Красавец ли? Нет, не красавец. Это пошлое слово едва ли способно было
выразить впечатление от того, кто сидел рядом со мной, рядом вопреки
законам времени и пространства. Он был высок, строен. Но и эти определения
ничего не определяют. Он был похож на портрет, написанный художником
итальянского Возрождения. За ним, хотя и необозначенный, угадывался
большой мир, бесконечность, вселенная. Она, эта бесконечность, была как
фон. И еще были глаза. Именно - еще. Они как бы принадлежали не только
ему, но и тому, что, необозначенное, угадывалось за его спиной.
Затем, уже несколько минут спустя, я обратил внимание, что эти глаза
менялись, сказочно, необыкновенно менялись. Бесконечное богатство мысли и
чувства. Из них, из этих глаз, смотрел другой опыт, другое тысячелетие,
другой мир.