Столовая соединялась верандой с двухэтажным флигелем, на нижнем этаже которого проживал мой хороший друг-лама, управляющий или казначей монастыря, а на верхнем — монахи, работавшие под его началом. Человек он был очень компанейский, с живыми, умными глазами и удивительно высоким лбом, продолжавшимся обширной лысиной. Происходил он из деревни недалеко от нашей, и в народе поговаривали, что он счастливо женат и имеет потомство. Однажды я спросил его, правда ли это, и он искренне расхохотался.

— Как же иначе, — сказал он, — если никто не будет жениться, откуда возьмутся на свете маленькие ламы?