В Линкольнвуде гаснет свет

Джен

Последнее, что Джен хотела сегодня делать, было стучать в дверь судьи Дистефано.

Но если она хотела выжать из этого безумного утра хоть толику продуктивности, у нее не было выбора. Нужно было купить продукты, а раз отключение электричества превратило ее новенький домашний телефон в бесполезный кусок пластика, то, чтобы позвонить в Автомобильную ассоциацию, ей придется одолжить телефон у соседа. И соседом этим оказался Фрэнк Дистефано, потому что все остальные дома на Брэнтлисеркл сейчас пустовали.

Джен начала со Станковичей, хотя знала, что ей придется минут десять выслушивать монологи Кайлы о том, как тяжело утеплять бассейн, или как плохо ей сделали маникюр, или кто победит в этом сезоне «Холостяка». Однако Кайла, должно быть, ушла на уколы коллагена, потому что Джен не ответил никто, кроме Искры, которая взбесилась настолько, что стала кидаться на дверь. Джен слушала этот истеричный лай и размышляла, бывает ли у собак эмболия.

Потом она попытала счастья у семейства Мукерджи. Но Арджун по рабочим дням дома не бывал, а Ану, наверно, уехала в магазин, оставив Заиру в дошкольной группе.

Затем настала очередь Кэрол Суини, гиперактивной разведенки со взрослыми детьми, которая, видимо, ушла на встречу Искусствоведческого совета, или друзей Ботанического сада, или еще какой-нибудь волонтерской орга низации – она состояла, наверное, в дюжине. Стоя на крыльце дома в ретростиле, откуда Кэрол выперла своего мужа-ортопеда Патрика за то, что тот спал со своей секретаршей, Джен осознала, что Кэрол уже два года не уговаривала ее вступить в какой-нибудь комитет. Она просто сдалась или пронюхала, что Джен выпивает, и перестала считать ее надежным человеком?

Это была неактуальная мысль. Кэрол все равно не было дома.

Оставался только судья. Как и дом Кэрол, его послевоенный особнячок был реликвией, оставшейся с менее вычурных времен линкольнвудской архитектурной истории. Снаружи он выглядел чисто и опрятно. Но внутри его не обновляли с тех пор, как Фрэнк и его покойная жена Натали переехали сюда в 1964 году. Нажимая на кнопку древнего замка, Джен молилась, чтобы дом не пах плесенью, как в прошлый раз, когда после смерти Натали она принесла судье домашнюю запеканку.

Сначала ответила Руби. По сравнению с Искрой, ее лай звучал почти вежливо. Потом судья, одетый в кардиган и домашние тапочки, открыл дверь, и такса отступила за ноги хозяина.

– Доброе утро, Дженнифер!

Достопочтенный Фрэнсис В. Дистефано улыбнулся своей загадочной улыбкой, которая могла значить все что угодно – от «здравствуй, соседка!» до «мне очень жаль, что ты жалкая пьяница, которая не ходит на встречи тебе подобных». Его глаза за очками излучали доброжелательность.

– Здравствуйте, Фрэнк. Извините, что беспокою…

– Ты никогда меня не беспокоишь, милая. Чем я могу помочь?

– Ваш телефон работает? У меня машина не заводится, и мне нужно вызвать механика.

– Конечно! Проходи внутрь. – Судья пошире открыл дверь-ширму и шагнул назад, чтобы дать Джен пройти.

Руби проскользнула мимо ее ног и с надеждой выглянула на улицу.

– Руби, моя хорошая, мы уже гуляли утром.

Судья слегка прикрыл дверь, и такса неохотно вернулась внутрь.

К облегчению Джен, дом пах в основном лимонным чистящим средством, к которому примешивался еле заметный запах ветхости. По пятам преследуемый Руби, судья Дистефано провел соседку мимо гостиной по коридору до кухни с линолеумным полом.

– Домашний телефон обычно работает, даже когда отключают электричество.

На одном из шкафчиков висел древний дисковый телефон бежевого цвета. Судья взял трубку и приложил ее к уху. Потом нахмурился.

– Либо я еще больше оглох, – сказал судья, передавая трубку Джен, – либо нам не повезло.

Тяжелая трубка с растянутым проводом, свисающим почти до пола, напомнила Джен о детстве. Она приложила трубку к уху, почти ожидая, что услышит голос Эмили Миллер, своей лучшей подруги в начальной школе.

Но вместо Эмили Миллер или гудков на другом конце была тишина.

– Вот блин! – Джен подергала металлические рычажки на корпусе телефона, сдалась и повесила трубку.

– Странно, – сказал судья, озабоченно разглядывая аппарат. – Такое обычно не случается. Он работал даже во время урагана Сэнди. Еще раз, кому тебе нужно позвонить?

– В Автомобильную ассоциацию. У меня машина не заводится.

– Думаешь, это аккумулятор?

– Наверно. Но мои познания в автомобилях заканчиваются на том, как открыть багажник, так что…

Руби сделала несколько робких шагов к Джен. Та нагнулась и протянула руку собачке. Такса тут же отпрянула.

– Может, я смогу помочь? – спросил судья. – У меня есть нужные провода. Подъеду на своей машине к твоему гаражу…

– Нет, что вы, такие неудобства. – Джен отстала от Руби и выпрямилась. От наклонов еще сильнее разболелась голова.

– Мне не сложно. У меня в планах на сегодня только книга о битве при Геттисберге. И я уже знаю, кто победил.

– Это очень мило с вашей стороны. Но не нужно. Электричество скоро включат, я уверена.

– А если нет, то заходи. Буду рад помочь.

Они вернулись к входной двери.

– Спасибо. Я очень вам благодарна.

– А для чего нужны соседи? Поцелуй детишек за меня.

– Попытаюсь. Они слишком взрослые, чтобы такое терпеть.

– Не позволяй им так думать. Они никогда не станут слишком взрослыми.

– Хорошо. Спасибо еще раз.

Фрэнк придержал Джен дверь:

– Обращайся. Береги себя, Дженнифер.

И опять эта мягкая улыбка, как будто ее жалели.

Чертовы «Анонимные алкоголики» с их самодовольством!

Вернувшись домой, Джен снова отправилась в гараж и еще раз попыталась завести машину. Безрезультатно.

Что за черт?

Что. За. Черт?

Джен решила не задерживаться у судьи, но тот факт, что его домашний телефон тоже не работал, делал ситуацию еще более странной.

Почему не работал ноутбук? Неработающий айфон еще можно объяснить скачком напряжения. Но ноутбук в тот момент работал от аккумулятора. Однако он тоже не включался.

Джен нужна была информация. Но без Интернета, телевизора и радио в машине…

Радио!

То, с заводной рукояткой, что генерировало свое электричество. Они купили его после аварии в 2003-м и использовали во время урагана Сэнди.

Куда я засунула эту штуку?

Джен выбралась из автомобиля.

В шкафчике на кухне рядом с фонариком радио не было. Джен прихватила фонарик (который работал, слава богу) и отправилась с ним в подвал.

Радио обнаружилось вместе с другими запасами, которые Дэн и Джен приобрели после урагана Сэнди. Тогда они собирали все, что казалось полезным: аптечку, еще три фонарика, батарейки, свечи, спички, дождевики (Серьезно? О чем мы думали?), литров тридцать воды в бутылках, разнообразные консервы. Джен положила включенный фонарик на полку для подсветки, покрутила ручку радио и включила его.

Ничего. Даже помех не было. Радио не работало, как и все остальные приборы.

Джен забрала его наверх на кухню и попробовала еще раз. Ничего. Она провертела ручку двадцать раз, чтобы точно зарядить радио полностью. Это не по могло.

Все это очень и очень странно.

Я будто попала в эпизод «Очень странных дел».

Взгляд Джен упал на полупустую бутылку каберне рядом с тостером.

Нет!

Но…

НЕЕЕЕЕЕЕЕТ.

Джен долго раздумывала, не вылить ли вино в раковину. Но Дэн, возможно, захочет пропустить стаканчик после работы.

Да и не так уж и нужно вино выливать. Алкоголь ее больше не манил. Это не обсуждалось.

И что теперь?

Каким-то образом Джен нужно добраться до магазина и купить продукты.

Как далеко до «Хол Фудс»? Два километра? Три?

Это расстояние легко пройти пешком. Возвращаться, конечно, будет сложнее. Придется подниматься на довольно крутой холм, да еще и с пакетами в руках. Зато спортом позанимается.

Семья очень нуждалась в продуктах. Происходящая с электричеством (и телефонами… и машиной… и радио) ерунда может обернуться большой проблемой.

Не такой большой, как ураган Сэнди. Но достаточно крупной.

Придется пересмотреть список продуктов. Выкинуть то, что Джен не сможет протащить три километра вверх по холму. Купить то, что поможет им прожить по крайней мере до доставки продуктов, которую она заказала утром. Или даже дольше.

Насколько долго? И что у нас уже есть?

Джен вернулась в подвал и внимательнее осмотрела аварийные запасы.

Она провела лучом фонаря по пыльным крышкам шести больших бутылок минералки. Срок годности у них закончился год назад.

Вода вообще может испортиться?

Звучит неправдоподобно.

Наверно, хитрый план производителя, чтобы люди покупали больше минералки.

Джен перешла к следующей полке. На ней стояли десять банок с тунцом, четыре большие банки арахисового масла, консервированные артишоки, стручковая фасоль, томаты…

И у самой стены бутылка водки «Кристал Хэд».

О боже!

Эта хрень.

Водка осталась с юбилея Дэна в прошлом году. Джен считала «Кристал Хэд» глупостью – бутылки у них были в форме человеческого черепа и стоили в два раза дороже обычных, но Дэн настоял на покупке, потому что это была любимая марка его начальника. Конечно же Марти Каллахан на празднование не явился, что Джен должна была предвидеть. Марти и его жену Марину, украинскую модель-актрису-что-там-еще, она видела всего пару раз в жизни, и ей – но не Дэну – сразу стало очевидно, что они слишком шикарно живут, чтобы крутиться в окрестностях Нью-Джерси.

Несмотря на это, Дэн весь вечер продержал водку в холодильнике на случай, если Марти все-таки приедет. Бутылку так и не открыли. Решив не возвращать ее в магазин, Джен спрятала ее в подвале.

А потом забыла о ней почти на год.

И вот теперь бутылка поблескивала из темных глубин полки. Джен отодвинула консервы, достала бутылку и взвесила в руке, не преминув отметить «тонкий» символизм: стеклянный череп с ее любимым напитком появляется ровно в тот день, когда она поклялась бросить пить навсегда.

Бутылка в виде черепа. Это что, пьяный Гамлет?

Может, это знак.

Знак чего?

Что Марти Каллахан – подросток-переросток?

Что ты складируешь водку, как настоящая сумасшедшая?

Почему Господь показал мне эту бутылку ровно в тот день, когда я решила бросить?

Господи Боже мой, Дженнифер!

Богу не нужно, чтобы ты пила из этой дурацкой бутылки.

Даже Сатана глаза закатывает.

Джен покачала головой, чувствуя отвращение к самой себе, и поднялась с бутылкой на кухню, чтобы вылить водку в раковину.