваш ребенок, он нуждается не в защите, а в работе грамотного специалиста. Обратите, кстати, внимание, что тип семейной атмосферы характерен для развития шизоидного типа личности.

– Да, конечно.

Филипп Викторович внимательно смотрел на Дашу. Она глядела в потолок, опасаясь, что подступившие слезы все-таки потекут.

– Как ваш супервизор, я настоятельно рекомендую проработать это с вашим психотерапевтом. Мы не будем сейчас заострять внимание на произошедшем.

Даша молча кивнула. Филипп Викторович задумался, потом продолжил:

– Вернемся к радиостанции. Вам показалось, что ему ответили, так? – Даша снова кивнула. – Ему наверняка тоже. Это конкордантный контрперенос. Понимаете, что это может значить?

– Возможно, у него слуховые галлюцинации. Но это неточно.

Филипп Викторович посмотрел на Дашу, пытаясь определить, не шутит ли она.

– Я, честно говоря, не могу понять, что это за Бог-Император? Вскользь упоминается религиозная мать Александра… Это какая-нибудь умершая бабушка, прабабушка, которой условно поклоняются?

– В семье, конечно, очень сильная женская линия, я бы даже сказала, что она подавляет все мужское, но в данном случае речь идет о персонаже книг и компьютерных игр.

– И что это за персонаж?

– Повелитель людей, правящий миром с помощью бесчисленных армий. Ему приносят жертвы, он пьет кровь, поедает плоть и вечно находится между жизнью и смертью. Не жив, но и не мертв.

– Ну кто бы сомневался, – хмыкнул Филипп Викторович. – Каждому времени свои герои.

Какое-то время супервизор вчитывался в расшифровки. Даша уже чувствовала себя лучше, хотя раздражение не прошло.

– У него деперсонализация? – покачал головой Филипп Викторович.

– Возможно. В любом случае, он стыдится своего тела.

– Что тоже плюс к версии о шизофрении. Да где же я это видел? – супервизор быстро пробегал глазами строки. – Вот! Он сказал, что ему необходимо интегрироваться в общество. Возможно, это интеллектуализация, весьма свойственная шизоидному типу личности. Но даже если это не так, выглядит как вечное стремление к балансу между желанием быть одному и поиском признания в социуме. Понимаете?

– Да, в ту же копилку, – признала Даша.

– Помимо этого, обратите внимание на его обостренное чувство правды. Искренность восприятия происходящего – еще один плюс.

Даша молча кивнула, не желая говорить вслух то, чего от нее добивался супервизор.

– Опять-таки, исключительная прямолинейность в общении с сестрой, – продолжал набрасывать аргументы Филипп Викторович. – Ну что же, теперь давайте поговорим о вашей работе, – Филипп Викторович снял очки и откинулся в кресле. – Стоит признать, что вы необъективны. Вы становитесь на сторону ребенка и пытаетесь его защитить. Нет, не спорьте. Мы оба были в этом кабинете десять минут назад, когда вы едва не расплакались. Да, есть некоторые признаки диссоциативного расстройства, но некоторые – это не все. Этого недостаточно для постановки диагноза, а вот признаки шизофрении – это важно. Костю должен обследовать психиатр.

– Диагноз «шизофрения» можно поставить половине людей на земле! – всплеснула руками Даша.

– Что это было? – удивленно приподнял брови Филипп Викторович.

– Злость!

– И почему вы злитесь?

– Вы все прекрасно понимаете! – отмахнулась девушка. – Если психиатр поставит шизофрению, то лечение будет медикаментозным. Но в случае ошибочного диагноза это трагедия. Если же дело все-таки в диссоциативном расстройстве, вызванном травмой, то лекарства тоже будут восприняты как насилие! Мальчик перестанет доверять даже мне. Его будут лечить таблетками, только усиливая расстройство.

– Дарья, а обратную ситуацию вы не рассматривали? Вы будете лечить расстройство, а у него шизофрения. Неужели вы до сих пор не видите, насколько вы эмоционально вовлечены? Это просто… непрофессионально! Вы не зеленая первокурсница, в конце-то концов!

Даша снова уставилась в потолок и нехотя кивнула. Действительно, стоило признать, что она сама не заметила, как втянулась в историю Сато.

– Вы заигрались, Дарья, —снисходительным тоном заметил Филипп Викторович. – Иногда такое случается.

– Да, наверное.

– Хотите, я по расшифровке покажу, где именно вы начали защищать Костю?

– Нет, я уже понимаю.

– Ну и отлично! Что ж, теперь мы можем вернуться к вопросу о недетской речи мальчика. Вот сейчас, когда вы видите, насколько были необъективны, скажите мне, могу ли я полагаться на ваше мнение? Или же вам показалось, что мальчик особенный, а дальше вы додумали сами?

Даша некоторое время прислушивалась к свои ощущениям, потом ответила:

– Что-то я могла воспринять неадекватно. Но не настолько. Хотя сейчас я вспоминаю буквально хрестоматийные случаи шизофрении с ранним развитием речи.

– Именно, – Филипп Викторович даже палец к небу поднял. – А еще вы забыли спросить у родителей, кто научил ребенка читать.

Даша молча кивнула, понимая, к чему клонит супервизор.

– А как быть с юмором? Мало того, что это в принципе очень зрелая защита, так еще и шутка о латентном гомосексуализме…

– Не знаю, – пожал плечами супервизор. – Из того материала, что вы мне предоставили, я выжал все, что возможно. Все остальное будет домыслами. Обратите внимание и на сами расшифровки. Тут масса пробелов. Вы действуете избирательно, замечая то, что укладывается в вашу теорию. Понимаю, что не сознательно, но тем не менее…

Даша тяжело вздохнула.

– Значит, нужна диагностика у психиатра, чтобы исключить либо подтвердить признаки шизофрении. Я знаю хорошего специ…

– Нет-нет, – перебил супервизор. – Вы же понимаете, что я не могу допустить, чтобы это был ваш специалист. Будем честны, на данный момент вы несколько… дискредитированы. Я же знаю, что у вас есть возможность повлиять на решение знакомого вам человека. Я вовсе не утверждаю, что вы так поступите, я не хочу оскорбить вас какими-то подозрениями, но как ваш супервизор, я должен исключить саму возможность такого развития событий. Я дам вам направление к человеку, в объективности которого не сомневаюсь.

Даша снова кивнула, желая поскорее уйти из кабинета.

– Спасибо.

– Дарья… – вздохнул Филипп Викторович. – Я знаю вас очень, очень давно. Вы прекрасный специалист, не сомневайтесь. Такое иногда случается. Но! Помните, что главное – это пациент, а не наша с вами профессиональная гордость.