У меня был товарищ, который тоже спрашивал меня о смысле жизни, -
сказал Виталий, - перед тем как застрелиться. Это был мой очень близкий
товарищ, очень хороший товарищ, - сказал, часто повторяя слово "товарищ" и
как бы находя какое-то призрачное утешение в том, что это слово теперь,
много лет спустя, звучало так же, как раньше, и раздавалось в неподвижном
воздухе пустынного парка. - Он был тогда студентом, а я был юнкером. Он все
спрашивал: зачем нужна такая ужасная бессмысленность существования, это
сознание того, что если я умру стариком и, умирая, буду отвратителен всем,
то это хорошо, - к чему это? Зачем до этого доживать? Ведь от смерти мы не
уйдем, Виталий, ты понимаешь? Спасения нет. - Нет! - закричал Виталий. -
Зачем, - продолжал он, - становиться инженером, или адвокатом, или
писателем, или офицером, зачем такие унижения, такой стыд, такая подлость и
трусость? - Я говорил ему тогда, что есть возможность существования вне
таких вопросов: живи, ешь бифштексы, целуй любовниц, грусти об изменах
женщин и будь счастлив. И пусть Бог хранит тебя от мысли о том, зачем ты все
это делаешь. Но он не поверил мне, он застрелился. Теперь ты спрашиваешь
меня о смысле жизни. Я ничего не могу тебе ответить. Я не знаю.