Бесконечная война

6

Нельсон Азикиве – преподобный Нельсон, как обращались к нему прихожане в церкви, или просто «преп», как они называли его в пабе, – наблюдал, как пастух Кен ухватил беременную овцу и перебросил через плечо. Для этого требовалась недюжинная сила, с точки зрения Нельсона: овцы у Кена не были легковесами.

Кен зашагал к живой изгороди.

Он сделал еще шаг. И исчез.

И появился через несколько секунд, вытирая руки не слишком чистым полотенцем.

– Ну, пока сойдет. Там пока остались волки, до которых не дошло. Попрошу Теда протянуть еще тысячу ярдов электрического ограждения. Хотите посмотреть, преподобный Нельсон? Вы удивитесь, сколько дел мы там провернули. Совсем рядом.

Нельсон помедлил. Он терпеть не мог тошноту, которая накатывала после перехода. Утверждали, что спустя некоторое время перестаешь ее замечать, и, возможно, так оно и было, по крайней мере для некоторых, но Нельсону каждый переход давался с трудом. Однако следовало вести себя по-добрососедски. В конце концов, позавтракал он давно, и, быть может, удастся обойтись сухими позывами… Нельсон нащупал в кармане рычажок переходника и зажал рот платком.

Когда он немного оправился, то в первую очередь заметил, что в последовательной Англии – в одном шаге от дома – не было тщательно расчищенного поля под ногами, зато прямо за оградой, сложенной из камня, росли лесные деревья. Старые. Гигантские. Упавшие стволы поросли ярким мхом и грибами. Это могло послужить приятным поводом для написания проповеди о силе и тщетности человеческих устремлений. Но Нельсон, которому подходило под шестьдесят, не собирался всю жизнь оставаться священником.

Здесь было светлее, чем дома, и Нельсон взглянул на солнце, которое, казалось, в этот мартовский день стояло в нужном месте… ну, более или менее. Хотя время в последовательных мирах шло примерно с той же скоростью и события, определявшие календарь – закат, рассвет, смена времен года, – случались плюс-минус одновременно, но, если верить последнему выпуску «Природы», некоторые из новых Земель подчинялись не совсем одному ритму. Они отставали от ближайших соседей или опережали их на долю секунды, что можно было доказать при помощи тщательных астрономических наблюдений, например за покрытиями звезд. Еле заметная, но реальная разница, для которой Нельсон не находил никаких логических объяснений. Никто не знал, как и почему возник этот феномен, – и до сих пор никто его не изучил, поскольку то была лишь одна из множества загадок, порожденных последовательными мирами. Как странно, как причудливо…

Разумеется, Нельсон перестал мыслить как священник, обратившись, хоть и со стыдом, к своему изначальному состоянию – состоянию ученого. Но по всему миру люди – в том числе коллеги Нельсона – уже на протяжении четверти века бросали дома, собирали вещи и отправлялись исследовать великую анфиладу миров, называемую Долгой Землей, и никто не знал, как она работает, хотя бы на самом базовом уровне: как на ней течет время и как эти миры там оказались… а главное, для чего. Ну и как священник должен был реагировать?

Именно это, хоть и косвенно, служило причиной внутреннего беспокойства Нельсона.

К счастью для коз и беременных овец вокруг – и для Джой, молодой пастушьей собаки, которую обучал Кен, – им не приходилось лежать ночью без сна, размышляя о подобных вещах. Искоса поглядывая на Нельсона, животные затрусили прочь. Овцы щипали траву, козы лопали буквально все, что попадалось.

Пастух Кен объяснил Нельсону, что значит Долгая Земля для таких, как он. В последовательной Англии, на Западе и Востоке-1 и 2, фермеры расчищали заросшую лесами землю в масштабах, невиданных со времен каменного века, – и им пришлось заново этому учиться. Сначала вырубаешь деревья и употребляешь их на что-нибудь полезное, потом выпускаешь пастись животных, либо выращенных прямо на месте, либо принесенных по одному с Базовой Земли. Вся молодая поросль падет жертвой овец и коз – таким образом, лес не вырастет вновь. Зато трава пробьется. Трава умна, говорил Кен. Она выживает даже после того, как ее съедят до основания.

Нельсон неверно судил о Кене, когда впервые встретил этого загорелого, крепкого, молчаливого человека, чьи предки жили среди здешних холмов с тех пор, когда на свете вообще появилась такая штука, как предки. Лишь по чистой случайности Нельсон выяснил, что Кен некогда читал лекции в Батском университете, пока, как и многие другие, вскоре после Дня перехода не переосмыслил свою жизнь и будущее. В случае Кена его будущее лежало на ферме в одном шаге от Базовой Земли.

Кен был типичным представителем британской нации. Опыт освоения Долгой Земли поначалу проходил в Англии болезненно. Эмиграция с перенаселенных Британских островов, особенно из промышленных городов на севере, в Уэльсе и Шотландии, далеких от самодовольной столицы, обрела такие масштабы, что резкое сокращение населения привело к экономическому кризису – и к инфляции. Те годы назвали Великим Спадом.

Но затем в последовательных Британиях начала развиваться своя экономика. И последовала вторая волна эмигрантов – более осторожных, практичных, трудолюбивых. К тому времени на Ближних Землях полным ходом шла промышленная революция; казалось, у англичан в крови постройка паровых двигателей и железных дорог. Некоторая доля с трудом обретенных богатств уже начала возвращаться на Базовую Землю.

В дальнейшем, исследуя и колонизируя Долгую Землю, британцы проявили себя дотошными, терпеливыми и осторожными – и достигли заметных успехов. Как Кен.

Но теперь Нельсону предстояло свое путешествие.

Они провели некоторое время, обсуждая состояние стада. Потом Нельсон кашлянул и произнес:

– Знаешь, Кен, мне очень нравится у себя в приходе. Такое мирное место. Хотя внешне вещи меняются, их душа остается прежней. Понимаешь меня?

– Хм.

– Когда я впервые сюда приехал, то часто гулял по холмам. Я видел следы людей, которые здесь жили испокон веков – до того, как Англия стала Англией. На церковном дворе и на военном мемориале я встречаю фамилии, которые повторяются из века в век. Порой кто-нибудь уходил сражаться за короля, которого не знал, в края, где никогда не бывал; иногда он не возвращался домой. Но земля выдержала, понимаешь? Эти места, удаленные от больших городов, остались более или менее неизменными после великих потрясений со Дня перехода. Наверное, здешним жителям было очень тяжело уходить. И мне будет нелегко.

– Вам, преподобный?

– Ты первый, кому я говорю. Я поговорил с епископом, и он разрешил мне уйти, как только приедет мой преемник… – Нельсон обвел взглядом стада. – Посмотри на них. Они пасутся, как будто им предстоит целая вечность, и вполне счастливы.

– Но вы-то не овца, преподобный.

– Да. На самом деле изрядный кусок жизни я был ученым – и принес обет иного рода, нежели тот, которому подчиняюсь сейчас. Хотя, должен признать, в голове у меня они почти нераздельны. Короче говоря, мне нужна новая цель – цель, которая больше соответствует моим способностям и моему прошлому, уж прости эту нескромность.

– Вы меня и за большее прощали, преподобный.

– Может быть, да, а может быть, нет. Ну, если ты закончил, разреши угостить тебя пинтой в пабе. А потом мне нужно кое-кому позвонить.

Кен ответил:

– Пинта – это прекрасно.

Он свистнул.

– Джой! Сюда, девочка.

Собака примчалась на зов, виляя хвостом, и прыгнула в сильные объятия Кена, как привыкла, чтобы хозяин мог отнести ее обратно на Базовую Землю. Ужин в миске Джой регулярно появлялся в совсем ином уголке множественной вселенной, но собаку это совершенно не заботило, лишь бы хозяин не забывал ей свистнуть.