Фантастика — цитаты из книг — стр. 2

Миг предательства хуже всего, миг, когда понимаешь без тени сомнения, что тебя предали: что некий человек настолько желает тебе зла.

Я бы хотела верить, что это я рассказываю историю. Мне нужно верить. Я должна верить. У тех, кто верит, что такие истории – всего лишь истории, шансов больше.

Это событие, крохотное ослушание, такое крохотное, что неразличимо, но подобные мгновения – моя награда, я храню их, будто конфеты, что копила в детстве в глубине ящика стола. Каждое мгновение – шанс, малюсенький глазок.

– Но я захватил их в плен! А пленных необходимо допрашивать! Капитан колебался. – Ну уж ладно, – согласился он. – Спросите у них, чего они хотят выпить.

– Санитарный инспектор? Мертвый санитарный инспектор? – спросил Артур. – Лучшая разновидность санитарного инспектора. – Но что он здесь делает? – Не думаю, что у него много дел.

Капитан сообщил, что за последние несколько часов он перебил почти половину своего экипажа в порядке боевых учений. – Что ж, – заметил Полгном, – такое поведение мне представляется вполне нормальным для вогона. Вы сублимируете свою латентную агрессивность естественным, весьма полезным для здоровья путем – в форме вспышек…

– Она не похожа на шпионку. – Все шпионы не похожи. Не будут же они ходить с рекламным плакатом: «ШПИОН» – или в специальной шпионской шляпе.

Он так опешил, что даже не сразу бросил улику в гнездо памяти. Понимая, насколько опасно выказывать к бумажке чрезмерный интерес, он все-таки не удержался и прочел ее еще раз — убедиться, что ему не померещилось.

Я посмотрел на картину и вдруг у меня пробежала шальная мысль, что, может быть, я всё это время ошибался. Что я жил с ощущением, будто в моей жизни главный человек - это я. Что, поскольку сам себя я знаю вдоль и поперек, я по ошибке считал себя центром своей жизни. А может, это вовсе не так. Может, главный человек - это…

Можно повернуть вспять какую угодно катастрофу, если только это не осознанный человеческий поступок. Свобода — вечный источник зла.

Свобода передвижения стояла очень остро как для верхов, так и для низов, но разумеется, по разным причинам. Одни не хотели ничего менять, сохраняя привычный и естественный для них порядок вещей. С дешёвой рабочей силой, не имеющей никакой возможности ни эмигрировать, ни каким бы то ни было законным путём улучшить, в массе…

Царю и царёнышам ноги оттоптал, и ведь не по злокозненности врождённой, а потом как – право имею! Хоть по Достоевскому, а хоть и просто – по жизни. На жизнь, на честь, на гражданские права. А они, царь с царёнышами, отказывают мне в правах, навешивая только – обязанности. Тягло. Иначе – бунтовщик по закону, написанному…

Общество в целом видит в простонародье некую серую массу, аморфную и безликую. Однако же англо-бурская война весьма болезненно вскрыла этот чирей и показала, что верхи хотят удержать власть, ничего для того не делая. Низы же, не имея силы взять власть, решительно не желают мириться с существующим положением дел. Не имея…

А вот зась вам! До единого все – не буры, но африканеры! Все паспортинами нужными обзавестись поспешили, и если ково и манит виденье родных берёзок, то виденье исправника и весенней голодухи, оно куда как быстро такую ностальгию вымораживает. Сюрпризец, а?

Наши мужички в Южной Африке готовы идти за жидом Бляйшманом, за полячишкой Дзержинским, да своими доморощенными… офицерами, – выплюнул он, – но лишь бы не за человеком благородного сословия! Представляете? Напрочь! – Мы… – Грингмут, задыхаясь от ярости, ослабил ворот на налившейся багровым шее, – умилялись сперва… подъёму…