Она улыбнулась мне на прощанье, и я сказал:
- Сегодня колоссальная ночь, эфемерно-колоссальная.
- Вот как? - отозвалась она.
И странновато на меня посмотрела, почесав кончиком карандаша в волосах. Я сдал назад, вывалился в дверь и едва не оступился. Снаружи мне стало паршивее, поскольку ночь была вовсе не колоссальной, а холодной и туманной, уличные фонари смутно светились в дымке. У обочины стояла машина с мужчиной за рулем и работавшим мотором. Он ждал, чтобы отвезти мисс Хопкинс обратно в Лос-Анджелес. Мне показалось, что он выглядит как полный ублюдок. Читал ли он Шпенглера? Знает ли он, что Запад закатывается? И что он собирается с этим делать? Ничего! Он быдло и хам. Пошел он вообще.
Туман вился вокруг, впитываясь в меня, а я шел, и сигарета тлела.