Как же должны были быть воспитаны женщины? Об этом рассказывает Робер де Блуа, автор стихотворного сочинения «Хороший тон для дам». Поэт начинает свое нравоучение следующими словами:

Урок учтиво дамам преподать
Желаю я и рассказать,
Как должно им себя вести...

В движении, в речи и в молчании — во всем следует соблюдать меру. Если женщина говорит слишком много, ее считают болтливой и глупой; если не вымолвит ни слова, ее найдут неприветливой — ведь она должна уметь принять гостей. Если она из учтивости радуется всем приходящим, найдутся глупцы, которые будут хвалиться, что они в особой милости у нее, хоть ей такое и в голову не приходит. А если она сдержанна, ее сочтут гордой и высокомерной либо скрытной. Так что многие разумные дамы воздерживаются от проявления чувств, принимая тех, кто им нравится, ибо опасаются толков.

«Ничего не следует делать ни слишком много, ни слишком мало». Поэтому в поведении следует соблюдать меру, особенно на людях. Отправляясь в церковь или иное место, не нужно пускать иноходца рысью или галопом. Ездить следует ровным, размеренным шагом, не обгоняя своих спутников (это неприлично). Дама не должна стрелять глазами вправо-влево, ей следует смотреть прямо перед собой и любезно приветствовать всех встречных. Неблагороден тот, кто скупится на приветствия; по мнению поэта, «приветствие стоит десяти марок». При виде нищих не нужно изображать презрения, к ним следует приближаться ласково, но соблюдая достоинство. Следует, во всяком случае, разговаривать с ними милостиво.
В обществе особенно корректно следует вести себя по отношению к посторонним мужчинам.

Если вы поставите преграду его устам.
Мужчина никогда не коснется ваших,
Если эта не тот, кому вы вся принадлежите.
Неразумна та, что в этом сомневается...

Никогда не нужно смотреть мужчине в лицо, разве что тому, кому по праву принадлежит любовь дамы, поскольку хорошо известно, что если женщина на кого-то часто смотрит, тот не преминет счесть себя избранным. И странно будет, если он так не подумает, — «ведь глаза стремятся туда, где находится сердце».

Если кавалер просит любви дамы, то она не должна хвалиться этим в обществе, ведь это не только дурно, но и неосторожно. Если дама решила пойти ему навстречу, незачем, чтобы об этом знали все. Благоразумнее скрывать свои чувства, ибо никогда не известно, во что они могут превратиться, и нередко тот, на кого обращают меньше всего внимания, вдруг становится любим.

Не следует декольтироваться, показывая плечи и грудь, и открывать ноги. При этом обнаруживается то, что должно оставаться сокрытым. О любой женщине, показывающейся перед слугами в неглиже, очень быстро пойдет дурная молва.

Не следует принимать ни от кого драгоценностей, ибо такой подарок дорого обойдется. Вообще любая честная женщина не должна ничего принимать ни от кого, кроме родственников. В этом случае ей следует вежливо их поблагодарить и бережно хранить подарок — не за его стоимость, а как бесценную память. Тем более никогда не следует принимать подарков тайно.

В обществе особо следует опасаться споров и перебранок. Женщина, позволившая втянуть себя в ссору, потеряет всякий авторитет и прослывет развратной. Женщины, к большому вреду для себя, в пылу спора легко могут сказать больше, чем хотели, а потом будут раскаиваться, что поддались гневу. Если дама оказывается в ситуации, когда с ней говорят в малоподобающей манере, то самый лучший выход — промолчать, сохранив при этом свое доброе имя, поскольку «все, что вы сможете возразить, пойдет вам во вред». Тому, кто ищет ссоры, это нанесет больший урон, чем разразившийся скандал. Произнося оскорбления, дама наносит вред своей репутации: «сварливая женщина противна Богу и людям». Тем более дамы никогда не должны ругаться.

Не менее постыдно для женщин излишество в еде и питье: у таких дам отсутствует не только чувство меры, но и «учтивость, красота, разумность» — главные женские добродетели. Пьянство же — порок тем более непростительный.

Позор! Как стыдно быть должно
Тем, кто не знают меры.
Кому вино идет во вред,
Пусть меньше пьет напиток сей
Или с водой его мешает.

Далее автор сочинения излагает множество правил поведения для знатных, хорошо воспитанных женщин на все случаи светской и личной жизни.
Дама, которая не встает с места и прячет лицо, когда ее приветствует сеньор, считается дурно воспитанной, поскольку «могут подумать, что у нее болят зубы». Это вовсе не значит, что прятать лицо никогда не следует. В этом надо соблюдать золотую середину. Дурнушки — прячьтесь; красавицы — позволяйте себя видеть; но если дама едет верхом, то пусть надевает вуаль. В церкви лицо следует открывать; однако, если случается засмеяться, то должно изящно прикрыть рот рукой.

Любая женщина должна заботиться о своем туалете в соответствии со своим сложением и сообразуясь с обстоятельствами. Особо следует следить за собой в церкви, где любой может за дамой наблюдать и не упустит ни малейшего повода для злословия. Нужно остерегаться смеяться, разговаривать или смотреть по сторонам. Здесь это неуместно. По окончании мессы надо переждать, пока толпа схлынет, непременно дождаться своих сопровождающих, а потом уже можно выходить, не опасаясь толкучки. На выходе должно приветствовать всех знакомых господ, а высокородным дамам оказывать почести, уступая им дорогу.

Если у вас хороший голос, пойте, но не слишком долго, ибо это нередко утомляет. Если вы находитесь в обществе знатных людей и вас просят спеть, — не отказывайтесь. Сделайте это просто, словно в кругу близких друзей...

Пусть ваши руки будут чистыми, ногти — хорошо подстриженными и светлыми. Нет красоты, которая могла бы заставить забыть об опрятности...
Проходя мимо чьего-то дома, не смотрите на то, что там делается, но следуйте своей дорогой. Если вам нужно туда войти, предварите ваше появление кашлем или возгласом, никогда не следует входить неожиданно для хозяев...

Следите за собой за столом, это очень важно. Смейтесь мало, говорите умеренно. Если вы едите вместе с кем-либо (1), оставляйте лучшие куски ему. Не тяните в рот кусков ни слишком горячих, ни слишком больших. Каждый раз, когда пьете, вытирайте губы, но остерегайтесь приближать салфетку к глазам или носу либо пачкать пальцы...

Из всех пороков наихудший — ложь. Никто не будет ни любить женщину, которая лжет, ни служить ей. Можно излечить от раны, но не от привычки лгать. Даже когда кажется, что, слукавив, можно выпутаться из щекотливой ситуации, не следует прибегать к этой хитрости: «лгущие уста убивают душу».

Многие дамы, когда им объясняются в любви, бывают так растеряны, что не знают ни что сказать, ни как вежливо отказать в любви. Они молчат, не соглашаясь, но и не возражая. «А это принимают за простодушие...» Тогда поклонник полагает, что нашел то, что искал, и становится настойчив! Тех, что не ответили тут же отказом на обращенную к ним просьбу, а почти что согласились, мало ценят. Так что знайте: если хотите быть в цене, сначала вежливо отвергните искателя. Заставьте ждать себя. Любовь, обретенная без трудностей, быстро проходит. Множьте трудности — тем сладостней будет успех.

После ненастья хорошая погода
Еще приятнее, еще отрадней.
Любовь, что достается сразу,
Ценится не так, как та.
Что обретена с трудом:
Ведь любовник может подумать,
Что и другой легко ее получит,
И ценность скорому мала;
Мол, тем, что дама сразу отдала,
Она не слишком дорожит...

Далее следуют наставления, как надо отказывать пылкому влюбленному; автор делает это, наглядно рисуя щекотливую куртуазную сцену.
Вот является безумный влюбленный; он расписывает свои тревоги, свои сомнения, заявляет о значении для него того чувства, что он испытывает: «Госпожа, ваша красота томит меня день и ночь; я не могу изгнать ваш образ из памяти, не могу ни пить, ни есть. Моя жизнь протекает в сетованиях и вздохах. Я не могу дальше жить, ежели вы не будете ко мне милостивы. Когда я вижу вас, моя радость столь велика, словно бы я узрел Бога, и ваш ласковый взгляд радует меня так сильно, что ничего более для меня не существует. Вы всегда в моих мыслях, и мое сердце обращено лишь к вам. Чем более я думаю о вас, тем более меня терзают эти мысли, и тогда я могу лишь жаловаться и вздыхать, забывая все прочие заботы. Госпожа, я томлюсь по вам. День ото дня мне все хуже и хуже. Как же вы поступите сейчас? Вы можете спасти меня от смерти, ибо в вас моя жизнь и моя смерть, моя скорбь и моя радость. Во имя Бога, имейте ко мне сострадание. Сострадание к вашему другу! Сострадание! Сострадание! Мое сердце искренне, и у меня нет других желаний, кроме как обладать вами. Дадите ли мне надежду?» Жалуясь, кавалер начинает петь:

Когда вы отпускаете своих птиц
В теплое время года,
Тогда я пою, чтобы скрыть свою скорбь,
Иных причин для пения у меня нет;
Изящный стан, открытое сердце, ясный взгляд —
Из-за вас мне придется умереть,
Если вы не будете милосердны.

Что должна ответить ему дама? Примерно следующее: «Дорогой сир, если вы в печали, то истинно не по моей воле, и если это из-за меня вы сетуете, то знайте, что ваше сердце заблуждается. Я бы чрезвычайно радовалась вашему счастью, а ваша боль причинит мне огорчение. Я люблю вас так, как должна любить всякого порядочного человека. Уверяю вас, что, да поможет мне Бог, никогда не любила и не буду любить вас по-другому. Я люблю того, кому обещала быть верной, любящей и преданной. Мою любовь получит тот, кто должен ее получить, и я не могу допустить, чтобы он, кому следует меня любить, возненавидел бы меня. А разве не может он меня возненавидеть, если узнает, что я слушаю подобные речи? Он достоин моей любви и даже более высокого чувства. К нему одному я обращаюсь за советом. Я не знаю вашего мнения обо мне; но очень похоже, что, обращая ко мне подобные слова, вы считаете меня глупейшей и безумнейшей из женщин. Во мне нет красоты, достойной таких выспренних слов, а будь я на самом деле такой, воистину тем паче бы остерегалась. Я не находила бы подходящих проклятий этой красоте, которою была бы унижена... Вовсе не из-за моей красоты вы говорите так, но чтобы провести время. Мне это досадно. Помоги мне Бог, если вы цените меня так мало, что изволите смеяться надо мной. Оставим это. Однако если вы еще раз скажете мне подобные вещи, вы лишитесь всякого моего уважения, и уверяю вас, что буду избегать находиться там, где бываете вы...»

...Женщины часто спрашивают совета и не менее часто игнорируют советы, которые, по их мнению, не соответствуют строгому представлению о долге. Они восстают против произвола, тирании и жестокости. Они принимают сторону слабого и умеют при случае смягчить горе побежденного. Именно поэтому их и почитали. Ни в одном средневековом документе не найти случая, сходного с тем, свидетелями которого стали мы, — чтобы женщины писали мужьям, торопя их разрушить обороняющийся город; и мы надеемся, что с французскими женщинами такого произойти не может. Их прабабки постыдились бы, находясь вдали от места сражения, призывать победителей к жестокости.

На эту тему Фруассар рассказывает очаровательную историю, живейшим образом, как и все созданное этим восхитительным автором, описывающую нравы эпохи. Она относится к 1342 г. Действие происходит в Англии, но тогда нравы английских дворян не отличались от французских. Речь идет о короле Эдуарде III, явившемся со своей армией снимать осаду с замка Солсбери, обложенного королем Шотландии Давидом и защищаемого графиней. Шотландский король действительно не ожидал подхода Эдуарда и отступил со своим войском.

«Прибыл он (Эдуард III) с поспешностью столь великою, что люди его и лошади жестоко измучены были. И приказал, дабы каждый на месте же и устраивался, ибо желал повидать замок и благородную даму, пребывавшую там; ибо не видел он ее со свадьбы — когда она замуж выходила... Лишь только король Эдуард снял латы, тотчас взял он рыцарей десять или двенадцать и отправился в замок, дабы приветствовать графиню Солсбери и узнать, каким образом шотландцы затевали штурм замка, обитатели же его защищали. Лишь только дама Солсбери узнала о прибытии короля, велела она растворить все ворота и вышла из них столь богато одетой и убранной, что всякий восхитился бы и не мог не смотреть на нее, и не раз полюбовался бы великим благородством оной дамы вкупе с великой красотой и изящною ее осанкой. Подойдя к королю, склонилась она перед ним до земли, благодаря за милость и помощь, ей оказанные. И ввела его в замок, дабы оказать почести, ибо хорошо знала, как это делается. Всякий глядел на нее с восторгом, и сам король не мог отвести глаз. И нашел он, что никогда не видал дамы столь благородной, и столь веселой, и столь прекрасной, как она. И запала тут же ему в сердце искорка чистой любви, каковую госпожа Венера послала ему через Купидона, бога любви, и вселилась в сердце его та искорка весьма надолго, ибо мнилось ему, что нет в мире дамы, более вызывающей оное чувство, нежели эта. Так вошли они в замок рука об руку. И ввела его дама сначала в залу, а после в свои покои, благородно убранные, как ей приличествовало. И глядел все время король на благородную даму столь пламенно, что вся она обратилась в стыд и смущение. Весьма долго созерцав ее, направился после король к окну, оперся и крепко задумался. Дама не стала столь же задумываться, но отправилась к прочим сеньорам и рыцарям, дабы весьма учтиво приветствовать каждого согласно его положению, в чем хорошо знала толк. После же распорядилась готовить обед и, как настанет время, расставлять столы и украшать зал.

Дав слугам все повеления, каковые она сочла нужными, она вернулась с добрым угощеньем к королю, все еще пребывавшему в глубоком раздумье, и сказала ему:
— Дорогой государь, что вы так сильно задумались? Таковая задумчивость неприлична для вас, как кажется мне, с вашего дозволения. Должно вам праздновать, веселиться и угощаться, ибо изгнали вы своих врагов, не отважившихся вас дожидаться; а всяких прочих мыслей следует вам избегать.

Король ответствовал на это:
— Хм! Сударыня, знайте: лишь только вошел я сюда, как возмечтал о том, от чего не мог бы остеречься. Так что думать мне как раз надлежит, и не ведаю, что со мной будет далее; но выкинуть того у себя из сердца не могу.

— Дорогой государь, — сказала дама, — вам всегда надлежит разделять добрую трапезу со своими людьми, и перестаньте думать и сокрушаться. Бог так помог вам во всех нуждах и оказал столь великую милость, что вы сделались самым грозным и почитаемым государем христианского мира. А если король Шотландский нанес вам обиду и урон, то вы сумеете примерно наказать его, когда пожелаете — как это делали прежде. Оставьте же тяжкие думы и, будьте добры, отправляйтесь в зал к вашим рыцарям. Я сейчас же велю побыстрее накрывать там столы.

— Хм! Дорогая моя госпожа, — сказал король, — иное тревожит меня и лежит на сердце, нежели то, что вы думаете. Мягкие манеры, совершенное здравомыслие, грация и чистая красота, каковые узрел и нашел я в вас, воистину столь меня поразили и затронули, что я, надо думать, вас полюбил, ибо никакой отказ не поколеблет меня.

Благородная дама была жестоко изумлена и сказала:
— О! Драгоценнейший государь, не извольте смеяться надо мною, испытывать либо искушать меня. Я не могла бы ни помыслить, ни подумать, что сказанное вами сейчас истинно, чтобы столь благородному и учтивому королю, как вы, пришла мысль обесчестить меня и моего мужа, столь доблестного рыцаря, который так верно служил вам, как вам известно, и сейчас томится ради вас в заточении. Воистину, вы были бы в таком случае человеком дурным и достойным наказания. Воистину, такая мысль никогда не приходила мне в голову и, даст Бог, не придет по отношению ни к одному из рожденных мужчиной. И поступи я так, вам следовало бы выбранить меня, и не только что выбранить, но в наказание расчленить мое тело, дабы остеречь других от неверности мужьям.

И с таковыми словами благородная дама вышла, оставив короля жестоко изумленным, и направилась в зал, дабы поторопить слуг с обедом, после же возвратилась к королю и отвела его к рыцарям:
— Государь, идите в зал — рыцари ждут вас для омовения, ибо они весьма голодны, да и вы тоже».

Надо полагать, король почти не оказал чести обеду и не переставал думать о графине, которая защищалась лишь тем, что была любезна со всеми. Король же, терзаемый противоречивыми чувствами, своей любовью и уважением к верности дамы, провел тяжелую ночь. Наутро он приказал своему войску сниматься для преследования противника и, прощаясь с дамой, сказал ей: «Дражайшая госпожа, поручаю вас Богу до своего возвращения. Прошу, чтобы вы соблаговолили подумать и принять иное решение, нежели то, о коем вы мне сказали». На что дама ответила: «Дорогой государь, да наставит вас Всевышний на путь истинный и да изгонит он из вашего сердца дурное, низкое и бесчестное намерение; ибо я всегда служила и впредь буду служить вам во имя вашей чести и во имя моей». Мы полагаем, можно не подчеркивать деликатной стороны этого повествования, в котором женщина представлена во всем блеске грации и достойной простоты. Умение быть простой даже в самых щекотливых и опасных обстоятельствах — это, конечно, признак безупречного нравственного воспитания.

(1) Существовал обычай садиться за стол парами, а иногда и есть из одной тарелки (прим. авт.).