Не верь зеркалам

13

В лобби-баре не имелось телевизора. Зал был пустой. Медсен сидела за тем же столиком, помахала Варваре. Она снова переоделась. Теперь в светлый пиджак и просторное платье. Видимо соблюдала правило светской леди: менять наряды не меньше трех раз в день. Не считая ужина и коктейля. Варвара подумала, что на такую возню ей не хватит терпения. Даже если бы ее платяной шкаф уходил за горизонт. Сев за столик, она опять согласилась на кофе. Медсен, казалось, нервничает.

– Милая, мне немного трудно, прошу понять меня…

Варвара готова была понимать как надо.

– Все это так странно, вы можете подумать, что старуха сошла с ума, рассказывает первой встречной, – продолжила Медсен. – Но поверьте, если бы не столько совпадений между нами в один день… И мне так приятно с вами общаться… В общем, я решилась…

– Располагайте мною, Ольга, – сказала Варвара, прикидывая, насколько поздно сможет оказаться у Доброниной. Слово надо держать.

– Спасибо вам, милая, – Медсен поправила затемненные очки. – Вы наверное догадались, что нынешняя фамилия досталась мне от мужа. Моя девичья фамилия – Мрачевская. Ольга Мрачевская… Сорок лет назад примерно в это же время я поехала в туристическую поездку в Париж. Вам теперь трудно понять, что это такое было. Это как вырваться из запертой клетки на свободу. Студентке из Ленинграда в скромном платье оказаться в Париже. Сказка! Мечта! Я сразу влюбилась в этот город. И внезапно поняла, что не смогу его увидеть, быть может, никогда. Сорок лет назад поездка в капстрану разрешалась за большие заслуги. Не чаще одного раза в пять лет. Решение пришло как сумасшествие.

– Вы попросили политическое убежище, – сказала Варвара. По рассказам деда она представляла, как это бывало.

Медсен кивнула.

– Да, вы правы. Меня приняли с распростертыми объятиями. Еще бы! Студентка, отличница, дочь партийного работника, просит политическое убежище. Об этом написали все газеты Западной Европы. Я знала, что прощаюсь с родителями, что у отца будут большие неприятности, что для мамы это станет ударом… Но я была так молода и наивна. Я думала, что буду играть на всех сценах мира, Голливуд ляжет у моих ног… Как я ошибалась…

– Вы не стали актрисой, – вынесла приговор Варвара.

Дама помолчала.

– Я стала женой своего мужа… Домохозяйкой… Уехала в Америку. Довольно поздно родила дочь-красавицу… У меня все отлично…

Очки скрывали ее глаза. Варвара догадалась: новая подруга погрузилась в печаль. Надо было вытащить ее.

– Сорок лет назад вы учились в нашем институте, – сказала Варвара излишне бодро. – Значит, должны знать профессора Тульева.

Медсен просунула под очки уголок платочка и улыбнулась.

– Как не знать! Тогда он был молодой преподаватель, только окончивший аспирантуру. Красавец, умник, шутник. Все девочки были в него влюблены.

– И вы?

– И я, конечно! Он был мечтой студенток. А почему спрашиваете?

– Алексей Юрьевич – руководитель моего студенческого диплома, сейчас пишу под его руководством кандидатскую диссертацию, – сказала Варвара, не ощутив ни капельки ревности. Наоборот – гордость. Вон каким орлом был профессор.

Дама всплеснула руками.

– О боже! Как тесен мир…

– Могу устроить вам встречу с профессором Тульевым хоть завтра, – сказала Варвара и подмигнула по-приятельски.

Медсен еле заметно поежилась.

– Спасибо, милая, не стоит ворошить прошлое.

– Андрей Юрьевич, наверное, обрадуется встрече. Вам будет что вспомнить.

– Нет… Не стоит. Благодарю, – в голосе Ольги появилось напряжение. – Лучше позвольте мне признаться вам кое в чем.

Варвара заставила себя сделать глоток остывшего кофе.

– К вашим услугам, – сказала она, чувствуя во рту мерзкую горечь.

– Только прошу вас, не смейтесь над тем, что расскажу, – попросила Медсен.

– Мое лицо будет как у игрока в покер, – пообещала Варвара.

– Вы дали мне слово, – Ольга шутливо пригрозила пальцем, собралась и начала: – Моей лучшей подругой на курсе была Рита Алябина, потрясающая, замечательная, талантливая. Мы часто проводили свободное время у нее дома. И вот однажды бабушка спросила у меня: «Ну что, барышня-красавица, не боишься потерять свою красоту?» Мы с Ритой, как комсомолки, ответили: не боимся. Тогда бабушка сказала: «Вот доживешь до моих лет, захочешь красоту вернуть. Что делать будешь?» Мы с Ритой засмеялись и сказали, что уже будет двадцать первый век, ученые что-нибудь придумают. А бабушка вздохнула и говорит: «Ну, посмотрим, что запоете, когда время придет». И вот время пришло… Риты давно нет, мне шестьдесят и я отчаянно нуждаются в рецепте бабушки… Я хочу снова быть молодой…

Взвесив варианты, Варвара решила, что Медсен не шутит, не пьяна и не под действием лекарств. А кофе не может так подействовать.

– Я правильно вас поняла: бабушка уверяла, что владеет неким рецептом возвращения красоты?

Медсен уверенно кивнула.

– Вы правы, милая. Очевидно, что рецепт у Ритиной бабушки был. В свои семьдесят она выглядела на сорок, не больше. А то и моложе. Иногда ее принимали за старшую сестру Риты. У нее был тайный рецепт красоты. Я не сомневаюсь!

– Эссенция Вернеры? – спросила Варвара как можно мягче. Чтобы Медсен не заметила иронии.

– Она не говорила названия. Да и какая разница, как называть, если он действует! Что скажете?

Что могла сказать Варвара?

Она знала примеры из истории. Знаменитая парижская красавица и куртизанка Нинон де Ланкло сохранила красоту до глубокой старости. В восемьдесят лет она была так красива, что внук сделал ей предложение руки и сердца. Все считали, что Нинон пользуется тайным составом, но на смертном одре красавица признались: секрет в том, что несколько раз в день она умывалась ледяной ключевой водой. Что касается современных женщин, которым далеко «за», а выглядят они далеко «до», примеров сколько угодно. Включишь телевизор, а там ведущая Екатерина Андреева. Запустишь фильм, а там вечно молодые Сандра Буллок или Дженнифер Коннелли. Только вместо секретного рецепта у них косметологи и визажисты.

– Вероятно, бабушка Риты что-то знала, – дипломатично ответила Варвара.

Медсен вздохнула с явным облегчением.

– Спасибо, милая. Если верите, что рецепт существует, поможете его найти?

Чего-то подобного Варвара ожидала.

– Конечно, помогу, Ольга, – сказала она беззаботно. – При одном условии: если не надо раскапывать Невский или взрывать статуи львов.

Шутка провалилась. Медсен явно не поняла.

– Львов? Зачем взрывать львов? – спросила она.

Варвара поняла: в эмиграции культурный код покрылся ржавчиной. Медсен не помнила культовый фильм «Приключения итальянцев в России». Ей недоступно счастье российского телевидения с «Иронией судьбы» под Новый год. Варвара решила сойти с темы.

– А где может быть рецепт?

– Должен быть в доме, – ответила Медсен так уверенно, будто у нее была карта острова сокровищ, а место клада скрывала дырка.

– Адрес дома известен?

– Конечно…

Ольга назвала дом на Таврической улице. Варвара сделал вид, что номер как номер.

– И квартиру знаете?

Квартира оказалась той самой, в которой Варвара была днем. И куда отправится сейчас.

– Похоже на адрес Таисии Доброниной, – сказала она.

Кончиками пальцев Медсен похлопала в ладошку.

– Вы просто умница, милая… Таисия – наша однокурсница. Она дружила со мной и Ритой… Она знала про рецепт бабушки, да мы и не скрывали, болтали, как о забавном пережитке прошлого. И вот я приехала в Петербург. Выясняю, кто живет в квартире Риты. И что же узнаю? Оказывается, ее купила Добронина. Только вообразите: из всех возможных квартир города она выбрала именно эту. Скажете, случайность? Не думаю…

Еще утром Варвара нашла бы простое объяснение. Но теперь все изменилось.

– Допустим, вы правы, – аккуратно сказала она. – В таком случае Добронина уже перерыла квартиру, сняла обои, кафель, паркет, взрезала обивку всех двенадцати стульев и кресла в придачу…

Вот теперь Медсен улыбнулась: культурный код совпал.

– У вас острый язычок, милая.

Комплимент был приятен. Счастье было бы полным, если бы Медсен сказала: «Как у Тульева». Но счастье не бывает полным.

– Просто логика, – скромно ответила Варвара. – Иначе зачем покупать квартиру в доме, который ждет капремонт? Наверняка рецепт уже найден.

– Нет, не найден, – уверенно ответила Медсен.

– Почему?

– Я видела Таисию. Правда, издалека. Но уверена: она ничего не нашла.

Слой крема на лице Доброниной это доказывал.

– На чем записан рецепт? – деловито спросила Варвара.

– Не знаю…

– Как он может выглядеть?

– Не знаю…

– Где бабушка могла его спрятать?

– Я не знаю! – отчаянно провозгласила Медсен. – Бабушка была хитрой, я слушала невнимательно. Точно помню, она сказала: «Найдешь, когда опротивеешь себе, малинка моя».

– Больше ничего?

Медсен развела руками.

– Теперь вы знаете все, милая…

Не слишком много для поисков. Можно сказать, ничего. Если только бабушка Риты не вручила рецепт призраку прошлого, который в назначенный час выплывет из стены и зажжет огненные буквы. Варвара не верила в магию. Остался последний и неизбежный вопрос:

– Чем я могу помочь, Ольга?

Медсен залпом выпила кофе, как солдат сто грамм перед атакой.

– Вы театральный критик…

– Иногда пишу рецензии.

– Знакомы с Доброниной…

– Немного, – уклончиво ответила Варвара.

– Можете придумать предлог, бывать у нее в доме?

– Не уверена…

– Это же так просто. Скажите, что хотите написать ее биографию… Таисия всегда жаждала славы, не устоит перед соблазном получить биографию! – Медсен светилась придумкой.

Кривить душой Варвара не стала.

– Представим, что так будет дальше, – сказала она. – Добронина согласится диктовать мемуары. Что я должна делать: напоить ее снотворным и обыскать дом? Не получится. Там толпа народа: помощница, старшая сестра в кресле-каталке, на диване новый жених. Меня поймают, как только начну отдирать паркет.

Медсен ласково улыбнулась.

– Милая, вы плохо обо мне думаете. Вам не придется ломать стены и пол.

– Как же исполнить невыполнимую миссию?

– Вам надо осмотреться и понять, где бабушка могла спрятать рецепт.

– За столько лет в квартире сделали несколько ремонтов и поменяли мебель.

– Я навела справки: Добронина купила квартиру у родителей Риты двадцать лет назад со всем содержимым. Это было ее условие. Они старые люди, жили прошлым, ничего не меняли. Так что все на месте.

Варваре требовалось несколько секунд, чтобы навести порядок в мыслях. Лучше всего помог бы чай. В чашке белел капучино.

– Вы институтские подруги, – начала она, избежав слова «старинные», чтобы не напоминать Ольге о возрасте. – У вас есть ключ от спрятанного клада. Довольно странный, но лучше, чем ничего. Почему вам не обратиться к Доброниной напрямую? Если она не нашла, наверняка разрешит вам рассмотреть каждый уголок с лупой. Найдете рецепт и обе сможете им пользоваться. Вы уедете, она останется. Делить нечего.

– Все не так просто, – ответила Медсен. – Я сделала попытку поговорить с Таисией. Она категорически отказалась меня видеть. Отказ бы передан в самой жесткой форме. Передо мной захлопнули дверь… Таисия близко не подпустит меня к квартире.

– В чем причина? – спросила Варвара с прямолинейностью следователя.

Медсен чуть задержалась с ответом.

– Я не знаю, – сказала она.

– Старые обиды?

– За сорок лет от обид ничего не остается, – Медсен явно не хотела продолжать эту тему. – Так я могу надеяться, милая? Вся надежда только на вас… Мне скоро уезжать, а я не имею права вернуться из Петербурга без рецепта… Помогите, милая! Найдете и сфотографируете рецепт. Когда-нибудь и вам пригодится… Годы летят стремительно…

В проеме лобби-бара появилась брюнетка с каре. Она показала знаками, что идет прогуляться. Ольга строго помахала пальцем, как будто предупреждала или запрещала. Девушка старательно не заметила и скрылась.

– Это моя дочь Элизабет, – сказала Медсен, будто извиняясь. – Вся моя жизнь в ней. Элизабет скучно, для нее Петербург чужой, она родилась и выросла в Сиэтле… Так вы ответите на призыв о помощи, милая?

Если бы Варвара не носила лучшее в мире имя, она бы хотела быть Элизабет. Все Елизаветы – лучшие королевы. А еще умницы, за словом в карман не лезут, ироничные. И очаровательные. Это точно известно. А все остальное – смутно и сомнительно.

– Я подумаю, что можно сделать, – сказала Варвара. – Извините, Ольга, мне пора.