В довершение Фрэнсис четко осознала: этот загул может
окончиться ничем или чем то, но в любом случае результат будет
одинаков. Скажет она Филипу или не скажет, он все равно узнает,
и что тогда? У любой пары страсть то прибывает, то убывает, и то,
что эта женщина, Кушла, пришлась на период убыли — всего лишь
случайность, но также и волшебство, и опасность, и возможность,
а заодно и необходимость. А что если это судьба, откуда Фрэнсис
знать? Надо прекратить рассуждать и воспользоваться случаем. А
может, не стоит рисковать, полагаясь на случай и лучше жить, как
прежде, в уже свершившемся будущем? Или же Фрэнсис просто
обязана вести себя плохо, ибо что еще есть ценного в жизни,
кроме мгновения страсти? И вообще, что если она завтра умрет?
Или же Фрэнсис должна оставаться хорошей? И надо ли
благодарить и славить всех прорицателей, изобретающих судьбу
снова и снова? А вдруг у нее и вправду нет выбора. Вдруг, Кушла
должна была случиться в ее жизни. И в освещенной веками
традиции умывания рук, Фрэнсис решает, что у нее нет выбора.
Она боролась упорно, но пришлось уступить. Это любовь, желание,
и это правильно, и ей с этим не совладать. С огромным
облегчением Фрэнсис сдается. Семь поколений праматерей
переворачиваются в рассыпающихся гробах. Девочка, видите ли,
ничего не может поделать.