Обманы Локки Ламоры

Глава 1. Игра с доном Сальварой

1

У Локки Ламоры было незыблемое правило: хочешь, чтобы мошенничество удалось на славу, – потрать три месяца на планирование, три недели на репетицию и три секунды на то, чтобы обмануть жертву. Сегодня отведенные три секунды ему полагалось провести в удавке.

Локки стоял на коленях, а вокруг шеи у него была обвита пеньковая веревка, которую держал стоявший за его спиной Кало. Выглядело сие вполне убедительно – и веревка, и багровый след на шее… Конечно, Локки понимал, что ни один нормальный каморрский убийца не станет пользоваться веревкой – для того, чтобы надежно пережать горло клиенту, существует проволока или шелковый шнурок. Но если дон Лоренцо Сальвара, наблюдая их постановку с расстояния в тридцать шагов на протяжении секунды, сумеет отличить фальшивку от настоящего убийства – что ж, значит, они сильно недооценили свою жертву. А тогда вся затея в любом случае летит к черту.

– Не видно его пока? И Жук не сигналит? – еле слышно прошипел Локки и издал несколько эффектных булькающих звуков.

– Пока ничего – ни сигнала, ни дона Сальвары. Ты дышать-то можешь?

– Все нормально, – прошептал Локки. – Потряси меня как следует для пущей убедительности.

Они находились в узкой аллее за старым храмом Благих Вод. Где-то неподалеку за оштукатуренной стеной слышалось журчание священных водопадов храма. Локки снова подергал грубую веревку у себя на шее и бросил взгляд на стоящую в нескольких шагах кобылу. К ее спине были приторочены солидные на вид тюки, призванные изображать торговый груз. Лошадь они взяли Кроткую, безупречно глупую и бесстрастную. Ее молочно-белые глаза смотрели с абсолютным безразличием – ни любопытства, ни страха. Даже разыграйся на ее глазах настоящее убийство, она бы и ухом не повела.

Драгоценные секунды истекали. Солнце уже поднялось высоко и теперь раскаленным шаром светило с белесого неба. Жидкая грязь, в которой стоял Локки, подсыхала и цементом стягивала его бриджи на коленях. Жеану Таннену было еще хуже: он валялся неподалеку в том же самом месиве, согласно сценарию, изображая второго потерпевшего, а над ним застыл Гальдо, в любой миг готовый нанести ему мнимо сокрушительный удар по ребрам. Они ждали уже по крайней мере минуту – ровно столько, сколько второй близнец душил Локки.

Предполагалось, что дон Сальвара вот-вот пройдет мимо злополучного тупика и, увидев зловещую сцену, бросится спасать несчастных торговцев. Скорей бы он появился и избавил актеров от затянувшегося ожидания!

– Где носят боги этого проклятого Сальвару? – прошипел Кало на ухо Локки. Со стороны казалось, будто он ему угрожает. – И куда подевался Жук? Так мы целый день проторчим здесь среди дерьма. Или, не приведи Благодетель, дождемся, что кто-нибудь в самом деле пройдет мимо!

– Прекрати паниковать, – прошептал в ответ Локки. – Помни о двадцати тысячах полновесных крон и не выпускай веревку. Лично я могу хоть целый день провести в удавке, если это необходимо.

2

Утром назначенного дня все шло замечательно – даже учитывая неизбежное волнение юного вора, впервые допущенного к участию в столь сложной операции.

– Сколько ж можно, черт побери! – кипятился Жук, долговязый лохматый парнишка лет двенадцати. – Конечно же, я знаю, где должен находиться, когда все начнется. Еще бы мне не знать, если я проторчал на этой долбаной крыше больше, чем в утробе собственной матушки!

Лениво приоткрыв один глаз, Жеан Таннен посмотрел на собеседника. Он лежал, развалившись на носу их плоскодонной баржи, расслабленно свесив правую руку в теплые воды канала, а в левой сжимая кислое болотное яблоко. Его массивная фигура четко рисовалась на фоне алеющего рассветного неба – мускулистые руки, живот, подобный пивному бочонку, кривые ноги и прочие стати. Кроме них, на судне никого не было. Жеан блаженно отдыхал и вел беседу с Жуком, который в поте лица работал на корме шестом.

– Не иначе твоя маменька невероятно торопилась от тебя избавиться, – беззлобно заметил Жеан. Здесь, на борту, его тихий занудный голос казался удивительно неуместным – так мог бы говорить учитель музыки или переписчик свитков. – А нам с тобой торопиться не следует. Поэтому позволь мне еще раз убедиться, что ты как следует запомнил план предстоящей игры.

– Проклятье! – взвыл парнишка, снова отталкиваясь шестом, чтобы преодолеть ленивое течение, гнавшее баржу к заливу. – Ты, Локки и Кало с Гальдо находитесь в тупике между Благими Водами и священными садами храма Нары, верно? Я торчу на крыше храма, что через дорогу.

– Продолжай, – невнятно пробубнил Жеан, набив полный рот своей кислятины. – А где в таком случае дон Сальвара?

Мимо них, рассекая желтоватые от глины воды, скользили другие баржи, тяжело нагруженные всякой всячиной – от бочонков с пивом до жалобно мычащих коров. Жук медленно продвигался по Виа Каморрацце, главной водной магистрали города, направляясь к Плавучему рынку. За бортом проплывал просыпающийся Каморр.

Серые накренившиеся домишки из осклизлого камня выплевывали на улицы своих обитателей – навстречу яркому свету и набирающей силу летней жаре. Стоял месяц Парфис, а значит, на небе не было ни облачка. Солнечные лучи уже успели разогнать клубы ночного тумана и осушить росу на стенах зданий.

– Примерно в полдень он выходит из храма Благих Вод, как делает это в каждый День Покаяния. Если нам посчастливится, с ним будет один человек и две лошади.

– Забавный ритуал, – проворчал Жеан. – Интересно, какого черта он так поступает?

– Выполняет последнюю волю усопшей матери. – Жук воткнул шест в дно и на мгновение застыл, сопротивляясь течению. – Выйдя замуж за старого дона Сальвару, она осталась верна вадранской вере. Поэтому и ее сын раз в неделю приносит дары в вадранский храм, а затем поскорее спешит домой, чтобы никто не заметил… Проклятье, Жеан, я уже наизусть знаю всю это белиберду! Скажи на милость, какого черта я здесь делаю, если вы мне не доверяете? А заодно объясни, почему всю дорогу к рынку эту проклятую баржу толкаю именно я?

– Ха, ты, конечно же, можешь не делать этого. Только сначала возьми у меня три из пяти схваток врукопашную. – Жеан оскалил в ухмылке два ряда кривых щербатых зубов записного драчуна. Его плоское помятое лицо выглядело так, будто форму ему придавал какой-то не слишком искусный кузнец на своей наковальне. – Кроме того, чучело, не забывай, что пока ты новичок в нашем деле. Но тебе посчастливилось иметь наставниками самых авторитетных и требовательных специалистов в этой области. Так что считай выполнение грязной работы частью своего нравственного воспитания.

– Как-то я не замечал, чтобы вы занимались моим нравственным воспитанием.

– Пожалуй. Наверное, это оттого, что мы с Локки и сами не достигли совершенства к своим двадцати пяти годам. А что до повторения плана операции, то не забывай: один-единственный промах – и мы черной завистью будем завидовать этим ублюдкам.

Жеан небрежно махнул рукой в сторону помойных баков, стоящих на побережье канала в ожидании, когда из окон распивочных ударит темная вонючая струя. Обслуживала их команда мелких воришек, содержание которых во Дворце Терпения считалось нецелесообразным. Вместо этого они каждый день встречали рассвет в кожаных накидках, прикованные к помойным бакам. Увы, наслаждаться солнечными лучами им приходилось недолго: большую часть времени они проклинали чистоплотность нескольких тысяч каморрцев, которые спешили поутру опорожнить свои ночные горшки.

– Не беспокойся, Жеан, я не напорчу… – Жук лихорадочно, словно в пустом кошельке, начал копаться в своем сознании в поисках убедительных слов. Ему ужасно хотелось выглядеть таким же спокойным и самоуверенным, как старшие товарищи – знаменитые Благородные Подонки. Увы, в двенадцать лет поступки всегда опережают мысли…

– Я ничего не напорчу, – в конце концов повторил он, так ничего и не придумав. – Слышишь, черт тебя побери? Я ничего не напорчу, клянусь чем хочешь.

– Отлично, парень, – кивнул Жеан. – Рад слышать. Но давай все же повторим еще раз. Поподробнее, пожалуйста: что именно ты не напортишь?

Жук тоскливо вздохнул.

– Я подам сигнал, когда дон Сальвара выйдет из храма Благих Вод. Кроме того, я должен присматривать, чтобы кто-нибудь не появился возле вашей аллеи… особенно городская стража. Если же кто-то все-таки пройдет, я спрыгну с крыши с мечом в руке и на месте срублю их поганые головы.

– Что-что ты сделаешь?!

– Я сказал, что всеми силами постараюсь их отвлечь. Ты что, туговат на ухо, Жеан?

Слева от них проплыла череда высоких добротных домов; мраморные фасады, темные полированные двери, шелковые навесы и прочие свидетельства роскоши и богатства – во всем здесь ощущались большие деньги и власть. Это место полностью оправдывало свое имя – улица Поцелуй-Монетку – ибо здесь издавна селились богатейшие банкиры и финансисты. Они жили по собственным, давно выработанным правилам, уподобляясь в этом Пяти башням – месту добровольного заточения герцога и членов Пяти семейств, откуда те повелевали всем остальным городом.

– Медленно двигайся вдоль берега под мостами, – распорядился Жеан, дожевывая яблоко. – Его милость дожидается там, чтобы подняться на борт.

Двойной мост из Древнего стекла был перекинут через Виа Каморраццу как раз посередине улицы Поцелуй-Монетку. Верхняя, более узкая арка предназначалась для пешеходного движения, нижняя, пошире, использовалась для грузовых перевозок. Для непривычного глаза огромный мост без единого стыка выглядел фантастическим сооружением. Чуждое, неземное стекло, из которого он был построен, сверкало и переливалось в лучах утреннего солнца, словно некий великан взял расплавленный алмаз, изогнул его и перебросил через канал. Справа по борту располагалась Фория – островок, плотно застроенный многоярусными каменными сооружениями с висячими садами. Большие деревянные колеса крутились, вспенивая и перегоняя воду из канала в систему желобов и виадуков, которые сетью оплетали улицы Фории на всех уровнях, будто та же гигантская рука проложила стежки, стягивающие весь остров в нечто единое.

Жук подвел баржу к хлипкому причалу под мостом. Тут же из тени появился человек, спрыгнувший на дощатые мостки. Одет он был, как и Жук с Жеаном, в поношенные кожаные бриджи и грубую полотняную рубаху. Еще один легкий прыжок – и он оказался на борту баржи, которая слегка колыхнулась при его появлении.

– Приветствую вас, мастер Жеан Таннен, и поздравляю со своевременным прибытием!

– В свою очередь примите поздравления по поводу крайне эффектного появления на борту нашего скромного судна, мастер Ламора. – Свое приветствие Жеан подкрепил тем, что отправил в рот остатки яблока – целиком, вместе с хвостиком и сердцевиной – и влажно захрустел ими.

– Опять жрешь всякую дрянь, – скривился Локки. – Кой черт ты это делаешь? Разве тебе не известно, что из семечек этой гадости черные алхимики готовят яд для рыбы?

– Мне повезло – я не рыба, – ухмыльнулся Жеан, глотая пережеванную массу.

К внешности Локки лучше всего подходило слово «средний»: средний рост, среднее телосложение, не светлые и не темные пепельные волосы, подрезанные до линии подбородка, обрамляют лицо, которое нельзя назвать ни слишком красивым, ни чересчур приметным. С виду настоящий теринец, разве что в его коже явно присутствовал бледноватый оливковый оттенок, придавая ей характерную матовость, а вот медного было куда меньше, чем у смуглых Жеана и Жука. При ином освещении или цвете одежды Локки вполне мог сойти и за сильно загорелого вадранца. Лишь яркие серые глаза нарушали общую картину, выдавая в Ламоре человека, отмеченного богами. Поздоровавшись с другом, он уселся у левого борта и непринужденно скрестил ноги.

– Привет, Жук, – улыбнулся он. – Так и знал, что на тебя можно положиться. Ты всегда сжалишься над старшими товарищами и дашь им погреться на солнышке, пока сам паришься с шестом.

– Все дело в том, что Жеан самый ленивый подонок, каких я только видел, – огрызнулся мальчишка. – А если я не буду толкать эту проклятую баржу, он вышибет мне все зубы и заставит их проглотить.

– Ай-яй-яй, Жук, как ты можешь так говорить! Жеан – сама доброта. Своими несправедливыми обвинениями ты разбиваешь ему сердце. Он теперь проплачет всю ночь напролет.

– Да я и без того по ночам не сплю, – вздохнул Жеан. – Ревматизм покоя не дает. Сижу и жгу свечи, чтобы разогнать ядовитые испарения.

– И это вовсе не означает, что днем наши бедные косточки не болят, – добавил Локки, массируя колено. – Не забывай, бессердечный юноша, что мы по крайней мере вдвое старше тебя. Согласись, при нашей профессии это более чем почтенный возраст.

– На этой неделе жрецам Азы Гуиллы шесть раз выпадал случай прочитать надо мной заупокойную молитву, – пожаловался Жеан. – Тебе еще повезло, что мы с Локки сохранили достаточно прыти. Иначе не видать бы тебе настоящей игры, как своих ушей, Жук.

Со стороны сия троица, должно быть, выглядела командой нанятой баржи, которая направляется за грузом к Плавучему рынку на пересечении Виа Каморраццы и Анжевены. Чем ближе они подплывали к своей цели, тем теснее становилось вокруг от лодок и множества утлых скорлупок, порой едва держащихся на плаву.

– Кстати, о предстоящей игре, – бросил Локки. – Запомнил ли наш юный друг, в чем заключается его роль?

– Жеан твердит мне об этом все утро. Экзаменует… – вздохнул Жук.

– И каковы результаты?

– Да все я выучил! – Жук с силой воткнул шест в дно, протискивая баржу меж двух баркасов с высокими бортами, больше напоминавших плавучие сады. Когда Благородные Подонки вплыли под свисающие ветви, на них лавиной обрушился аромат жасмина и цветущих апельсиновых деревьев. Тут же на борту показался бдительный охранник с шестом в руках, готовый оттолкнуть их, если возникнет опасность столкновения. Очевидно, баркасы везли драгоценные саженцы для садов богачей, расположенных выше по течению.

– Успокойтесь, я все знаю и не завалю вам дело! Обещаю! Знаю назубок и свое место, и сигналы… и ничего не напорчу!

3

Кало решительно встряхнул Локки, и тот очень убедительно застонал. В качестве жертвы ограбления он был просто неподражаем. Все хорошо, но где же дон Сальвара? Мучительно тянулись мгновения. Вся эта пантомима выглядела иллюстрацией к весьма красочному описанию ада из теринской теологии: двое воров, которые навечно застряли в грязном тупике. Проходят годы, а они все стоят со своими жертвами, и никакого разрешения ситуации – ни бегства, ни денег…

– О Боги, я один здесь трясусь, что ли? – прошептал Кало.

– Тс-с, – ответно прошипел Локки. – Не выпадай из образа. Ты не можешь одновременно взывать к Богам и душить меня.

Откуда-то справа донесся душераздирающий вопль, эхом отразившийся от каменных стен Храмового района. За ним последовала какофония беспорядочных криков, шарканья, звуков ударов – судя по всему, там шла яростная схватка. Странное дело: суматоха почему-то не приближалась к ним, а, наоборот, удалялась.

– Похоже, это выход Жука, – заметил Локки.

– Надеюсь, он не переусердствует, – отозвался Кало, на секунду ослабив хватку на удавке. В это мгновение у них над головой, на фоне узкой полоски неба, затертой стенами проулка, вдруг промелькнул какой-то темный силуэт.

– Черт побери, а это что еще за хрень? – воскликнул Кало.

Справа снова раздался вопль.

4

Неспешно передвигаясь по Виа Каморрацце, Жук достиг Плавучего рынка точно в назначенный час – как раз тогда, когда система труб из Древнего стекла на вершине Западного Стража поймала утренний бриз, дующий с моря, и пропела одиннадцать часов.

Плавучий рынок разместился в самом центре Каморра. Здесь каменные волнорезы умеряли течение стремительной Анжевены и образовывали относительно спокойную заводь окружностью примерно в полмили. Сотни торговцев на своих лодках приплывали сюда заранее и пытались занять выгодные места вокруг плоских каменных поверхностей, где толпились покупатели и зеваки.

Порядок обеспечивали городские стражники в горчично-желтых плащах, сновавшие туда-сюда на черных, блестящих от воды тендерах с закованными в кандалы гребцами – узниками Дворца Терпения. При помощи грубых окриков, а где надо, и длинных шестов они кое-как расчищали узкие проходы в кипящей круговерти рынка. По этим каналам медленно продвигались прогулочные яхты аристократов, тяжело груженые баржи с товарами и полупустые лодки с покупателями, подобные той, на которой трое Благородных Подонков, рыская вокруг глазами, рассекали это море людской алчности и надежды.

Они миновали кучу утлых лодчонок, с которых торговали дешевыми побрякушками. Далее на круглом плотике, именуемом вертола, приткнулся продавец пряностей – товар его был аккуратно разложен на треугольном стеллаже. Затем их окатило волной цитрусового запаха: мимо, покачиваясь на надувном кожаном плоту, проплыло Древо Канала, алхимический гибрид лайма и лимона. Его уходящие вглубь корни очищали воду каналов, вытягивая из нее мочу и прочие городские миазмы. Плотом управляла женщина средних лет и трое ребятишек, которые рыскали в изумрудно-зеленой кроне дерева, отыскивали плоды и бросали их покупателям на проплывавших мимо лодках.

Над заводью Плавучего рынка реяла на ветру целая выставка рекламных флажков и шелковых штандартов, радуя глаз покупателей и привлекая их внимание своими картинками. На одних были Линч изображены рыба и дичь, на других – пивные кружки и винные бутылки. На иных можно было видеть пироги и караваи хлеба, одежду и обувь, фрукты и кухонную утварь. Здесь же развевались вывески портного и плотника. Сотни товаров и услуг на любой вкус! Как правило, торговцы располагались целыми выводками по цеховому признаку. Между ними разгоралась жестокая конкуренция – каждый нахваливал собственный товар или поносил соседа со всей его родней до седьмого колена. Стражники чутко наблюдали за ними из своих лодок – не перешел ли кто, увлекшись, к открытым боевым действиям?

– Как порой обидно прикидываться бедняками, – задумчиво произнес Локки. Жук с удовольствием разделил бы его переживания, не будь его внимание приковано к опасно приближающейся барже. На ее палубе громоздилась дюжина деревянных клеток с подвывающими и мяукающими домашними кошками. Над судном реял голубой флаг с живописным изображением мертвой мыши; из ее разорванного горла обильно текла алая кровь. – В этом месте есть какие-то флюиды… Даже я начинаю всерьез верить, что мне позарез необходима пара фунтов рыбы, моток новой лески, поношенные туфли или садовая лопата. С трудом удерживаюсь от покупки.

– К счастью, мы уже приближаемся к следующему пункту на нашем пути к денежкам дона Сальвары. – Жеан указал на проплывающие за северо-восточным волнорезом великолепные гостиницы и таверны, которые отделяли рынок от Храмового района.

– Ты, как всегда, прав, – откликнулся Локки. – Жадность бежит впереди воображения. Двигаемся назначенным маршрутом. – Он с преувеличенным азартом ткнул пальцем в том же направлении, куда указывал Жеан. – Жук, выплывай на реку и сворачивай направо. Один из близнецов, должно быть, уже ждет нас у «Скромного жилища» – это третья по счету гостиница.

С усилием отталкиваясь шестом от дна заводи, которая была мельче, чем окружающие каналы, Жук направил баржу на север. Они успешно избежали столкновения с чересчур усердными продавцами грейпфрутов и мясных рулетов, затем миновали плавучую лавку светящихся алхимических палочек. Локки с Жеаном развлекались своей излюбленной игрой, высматривая юных карманников в толпах, собравшихся на волнорезах. Скоро двадцать лет, как они простились с «термитником» Сумеречного холма, однако ничего не изменилось – беспечность каморрской публики по-прежнему позволяла кормиться старому Учителю и его подопечным.

Едва баржа покинула стоячие воды рынка и оказалась в русле реки, Жук и Жеан без слов поменялись местами. Быстрое течение Анжевены не позволяло зевать – тут требовались литые мышцы Жеана, мальчику же стоило как следует отдохнуть перед началом предстоящей операции. Как только Жук с облегчением плюхнулся на место старшего товарища, Локки словно из воздуха вытащил коричный лимон и кинул его мальчишке. Тот быстро, в шесть укусов, прикончил плод вместе с кожурой, источающей острый запах эфирного масла.

– Надеюсь, из них не делают яд для рыбы? – ухмыльнулся он, перемалывая красновато-желтую массу кривыми, но крепкими зубами.

– Ни в коем случае, – затряс головой Локки. – На яд идет исключительно та пакость, которую поглощает Жеан.

– Чуток рыбьего яду настоящему мужчине не повредит, – насмешливо фыркнул с кормы его друг. – От него волосы на груди растут. Особенно если ты рыба… по натуре, ха-ха!

Он продолжал вести баржу вдоль южного берега Анжевены, стараясь избегать глубоких мест, где шест не доставал до дна. В какой-то момент мост из Древнего стекла заслонил от них восходящее солнце, и баржу окатил поток горячего жемчужно-белого света, пропущенного сквозь таинственный материал.

К северу от них маячили колеблющиеся в утреннем мареве пологие склоны Альсегрантских островов – места, облюбованного мелкой знатью. Это было царство тенистых садов и белых усадеб, укрытых высокими стенами, в которых прятались бассейны и великолепные фонтаны, украшенные статуями. Люди в такой одежде, как Локки, Жеан и Жук, могли лишь мечтать о подобной роскоши. Огромная тень Пяти башен, поглощавшая в этот час Верхний город, едва доползала до северных границ Альсегранте, рассеиваясь и превращаясь в розовато-смуглый полумрак.

– О боги, как я люблю это место! – воскликнул Локки, нетерпеливо постукивая пальцами по коленям. – Порой мне кажется, весь наш город возник лишь потому, что богам нравится воровство само по себе. Смотрите: карманники крадут у простых людей, торговцы обчищают всякого, кого сумеют одурачить, капа Барсави грабит воров, а вместе с ними и горожан, мелкая знать наживается за счет всех и каждого. Что же до герцога Никованте, он со своей армией выдавливает последнее дерьмо из Тал-Верарра и Джерема, не говоря уже о собственных подданных.

– Выходит, что мы грабим грабителей, – вмешался Жук. – И при этом делаем вид, будто работаем на вора, который ворует у других воров.

– Прелестная картинка получается, не так ли? – усмехнулся Локки. – Знаешь, парень… рассматривай то, что мы делаем, как некое скрытое налогообложение аристократов, у которых слишком много денег. Э, вот мы и приехали!

Возле «Скромного жилища» был устроен добротный просторный причал с дюжиной швартовых кнехтов, в данный момент совершенно свободных. К набережной, возвышавшейся над уровнем воды на десять футов, вела широкая каменная лестница и мощеный пандус для грузов и лошадей. На краю причала друзья увидели Кало Санцу, одетого ничуть не лучше, чем они сами. Рядом с ним мирно стояла кобыла Кроткая.

– Эй, какие новости? – крикнул, помахав рукой, Локки. Жеан тем временем плавно и уверенно приближался к пристани: сначала их разделяло двадцать ярдов, затем десять, и вот уже баржа с легким скрежещущим звуков скользнула бортом по каменному бортику.

– Галь до доставил все необходимое в гостиницу. Это Бушпритовый номер на первом этаже, – прошептал Кало, наклоняясь, чтобы закрепить швартовы на кнехте.

Смотреть на него было одно удовольствие: золотисто-смуглый загар, копна иссиня-черных волос, безупречная гладкость кожи, нарушаемая лишь тонкой сеточкой мимических морщинок вокруг темных глаз – от частого смеха (хотя те, кто близко знал близнецов Санца, сказали бы, что от глупой и зловредной ухмылки). На этом благообразном лице, подобно боевому кинжалу, выдавался невероятно острый и крючковатый нос.

Справившись со швартовами, Кало достал из кармана и бросил Локки тяжелый железный ключ с прикрепленной кисточкой из красно-золотых шелковых нитей. Номера в «Скромном жилище», как и во всякой приличной гостинице, были снабжены запирающими блоками с часовым механизмом. Выполненные в виде плоской коробочки, они помещались в особые ниши, достать из которых их могли лишь сами владельцы гостиницы при помощи хитрых методов. Запоры менялись всякий раз, когда въезжал новый постоялец, а он получал соответствующий ключ. Учитывая, что все несколько сотен коробочек внешне ничем не отличались друг от друга и хранились в специальной гостиничной стойке, предполагаемым ворам абсолютно не имело смысла снимать оттиски ключей.

Подобная система давала Локки и Жеану возможность быстро и незаметно переодеться в номере, что вполне соответствовало их планам.

– Замечательно! – воскликнул Локки, ловко перепрыгивая на причал. Жеан, вернув шест Жуку, последовал за товарищем. – Войдем же внутрь и выйдем уже уважаемыми гостями из Эмберлина.

Локки с Жеаном пошли к гостинице, а Кало двинулся к барже, чтобы помочь Жуку с лошадью. Хотя белоглазая скотина стояла совершенно спокойно, не проявляя ни малейших признаков страха, она вполне могла создать проблемы при погрузке на баржу – именно в силу отсутствия инстинкта самосохранения. После нескольких минут совместных осторожных подталкиваний и подтягиваний им удалось водрузить животное на палубу, где оно и осталось стоять, как случайно ожившее каменное изваяние.

– Удивительная тварь, – заметил Кало. – Я зову ее Препоной. Если угодно, можешь использовать ее в качестве стола или подпорки.

– Меня от этих животных мороз по коже продирает, – передернул плечами Жук.

– Ой, не знаю, – покачал головой Кало. – Меня так от них продирает не просто мороз, а жуткий мороз. Только неопытные новички и полные недоумки соглашаются иметь дело с Кроткими лошадьми. Впрочем, наш эмберлинский торговец как раз из таких.

Обсудив эту тему, Кало и Жук застыли в молчании. Шли минуты, а они все так же неподвижно стояли под жаркими лучами южного солнца. Со стороны могло показаться, что команда баржи терпеливо дожидается пассажира, который должен выйти из «Скромного жилища».

Прошло еще немного времени – и пассажир действительно появился на набережной, спустился по ступенькам причала и деликатно покашлял, чтобы привлечь их внимание. Это был Локки Ламора собственной персоной, но изменившийся до неузнаваемости: волосы гладко зачесаны назад и уложены с помощью розового масла; грим на лице заострил скулы и сделал щеки более впалыми; глаза скрылись под очками в оправе из черного перламутра, отблескивающими серебром на солнце.

Теперь на нем был черный жесткий кафтан эмберлинского покроя – тесно облегающий в груди и свободно расходящийся от пояса, скупо отделанный серебряными нашивками. Талию охватывал двойной кожаный ремень с блестящими серебряными пряжками. Из-под воротника спускался черный присборенный шейный платок из тончайшего шелка, заложенный в три складки, которые теребил горячий ветер. Икры обтягивали серые чулки с серебряными стрелками, на ногах были туфли из акульей кожи – на высоком каблуке, с пучками черных атласных лент. Выглядело это весьма нелепо, словно к ступням прилепились какие-то фантастические тепличные цветы. Каморрское солнце отнюдь не испытывало снисхождения к сему наряду, рассчитанному на куда более северный климат – на лбу Локки уже выступили мелкие капельки пота, блестя, как крошечные бриллианты.

– Меня зовут Лукас Фервит, – произнес Локки ровным невыразительным голосом, лишенным привычных модуляций. Сейчас в его речи прорезался легкий намек на резкий вадранский акцент, вкрадчиво проникающий в естественный каморрский выговор, словно разные слои в коктейле – один в другой. – На мне одежда, которая через несколько минут насквозь пропитается потом. Я настолько глуп, что путешествую по Каморру без всякого оружия. И к тому же, – добавил он с неожиданным сожалением в голосе, – я абсолютно вымышленный персонаж.

– Примите мои соболезнования, мастер Фервит, – ответил Кало. – Может быть, вас утешит тот факт, что лодка и лошадь готовы к вашему большому выезду.

Локки осторожно спустился на борт баржи, покачиваясь на ходу, как человек, который долгое время провел в море и отвык от неподвижности под ногами. Прямая спина, скованные движения… Он носил манеры Лукаса Фервита, словно еще один незримый предмет одежды.

– Мой помощник появится с минуты на минуту, – сообщил Локки-Фервит, когда они оба оказались на палубе. – Его имя Грауманн, и он тоже страдает от своей нереальности.

– О милосердные боги! – вздохнул Кало. – Должно быть, это заразно.

На мощеном пандусе показался Жеан, тянущий на себе сто двадцать фунтов конской упряжи и кожаных мешков, битков набитых разными товарами. Его наряд состоял из белой шелковой рубахи, плотно обтягивающей живот и изрядно промокшей от пота, и черной куртки с короткими рукавами; шею украшал щегольской белый платок. Волосы он старательно расчесал на прямой пробор и обильно смазал каким-то темным маслом. Казалось, будто неведомый шутник нахлобучил ему на голову две шерстяные подушки.

– Мы опаздываем, Грауманн, – начал выговаривать ему Локки, заложив руки за спину. – Поспешите; и перестаньте изображать из себя вьючную лошадь.

Его помощник поспешно переложил груз на спину Кроткой кобылы, на что та никак не отреагировала. Затем Жеан нагнулся и надежно закрепил упряжь у нее под брюхом. Жук передал шест Кало, отцепил веревку от кнехта, и баржа наконец-то тронулась с места.

– Вот будет смешно, если именно сегодня дон Сальвара изменит своим правилам, – пробормотал Кало.

– Можешь не волноваться, – отозвался Локки. Теперь, на барже, он говорил своим обычным голосом, но по-прежнему сохранял осанку Лукаса Фервита. – Он свято чтит материнские заветы. К тому же когда дело доходит до привычек, он надежен, как водяные часы.

– Твои бы слова да богам в уши, – откликнулся Кало, с легкостью орудуя шестом. – В конце концов, если ты ошибешься, не мои яйца взопреют. Это тебе приходится в самый разгар Парфиса таскать на себе черную шерстяную тряпку в десять фунтов весом.

Они продолжали двигаться вдоль Анжевены, и вскоре справа показался западный конец Храмового района. Его границу отмечал перекинутый через реку прозрачный стеклянный мост. Когда баржа нырнула под него, друзья заметили стоящего на мосту в пятидесяти футах над их головами худощавого темноволосого мужчину, как две капли воды похожего на Кало. Как бы случайно Гальдо Санца выронил надкушенное красное яблоко, которое с тихим всплеском упало в воду в нескольких ярдах от баржи.

– Сальвара в храме! – воскликнул Жук.

– Великолепно! – Локки развел руками и усмехнулся. – Разве я не говорил тебе, что он страдает преувеличенным чувством долга?

– Какая удача, что все твои жертвы столь ревностны по части морали, – язвительно заметил Кало. – В противном случае они могли бы послужить дурным примером для Жука.

Едва показались общественные верфи на северо-западном берегу Храмового района – как раз под новым высоким Домом Ионо, Отца штормов, Повелителя алчных вод, – Жеан тут же, не мешкая, пришвартовался и вывел на берег нагруженную Препону. Выглядели они безупречно: помощник богатого купца ведет лошадь с товаром.

За ними последовал Локки, который теперь, отбросив шутки, в полном блеске выставлял на обозрение слегка нервное достоинство Фервита. Жук метнулся на берег и немедленно растворился в толпе. Он спешил занять наблюдательную позицию на крыше возле того тупика, где дона Сальвару ждало серьезное испытание. Кало заметил своего брата – тот уже спускался с моста – и неспешным шагом двинулся ему навстречу. Оба близнеца непроизвольно прикоснулись к оружию, которое скрывалось под их просторными рубахами.

К тому времени, как братья Санца встретились и вместе направились к условленному месту, Локки с Жеаном были уже в двух кварталах от них. Они тоже шли к месту встречи, но с другой стороны. Игра началась.

В четвертый раз за эти три года Благородные Подонки держали под прицелом одного из самых могущественных жителей Каморра. Они задумали операцию, которая могла бы освободить дона Сальвару ни много ни мало от половины его состояния. Теперь все зависело от его пунктуальности.

5

Со своего наблюдательного пункта Жук раньше всех заметил пеший патруль – в полном соответствии с планом. Появление патруля тоже было предусмотрено… некоторым образом. И означало, что план летит к черту.

– Ты будешь контролировать игру сверху, Жук, – несколько раз объяснил ему Локки, а затем еще Жеан занудствовал все утро. – Мы запланировали встречу с доном Сальварой в заведомо безлюдном месте Храмового района, и любой наземный наблюдатель будет здесь виден за милю. Другое дело – мальчишка, залегший на высоте двух этажей.

– А за чем я должен следить?

– За всем, что движется. Хоть герцог Никованте, хоть Ночные Стекольщики, хоть король Семи Сущностей. Хоть старушка, которая катит тачку с навозом. В любом случае, как только появятся нежданные гости, твоя задача – подать сигнал. Если это будут простые горожане, ты, наверное, сможешь как-то отвлечь их. Если же нам не повезет и заявится стража… тогда придется либо разыгрывать святую невинность, либо удирать со всех ног.

И вот пожалуйста – шесть человек в горчично-желтых плащах и новеньком боевом снаряжении, с дубинками и зловеще бряцающими клинками неторопливо шагают откуда-то с юга. От храма Благих Вод их отделялет лишь несколько дюжин шагов. Так ли, иначе – они неминуемо пройдут мимо входа в заветный тупичок. Даже если Жук вовремя оповестит товарищей… положим, Кало успеет спрятать веревку, но Локки и Жеан все равно останутся вывалянными в грязи, а близнецы по-прежнему будут одеты как балаганные бандиты, да еще и с маскировочными платками на лицах. Попробуй разыграть невинность в такой ситуации! Нет, им останется один выход (разумеется, при условии своевременного сигнала) – бежать со всех ног.

Еще никогда в жизни Жуку не приходилось соображать столь быстро. Мысли молниеносно проносились в голове – в такт ударам сердца, которое билось в груди так, будто кто-то внутри перелистывал толстую книгу.

Стоп. Он должен оставаться хладнокровным и внимательным. Он просто обязан найти выход! Что у него в запасе? Жук быстро окинул мысленным взором свои возможности.

Возможности его, прямо скажем, были плачевны. Двенадцатилетний мальчишка, скорчившийся на высоте двадцати футов в саду, разросшемся на крыше заброшенного храма. Никакого оружия дальнего действия, да и вообще никаких приспособлений для отвлечения публики. Дон Сальвара, должно быть, все еще воздает дань богам своей матери в храме Благих Вод. Единственные люди в поле зрения Жука – это его несчастные товарищи, Благородные Подонки, и разморенный жарой патруль, совершающий дневной обход.

Подождите, а это что?

Внизу, примерно в шести футах справа, возле стены, на которой он застыл, портила пейзаж большая куча мусора. Что-то вроде полусгнивших джутовых мешков с какой-то перепревшей дрянью.

Самым благоразумным в его положении было бы подать знак товарищам, чтобы те успели убежать. Кало и Гальдо не единожды приходилось играть в догонялки с «желтыми куртками». Может быть, они просто перенесут свою затею на следующую неделю? Может быть… А может быть, сегодняшняя попытка так напугает начальство, что в последующие дни здесь будет вдвое больше патрулей. Поползут слухи, что в Храмовом районе стало не слишком спокойно. А еще может быть, что эти слухи насторожат капу Барсави – что за гастролеры на его территории? – и он направит сюда собственные команды. И тогда прощайте, богатства дона Сальвары…

Нет, к черту благоразумие. Жук просто обязан выиграть. И наличие мусорной кучи подвигло мальчика на самую большую и славную глупость в его жизни.

Не задумываясь ни на секунду, он прыгнул вниз – точнее, упал. Он падал на спину, раскинув руки и уставившись в знойную синь неба, падал с непоколебимой уверенностью двенадцатилетнего мальчишки, что смерть и увечье просто не могут иметь никакого отношения к нему, Жуку. В падении он закричал – тонко и отчаянно, но лишь для того, чтобы с гарантией привлечь внимание стражников.

В последний миг он почувствовал под собой огромную мрачную громаду земли. И в то же мгновение его взгляд уловил в небе какой-то темный силуэт, тенью промелькнувший над куполом храма Благих Вод. Прекрасный в своей обтекаемости, довольно массивный… Что это – птица? Может, чайка? Во всяком случае, в Каморре не водилось других птиц подобного размера. Однако чайки не движутся по траектории арбалетного болта и…

Вот уж отвлек так отвлек! Куча мусора несколько смягчила удар, но все равно эффект превзошел любые ожидания: воздух со свистом вылетел из груди, голова подпрыгнула, как мяч. Острый подбородок мальчишки с силой ударился в худую грудь, и в тот же миг рот наполнился солоноватым привкусом – Жук прокусил язык. Он снова закричал, на этот раз уже непроизвольно, и сплюнул кровью. Синее небо над головой накренилось сначала влево, затем вправо, словно мир пытался показать себя со всех сторон, дабы заслужить одобрение Жука. Попытка потерпела неудачу.

По булыжникам затопали тяжелые башмаки, заскрипела и забренчала военная амуниция. В промежутке между Жуком и небом нарисовалось немолодое, красное от натуги лицо с мокрыми от пота усами.

– Клянусь яйцами Переландро, это мальчишка! – в голосе стражника было удивление пополам с тревогой. – Какого хрена ты здесь делаешь, бездельник чертов? Повезло еще, что приземлился в это дерьмо!

Среди солдат, маячивших за его спиной, послышались одобрительные возгласы: «желтые куртки» были согласны со своим товарищем. Жук ощущал запах мужского пота и масла для смазки оружия, смешавшийся со зловонием мусорной кучи у него под спиной. Что ж, когда ныряешь в груду чего-то черного на улице Каморра, глупо ожидать, что найдешь там леденцы и цукаты. Жук потряс головой – белые мухи, летавшие перед глазами, немного рассеялись. Затем он попробовал согнуть-разогнуть ноги, дабы убедиться, что ничего не сломано. Вроде все в порядке… Слава богам, не оставившим его своими заботами. Когда все закончится, Жук обязательно пересмотрит свое отношение к вере.

– Господин, – прохрипел мальчик, пуская кровавые пузыри – язык у него болел не на шутку. – Господин сержант…

– Ну? – Глаза у мужчины распахнулись еще шире. – Ты можешь двигать руками-ногами? Что ты чувствуешь?

Жук протянул к сержанту руку, которая дрожала почти подлинной дрожью, и вцепился в его плащ, будто хотел удержать.

– Сержант, – продолжил он, выдержав секундную паузу, – что-то твой кошелек не слишком тяжелый. Наверное, погулял с девочками минувшей ночью?

И он потряс маленьким кожаным кошельком прямо перед носом У стражника. Воровская сторона его души (которая, прямо скажем, составляла большую ее часть) воспылала радостью при виде ошарашенного выражения в глазах «желтой куртки». На какой-то миг отступила даже боль от падения. Затем другая рука Жука взметнулась, словно под действием магии, и его «сиротский узелок» врезался прямо в лоб сержанту – аккурат между бровей.

«Сиротский узелок», он же «маленькая красная заначка», представлял собой утяжеленный мешочек – своего рода кистень, который городские сорванцы обычно носили под одеждой, но ни в коем случае не на голом теле. Его традиционно набивали молотым жгучим перцем, смешанным с особыми веществами, которые можно найти на задворках алхимических лавок. Такую штучку трудно назвать серьезным оружием, но она незаменима в уличных драках против таких же подростков, как ты. Или против взрослых, которые распускают руки.

А также неплохо двинуть ею в ничем не защищенное лицо, находящееся на расстоянии плевка.

Опытный Жук успел откатиться влево, так что оказался в нескольких дюймах от облака мельчайшей рыжей пыли, вырвавшейся из его «заначки». Сержанту повезло меньше: прямой удар оделил жгучей дрянью не только его нос, но и открытый рот, и широко распахнутые глаза. Он поперхнулся жалобным воем и, схватившись за греки, рухнул на своих товарищей. К этому моменту Жук был уже на ногах. Он вновь обрел способность двигаться с проворством и грацией, присущими его возрасту. Даже боль в прикушенном языке сделалась чем-то незначительным в свете необходимости срочно уносить ноги.

Теперь ему удалось всецело завладеть вниманием стражников. Летя по булыжной мостовой и со свистом вдыхая воздух, Жук слышал за спиной топот и крики. Душа его ликовала. Он отлично отыграл свою роль, сделав все, чтобы намеченное представление не сорвалось. Теперь настал черед других актеров. Пусть играют, пока он занимает полицейских герцога физическими упражнениями.

Один из наиболее сообразительных солдат выхватил свисток и на бегу подал условный сигнал: три коротких трели, пауза, затем еще три – «Стража, на помощь!» Хреново… Теперь половина городского участка выбежит на улицу с оружием наизготовку. Так дело и до арбалетов дойдет. Жук понял, что должен уйти от погони до того, как «желтые куртки» поставят на крышах наблюдателей. Игра в догонялки резко перестала нравиться ему. У него есть минута, самое большее полторы, чтобы добежать до одного из своих тайников и укрыться там.

Неожиданно Жук снова ощутил, как сильно болит поврежденный язык.

6

Лоренцо Сальвара шагнул из-под портика храма в удушливую и сырую жару каморрского дня. Разумеется, он и понятия не имел о той кутерьме, которая происходила в районе благодаря стараниям чересчур умного мальчика-вора. Поэтому он нерешительно замер, услышав отдаленные трели полицейских свистков, нарушившие полуденную тишину Храмового района. Еще больше Сальвара удивился, узрев одинокого носителя желтой куртки, который неуверенно, словно слепой, брел в отдалении по улице. Споткнувшись на булыжной мостовой, стражник со всего маху налетел на стену и с испугом схватился за голову, будто опасаясь, что та сейчас сорвется с плеч и взмоет в небо.

– Нет, как вам это нравится, м'лорд? – подал голос Конте. Он уже успел вывести лошадей из маленькой храмовой конюшни, утопленной в каменной стене, и теперь поджидал хозяина. – Еще только полдень, а он уже надрался в доску. В этой новой страже все сплошь идиоты и пьяницы.

Будучи давно не молод, Конте тем не менее сохранял талию профессионального танцора и мышцы галерного гребца. Достаточно было одного взгляда на этого старого солдата, чтобы безошибочно определить, какие услуги оказывает он знатному молодому человеку, а пара длинных стилетов на поясе лишь подтверждала догадку.

– В твои времена было лучше, да? – усмехнулся Сальвара.

Со своей стороны Лоренцо – черноволосый, с кожей темно-медового оттенка – являл собой образец классической каморрской красоты. Крупные и мягкие черты лица составляли странный контраст с изящной подтянутой фигурой. Лишь цепко прищуренные глаза цвета дымчатого топаза за модными очками без оправы выдавали, что перед вами отнюдь не скромный студент, переодетый аристократом – в них горел азарт лучника, ищущего достойную мишень.

– В мои дни мы, по крайней мере, не позорились на людях. – Конте передал поводья молодому хозяину и придержал кобылу – серую, чуть повыше пони. Животное, хотя и не Кроткое, было отлично выучено – как раз то, что надо для неспешной прогулки по городским улицам.

Тем временем несчастный стражник скрылся за дальним углом – очевидно, побрел туда, откуда доносился истошный свист. Выждав еще какое-то время, Сальвара беспечно пожал плечами и направил лошадь на улицу.

Здесь их во второй раз за этот день поджидало необычайное зрелище. Едва завернув за угол храма, Лоренцо и его слуга наткнулись на узкий тупик, обнесенный высокими стенами. И то, что в нем творилось, сильно не понравилось молодому аристократу: пара головорезов собиралась прикончить двоих вполне приличных с виду торговцев.

Сальвара даже замер от удивления – убийцы в масках в Храмовом районе?! Один из них душил человека с пепельными волосами, одетого в плотный черный костюм. О милостивые Двенадцать, это вадранец! Чуть поодаль безразлично стояла тяжело нагруженная Кроткая лошадь.

После мгновенного замешательства Лоренцо бросил поводья и устремился в тупик. Даже не оглядываясь, он знал, что верный Конте следует за ним с ножами наизготовку.

– Эй, вы! – крикнул Сальвара уверенным тоном. – Сейчас же отпустите этих людей и стойте смирно!

Один из разбойников, тот, что поближе, вскинул голову. Глаза его над платком-маской расширились, когда он увидел приближавшихся Лоренцо и Конте. Он рывком поднял на ноги свою жертву, загородившись таким образом от нежданного вмешательства.

– Нет нужды беспокоиться, господин, – произнес он. – У нас тут маленькое недоразумение. Просто выясняем отношения.

– Может быть, вы продолжите в каком-нибудь другом месте? В глазах разбойника мелькнуло отчаянное выражение.

– А что, герцог подарил вам эту аллею в личное владение? – возразил он. – Остановитесь! Если вы сделаете еще шаг, я сверну шею этому заморышу.

– Только попробуй. – Дон Сальвара угрожающе положил руку на круглый эфес своей рапиры. – Мы с моим слугой перекрываем единственный выход из тупика. Ты, конечно, можешь потешить свою душонку, убив этого несчастного, но в следующее же мгновение получишь три фута стали в горло.

Первый бандит начал потихоньку пятиться вглубь тупика, не выпуская из рук веревки, которой было обмотано горло еле живой жертвы. Та – путаясь в тяжелом кафтане, в двух шагах от обморока – неуклюже поползла за своим мучителем. Второй головорез отступил от распростертого тела, которое он только что безжалостно избивал, и обменялся со своим подельщиком быстрым многозначительным взглядом.

– Убедительно прошу не делать глупостей, друзья мои. – Сальвара наполовину вытащил рапиру из ножен. Прекрасная каморрская сталь зловеще блеснула на солнце. Конте, слегка согнув ноги в коленях, принял боевую стойку. Только идиот не признал бы в нем прирожденного бойца, к тому же хорошо обученного.

Ни слова не говоря, бандит толкнул полузадушенную жертву прямо на аристократа со слугой. Пока бедный вадранец ловил ртом вожделенный воздух и цеплялся за своих спасителей, грабители рванули к стенке в дальнем конце тупика. Отодвинув в сторону трясущегося, ослабевшего купца, Конте бросился в погоню. Увы, разбойники оказались не только проворны, но и хитры – оставили на стене тонкую, едва заметную веревку, на которой с равными промежутками были завязаны узлы. В мгновение ока оба разбойника вскарабкались на высокую стену и скрылись за ней. Конте со своими стилетами опоздал на какую-то пару секунд – веревка, перерезанная на том конце, шлепнулась в грязь у его ног.

– Все правильно! Чего еще можно ждать при такой страже? Абсолютно бесполезные лентяи! – воскликнул он в сердцах и выверенным движением сунул оружие обратно за пояс. После этого он подошел к неподвижному телу, так и лежащему посреди тупика. Кроткая кобыла, казалось, следила за ним белесыми глазами, когда Конте наклонился и приложил два пальца к шее мужчины, проверяя пульс. – Пока насмерть перепившиеся стражники валяют дурака, выясняя, что произошло в проклятом Храмовом районе…

– Благодарение Сущностям! – прохрипел мужчина в черном, распутав наконец веревку на своей шее и швырнув ее наземь. Теперь дон Сальвара разглядел, что костюм его был превосходного качества, невзирая на не подходящую к погоде тяжеловесность и жирную грязь, заляпавшую сукно. В нем чувствовался искусный крой, хороший пошив и отменный вкус в отделке – та изысканная сдержанность, что смотрится куда лучше крикливой яркости. – Благодарение Соли и Сладости! Слава Рукам-под-Водами, что эти презренные ублюдки напали на нас совсем рядом со средоточием силы, и священные течения привели вас на помощь!

Он говорил по-терински достаточно хорошо, невзирая на сильный акцент и хриплый после травмы голос. Одной рукой массируя поврежденное горло, он присел и принялся шарить другой по грязи, что-то разыскивая.

– Надеюсь, что смогу помочь вам еще раз, – произнес дон Сальвара на прекрасном вадранском. Он подобрал с земли очки в перламутровой оправе (замечательная конструкция и почти невесомы – великолепная, исключительно дорогая вещь!), протер их рукавом своего ярко-красного камзола и подал чужеземцу.

– О, так вы говорите по-вадрански! – перейдя на родной язык, мужчина в черном заговорил свободно и бегло – во всяком случае, на слух Сальвары. Он нацепил очки на нос и воззрился на своего спасителя. – Это истинное чудо! Я не смел даже надеяться на подобное…

Тут он заметил своего товарища и направился к нему на нетвердых ногах.

– Ох, Грауманн!

Конте кое-как сумел перевернуть поверженного толстяка, и теперь тот лежал на спине. Грудь его под мокрой и грязной рубашкой мерно вздымалась и опадала.

– С ним все в порядке, – сообщил Конте, проведя рукой по грудной клетке и животу пострадавшего. – Судя по всему, ничего не сломано, хотя в ближайшие несколько недель лицо вашего приятеля будет зеленое, как вода в пруду, а затем почернеет, как ночь. Уж поверьте, в этом я разбираюсь – не спутаю жидкое дерьмо с заварным кремом.

– Заварной крем? О да, конечно… – Изящный, хорошо одетый вадранец вздохнул с видимым облегчением. – Святые Сущности исключительно великодушны! Грауманн – мой секретарь и помощник, так сказать, надежная правая рука. Увы, он никуда не годный боец, да и я сам предпочту отступить, когда дело идет к схватке. Мне так неловко, что я обеспокоил вас… – он снова перешел на теринский и обратился к дону Сальваре, глядя на него широко раскрытыми глазами: – Насколько я могу судить, вы из каморрской знати?

С этими словами он отвесил низкий поклон, едва не ткнувшись лбом в землю. Он проявил даже больше усердия, чем предписано этикетом иностранцу, приветствующему члена одного из Пяти семейств Благословенного Герцогства Каморр.

– Позвольте представиться, – продолжал он. – Лукас Фервит, служащий дома бел Аустеров из Эмберлинского кантона в Королевстве Семи Сущностей. Примите мою безмерную благодарность за ваш благородный поступок. Отныне и навечно я ваш должник. Повелевайте – я к вашим услугам.

– Меня зовут Лоренцо, дон Сальвара, а это мой слуга Конте. И позвольте заметить, что это мы полностью к вашим услугам. – Аристократ поклонился не менее любезно, одновременно протянув правую руку для пожатия. – Я в некотором роде чувствую себя обязанным оказывать гостеприимство иностранцам в Каморре. А то, что приключилось с вами, никак нельзя назвать гостеприимством. Помочь вам в таком положении было для меня делом чести.

Фервит сжал протянутую руку в запястье и с воодушевлением потряс ее. Сальвара ответил тем же. Пожатие Фервита было на удивление слабым, но Лоренцо снисходительно отнес это на счет пережитого испытания. Затем Фервит склонил чело и осторожно коснулся им тыльной стороны руки своего спасителя.

– И все же позволю себе возразить, благородный господин. С вами рядом вооруженный слуга, весьма умелый, судя по его виду. Вы вполне могли ограничиться тем, что послали бы его нам на помощь. Тем не менее вы сами изъявили готовность вступить в схватку. С того места, где я стоял, мне показалось, что, напротив, он бросился вслед за вами. Уверяю вас, хотя я и находился в затруднительном положении, но все прекрасно рассмотрел.

– Мне очень жаль, что разбойникам удалось сбежать, мастер Фервит, – отмахнулся Лоренцо в ответ на его слова. – Таким образом, мы лишены возможности покарать их по заслугам. Опять-таки приношу за это извинения от имени Каморра.

Опустившись на колени перед своим товарищем, Фервит осторожно откинул с его лба волосы, слипшиеся от пота и грязи.

– Покарать? О чем вы говорите? Я счастлив остаться в живых. Боги и так благословили меня без меры, даровав спокойное путешествие и вашу помощь в этой неприятной ситуации, Я сохранил жизнь и могу заняться делом, ради которого прибыл сюда. Это главное. – Изящный вадранец снова вскинул глаза на своего собеседника. – Скажите, вы случайно не тот самый дон Сальвара, что владеет виноградниками Накоццы? А ваша жена – донья София, знаменитый алхимик в области ботаники?

– Вы не ошиблись, я имею удовольствие владеть этими землями. А вы… я не ослышался, вы действительно служите ТОМУ САМОМУ дому бел Аустеров? Вы ведете дела с…

– О да, я действительно служу тем самым бел Аустерам. Занимаюсь поставкой и транспортировкой вещества, которое вы имеете в виду. Забавно, очень забавно. Вот так шутка Святых Сущностей! Должно быть, Руки-под-Водами желают, чтобы я умер от удивления. Сколько совпадений – именно вы спасаете мне жизнь, далее, вы изъясняетесь по-вадрански, и в конце концов оказывается, что нас с вами связывают общие деловые интересы. Просто невероятно!

– Я тоже нахожу сие удивительным и приятным совпадением. – Дон Сальвара окинул тупичок задумчивым взглядом. – Моя мать была уроженкой Вадрана, потому я владею этим языком, хотя и не столь хорошо, как хотел бы. А вы, очевидно, направлялись в храм? Веревка, которую оставили бандиты, говорит о заранее подготовленном нападении. Странно, обычно в Храмовом районе так же безопасно, как в личной библиотеке господина герцога.

– Мы прибыли только сегодня утром, – ответил Фервит. – Разместились в гостинице «Скромное жилище» – уверен, вы знаете ее – и сразу же направились сюда, чтобы вознести благодарность и скромные дары Сущностям за наше удачное путешествие из Эмберлина. Я не успел даже разглядеть, откуда появились эти люди… – он на миг задумался, затем продолжил: – Хотя, кажется, один из них действительно перекинул веревку после того, как сбил с ног бедного Грауманна. Проклятые разбойники проявили предусмотрительность, но даже им было не под силу предвидеть ваше внезапное вмешательство.

Сальвара что-то проворчал себе под нос и переключил внимание на пустоглазую Кроткую лошадь.

– Любопытно, вы всегда возите с собой груз, направляясь в храм с подношениями? Тюки так и ломятся от товаров. Неудивительно, что вы привлекли внимание местных разбойников.

– Вы правы, мой друг, такие вещи лучше хранить в гостинице под замком. Обычно я так и поступаю, но в данном случае… боюсь, я должен постоянно возить этот груз с собой. – Фервит задумчиво, как бы в нерешительности, поскреб подбородок. – Я и без того в неоплатном долгу перед вами, дон Лоренцо, поэтому мне неловко снова затруднять вас. Но это связано с моей миссией здесь, в Каморре. Скажите, возможно, вы знаете некого дона Джакобо?

Сальвара бросил на вадранца пристальный взгляд. Уголок рта у него дрогнул и слегка опустился.

– Да, – коротко уронил он и замолчал.

На несколько секунд воцарилась тишина.

– Этот дон Джакобо… говорят, он очень богат? Исключительно богат, даже для аристократа.

– Это правда.

– Говорят также, что он очень смел. Даже дерзок. Якобы он… как это у вас говорится, склонен к авантюрам. Не боится риска.

– Наверное, можно сказать о нем и так.

Фервит в волнении облизнул губы.

– Дон Лоренцо, это очень важно. Если все, что говорят про дона Джакобо, правда, то не могли бы вы, как один из каморрских аристократов, взять на себя труд помочь мне встретиться с ним? Мне очень совестно просить вас об этом, но еще страшнее провалить миссию, порученную мне домом бел Аустеров.

Дон Сальвара невесело усмехнулся и отвернулся к несчастному Грауманну, который по-прежнему неподвижно лежал в грязи посреди тупика. Конте поднялся на ноги и во все глаза смотрел на своего господина.

– Мастер Фервит, – произнес наконец молодой аристократ, – вам, скорее всего, неизвестно, что Палери Джакобо является моим злейшим врагом. Мы дважды вступали с ним в смертельную дуэль, и лишь высочайшее повеление герцога Никованте удерживает нас от возобновления этого поединка.

– Ох! – воскликнул Фервит, и на лице его появилось выражение человека, который только что уронил горящий факел в огромную бочку масла. – Как неловко! Какая непростительная глупость с моей стороны! Мне несколько раз приходилось бывать по Делам в Каморре, но поверьте, я и понятия не имел… Простите, я даже не думал оскорбить вас. Забудьте о моей просьбе, она невыполнима.

– Как сказать. – Тон Сальвары снова потеплел. Он в задумчивости побарабанил пальцами правой руки по эфесу рапиры. – Вы здесь по поручению дома бел Аустеров. К тому же с вами груз, который вы ни на минуту не можете оставить без внимания. Очевидно, у вас есть определенный план в отношении дона Джакобо, и вам необходимо встретиться с ним. Скажите честно… у меня создалось впечатление, что он ничего не знает ни о вашем прибытии, ни о тех надеждах, которые вы связываете с его личностью. Это так?

– Я… простите, но я боюсь излишне распространяться о своей миссии.

– Ваша миссия абсолютно ясна мне, – в голосе Лоренцо появились веселые нотки. – Разве вы не утверждали, что находитесь в неоплатном долгу передо мной, мастер Фервит? Припомните, я вас разубеждал, но вы настаивали. Или теперь вы решили отступиться от своих слов?

– Я… при всем моем желании… проклятье! – Фервит покачал головой. – Мне так стыдно, дон Лоренцо. Сейчас я стою перед нелегким выбором: либо огорчить человека, спасшего мою жизнь, либо нарушить обещание хранить тайну, данное дому бел Аустеров.

– Вовсе не обязательно, – возразил Лоренцо. – Я помогу вам справиться с вашей задачей. Вы все еще не понимаете? Раз дон Джакобо не осведомлен о вашем приезде, значит, у вас нет никаких обязательств перед ним. Ясно, что вы здесь по делу. У вас есть определенный план, схема… вы уполномочены сделать некое предложение. Очевидно, вы намереваетесь начать новое дело, иначе у вас уже имелись бы налаженные связи. Не сердитесь, мастер Фервит, но все это совершенно логично. Разве не так?

Вадранец нехотя кивнул, глядя себе под ноги.

– Отлично! Идем дальше. Хотя я и не столь богат, как дон Джакобо, но все же обладаю определенным состоянием. К тому же наши с вами деловые интересы некоторым образом пересекаются, не правда ли? Приходите со своим предложением ко мне… Скажем, завтра на мою яхту на Речных Игрищах. Мы все подробно обговорим. – В глазах дона Сальвары загорелись огоньки, различимые даже на ярком полуденном солнце. – Раз вы считаете себя моим должником, отплатите мне своим доверием. Просто навестите меня. Никаких обязательств, всего лишь обсудим возможность взаимной выгоды. Разве вы не понимаете, что я не могу не воспользоваться случаем лишить своего врага удачной сделки, даже если он никогда об этом не узнает? Особенно если он никогда об этом не узнает – тогда он не станет на вас гневаться, не правда ли? Или, может быть, я недостаточно смел на ваш взгляд? В чем дело? У вас лицо вытянулось, будто заколдованное.

– Это не из-за вас, дон Лоренцо. Просто Руки-под-Водами вновь выказали мне свое безмерное благовоние. А у нас, вадранцев, есть присловье: незаслуженное благо таит в себе опасность.

– Не стоит беспокоиться, мастер Фервит. Если у вас действительно имеется какое-то предложение, можете не сомневаться, что нам предстоит тяжелая работа и масса проблем. Так вы согласны пообедать со мной завтра утром? Мы посидим на Речных Игрищах и все как следует обсудим.

Фервит судорожно сглотнул, посмотрел в глаза каморрскому аристократу и решительно кивнул.

– То, что вы говорите, выглядит разумным. Наверное, это счастливая возможность для нас обоих. Считайте, что ваше приглашение принято. Я приду завтра и все вам расскажу. С нетерпением буду ждать нашей встречи.

– Было очень приятно познакомиться с вами, мастер Фервит. – Дон Сальвара вежливо склонил голову. – Я бы даже сказал, чрезвычайно приятно. Позвольте проводить вас до гостиницы. Хотелось бы убедиться, что с вами больше не произойдет ничего неприятного.

– Буду чрезвычайно благодарен, если только вы согласитесь немного задержаться. Не присмотрите ли за бедным Грауманном и моим грузом, пока я все-таки схожу в храм? – Локки вытащил из поклажи, навьюченной на спину лошади, небольшой кожаный мешочек. – Мне надлежит сделать более щедрое подношение, чем я рассчитывал изначально. Но полагаю, мои хозяева понимают, что в нашем деле нельзя экономить на благодарности.

7

Обратное путешествие в «Скромное жилище» заняло много времени. Неудивительно – пошатывающийся и путающийся в ногах Жеан являл собой жалкое зрелище. Если вид одетых не по погоде и с ног до головы заляпанных грязью иностранцев в сопровождении уважаемого аристократа и трех лошадей и вызывал у горожан удивление, то виду они не подавали. Самое большее, на что они решались, – украдкой бросить взгляд в спину дону Сальваре.

По пути они пересеклись с Кало в одежде простого рабочего. Он успел подать незаметный знак: «Жук исчез бесследно, будем ждать его в условленном месте и молиться богам».

– Лукас! Не может быть! Лукас Фервит собственной персоной!

Не успел Кало раствориться в толпе, как на смену ему появился брат-близнец. Теперь на Гальдо были яркие шелка и батист процветающего каморрского купца; один его камзол с разрезами на присборенных рукавах стоил как целая баржа – к примеру, та, на которой они плыли сегодня утром. Сейчас – без маски, с волосами, убранными под маленькую круглую шапочку – он выглядел вполне преуспевающим горожанином, ничем не напоминая разбойника, с которым дон Сальвара столкнулся в злополучном тупике. Поигрывая легкой лакированной тросточкой, Гальдо шел навстречу живописной компании дона Лоренцо и широко улыбался.

– Ты ли это, Эванте? – Локки-Фервит застыл на месте, как вкопанный, с удивлением глядя на приближавшегося мужчину. – Какая приятная неожиданность!

– Еще бы, Лукас, еще бы… Но что с тобой стряслось? И ты, и Грауманн выглядите так, будто вас только что изрядно поколотили.

– Так оно и было. – Локки посмотрел себе под ноги и усиленно потер глаза. – Ты даже не представляешь, Эванте, что за дурацкое утро сегодня выдалось! Мы с Грау вполне могли бы проститься с жизнью, если бы не наш славный провожатый! – Приобняв приятеля за плечи, он указал ему на дона Лоренцо. – М'лорд Сальвара, позвольте представить вам Эванте Эккари, адвоката из округа Радзона. Эванте, это дон Лоренцо Сальвара, владетель виноградников Накоццы… если ты по-прежнему интересуешься земельной собственностью.

– Благословенные Двенадцать! – Сдернув с головы шапочку, Гальдо низко поклонился аристократу. – Как же я сразу не узнал вас, м'лорд! Тысяча извинений. Эванте Эккари к вашим услугам.

– Очень приятно, мастер Эккари. – Дон Сальвара учтиво, но довольно сдержанно поклонился, затем, пресекая дальнейшие расшаркивания, шагнул вперед и пожал руку новому знакомому. – Значит, вы знакомы с мастером Фервитом?

– О, мы с Лукасом давние приятели, м'лорд. – Стараясь не поворачиваться спиной к дону Сальваре, мнимый адвокат суетливо отряхнул присохшую грязь с черного кафтана Локки. – Я работаю у Мераджио. В основном занимаюсь таможенными пошлинами и лицензиями для наших северных коллег. А Лукас – один из самых выдающихся представителей дома бел Аустеров.

– Ты меня перехваливаешь. – Локки застенчиво улыбнулся. – Эванте прорабатывает все наиболее важные законы и постановления вашего государства, а затем еще и излагает их на внятном теринском. В мои прошлые приезды он стал для меня сущим спасением. Должно быть, у меня дар находить неприятности здесь, в Каморре. Но с другой стороны – и дар находить друзей среди добрых каморрцев, которые помогают выпутываться из этих неприятностей.

– Думаю, Лукас, что немногие клиенты отзываются обо мне столь великодушно. Но все-таки объясни, что означает эта грязь и синяки? Я так понял, что ты с кем-то сцепился.

– Да, в вашем городе водятся очень предприимчивые грабители. Дон Сальвара и его слуга только что отогнали от меня двоих таких молодцов. Боюсь, что без них нам с Грауманном пришлось бы туго.

Гальдо шагнул к Жеану и сочувственно похлопал его по спине. Тот весьма правдоподобно содрогнулся. Да что там правдоподобно – это был настоящий театр!

– Двенадцать Богов! Я преклоняюсь перед вами, дон Сальвара! Поверьте, Лукас замечательный человек, как говорится, высшей пробы, даром что ходит летом в дурацком зимнем костюме. Я глубоко благодарен вам за то, что вы сделали для него, и я…

– Довольно, господин, довольно. – Сальвара предупреждающе вскинул ладонь, держа другую руку на поясе. – Я сделал то, что диктовали обстоятельства, не более того. И, пожалуй, на сегодня с меня достаточно изъявлений благодарности.

Тем не менее дон Лоренцо и мастер Эккари еще некоторое время обменивались любезностями. В итоге Гальдо настоял на своем праве в предельно вежливой форме объявить: «Спасибо, а теперь иди на хрен».

– Ладно. – Он поклонился. – Все это, конечно, удивительно, но боюсь, меня ждут клиенты. У вас, м'лорд Сальвара, тоже явно дела с Лукасом. Так что не буду мешать. С вашего позволения…

– Конечно, конечно. Рад был познакомиться, мастер Эккари.

– Аналогично, м'лорд. Лукас, если выдастся свободная минутка, ты знаешь, где меня найти. И если возникнет надобность в моих скромных способностях, то я с радостью…

– Естественно, Эванте. – Локки обеими руками стиснул ладонь собеседника и с воодушевлением пожал ее. – Подозреваю, что нам понадобится твоя помощь, причем скорее рано, чем поздно.

Он провел пальцем по левому крылу носа. Гальдо кивнул. Затем последовал общий обмен поклонами и рукопожатиями. Уже покидая компанию, Гальдо просигналил, просто поправляя шапочку на голове: «Я ничего не знаю о Жуке; собираюсь пошарить по городу».

Несколько секунд дон Сальвара смотрел ему вслед, затем вновь обернулся к Локки.

Компания продолжила свой путь к «Скромному жилищу». По дороге разговаривали мало – Локки после ухода «своего приятеля Эккари» как-то сник, а вскоре и вовсе замолчал, сославшись на головную боль, которую отнесли на счет попытки удушения. Дон Сальвара и его слуга покинули двух Благородных Подонков в апельсиновой аллее перед гостиницей. На прощание они посоветовали вадранцам как следует отдохнуть ночью, а все заботы отложить до утра.

Снова оказавшись в номере (разумеется, мешки с «товарами» опять пришлось затаскивать бедняге Жеану), Локки и его друг тут же сменили перепачканные вадранские наряды на чистую одежду каморрского простонародья и поспешили в условленное место в надежде получить какие-то известия о Жуке – если, конечно, они появятся.

На сей раз никто из них не заметил быстрой черной тени, которая перепархивала с крыши на крышу, следуя за ними по пятам.

8

Лжесвет угасал. В воздухе стоял запах туманных болотных испарений, которые приносил Ветер Палача. Отсыревшая одежда противно липла к телу, табачный дым застаивался в воздухе, окутав Кало и Гальдо легким сизоватым облачком. Оба близнеца сидели, надвинув капюшоны, в арочном проеме одного из ломбардов на севере Старокрепостного района. Лавка была уже заперта на ночь, на окнах – надежные ставни, а владелец со всей семьей, должно быть, весело пировал у себя в гостиной двумя этажами выше.

– По-моему, все прошло неплохо, – заметил Кало.

– И не говори. Первоклассное мошенничество, – откликнулся Гальдо.

– Я бы сказал, что это наше лучшее выступление. Хотя возни, конечно, было с этими переодеваниями, зато выглядели мы настоящими красавчиками.

– Честно говоря, не рассчитывал, что мне тоже придется наряжаться.

– А почему бы и нет? Ты ничем не хуже меня на морду. Если тебе чего и не хватает, так это моих знаний. А также бесстрашия и дара очаровывать женщин.

– Если имеется в виду та легкость, с которой ты швыряешь деньги шлюхам, тогда ты, безусловно, прав. Ты у нас вообще лакомый кусочек для каморрских потаскушек, не так ли?

– Не слишком-то ласково ты отзываешься о собственном брате, – обиделся Кало.

– Прости…

Еще с минуту близнецы курили молча.

– Что-то сегодня вечером чересчур шумно. Из-за этого маленького гаденыша у меня все в животе свело. Видел, что творится?

– Да, пеших патрулей сверх меры. Все на ушах стоят. Шум, свист… Хотел бы я знать, что такого он учудил и зачем это сделал.

– Наверное, у него были на то причины. В конце концов, мальчишка внес свой вклад в наше сегодняшнее действо. Без него оно бы вообще накрылось. Надеюсь, с ним все в порядке – а то не из кого будет выбивать дерьмо за весь этот переполох.

Редкие прохожие проплывали мимо темными контурами в тумане. На островке Старой Крепости находилось совсем мало Древнего стекла, потому освещение в этот час Лжесвета было слабым. Вскоре откуда-то с юга донеслось цоканье копыт. Братья прислушались: вроде бы звук приближался.

Тем временем Локки рыскал в районе Дворца Терпения. Он внимательно рассматривал все патрули, проходящие по Черному мосту, дабы убедиться, что они не ведут с собой худенького двенадцатилетнего пленника. Или не тащат похожее тело. Что касается Жеана, то он дежурил в другой контрольной точке, расхаживая туда-сюда и нетерпеливо хрустя суставами. Разумеется, Жук никогда не позволил бы себе заявиться прямо в храм Переландро или появиться возле «Скромного жилища». Старшие товарищи должны были дожидаться его в условных местах. Вот они и ждали…

Теперь уже стал слышен перестук деревянных колес по мостовой и недовольное ржание лошади. Едва различимая в тумане телега остановилась в двадцати шагах от братьев Санца.

– Авендандо? – громко вопросил незнакомый голос.

Кало и Гальдо как по команде вскочили на ноги. Имя Авендандо было условным сигналом, который обозначал незапланированную встречу.

– Я здесь! – закричал Кало, отбросив недокуренную сигарету и позабыв ее раздавить.

Из тумана показался лысый бородатый мужчина с натруженными руками. Впрочем, судя по его брюху, этот трудяга отнюдь не голодал.

– Уж не знаю, в чем там дело, – заговорил он, – но только мне сказали, что если я доставлю сюда эту бочку, то некий Авендандо выдаст мне десять солонов.

И он ткнул большим пальцем себе за плечо, на темневшую телегу.

– Да-да, бочка… ясное дело… – бормотал Гальдо, лихорадочно нашаривая кошелек. Сердце у него учащенно билось. – Э-э… а что в бочке-то?

– Да уж не вино, точно, – прогудел незнакомец. – И не вежливый смышленый паренек… Но десять серебряных он мне точно обещал.

– Само собой. – Гальдо поспешно отсчитывал монеты и шлепал их на открытую ладонь рабочего. – Десять за бочку и еще одну за то, чтобы вы поскорее обо всем забыли. Годится?

– Проклятье, да у меня память, как прохудившийся котелок! Я даже не помню, за что вы мне платите.

– Вот и отлично, – Гальдо сунул кошелек обратно под плащ и поспешил к брату, который, взгромоздившись на телегу, разглядывал средних размеров деревянную бочку. Затычка, которая обычно торчала в ее верхней части, сейчас отсутствовала, а на ее месте темнело небольшое отверстие. Кало трижды стукнул по бочке и услышал тихое постукивание в ответ. На лицах братьев Санца расцвели улыбки. Они вдвоем не без усилия сняли бочку и кивнули рабочему на прощанье. Тот, не мешкая, залез в свою телегу и удалился. Некоторое время из темноты еще доносился его веселый свист. Сумма, в двадцать раз превосходящая стоимость пустой бочки, несомненно, грела ему карман.

– Так, – проговорил Кало, когда они благополучно вкатили бочку в убежище под дверной аркой. – Боюсь, что это вино еще слишком молодое для разлива.

– Может, положим бочку в подвал лет на пятьдесят-шестьдесят? – подмигнул ему Гальдо.

– Думаю, лучше просто утопить ее в реке.

– Да? – Гальдо постучал по бочке. – А чем это река заслужила такую честь?

Изнутри донесся какой-то невнятный шум, который можно было расценить как несогласие с их предложениями. Оба брата склонились к дыре в бочке.

– Уверен, Жук, что ты сможешь объяснить нам, какого черта делаешь в этой бочке, – начал Кало. – И почему, хрен тебе в душу, мы должны полночи мерзнуть на ветру и беспокоиться о тебе?

– Еще как объясню, – голос Жука гулко отдавался в бочке. – Уверен, вам понравится мое объяснение. Но прежде расскажите, как все прошло.

– Это был исключительно красивый спектакль, – ответил Гальдо.

– Пройдет три недели и мы заполучим все состояние уважаемого дона вплоть до исподнего его милой женушки, – добавил Кало.

В ответ раздался вздох облегчения.

– Здорово! А со мной не случилось ничего особенного – просто объявилась целая куча «желтых курток», и все они двигались прямо в вашу сторону. Пришлось их как следует ОТВЛЕЧЬ. После чего я побежал к одному знакомому бондарю в Старой Крепости. Он обслуживает некоторые лавки выше по течению, так что у него там целый склад винных бочек. Я пораскинул мозгами да и пригласил сам себя запрыгнуть в одну из них. А ему объяснил, что если он позволит посидеть в ней, а потом, сразу после Лжесвета, доставит меня сюда, то получит восемь солонов.

– Восемь? – Кало поскреб подбородок. – Этот паршивец запросил десять, а получил одиннадцать.

– Ничего, не жалей. – Изнутри донесся смех, более похожий на кашель. – Мне было так скучно сидеть в этой бочке, что я решил развлечься – стянул у него кошелек. Взял около двух солонов медью. Так что, считай, лишние монеты мы вернули.

– А я-то собирался посочувствовать бедному мальчику, который полдня просидел в тесноте, – с издевкой произнес Гальдо. – Но теперь вместо этого скажу – ты сделал большую глупость, парень.

– Да ладно тебе! – обиженно протянул Жук. – Он ведь думает, что я все время провел в бочке. Ему и в голову не придет меня подозревать. А что до тебя, так ты только что отвалил ему целую кучу денег. Уж кого-кого, но тебя он точно подозревать не станет. По-моему, все просто великолепно! Локки оценил бы по достоинству.

– Жук! – наставительно произнес Кало. – Локки наш брат, и мы его безгранично любим. Но запомни: если в теринском языке существует невозможная фраза, то она звучит именно так: «Локки оценил бы по достоинству».

– А поспорить с ней может лишь «Я научил Локки новому трюку», – добавил Гальдо.

– Единственный человек, которому игры Локки Ламоры сходят с рук…

– …Это сам Локки.

– А знаешь, почему? Потому что, по нашему мнению, Боги приберегают его для по-настоящему великой смерти. Что-нибудь с ножами и раскаленным железом…

– …И многотысячной толпой благодарных зрителей, – хором закончили оба брата.

– Так или иначе, я это сделал и улизнул, – пробормотал Жук. – Может, теперь мы отправимся домой?

– Домой? – задумчиво переспросил Кало. – Почему бы и нет? Локки с Жеаном будут рыдать от умиления, когда узнают, что ты жив. Поэтому не будем испытывать их терпение.

– Пожалуй, тебе не стоит вылезать. Наверняка ноги у тебя затекли и не ходят, – подал голос Гальдо.

– Так и есть! – проскрипел мальчишка. – Но я не хочу, чтобы вы тащили меня всю дорогу…

– Ты прав, дружище Жук! Прав, как никогда.

Гальдо занял позицию с одной стороны бочки и кивнул брату. Присвистнув в унисон, они поднатужились и столкнули бочку с места. Они катили ее по мощеной мостовой, направляясь в Храмовый район… и никто не стал бы утверждать, что братья выбирали самый короткий или ровный путь.