В Линкольнвуде гаснет свет

Макс

Тремя этажами ниже Макс, одетый в спортивную форму, стоял на волейбольной площадке в зале и материл физкультурника и его подход к образованию.

В чем, по мнению мистера Фармера, был смысл уроков по волейболу? Научить их играть? Или унизить тех, кто играть не умел? Если первое, то почему учитель не показал им, как совершать подачу сверху?

Макс понимал, что технически удар снизу был вернее. Но так как его единственной целью было избежать насмешек, а снизу подавали только девочки, ему ничего не оставалось, как совершить верхнюю подачу, техника которой была для него загадкой. Они занимались волейболом второй день, а Макс до сих пор не знал, бить по мячу надо открытой ладонью или кулаком. А раз мистер Фармер не считал инструктаж частью своих обязанностей, Максу пришлось разбираться самому.

Вчера его усилия обернулись полным провалом. Он отбил подачу костяшками пальцев почти перпендикулярно сетке и едва не попал Мэдисон О’Рурк в лицо. Над ним смеялись обе команды.

Утешало Макса только то, что одновременно велось четыре матча. Кейли Адамс играла на противоположном конце зала и не увидела его позора.

Помнится, в сентябре Макс был необычайно рад, что его тайная любовь будет ходить на физкультуру в одно время с ним. Теперь Макс уже не помнил, почему считал это плюсом. Он не был спортсменом, поэтому не мог очаровать Кейли своими способностями, и слишком плохо ее знал, поэтому не мог вертеться рядом и отпускать остроумные шуточки об абсурдности уроков физкультуры.

Присутствие Кейли приносило одни проблемы. А сегодня она играла в команде Макса. Еще один провал на подаче станет убийственным для его и так хрупкой самооценки.

Почему он не потренировался подавать прошлым вечером? Хлоя раньше играла в волейбол, и в гараже где-то валялся ее старый мяч. После неудачи в понедельник Макс пришел домой в полной решимости найти его и попрактиковаться в подачах. Но парня затянуло в бесконечную воронку видео уличных драк, и вечер незаметно закончился.

И теперь он за это заплатит. Уже совсем скоро настанет его очередь подавать. Макс молился в надежде, что девять двадцать три, когда их отпустят в раздевалку, наступит раньше. Увы, он был следующим, а часы показывали лишь девять шестнадцать.

Паренек в противоположной команде выбил мяч за поле. Мяч приземлился в нескольких шагах от Кейли. Они с Максом оба пошли его подбирать.

Кейли оказалась первой. Она повернулась, кинула Максу мяч – немного неловко, ибо она тоже не была спортсменкой, – и скромно ему улыбнулась.

На короткий, но прекрасный момент у Макса запело сердце. А потом с другой стороны сетки донеслось лошадиное ржанье Грейсона Оливера:

– Прикрывайте яйца, пацаны! Хрен знает, куда этот полетит!

Кейли пошла на свое место в среднем ряду, а Макс поморщился. Настроение у него упало…

– Что ты как маленький, Грейсон? – фыркнула одна из девчонок, отчего Макс почувствовал себя еще более жалким.

Он встал на линию подачи и, взвешивая мяч в руке, оглядел поле.

Все ребята смотрели на Макса – в основном из чувства самосохранения, потому что Грейсон был прав. Никто, даже сам Макс, не мог предсказать, куда полетит этот мяч.

Макс глубоко вздохнул.

А потом с легким щелчком погас свет и зал накрыла тьма, и Макс впервые за четырнадцать лет своей жизни задумался о том, что боги, возможно, все-таки вмешиваются в дела смертных.